Образ автора в романе М. Пришвина «Кащеева цепь»

Цзян Пинчжэ аспирант; Институт филологии; Московский педагогический государственный университет 119435, Россия, г. Москва, р-н Хамовники, ул. Малая Пироговская, д. 1 Jiang Pingzhe Postgraduate student; Institute of Philology; Moscow Pedagogical State University 119435, Russia, Moscow, Khamovniki district, Malaya Pirogovskaya str., 1 pinczeczan@gmail.com

Введение

Актуальность настоящего исследования обусловлена тем, что, согласно дневниковым записям М. Пришвина, роман «Кащеева цепь» подвергался существенным переработкам, а своих дневниках писатель озвучивал намерение вернуться к тексту после двадцатилетнего перерыва с целью переосмысления его концепции ^{[13, с. 11]}. При этом акцент смещался с автобиографического повествования как такового на создание образа героя, наделенного новыми идеями и мировоззрением, соответствующими обновленному авторскому замыслу, но воплощенного в знакомой автобиографической форме. Таким образом, в «Кащеевой цепи» усиливается доминанта романа, ориентированного не на документальную точность, а на художественный вымысел, призванный отразить новое мироощущение и понимание творческого процесса посредством образа главного героя. Следовательно, данный персонаж обрел художественно-философскую интерпретацию, отличную от фактического облика молодого М. Пришвина, что не позволяет воспринимать роман исключительно как мемуарное произведение или автобиографию ^{[12, с. 18]}.

Анализ авторского образа в «Кащеевой цепи» проводился с опорой на концепцию М.М. Бахтина, представленную в работе «Автор и герой в эстетической деятельности», где ученый разграничивает «автора как человека» и «автора как творца» ^{[1, с. 58]}. В романе М. Пришвина обнаруживаются обе эти ипостаси: уже в экспозиции произведения возникает образ автора-писателя, стремящегося найти героя, обладающего необходимыми характеристиками для формирования характера с уникальным творческим восприятием мира, близким автору-писателю, но отличным от его фактического образа. Вероятно, М. Пришвину необходимо было создать героя-творца, отличного от автора в романе версии 1927 года, но тем не менее соответствующего его представлениям двадцатилетней давности. Подобный подход позволяет глубже понять эволюцию личности самого писателя и его представлений о художественном творчестве ^{[13, с. 10]}.

Теоретическую базу исследования составляют работы М.M. Бахтина о диалогической природе художественного слова ^{[1, 2]}, Л.В. Фроловой ^[13], С.Н. Зенкина ^[4], Е.В. Карасевой ^{[5, 6]} о роли автора в литературном произведении. Материалами исследования послужили исследования таких авторов, как А.Я. Кожурин ^[7], Н.А. Трубицина ^[12], T. Добростан ^[14], M. Гарзанити ^[15], С. Грей ^[16], Н. Сойбаджанов ^[17], Б. Стелинговска ^[18] и др. Методология исследования основана на системном подходе и включает в себя комплексный подход, включающий элементы структурно-семантического анализа, историко-литературного контекста и герменевтической интерпретации. Также в исследовании был применен историографический анализ научной литературы по теме исследования, формально-логический метод, описательный анализ.

Понятие автора в литературе

Термин «автор» (от лат. auctor - создатель, творец) имеет два значения: 1) реальное лицо, исторически достоверно существующее или известное из преданий, фактически создавшее произведение искусства (или ряд произведений) либо которому приписывается их создание; 2) «субъект эстетической деятельности» или автор-творец, чье единственное существование - художественное произведение как целое, выражающее единый смысл, личную позицию по отношению к миру и другому человеку (герою, читателю) ^{[8, с. 18]}.

В классической работе М.М. Бахтин выделяет два модуса существования автора: автор как человек (первичный автор) и автор как творец (вторичный автор) ^{[1, с. 88]}. Автор как человек – это антропологическая категория, обозначающая человека, прожившего биографическую жизнь вне произведения. Автор как творец – понятие, принадлежащее сфере искусства, существующее как субъект эстетической деятельности и литературного творчества ^{[3, c. 91]}. В контексте творчества М.М. Пришвина, автор как человек – это русский и советский писатель, прозаик и публицист, военный корреспондент, путешественник, фотограф, краевед и педагог. Такого рода объективная форма существования константна и не подлежит творческому переосмыслению, в отличие, например, от набора событий из жизни, которые могут быть включены в автобиографию ^{[4, с. 20]}.

Превращение М. Пришвина из человека в творца происходит в процессе его активного вовлечения в творческую деятельность: в этом динамичном процессе писатель выходит за пределы изображаемого мира, внимательно наблюдая за каждым движением главного героя и персонажей, переживая их эмоции, что позволяет ему применять накопленные творческие приемы и выражать свою литературную силу через текст. Таким образом, личность творца полностью реализуется в процессе завершения текста, когда его идеи и эмоции передаются читателю. В своем исследовании С.Н. Зенкин разграничивает эти два типа авторов, утверждая, что «первичный автор – подлинный, изначальный творец – не имеет собственного образа и слова; то авторское слово, которое встречается нам в тексте, — всегда слово вторичного, сотворенного автора» ^{[4, с. 162]}.

В частности, М.М. Бахтин, иллюстрируя данное различие, приводил в пример автопортрет художника, подчеркивая, что даже в автопортрете мы видим лишь изображение автора, а не автора, создавшего этот портрет ^{[2, с. 38]}. М.М. Бахтин предостерегал от смешения этих двух ипостасей автора, указывая на возможные негативные последствия: «в результате непонимание и искажение — в лучшем случае передача голых фактов – этической, биографической личности автора, с одной стороны, непонимание целого произведения и героя – с другой» ^{[2, с. 15]}.

Исследование образа автора в романе М. Пришвина

В проведенном исследовании установлено, что в 1950-е годы М.М. Пришвин стремился к отходу от автобиографических канонов, предложенных М. Горьким, который акцентировал внимание на формировании автобиографического героя как личности, самостоятельно создавшей себя. Горьковский герой преодолевал «свинцовые мерзости» российской действительности, проявляя волю к самореализации и становясь архитектором собственной судьбы ^{[3, с. 92]}.

В противоположность этой идее, М. Пришвин стремился представить героя, характеризующегося «родственным вниманием» к окружающей среде, ощущающего органическую взаимосвязь с людьми и природой: его герой должен был стать творцом гармонии между человеком и природой, рассматривая себя как неотъемлемую и естественную ее составляющую ^{[7, с. 130]}. В произведении «Кащеева цепь» персонажи Курымушка и Михаил Алпатов должны были воплощать интуитивно-созерцательное отношение к природному миру ^{[12, с. 18]}.

При этом, согласно подходу М.М. Бахтину, «первичный автор, если он выступает с прямым словом, не может быть просто писателем… Поэтому первичный автор облекается в молчание. Но это молчание может принимать различные формы выражения…» ^{[2, с. 88]}. В романе М. Пришвина авторское присутствие рассредоточено в образах главных героев, в которых он воплощает идеи родства с природой, наполняя их своими внутренними этическими и эстетическими устремлениями. При этом А. Платонов, ближайший единомышленник М. Пришвина, в рассказе «Сокровенный человек» назвал своего героя «природным дураком», подчеркивая его неприятие радикальных стремлений к преобразованию природы и человека и созданию нового типа личности – «хозяина жизни». Такое внутреннее этическое измерение авторства придает роману М. Пришвина дополнительную глубину и позволяет читателю воспринимать творческий процесс через призму индивидуального опыта писателя.

Русская природа является еще одним неотъемлемым компонентом произведений М. Пришвина, отражая его личные переживания и подчеркивая глубину взаимодействия человека и окружающего мира. Пришвинская концепция мироздания и природы существенно отличалась от горьковского восприятия, где мир представал как Левиафан, поглощающий людей и требующий либо уничтожения, либо подчинения себе ^{[13, с. 11]}. Путешествия М. Горького «По Руси» и странствия М. Пришвина различаются по своим идейно-эстетическим задачам: М. Горький ориентировал читателей на преобразование природы, а М. Пришвин призывал к «воскресению» в ней.

В своем дневнике М. Пришвин, в частности, писал: «Приглашаю всех в путешествие… малых, потому что у них сохранилось много запасов любви… старых, потому что они устали от людей, им надо побыть с природой…» ^{[10, с. 104]}.

Иными словами, автор рассматривает путешествие как средство для обретения новых перспектив и открытий, вдохновения и восстановления душевного равновесия. В романе М. Пришвин выражает свой идеал через формирующееся сознание Курымушки: «Занимаясь теперь с большим удовольствием и даже наслаждением картой Америки, Курымушка все раздумывал, что это значит — быть знаменитым путешественником» ^{[11, с. 58]}. Стремление Курымушки к сказочному миру неизведанного отражает жизненный идеал самого автора. Странствия сопровождали М. Пришвина на протяжении всей жизни, и многие из его значимых произведений были созданы во время этих поездок. Такое стремление прочно укоренилось в сознании главного героя романа, Алпатова, став неотъемлемой частью его личности. Фактически вся история развития личности героя – это процесс постоянного духовного поиска в путешествиях, освобождения от ограничений и движения к свободе.

Данный тезис подтверждает М.М. Бахтин в своей работе «Автор и герой в эстетической деятельности» утверждал: «…автор должен стать вне себя… взглянуть на себя глазами другого» ^{[2, с. 122]}. В данном высказывании подчеркивается необходимость преодоления автором границ собственного «Я» и переживания себя через восприятие другого, с целью создания вымяшленных жизней внутри произведения. В этом процессе автор реализуется в романе, выступая творцом как самого произведения, так и личности своего героя. Таким образом, создавая роман, автор одновременно создает роман о художнике, в образе которого диалектически развиваются два героя: Курымушка и взрослеющий Михаил Алпатов. Автор предстает перед читателем в их лицах, применяя такие различные повествовательные приемы, как переход от первого лица к третьему, чтобы изобразить взрослеющую личность и проявления, обусловленные идейно-художественным замыслом ^{[12, с. 16]}.

В начале «Кащеевой цепи» мы обнаруживаем образ автора, приступающего к созданию романа: ему необходимо найти своего героя, в чем он публицистично признается в первой главе:

«Однажды осенью под вечер я проходил мимо усадьбы, из которой мужики только что выгнали хозяев. Я остановился, пораженный красотою тройного умирания: усадьба умирала, год умирал в золоте листопада, день умирал. А на самом конце длинной аллеи, засыпанной кленовыми листьями, на террасе, обвитой красными лозами дикого винограда, сидел заяц… Я не поверил своим глазам, – подумал, мне это чудится, а заяц как ни в чем не бывало сидел на той самой ступеньке, где так часто, бывало, я сам любил под вечер присесть» ^{[11, с. 3]}.

«А что, – подумал я, – случай, быть может, посылает мне этого зайца на помощь: «Смирись, мол, писатель, не умствуй, герой – это выдумка, а личность, наверно, есть и в этом зайчишке»» ^{[11, с. 4]}.

Отметим, что автор сразу идентифицирует себя с природой и находит в ней свой, ему важный предмет – зайца, который чувствует себя в абсолютном единстве с окружающим несмотря на то, что вокруг, казалось бы, все умирало: усадьба, день, год. Умирало время и пространство прожитого, которое циклично, но сидящий заяц продолжал жить и наблюдать. На фоне умирающего прошлого заяц казался нетленным, он сидел и независимо созерцал происходящее. Итак, ведущий повествование от первого лица — это возникающий образ автора внутри текста. «Зайчик» — это его первая эманация, первая ступень исхождения из автора задуманного героя. Их отношения можно понимать как выражение «Я» в начавшемся творческом процессе, как возникающий образ автора-писателя. который находит своего главного героя. Такое взаимодействие между ними имеет несколько значений:

Во-первых, возникающий на первой странице автор, создает и контролирует мир романа, привнося в творческий процесс свои взгляды и идеи. «Зайчик», как его первое образное воплощение, выражает природное, чувственно-непосредственное восприятие мира, которое должно было стать отправной точкой в формировании органичного природной жизни творческого поведения.

Во-вторых, взаимодействие между автором-повествователем и «зайчиком», в котором он увидел «личность», представляет собой тождество, ведущее к символизации этой «личности» и, следовательно, к условным формам изображения. Т.е., к вымыслу. Автор-повествователь передает герою свои мысли и чувства, но, в то же время, сообщает ему те качества, которыми он не обладал в действительности, но хотел бы наделить ими героя. Зайчик как главный герой может быть проекцией некоторых черт, ценностей или опыта самого повествователя, но таких, которые он приобрел в своей реальной жизни.

Заключение

Проведенный анализ образа автора в романе М.М. Пришвина «Кащеева цепь» позволяет утверждать, что этот образ является ключевым структурообразующим элементом произведения, определяющим его тематическую и идейную направленность. Авторская позиция, воплощенная через многоаспектный образ повествователя, выступает в роли медиатора между читателем и вымышленным миром произведения, формируя восприятие реальности романа. При этом М. Пришвин, используя автобиографические элементы и рефлексию, создает сложный и многогранный образ автора, который является одновременно и участником событий, и их интерпретатором. Причем данный образ не статичен, он эволюционирует вместе с развитием сюжета и становлением личности главного героя, Алпатова: авторское «я» проникает в ткань повествования, проявляясь в лирических отступлениях, философских размышлениях и психологических портретах персонажей. Таким приемом обеспечивается связь между персонажами. Интерпретация образа автора в «Кащеевой цепи» позволяет углубить понимание пришвинской философии жизни, его стремления к постижению гармонии между человеком и природой, к поиску нравственных ориентиров в сложном и противоречивом мире. Как отмечает исследовательница творчества Пришвина, Е.В. Карасева: «Пришвинский автор – это не просто рассказчик, это – мыслитель, наблюдатель, человек, стремящийся к истине и гармонии» ^{[6, c. 266]}.

Таким образом, образ автора в романе «Кащеева цепь» представляет собой не только важную художественную особенность произведения, но и ключ к пониманию творческого метода и мировоззрения М. Пришвина. Он свидетельствует о стремлении писателя к созданию глубокого, психологически достоверного и философски насыщенного произведения, отражающего сложные процессы становления личности в эпоху перемен. Таким образом, образ автора в романе предстает в трех лицах: мальчика Курымушки, взрослеющего Алпатова и самого писателя М. Пришвина, который время от времени осматривает свою жизнь, привносит в нее новые воспоминания и корректирует уже высказанное. В целом, можно утверждать, что «Кащеева цепь» представляет собой роман многообразных художественно-публицистических авторских проекций: текст произведения постоянно перерабатывался и потому не является завершенным даже в рамках событийно законченного автобиографического жанра. Такая постоянная эволюция подчеркивает глубокую и многогранную природу произведения, которое остается открытым для новых толкований и читательского восприятия.