Аннотация: Статья посвящена изучению «Поэмы семи сказок» (1901-1926), единственного в творчестве В. М. Васнецова живописного цикла. Целью исследования стало определение и анализ биографического контекста, способного выявить личностный аспект творческого замысла, что особенно важно в условиях практически полного отсутствия архивных документов, связанных с интересующими нас сказочными произведениями. История создания "Поэмы семи сказок" исследуется в контексте мировоззрения художника, его творческой и общественной деятельности первой четверти XX века, предопределивших вектор развития творческого замысла. В качестве методологический базы были выбраны биографический метод и метод реконструкции, позволяющие достигнуть поставленных целей. В статье воссоздана история создания «Поэмы семи сказок» и выявлены этапы работы художника над картинами. Впервые предложена идея о том, что отправной точкой к сложению замысла «Поэмы семи сказок» стало неудачное выступление Васнецова на Всемирной выставке в Париже в 1900 году, побудившее его создать масштабное и истинно национальное произведение. В истории создания "Поэмы семи сказок" выделяются три этапа: картины середины 1910-х годов — «Спящая царевна», «Царевна-Несмеяна» и «Кащей Бессмертный» — посвящены реконструкции древнерусского мира, а также религиозно-философским размышлениям художника; произведения 1917-1918 годов — «Баба-Яга» и «Царевна-Лягушка» — стали своеобразной рефлексией художника на современные события; в заключительных полотнах 1920-х годов — «Ковер-самолет» и «Сивка-бурка» — отразилось мироощущение Васнецова, на закате жизни отрешившегося от тягот и погрузившегося в мир сказочных грез.

Ключевые слова: Русское искусство, Виктор Васнецов, Поэма семи сказок, Спящая царевна, Царевна-Несмеяна, Баба-яга, Царевна-лягушка, Кащей Бессмертный, Сивка-Бурка, Ковер-самолет

Abstract: The article is devoted to the study of Poem of Seven Fairy Tales (1901-1926), the only pictural cyclus in the art of V.M. Vasnetsov. The study aims to analyze the biographical context, which can reveal a personal aspect of the creative concept, what is especially important under the conditions of an almost complete absence of archival documents related to the concerned fairytale works. The story of the creation of the Poem of Seven Fairy Tales is examined in the context of the artist's world view, his creative and public activity in the first quarter of the XX century, which predetermined the vector of the creative idea development. The biographical method and the method of reconstruction were chosen as a methodological base, which allows achieving the set goals. The article recreates the history of the Poem of Seven Fairy Tale and identifies the stages of the artist's work on the paintings. For the first time, the idea that the starting point for the addition of the idea of Poem of Seven Fairy Tales was Vasnetsov's unsuccessful performance at the world exhibition in Paris in 1900, which prompted him to create a great and truly national work, is offered. There are three stages in the story of the creation of the Poem of Seven Fairy Tales: paintings of middle 1910-s - Sleeping Princess, The Princess Who Never Smiled, and Kashchei the Immortal - are devoted to the reconstruction of the old Russian world, and also to the religious and philosophical thoughts of the artist; works of 1917-1918 - Baba-Yaga and Frog Princess - became a specific artist's reflection on current events; in final works of 1920-s - Magic Carpet and Sivka-Burka - the attitude of Vasnetsov, who renounced the hardships and plunged into the world of fairy-tale dreams at his declining days, was reflected.

Keywords: Frog Princess, Baba-yaga, The Princess Who Never Smiled, Sleeping Princess, Poem of Seven Fairy Tales, Viktor Vasnetsov, Russian art, Kashchei the Immortal, Sivka-Burka, Magic Carpet

Аннотация: Предметом исследования являются межтеатральные коммуникаций Китая и СССР начала-средины XIX века, ‎китайские театральные постановки 1950–1960-х годов в советских театрах. Целью исследования: провести краткий обзор и выделить ключевые направления взаимодействия советского и китайского театрального искусства; определить соотношение вклада в развитие театрального искусства советской и китайской сторон. Граждане Советского Союза знакомились с жизнью в Китае не только через средства массовой информации и научные публикации, но также через достояние китайского драматического театрального искусства. Все это свидетельствовало о том, что в 1950–1960-е гг. китайский драматический театр имел действительно широкую популярность среди советских зрителей. Основа исследования — работы советских и китайских деятелей искусства, культуроведов, театральных критиков и публицистов. В работе проведён анализ взаимодействия советского и китайского театрального искусства, ‎процесса популяризации китайских пьес в Советском Союзе в 1950–1960-е гг. ‎ Особым вкладом автора в исследование темы является определение основных способов межтеатральных коммуникаций Китая и СССР начала-средины XIX века. Обозначено, что в китайско-советском культурном обмене присутствует односторонность ‎процесса. Эта односторонность отмечается в том, что советская культура возымела в Китае ‎значительно большее распространение, чем китайская культура в СССР‎. Востребованность же китайского театра в середине XX века в СССР была связана с переосмыслением ‎советскими режиссёрами произведений китайской драматургии, их постановками на ‎советской сцене.‎

Ключевые слова: Китайский драматический театр, Китайское драматическое искусство, Зритель, Драматургия, Режиссёр, Культура, Пьеса, Спектакль, Драма, Советский драматический театр

Abstract: The subject of the study is inter-theatrical communications between China and the USSR of early-middle XIX century, Chinese theatrical performances of 1950s-1960s in Soviet theatres. The aim of the study is to conduct a brief survey and determine the key directions of the interaction of Soviet and Chinese theatrical art; to determine the ratio of the contribution to the development of Soviet and Chinese theatrical art. Citizens of the Soviet Union got acquainted with life in China not only through the media and scientific publications but also through the heritage of Chinese dramatic theatrical art. All this indicates that in the 1950s-1960s the Chinese drama theatre had really wide popularity among Soviet audiences. The basis of the study - works by Soviet and Chinese people of art, culturologists, theatre critics, and publicists. In the study, the analysis of the interaction of Soviet and Chinese theatrical art and the process of popularization of Chinese plays in the Soviet Union in the 1950s-1960s is carried out. Author's special contribution to the study of the topic is the definition of the main ways of inter-theatrical communication between China and the USSR of the early-middle XIX century. It is noted that in the Sino-Soviet cultural exchange there is a one-sidedness of the process. This one-sidedness is noted in the fact that Soviet culture had a much greater spread in China than Chinese culture in the USSR. The demand for Chinese theater in the middle XX century in the USSR was associated with the reinterpretation of works of Chinese drama by Soviet directors, their productions on the Soviet stage.

Keywords: Drama, Performance, Play, Chinese drama theater, Chinese dramatic art, Spectator, Dramaturgy, Director, Culture, Soviet drama theater

Аннотация: Христианство исходит из онтологически определенного единства человеческого рода, как адресата миссии, но, человечество, как адресат миссии, не тождественно народу Божьему в лице Церкви. Напротив, Церковь и человечество на протяжении всей своей истории и до ее конца, оказываются трагически растождествленными. Адресат миссии не тождественен Церкви и противополагается ей как внешний мир. Изначально, миссия апостолов обращена именно к внешнему адресату, поэтому внешняя миссия является первоначальной формой христианского миссионерского служения. В данной статье рассматривается понятие адресата миссии через онтологическое определение, а также через его отношение к границам Церкви. Ситуация от апостольского века и до наших дней показывает условность разделения миссии на внешнюю и внутреннюю. Изначально Церковь состоит из людей, объединенных верой, основанной на живом опыте общения и присутствия. В этом отношении в статье показано, что любой адресат свидетельства этой веры является по отношении к апостольской миссии, внешним адресатом.

Ключевые слова: Миссиология, миссионерское поле, адресат миссии, актор миссии, религиоведение, православная миссия, теология, современная миссиологическая терминология, миссия культуры, метод в миссиологии

Abstract: Christianity proceeds from the ontologically defined unity of the human race as the addressee of the mission, but humanity as the addressee of the mission is not identical with the people of God in the person of the Church. On the contrary, the Church and humanity, throughout its history and to its end, are tragically disestablished. The addressee of the mission is not identical with the Church and is opposed to it as the outside world. Initially, the mission of the apostles is addressed to the external addressee, so the external mission is the original form of Christian missionary service. The article discusses the concept of the mission addressee through the ontological definition, as well as through its attitude toward the boundaries of the Church. The situation from the apostolic age to the present day shows the conventionality of the division of the mission into an external and internal one. Initially, the Church consists of people united by faith based on the living experience of communication and presence. In this regard, the article shows that any addressee of the testimony of this faith is an external addressee in relation to the apostolic mission. 

Keywords: modern mission terminology, theology, Orthodox mission, religious studies, mission actor, mission addressee, mission field, Missiology, culture mission, method in missiology

Аннотация: В статье анализируется цветовой спектр как эстетический обертон трансцендентализма, наиболее полно воплощающий в себе все, из чего вытекает условие существования априори и апостериори данной матрицы познания мира, нашего онтологического положения в нем, создающего предпосылки для философского описания контуров означивания произведения искусства, его семантических особенностей, матрицы для визуального синтеза цвета, перспективы в живописи. Будучи предопределенным трансцендентальной природой художественного субъекта, колористический проект искусства выстраивает перспективу мыслить сам цвет как сокровенную материю, как непосредственное проявление духовного света, структур images spirituelles, как вспышку чистого сознания, окрашивание памяти. Решая вопрос, как придать трансцендентальный смысл эстетике цвета, как сама эстетика вписана в структуру трансцендентальной философии, автор отталкивается от кантовского подхода, показывающего, насколько колористику как науку можно рассматривать в качестве scientia transcendens, реализующей интенцию вопрошания о художественной истине и совпадающей с феноменологией видеть-как-расцвечивать. Методология историко-философского и эстетического исследования, анализа искусства в системе культуры, междисциплинарная методология гуманитарных наук для описания художественной реальности. Основными выводами являются положения о возможностях рассмотрения цвета в контексте мировой типологии художественного сознания, объяснения цвета в качестве чего-то эквивалентного проекции в пространстве, позволяющей эстетически созерцать в нем. Впервые на современном уровне проанализирована трансцендентальная экспозиция эстетического суждения о цвете, развернуто понимание структур, изначальных по отношению к световой волне и цветовосприятию субъекта, которые можно назвать трансцендентальной колористикой.

Ключевые слова: эстетика, философия искусства, современное искусство, смысл искусства, творчество, живопись, цвет, Кант, сознание, Мамардашвили

Abstract: The article analyzes the color spectrum as an aesthetic intonation of transcendentalism, that most fully embodies everything from which follows the condition of existence a priori and a posteriori of the given matrix of knowledge of the world, our ontological place in it, creating the preconditions for the philosophical description of the contours of the meaning of a work of art, its semantic features, matrix for the visual synthesis of color, perspective in painting. Being a predestinated by the transcendental nature of the artistic subject, coloristic art project builds a prospect to imagine a color as a cryptic substance, as a direct manifestation of spiritual light, images spirituelles structure, as a blaze of pure reason, memory coloring. Solving a question on how to give a color aesthetics a transcendental meaning, how the aesthetics itself is inserted into the transcendental philosophy structure, the author invokes from Kantian approach, showing as far as coloring as science can be seen as scientia transcendens, realizing the intention of questioning the artistic truth and coinciding with the phenomenology of see-as-color. The following methodology was used: historical-philosophical and aesthetic research, analysis of art in the system of culture, the interdisciplinary methodology of the Humanities to describe artistic reality. The main conclusions are statements about the possibilities of considering color in the context of a global typology of artistic perception, explaining a color as something equivalent to a projection in space, allowing contemplate aesthetically in it. For the first time, transcendental exposition of the aesthetic sense of color is analyzed at the current level, the understanding of structures, primordial in relation to the light wave and color perception of the subject, which can be called transcendental coloristics, is brought to light. 

Keywords: Каnt, color, painting, creativity, meaning of art, modern fine art, philosophy of art, aesthetics, consciousness, Mamardashvili

Аннотация: В статье излагаются идеи авторской концепции «посткультуры». Сначала ставятся проблемы, заставляющие пересматривать традиционное понятие культуры, которое задается посредством четырех процедур (сравнение культур, задание их целостности, степени развитости и уникальности). Затем автор характеризует связь понятия культуры с концептом модерна. При этом модерн рассматривается как проект построения нового мира на основе овладения человеком природы. Автор объясняет введение концепции культуры проблемами, которые возникли в ходе реализации проекта модерна. В посткультуру он включает, с одной стороны, характерные для нашего времени процессы трансформации и перехода, с другой ‒ становление новой культуры («фьючекультуры»). Обрисовываются обе стороны этой новой культурной формации. В работе реализована следующая методология: постановка проблем, ситуационный анализ, культурно-исторические построения, введение новых понятий, их разъяснение и обоснование. В результате исследования удалось показать, что традиционное понятие культуры задается определенными процедурами и связано с концепцией модерна. В настоящее время в современности, которую автор называет посткультурой, он предлагает различать процессы трансформации социальности и перехода, а также становление культуры будущего. Последнюю он характеризует с точки зрения нового видения действительности, социальности и ценностей.

Ключевые слова: культура, посткультура, история, современность, модерн, проект, природа, личность, человек, социальность

Abstract: The article presents the ideas of the author's postculture concept. Firstly, the problems forcing to revise the traditional concept of culture, which is given through four procedures (comparison of cultures, setting their integrity, degree of development, and uniqueness) are set. Afterward, the author characterizes the connection between the definition of culture and the concept of modern. Meanwhile, the modern is observed as a project of the organization a new world based on man's mastery of nature. The author explains the introduction of the concept of culture by the problems that arose during the implementation of the project of modernity. The author includes, on the one hand, the processes of transformation and transition characteristic of our time, on the other ‒ the formation of a new culture ("future culture"), into the postculture. Both sides of this new cultural formation are outlined. The following methodology is implemented in the research: problem statement, situational analysis, cultural and historical constructions, the introduction of new concepts, their explanation and justification. As a result of the study, it was possible to show that the traditional concept of culture is set by specific procedures and is connected with the concept of modern. Currently, in modernity, which the author calls postculture, he proposes distinguishing between the processes of transformation of sociality and transition, as well as the formation of the culture of the future. He characterizes the latter one in terms of a new vision of reality, sociality, and values.

Keywords: nature, project, modern, modernity, history, postculture, culture, person, man, sociality

Аннотация: Предметом исследования данной статьи являются "Три фрагмента из оперы «Воццек»" А.Берга. Опера «Воццек» является высшей точкой воплощения идей экспрессионизма. Выявление традиций, из которых вырастают музыкальный язык и музыкальные формы этого произведения, может стать увлекательной исследовательской задачей. Однако целая опера – произведение слишком масштабное для небольшой статьи, в то время как «Три фрагмента» как бы вбирают в себя ключевые моменты оперы, и по ним можно составить впечатление о произведении в целом. Предметом статьи являются традиционные и новаторские приемы музыкального языка, представленные в этом цикле. В статье приводится подробный анализ использования традиционных музыкальных жанров, форм, приемов. Также рассматривается интонационная преемственность. Наряду с этим проводится анализ новаторских приемов композитора, а также выявление нового использования традиционных средств в контексте экспрессионистской концепции. В ходе нашего исследования мы пришли к выводу, что в творчестве А. Берга, в частности в "Трёх фрагментах из оперы «Воццек»" происходит синтез музыкального языка, присущего романтической традиции и новаторских, экспрессионистских приемов. Такой метод рождает совершенно уникальный, неповторимый композиторский стиль, позволивший А.Бергу создать одно из главных музыкальных произведений XX века.

Ключевые слова: Альбан Берг, Густав Малер, опера, романтизм и экспрессионизм, музыкальные жанры, музыкальные формы, полифония, интонация, традиция и новаторство, преемственность

Abstract: The subject of the study is Three Fragments of the Opera Wozzeck by A. Berger. Opera Wozzeck is a peak of the embodiment of ideas and expressionism. Detecting the traditions, from which a musical language and musical forms of this piece of work grow, can become a fascinating research problem. However, the whole opera is too great for the short article, while Three Fragments as if includes the key moments of opera, so it is possible to compile an impression of the whole work relying on them. The subject of the study is the traditional and innovative techniques of musical language, presented in the given cycle. The article provides a detailed analysis of the use of traditional musical genres, forms, techniques. Also, tone continuity is observed. Along with it, the analysis of the composer's innovative techniques is carried out, and also a new use of traditional means in the context of the expressionist concept is identified. In the course of the research was concluded that in A. Berger's artistic work, particularly in Three Fragments of the Opera Wozzeck, occurs a synthesis of musical language, inherent to the tradition of romanticism and innovative, expressionistic techniques. This method gives rise to a unique, inimitable composer's style, which allowed A.Berger to create one of the principal compositions of the XX century. 

Keywords: polyphony, musical forms, musical genres, romanticism and expressionism, opera, Gustav Mahler, Alban Berg, intonation, tradition and innovation, continuity

Аннотация: Педагогическая деятельность выдающегося казахского танцовщика Рамазана Саликовича Бапова (1947–2014) стала результатом слияния академической школы русского балета, черт национальной казахской хореографии, а также более чем двадцатилетнего сценического опыта исполнителя. Впитав в себя основы русской балетной школы в московском хореографическом училище, он блистательно исполнял ведущие партии в репертуаре Государственного академического театра оперы и балета им. Абая. После окончания исполнительской карьеры, Р. С. Бапов занялся педагогикой, преподавая в школах Турции, Америки и Казахстана. До настоящего времени его педагогическая система оставалась за рамками научных исследований. Предметом настоящего исследования в выявлении и описании педагогических методов Р. С. Бапова в период его деятельности в Турции (1988–1995). Авторами применены такие методы как эмпирический, описательный, компаративистики и анализа источников, а также интервьюирования как основной способ сбора и сопоставления необходимой для исследования информации, что в целом составило объективность и объемность суждений. Новизна исследования заключается в принципиально первичном осмыслении и анализе педагогических методов Р. С. Бапова в хореографическом искусстве и их совокупном введении в научный оборот. Настоящее исследование может осуществить определенный вклад в развитие хореографического образования и станет источниковедческим трудом в этой области. Авторы из первоисточников восстанавливают точную хронологию событий, список основных учеников педагога в Турции. Работа включает в себя наиболее полный список (на сегодняшний день) выявленных педагогических методов Р. С. Бапова в период его работы в Стамбуле.

Ключевые слова: педагогическая деятельность, педагогика балета, артист балета, Рамазан Бапов, казахский балет, хореографическое искусство Казахстана, педагогические методы, педагог балета, танцовщик, балет

Abstract: The pedagogical activity of outstanding Kazakh dancer Ramazan Salikovich Bapov (194702014) was a result of the fusion of the academic school of Russian ballet, national features of Kazakh choreography, and more than twenty years of performing experience. Absorbed the basis of the Russian ballet school in Moscow State Academy of Choreography, he brilliantly performed the leading roles in the repertoire of the Kazakh State Academic Opera and Ballet Theatre named after Abay. After the end of performing career, R.S. Bapov started pedagogy, teaching in schools in Turkey, America, and Kazakhstan. Until today, his pedagogical system stayed out of scientific researches. The subject of the study is the research and description of R.S. Bapov pedagogical methods during the period of his work in Turkey (1988-1995). Authors applied such methods as an empirical, descriptive, method of comparative studies and source analysis, and also a method of an interview as the main way of collection and comparison of the information required for the study, which totaled the objectivity and the volume of statements. The novelty of the study is due to the primary comprehension and analysis of R.S.Bapov's pedagogical methods in choreographic art, and their total introduction into scientific use. The study can make a certain contribution to the development of choreographic education and will become a source work in this field. Authors restore an accurate course of events, list of main students in Turkey from the original sources. The work includes the most complete list (to date) of identified pedagogical methods Of R. S. Bapov during his work in Istanbul.

Keywords: pedagogical methods, choreographic art of Kazakhstan, Kazakh ballet, Ramazan Bapov, ballet dancer, pedagogy of ballet, pedagogical activity, ballet teacher, dancer, ballet