«Стойкая привычка противопоставления…»: проблема женской эмансипации в рассказе В.И. Белова «Свидания по утрам»

Кашкарева Алена Петровна ORCID: 0000-0002-5181-5539 кандидат филологических наук доцент; кафедра филологического образования и журналистики; Бюджетное учреждение высшего образования ХМАО - Югры "Сургутский государственный педагогический университет" 628402, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ - Югра, город Сургут, улица Геологическая, дом 24 Kashkareva Alena Petrovna PhD in Philology Associate Professor; Department of Philological Education and Journalism; Budget Institution of Higher Education of Khanty-Mansi Autonomous Okrug - Yugra 'Surgut State Pedagogical University' 24 Geologicheskaya Street, Surgut, Khanty-Mansiysk Autonomous Okrug - Yugra, 628402, Russia alynochka_6@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение

Художественное наследие Василия Ивановича Белова, начиная с 1960-х годов, активно обсуждается в научных трудах, посвящённых изучению поэтики его произведений, личных и творческих контактов с кругом писателей-сомысленников (по К. Кокшеневой), роли и влияния художника на литературный процесс XX века и т.д. Подобный интерес к жизни и духовному миру писателя определён, по верному замечанию В. Ганичева, следующим фактом: «Во всех его повестях, рассказах и очерках утверждались правда-истина, сострадание, милосердие, целомудрие, уважение к прошлому и любовь» ^{[2, с. 6]}. Эту же особенность творческого гения Василия Белова подчеркнул В. Оботуров: «…человек с обострённой совестью, знающий сомнения и мучения, но никогда не лгущий ни себе, ни другим. И в честности его книг люди находят веру в жизнь, в торжество добра и правды» ^{[9, с. 7]}.

Во второй половине XX столетия Россия переживает многочисленные социальные и научно-технические изменения, оказывается в ситуации выбора собственного исторического пути на фоне разрушения идеологического единства, отсутствия ясной национальной идеи. В.И. Белов, изучив уроки русской классики, истинно зная народную жизнь, всецело сконцентрировался на поисках идеала, способах нравственного совершенствования человека, осмыслении «лада» и «разлада» – опорного пункта художественного миромоделирования писателя. Социально-этическая программа Белова в 1970-е годы выражалась в следующем: призыв к смене пути – к «соборности» в мире, где отношения между людьми повреждены существенно и глубинно. Согласимся в этом смысле с И.В. Чеботаревой: «В своей прозе В.И. Белову удалось воссоздать особый мир соборных взаимоотношений, в значительной степени утраченных современным обществом. Уже этим показано сколь болезненным и, по сути, деструктивным для общества оказался отказ от духовных основ православия и соборности» ^{[12, с. 5]}. Отметим, что представления В.И. Белова о соборности естественно вписываются в общую концепцию, представленную в трудах русских философов XIX–XXI вв. (С. Булгаков, В. Розанов, В. Соловьев и мн. др.), а также созвучны взглядам сотоварищей по литературному делу – Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова, Л.Н. Толстого и др.

Автор не мог в период духовного кризиса русского общества остаться в стороне от обсуждения «женского вопроса» и выразил своё понимание эмансипации: «Пропадает женщина, ничего женского от неё не останется. И сама-то она, бедная, этого не понимает…» ^{[3, с. 27]}. Безусловно, это характеризует Белова-художника как человека своего времени, который ощущал истинную сопричастность к событиям русской жизни, «был навигатором и штурманом в этом море народной культуры» ^{[2, с. 8]} в период третьей «волны» борьбы женщин за свободу и независимость. Художник создаёт как женские характеры, продолжающие светлую, добродетельную линию классической традиции, так и тип «новой женщины», вступившей на путь эмансипации.

Образы женщин играют смыслогенную роль в художественном мире писателя 1970-х годов, являются индикатором идеологических приоритетов Василия Белова, отражают аксиологическую позицию автора в контексте русского литературного движения второй половины XX века.

Цель

Целью данной работы является осмысление позиции В.И. Белова в отношении женской эмансипации, роли и жизнестроительной миссии женщины.

Материалы и методы

Материалом предпринятого исследования является рассказ Василия Ивановича Белова «Свидания по утрам» (1977). В процессе анализа применялся комплексный подход, включивший в себя элементы биографического, структурно-семантического и культурно-исторического методов.

Результаты и обсуждение результатов

Рассказ В.И. Белова «Свидания по утрам» впервые был опубликован в журнале «Наш современник» в 1977 году. В центре сюжета семейная драма Константина Зорина. Жизнь главного героя с женой Тоней до развода и после него изображается как столкновение двух непримиримых сторон. Ситуация для русской культуры и литературы не новая, ещё И.А. Гончаров в предисловии к роману «Обрыв» предельно точно заключил: «Вопросы о религии, о семейном союзе, о новом устройстве социальных начал, об эмансипации женщины и т. д. – не суть частные, подлежащие решению той или другой эпохи, той или другой нации, того или другого поколения вопросы. Это общие, мировые, спорные вопросы, идущие параллельно с общим развитием человечества, над решением которых трудились и трудится всякая эпоха, все нации… И ни одна эпоха, ни одна нация не может похвастаться окончательным одолением ни одного из них…» ^{[7, с. 283–284]}. В рассказе Василия Белова – писателя-«деревенщика» содержится своеобразная художественная интерпретация «концепции борьбы полов», феномена женской эмансипации. Прав доктор филологических наук Ю.А. Дворяшин в том, что В.И. Белов был верен традиционным ценностям народной жизни, ориентировался на творческие идеалы писателей-классиков, но при этом продемонстрировал «…в новых условиях плодотворность реализма как основного художественно-творческого направления русской литературы XIX-ХХ веков» ^{[4, с. 95]}.

Константин Зорин – герой-повествователь, в образе которого отражены ключевые черты человека из народа, особенности представителей северного крестьянства: добродушие, самобытность, простота, прямолинейность, верность слову и долгу. Незлобивость сердца, отсутствие ожесточения – суть его характера. Цельность натуры, надёжный нравственный фундамент способствуют преодолению Зориным жизненных трудностей. Вопреки всем обстоятельствам герой борется за сохранение семьи – идеал русского человека. Агрессивной стороной выступает его жена Тоня, демонстрирующая каждый раз «готовность к обороне» ^{[1, с. 381]}, находящаяся вне семьи и материнства, несущая в себе демоническое начало. Героиня подтверждает это и своим коммуникативным поведением, отличающимся грубостью, бестактностью и небрежностью: «Что ты за мужчина? Не мог настоять на своем» ^{[1, с. 382]}; «Дрянь такая, ты будешь меня слушать, ты будешь меня слушать?» ^{[1, с. 385]}.

Отношения супругов не являли собой пример сердечной теплоты и душевной привязанности. Жена главного героя неожиданно остро ощутила своё «угнетённое положение». Так, Тоня «всегда обвиняла Зорина в черствости, в неуважении к женщинам и … наконец, в домостроевщине» ^{[1, с. 381]}; «Тоня язвительно воспитывала Зорина» ^{[1, с. 380]}. Отстаивание свободы, права на личностную самореализацию непонятны её мужу, для которого идеальными чертами русской женщины являются жертвенность и верность: «Она считает, что женщина должна быть свободной и независимой. Но можно ли быть свободным от совести? От материнского или отцовского долга в конце концов?» ^{[1, с. 384]}. Для него образ женщины, отказавшейся от эгоистических ценностей, провозглашается идеалом. Любовь к супруге, живущая в горячем сердце Зорина, – величайшая сила, которая способна, по его мысли, возвысить женщину, установить отношения на основе доверия друг к другу, привести к их духовному родству. Для В.И. Белова, как и для его героя, очевидно, что одухотворённый любовью человек способен преобразовывать мир, ведь «…противиться злу следует из любви, от любви и посредством любви» ^{[6, с. 16]}. И Зорин готов самоотверженно биться за их с Тоней брак, который является для него даром красоты, олицетворяет собой полноту жизни и видится герою-повествователю существенно нужным для спасения души: «что Бог сочетал, человек да не разлучит» (Мф. 19, 6). Семья в его системе координат – основа духовного и нравственного развития народа; это и весомый импульс против угасания крестьянской культуры, нарушения цельности крестьянского мира. Совершенно не чужды главному герою рассказа представления о традиционном укладе семейных отношений, принципах достижения гармонии: «Тем-то и высока, и отлична от всех христианская нравственность, что она не избавляет нас от наших обязанностей к другим, когда другие нарушают свои обязанности в отношении к нам» ^{[8, с. 219]}.

Выработанное умение Зорина «…уступать ей и делать так, как хочет она» ^{[1, с. 381]} прекращает своё действие в тот момент, когда герой не ждёт от супружеской любви нравственного потрясения и пробуждения, внутренний мир возлюбленных возвращается к своим иррациональным первоосновам, погружается в хаос – период развода с Тоней.

Неестественность, наигранность и лицемерие – составляющие образа бывшей супруги Зорина: «жена притворялась» ^{[1, с. 381]}; «…это опять игра, жалкая и натужная» ^{[1, с. 384]}. В основе нашего понимания данного явления лежит мнение Н.Н. Старыгиной, согласно которому, «наличие или отсутствие игровой ситуации становится своего рода знаком: игра соприродна темной-бесовской стихии жизни; серьезное – светлой-ангельской» ^{[10, с. 293]}. То есть Василий Белов представляет читателям своего рассказа вариант судьбы русской женщины, дезориентированной «новыми ценностями», исходящими от противников идеализации патриархальной старины и домостроевщины.

«Домострой» манифестирует проблему «своего» и «чужого», утверждая Другого, ищущего свою идентичность, в его «самости». Ценность данного документа не вызывает сомнений ни у автора рассказа, ни у его героя и особенно в период смены идеологических ориентиров: «”А ты знаешь, что “Домострой” проповедует мужскую верность?”. Но она уже не способна вникать в такие тонкости, она искренне оскорблена его деспотическим поведением» ^{[1, с. 381]}. В этом своде правил сценарии и стратегии стабилизации десакрализованных отношений, твёрдый гарант нравственного благородства мужа и жены.

Героиня сочетает в себе все возможные пороки, но главный из них, по мнению автора, – уход от архетипа матери, полное его разрушение. Она заключила, что материнская забота о дочери – это демонстрация узости взглядов. Безразличие матери к судьбе собственной дочери, эгоистичные устремления Тони деморализовали её облик в глазах Зорина: «Он ужаснулся, когда сделал это открытие, потрясшее все его без того издерганное нутро. Он уже не мог любить ее, как прежде» ^{[1, с. 384]}.

Тирански жестоким было отношение Тони к дочери: «Кинет ребеночка на кровать, как чужого» ^{[1, с. 377]}; «У многих современных женщин дамское самолюбие сильней материнского чувства. Тоня не принадлежит к меньшинству» ^{[1, с. 384]}; «Тоня одной рукой хватает девочку за руку, другой сильно бьет Ляльку по попке. Лялька плачет» ^{[1, с. 385]}. Осмысляя вклад женщины в становление социума и культуры в целом, С. Фатыхов определил сакральный смысл любовного чувства: «Любить женщину, любить женщину-мать, в которой все еще обитает архетип прародительницы, значит – генерировать пространство Культуры, которое дает нам ощущение человеческого бытия…» ^{[11, с. 740]}. Бывшая жена Зорина окончательно утратила для него все лучшие приметы русской женщины, поскольку не реализовала свою женскую природу в её глубинном народно-аксиологическом понимании.

Отстранённость от основ народной жизни, нравственная шаткость и желание соответствовать новому времени губительно для всего, что окружает героиню. Душевное состояние Тони, противоестественное для русской женщины, Василий Белов уравновешивает в пространстве художественного текста образом бабушки.

Бывшая тёща Зорина олицетворяет собой самобытный социально-нравственный тип русской женщины; она носительница народного сознания, религиозно-символического мышления, её доброе сердце излучает свет и живительную любовь к людям. Жалость – корневая черта бабушки – героини рассказа. Чувство, которое испытывает она, достигает абсолютной полноты и истинности: «Жалко. Жалко всех» ^{[1, с. 379]}). Это живое сострадание, которое реализуется в понятном и нужном деле: «Она-то знает, что Зорин ждет в будке, она сделает все, чтобы он увиделся с дочерью» ^{[1, с. 384]}. В самые тяжёлые времена именно женщина, крепко держащаяся разумного устроения жизни, способна спасти положение. Понимая это, художник высвечивает принципиальные основы мироощущения русской женщины – сердечное и ответственное отношение к каждому; выражение любви, ничего не требующей и не спрашивающей.

С помощью этого образа в концентрированном виде В.И. Белову удалось раскрыть картину мира ладной женщины, показать её роль в системе русского национального мировоззрения:

1. Спасительная миссия женщины связана с сохранением духовной сущности брака. Именно бабушка замечает перегибы в понимании мужественности и женственности, которые сегодня не находятся в гармоничном равновесии: «Спали опять врозь» ^{[1, с. 377]}; «Спорят о пустяках, а чего бы и спорить?» ^{[1, с. 379]}.

2. Писателю важно показать, что естественное призвание женщины заключено в материнстве. Женщина-мать в рассказе автора являет собой медиативное начало, связующее как людей между собой, так и человека с Богом. Знаменателен эпизод, когда героиня с горечью вопрошает: «Разве этому я ее учила?» ^{[1, с. 379]}. Мать несёт ответственность за своё Дитя и должна привести ребёнка к Богу, укрепить его сердце, т.е. обеспечить ему Спасение. Бабушка интуитивно ощущает необходимость своего участия в формировании нравственного облика детей. Думается, в этом истинная причина её неподдельного интереса в организации встреч отца с дочерью Лялькой, поддержании их неразрывной связи.

3. Святая молитва как опыт сакрализованного общения человека с Богом, возношение ума и сердца к Богу: «Прочитав молитву…» ^{[1, с. 378]}; «О, Господи-милостивец!» ^{[1, с. 380]}. Героиня в пространстве художественного текста становится посредницей между Богом и ждущим спасения миром.

Её голос не звучит в пространстве художественного текста, но «мысли бабушки текут одна за другой» ^{[1, с. 379]}. Благодаря этому персонажу Василию Белову удаётся уйти от императива; художник не проповедует, а ведёт философский разговор с читателем, в ходе которого побуждает к размышлениям о ценности в русском мире нравственно твердой женщины – семьи и рода, к поиску ответов на вопросы времени, затрагивающие гендерные отношения, и в частности «женский вопрос».

Невольно сравнивая ориентиры Тони и бабушки, читатель вслед за автором рассказа обнаруживает те крайности, которые породила квазиэмансипация: «Оказывается, что и любить Славика, то есть собственного мужа, уже не современно…» ^{[1, с. 381]}. Константин Зорин потрясён собственным открытием, он не оправдывает, руководствуясь внутренним голосом совести, слепого женского фанатизма в достижении мнимого равенства.

О необходимости придерживаться незыблемых, нерушимых ценностей говорит Василий Белов устами своего героя: «Эмансипация – думает Зорин – нарочно кем-то придуманная вещь. Ведь она заранее предполагает существование неравенства. Но разве можно противопоставлять людей по этой жуткой схеме: мужчина – женщина? Это преступление» ^{[1, с. 384]}. На взгляд Зорина, отношения между мужем и женой должны строиться не на основе равенства, а на основе слияния двух начал как смысла брака и любви в нём. Семья воплощает целостное бытие человека, где синтезируются различия, присущие каждой стороне.

Василий Иванович Белов от изображения частного – семья Зорина – переходит к общему, где русская деревня становится символом всеобщей гармонии и абсолютного добра, хранительницей духовного уклада жизни.

На страницах книги естественно возникает пространственная оппозиция «город – деревня» и вокруг неё формируется система двойственных, противостоящих образов. Так, атрибуты «города» (шум машин, тревога за предстоящий день, резкие звуки, общежитие с вечным гулом т.д.) амбивалентны по отношению к существенным признакам «деревни» (радость, время «давнее, но такое ясное…», самовар и т.д.). Природой заложенная, когда-то органичная связь матери как представительницы деревни и дочери – городского жителя, также разрывается.

Финальный аккорд рассказа – голос девочки – дочери Зорина: «Папа, ты больше никуда не уйдешь?» ^{[1, с. 386]}. И в этом возможный путь по устранению разлада, когда обесценивается человек и его смысл жизни; призыв к сохранению элементов патриархальной ориентации русской семейно-родовой организации. Семейный быт, устроенный подобным образом, т.е. в русле домостроевских традиций, Белов считал воплощением гения русского народа. Образ ребёнка вырастает до символа, вбирая в себя значение истинных основ народной жизни, олицетворяя лад человеческого бытия.

Выводы

«Женский вопрос» и его ключевая категория – «эмансипация», являются приоритетными в художественном творчестве В.И. Белова 1970-х годов. Образы женщин в рассказе «Свидания по утрам» выстроены на основе воспринятой писателем системы философско-этических ценностей, определены уровнем его ориентации на христианский идеал жизни и человека, коррелируют с базовыми аксиологическими доминантами отечественной культуры и литературы.

Произведение автора выходит за рамки своего жанра и приобретает истинно философское и общественное звучание – судьба женщины в России, понимание её самобытной миссии – «А все думы только о них, о детках» ^{[1, с. 378]} – по сохранению нравственных основ жизни – индикатор жизнестойкости ценностных ориентаций общества.

Надежды автора на преображение мира, вера в его спасение связаны с образом ладной женщины, неиспорченной цивилизацией (городом), которая продолжает неутомимый поиск своей национальной идентичности, сохраняя на этом пути характерные ценности русского уклада деревенской жизни.

Специфика конструирования женских персонажных образов позволяет охарактеризовать взгляды Василия Ивановича Белова на жизнь России XX века, его позицию в отношении предназначения женщины словами самого художника: «Если хотите жить светлее, делайте сами свет!» ^{[5, с. 17]}.