Аннотация: Уже в незапамятные времена лошадь помогала нашим предкам успешно охотиться, торговать, путешествовать, переселяться с места на место, а главное – воевать. Когда пересеклись пути человека и лошади, и в каком именно районе планеты она впервые стала домашним животным? Считается, что лошадь была, скорее всего, одомашнена в степях Северного Причерноморья.1 Тогда, в незапамятные времена, лошадь помогала нашим предкам успешнее охотиться, торговать, путешествовать, переселяться с места на место, а главное – воевать. Уже на рельефах древних шумеров, живших в Месопотамии в III тысячелетии до н. э., встречаются изображения четырехколесных колесниц, в которых, по-видимому, запрягали ослов и мулов. Гораздо удобнее и быстроходнее оказались боевые повозки хеттов, ассирийцев и египтян – широко распространившиеся на территории Передней Азии и Северной Африки в середине II тысячелетия до н. э. Колесницы этих народов были уже одноосными, причем ось на них крепилась позади повозки, так что часть веса колесницы вместе с дышлом принимали на себя и запряженные в нее лошади. Обычно в такой колеснице, запряженной двумя или тремя лошадьми, располагался возница и один или два лучника. Впрочем, собственно верховая езда была известна и во времена боевых колесниц, и какое-то время их развитие шло параллельно, о чем свидетельствует древнеиндийская поэма «Махабхарата», где всадники упоминаются вместе с колесницами. Роль лошади в жизни человека постепенно возрастала, что хорошо подтверждается многочисленными археологическими находками конской сбруи, которую клали вместе с умершими наряду с оружием, украшениями и другими «необходимыми» вещами, хотя, конечно, очень многое в древних погребениях от времени не сохранилось.

Аннотация: Сейчас нам трудно представить шестнадцатого президента Соединенных Штатов Америки без бороды, но на самом деле Линкольн носил ее только последние четыре года до смерти. Он часто говорил, что отпустил бороду по совету маленькой жительницы северной части штата Нью-Йорк. Мало кто знает, что ее звали Грейс Беделл: ее имя не упоминается даже в фундаментальных монографиях о Линкольне. Однако сам президент не раз с удовольствием рассказывал эту историю и, посмеиваясь, добавлял: «Вот ведь как такая крошка может так сильно изменить вашу жизнь!» То, как разворачивались события, попыталась воспроизвести Херта Поли в свой книге «Маленькая корреспондентка Линкольна»: «Одиннадцатилетняя Грейс Беделл сидела в тесной мансарде своего родного дома в городке Уэстфилд (штат Нью-Йорк) и смотрела на портрет, который привез с ярмарки ее отец (дело было в разгар президентской предвыборной кампании). Это был и не рисунок, и не картина; не было на портрете ни строго очерченных линий, ни красок, и всетаки можно было различить каждый отдельный волос на голове Линкольна и каждую складку в его одежде. То была фотография – первый снимок, который довелось увидеть девочке. Тусклый свет керосиновой лампы отбрасывал странные, призрачные узоры на черно-белую фотографию. Казалось, президент ожил. Тени упали на исхудалое лицо, и впалые щеки будто бы исчезли. «Как бы пошли ему бакенбарды и борода! – подумала Грейс. – Нужно сказать ему об этом». Девочка достала перо, чернильницу и начала писать»:

Уважаемый сэр!

Мой отец только что вернулся с ярмарки и привез с собой портреты – Ваш и мистера Хамлина. Я всего лишь маленькая одиннадцатилетняя девочка, но я очень хочу, чтобы Вы стали президентом Соединенных Штатов, и поэтому надеюсь, что Вы не сочтете меня слишком дерзкой за то, что я пишу такому великому человеку, как Вы.

Аннотация: САН ЛОРЕНЦО (1516-1534 гг.)

Осенью 1515 года Лев X посетил Флоренцию, и там у него возникла идея соорудить новый фасад для Сан Лоренцо, так как в этой церкви, построенной в первой половине XV века Филиппо Брунеллески и опекаемой семьей Медичи, были погребены члены этой фамилии, в частности, в крипте, под куполом, покоилось тело Козимо Медичи. Сам Лев Х также планировал упокоиться здесь же. В конкурсе на проект фасада участвовали разные мастера, но уже к осени 1516 года главными исполнителями рассматриваются Микеланджело и Баччо д'Аньоло1. Как это часто случалось, Микеланджело долго не соглашался участвовать в проекте, но постепенно работа настолько увлекла его, что он начал фонтанировать идеями, посылая Льву Х один за другим проекты фасада. Деревянная модель, выполненная Баччо д'Аньоло, Микеланджело не устроила и он собственоручно сделал другую, «с фигурами из воска», которую и послал в Рим. На основе этой модели, которая теперь хранится в Доме Буонарроти во Флоренции, Лев Х заключил 19 января 1518 года договор, по которому Микеланджело обязался возвести новый фасад в течение восьми лет. В художественном решениии фасада, каким он представляется на основании модели и сохранившихся рисунков, Микеланджело стремился воплотить ту же идею синтеза архитектуры и скульптуры, занимавшую его еще в первом проекте гробницы Юлия II. Разделенный на два яруса мощным аттиком фасад обладал ясной пропорциональностью и строгой логикой тектонической структуры. Творчески используя систему классического ордера, Микеланджело весьма своеобразно решил церковный фасад в формах светской ренессанской архитектуры. Фасад должна была украшать круглая скульптура, поставленная в нишах (в договоре упоминались восемнадцать статуй, из них двенадцать из мрамора и шесть из бронзы), бронзовые и мраморные рельефы, заполняющие пространства филенок и медальонов (в том же договоре речь шла о девятнадцати рельефах, из них тринадцать с фигурами в рост человека). Ни одна ниша, ни одна филенка, ни один медальон не должны были остаться пустыми. Однако дальше исполнения модели фасада и трудоемокой добычи для него мрамора дело не пошло. Еще до заключения договора с папой Микеланджело ездил в Каррару, чтобы обговорить условия добычи мрамора для фасада Сан Лоренцо.

Аннотация: «...Когда карета государя в сопровождении обычного конвоя проезжала мимо сада Михайловского дворца, на расстоянии около 50 саженей1 из-за угла Инженерной улицы под лошадей кареты был брошен разрывной снаряд. Взрывом этого снаряда были ранены некоторые лица и разрушена задняя стенка кареты, но сам государь оставался невредим. Человек, бросивший снаряд, хотя и побежал по набережной канала, по направлению к Невскому проспекту, но в нескольких саженях был задержан и назвался первоначально мещанином Глазовым, а затем показал, что он мещанин Рысаков. Между тем, государь, приказав кучеру остановить лошадей, изволил выйти из кареты и направиться к задержанному преступнику. Когда же государь возвращался назад к месту взрыва по панели канала, последовал второй взрыв, последствием которого было нанесено царю несколько крайне тяжелых ран, с раздроблением обеих ног ниже колен...». Так события 1 марта 1881 года описываются в приговоре суда над совершившими покушение на императора Александра II членами «Народной воли». Вечером того же дня Петербург был охвачен паникой. Все общественные места закрылись раньше времени, люди в спешке расходились по домам и запирались на все засовы. Во дворце всерьез опасались восстания в городе, поэтому полиция и войска были приведены в состояние боевой готовности. Однако тактика индивидуального террора не вызвала отклика у народа, который в массе своей, напротив, разыгралась трагедия, было обнесено деревянным забором, рядом с которым поставлен часовой. Видимо, уже тогда в коллективном сознании возникла мысль о необходимости увековечить память о трагическом событии каким-либо памятным знаком или архитектурным сооружением. Уже 2 марта состоялось чрезвычайное заседание Городской думы, на котором было решено просить императора Александра III «разрешить городскому общественному управлению возвести… на средства города часовню или памятник». Императору больше понравилась мысль о церкви, «а не часовни», что требовало больших временных и материальных затрат, поэтому было принято решение временно построить на этом месте часовню. Остановились на проекте архитектора Л.Н. Бенуа. Строили быстро – уже в апреле часовня была освещена. Интересно, что и финансирование, и само строительство было осуществлено частными лицами – купцами Громовым и Милициным. Часовня простояла на набережной Екатерининского канала до весны 1883 года. Ежедневно в ней служили панихиды в память Александра II. Когда началось строительство собора, часовню перенесли на Конюшенную площадь.

Аннотация: Пришел Дед Мороз, К нам пришел Дед Мороз. Он игрушек и хлопушек И конфет нам принес. (С. Вышеславцева, «Хоровод») Не знаю как Вас, а меня Дед Мороз и в этом году порадовал, да и семью мою не обидел. И хотя мы люди вменяемые, да и ребенок наш уже вышел из елочно-сказочного возраста, все равно по-прежнему кладем подарки друг для друга под елку и несколько пред- и посленовогодних дней живем в мифе рождения Нового Года, в котором желания, загаданные под бой курантов, сбываются, Новый Год входит в дом через оставленную открытой форточку, а Дедушка Мороз приносит каждому то самое, заветное, сулящее новые радости и свершения. ГДЕ У ГОДА НАЧАЛО? У всех Новый год И у нас Новый год! (С. Вышеславцева, «Хоровод») Дед Мороз – персонаж новогодний, однако стал частью самого праздника, имеющего длинную историю, относительно недавно. Традиционно начало нового годового цикла совпадало на Руси с началом весны и посевных работ. С принятием христианства восточные славяне присоединились к церковной традиции и стали начинать год с 1 сентября, как было установлено еще при императоре Константине Великом. Вслед за этим, в 1492 году указом великого князя Ивана III и гражданский новый год стали начинать одновременно с церковным – 1 сентября, приурочив к этой дате сбор пошлин, податей, оброков. Этот день был отмечен торжественным выходом патриарха и царя к народу, который мог обращаться лично к царю с прошениями. Известный своей любовью к западным образцам Петр I постановил первым днем года считать «1 генваря», как в большей части Европы, и велел праздновать новолетие торжественно с украшением домов хвоей и массовыми фейерверками. Но праздник не прижился, потому что календарный переход из прошлого года в будущий терялся в череде святочных дней, наполненных разгульным весельем в честь наступившего Рождества, и насыщенная традиция зимних праздников не вместила еще один введенный свыше ритуал.

Аннотация: «Я редко сидел дома по вечерам; работать или читать в комнатах мешали тучи зловредной мошкары, слетавшейся на свет лампы, а при закрытых окнах было нестерпимо душно. Поэтому я проводил вечерние часы либо в гондоле – Венеция при луне особенно хороша, – либо на великолепной площади, что служит как бы обширным преддверием причудливому собору святого Марка. Я располагался за столиком перед кафе Флориана, ел мороженое, слушал музыку, болтал со знакомыми; какой бывалый путешественник не знает этого скопища столиков и легких стульев, точно береговой мыс вдающегося в гладь озера Пьяццы. Летним вечером площадь, сияющая огнями, опоясанная бесконечной аркадой, полной отзвуков многоголосого гомона и шагов по мраморным плитам, вся точно огромный зал со звездным небом вместо крыши, где так хорошо не спеша попивать прохладительные напитки и столь же не спеша разбираться в богатых впечатлениях, накопленных за день». (Генри Джеймс, «Письма Асперна») Поклонники классики, конечно же, не преминут вслед за героем Генри Джеймса отправиться в Венецию, чтобы встретить закат на Сан Марко, наслаждаясь чашечкой кофе за столиком в кафе «Флориан». Однако им следует иметь в виду, что стоимость чашки кофе здесь колеблется от 6 до 20, тогда как в других местах традиционный эспрессо, например, обычно стоит всего 1, а капучино 2. По современным понятиям «Флориан» – заведение пафосное и статусное. Отчасти этим и объясняются заоблачные цены. Как справедливо замечают некоторые посетители, цена кофе здесь равняется средней стоимости билета в один из многочисленных венецианских музеев. Но ведь, по сути, «Флориан» тоже является музеем. Тем более что его претензии на исключительность вполне обоснованы. Расположенное под аркадами Новых Прокураций на площади Св. Марка в Венеции, кафе «Флориан» открылось 29 декабря 1720 года. Владелец заведения – Флориано открылось уже в 1645 году, но из сохранившихся старейшим считается именно «Флориан».