Национально – государственная идентичность в современной России: особенности и этапы формирования

Бурда Михаил Александрович кандидат политических наук доцент; кафедра политологии и политического управления; Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации 119571, Россия, г. Москва, пр-т Вернадского, 82 Burda Mikhail Aleksandrovich PhD in Politics Associate Professor; Department of Political Science and Political Management; Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 82 Vernadsky Ave., Moscow, 119571, Russia byrdamix@mail.ru Другие публикации этого автора

Челнокова Ангелина Павловна Руководитель клуба "Реальная политика" 119571, Россия, г. Москва, пр-т Вернадского, 82 Chelnokova Angelina Pavlovna Head of the club "Real Politics" 82 Vernadsky Ave., Moscow, 119571, Russia angelinka_chelnokova@mail.ru

Введение

В условиях геополитического противостояния и цифровой трансформации социальности перед государством стоит задача сохранения политического «мы». Как следствие, для многосоставного российского общества с неоднородным полиэтническим и многоконфессиональным социумом необходима выстроенная система ориентиров, смыслов и ценностей, являющихся основой для самоидентификации российского общества. Формирование и дальнейшее обеспечение функционирования «единого социально-культурного и политического организма» - является одной из стратегических целей, декларируемых на современном этапе политическим руководством современной России. Одним из условий достижения поставленной цели является реализация подхода, в рамках которого конструирование национально-государственной идентичности рассматривается как процесс формирования ценностного фундамента, способствующего большей консолидации российского общества. Национально-государственная идентичность, как осознание сопричастности с определенной нацией и чувство единства является условием для развития России как суверенного государства в условиях социальных, ментальных и геополитических сдвигов.

По мнению В.Ю. Зорина и А.В. Абрамова, государство, являясь социальным институтом организации жизни людей, ориентировано на удовлетворение общественных потребностей и поддержание общих интересов. Коллективное «видение» миссии государства и его уникальности является одной из скреп, которая способствует сплочению граждан и их представлению как единого социально-культурного и политического организма ^[6].

Однако, в Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации до 2025 года, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 19 декабря 2012 г. № 1666, не закреплено понятие «национально-государственная идентичность», а также не определены критерии формирования такой идентичности, ее основные нарративы, смысловые и ценностные характеристики. В связи с этим повышается актуальность запроса на исследование не только процесса конструирования национально-государственной идентичности, но и влияющих на такой процесс факторов, как внешне так внутриполитического свойства, определения участия государства, а также выявления особенностей, характерных для каждого из этапов рассматриваемого процесса, что определяет проблемное поле настоящего исследования.

Некоторые подходы к исследованию национально-государственной идентичности

В целях концептуализации понятия «национально-государственная идентичность» целесообразно обратиться к некоторым подходам понимания терминов «нация» и «идентичность». Особый интерес с учетом обозначенной темы представляют работы Э. Геллнера, Б. Андерсона, Э. Хобсбаума, В.А. Тишкова, которые изучали нацию в традиции конструктивистского подхода. Работа В. Тишкова «Нация наций: о подходах к пониманию России» ^[16] содержит в себе подтверждение социально-конструируемой природы нации и национально-государственной идентичности и идею о том, что нации представляет собой результат процесса сотворчества политических акторов и общества. Э. Геллнер в работе «Нации и национализм» ^[4] и Б. Андерсон в работе «Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма» ^[1] рассматривают нацию в качестве «продукта человеческих убеждений» и «воображаемого сообщества», подчеркивая возможность конструирования социальной и политической реальности.

В рамках инструменталистского подхода американский социолог С. Олзак отмечает, что нация является «ситуативным» феноменом и используется для мобилизации и контроля населения со стороны правящих элит ^[21]. Исследования Р. Брубейкера ^[3] отмечают, что в инструментализме определяющим для нации является социальный интерес и рациональный выбор. Нация во взглядах инструменталистов не имеет культурных корней, но акцентирует внимание на нации как средстве борьбы за политические и экономические ресурсы. Как заключает Ф. Барт, нация представляет собой «форму социальной организации», где состав группы определяется ситуативными воздействиями и текущими обстоятельствами ^[19].

Можно утверждать, что в рамках как конструктивистского, так и инструменталистского подходов процесс нациостроительства является процессом управляемым, причем управляемым именно "сверху", который реализуется с помощью таких инструментов как пропаганда, формирования чувства патриотизма и солидарности с государством с помощью специальных государственных программ в сфере образования, воспитания и культуры.

В свою очередь, осмысление «идентичности» как «узнавания своей сущности» было представлено автором теории психосоциального развития Э. Эриксоном в работе «Идентичность: Юность и кризис» ^[18].

Вклад в развитие психологического подхода к пониманию «идентичности» внёс Д. Марсия, описав в своей работе «Development and validation of ego identity status» ^[20] стадии формирования идентичности как структурно-динамического явления. Взаимосвязь «личных идентичностей» определяет и анализирует И. Гофман ^[5] в рамках социологического подхода к изучению идентичности. Автор акцентирует внимание на поведенческих моделях человека и определении ролей, зависящих от ценностных ориентиров социума. Идея «обобщенного другого» в процессе самоопределения была отмечена американским социологом и психологом Дж. Мидом, утверждавшим, что идентичность является «социальным продуктом» ^[9].

Принимая во внимание очерченные рамки понимания терминов «нация» и «идентичность» можно выделить некоторые подходы к рассмотрению феномена «национально-государственная идентичность»: психологический, социологический и макрополитический. Отечественный исследователь национально-государственной идентичности В. Титов выводит собственное определение понятия, в котором прослеживается идея конструктивизма о воображаемом сообществе, называемом автором образом «мы», и обозначается главенствующая роль государства.

Необходимым для дальнейшего исследования является и рассмотрение национально-государственной идентичности как «социально-коммуникативного феномена», где В.А. Ачкасовым выделяются в первую очередь работы связанные с изучением национально-государственной идентичности т Ч. Кули, Дж. Мида, Р. Дженкинса ^[1].

Так, Ч. Кули в своей работе «Социальная самость» говорит о «зеркальном «Я» и выводит формулу выстраивания поведения человека как «носителя» национально-государственной идентичности: первоначально происходит «воображение своей собственной внешности», которая интерпретируется посредством реакций «других», как итог – формируется «собственная самость», детерминированная коллективными взглядами ^[7]. Стоит отметить и проявляющуюся дихотомию «свой – чужой», которая демонстрирует «деление» картины мира человека в контексте группового определения.

В работах О. Ю. Малиновой акцентируется внимание и на геополитических и цивилизационных особенностях конструирования национально-государственной идентичности, которое происходит «поверх границ» ^[8]. Значимыми являются исследования И.С. Семененко, в которых транслируется идея «множественных идентичностей» и «борьбы идентичностей», что подтверждает «сплетение» различных политических интересов в дискурсе национальной идентичности как «многослойного» феномена ^[14]. В вопросе становления национально-государственной идентичности С. Хантингтон акцентирует внимание на «нации-цивилизации», определяя цивилизацию как «культурную общность наивысшего ранга, самый широкий уровень культурной идентичности людей» ^[17].

Отмечая широкий спектр социогуманитарных исследований посвященных национально-государственной идентичности как психологическому, социологическому, макрополитическому феномену, можно утверждать, что российская национально-государственная идентичность непосредственно на современном этапе представляет собой результат "проектирования сверху", обусловленный влиянием ряда факторов, среди которых можно выделить противостояние "свой-чужой" - "Россия - Запад", многослойность (множественность) идентичности - "многонациональный народ России", цивилизационных особенностей, выраженных в продвижении нарратива "Россия - государство-цивилизация", "собственная самость" - история, культура и язык.

Этапы трансформации национально-государственной идентичности

С учетом выделенных подходов рассмотрим процесс утверждения национально-государственной идентичности в рамках, предложенных четырех этапов, последовательность которых обусловлена представленными характеристиками каждого из этапов и выявленным в этой связи принципиальными идейными отличиями.

Первый этап (1991-1999) отличен от последующих ярко выраженным «критическим нарративом», где главное линией выстраивания диалога с «народом» происходит на основе примеров «неудачного опыта советского прошлого». Так, основной упор делается на «национально-культурное самоопределение народов» в силу пережитого ими травмирующего прошлого, вектор формирования национально-государственной идентичности направлен на урегулирование внешних факторов: международные разногласия, выстраивание дружественных отношений с республиками. Что же касается «общей судьбы», то первый этап конструирования национально-государственной идентичности лишь обозначает «круг задач», которые в дальнейшем будет необходимо решить для возрождения «великого народа», новой России, где главным принципом будет «единство во многообразии». Конституция 1993 года выступает на данном этапе консолидирующим элементов, фундаментом которого является национальное согласие. Концепция национальной политики 1996 года вводит элемент «двуединости» процесса конструирования, где с одной стороны, главенствующей является задача формирование единого идейного пространства, а с другой стороны – сохранение национально-культурной автономии этнических общностей.

Второй этап (2000-2011), противоположно первому, возвращает народ к его «истокам» и во главе формирования национальной идеи представляет «тотальную преемственность», которая проводит параллели между былым и будущим величием страны. К отличительным элементам второго этапа можно отнести дихотомию «слабого» и «сильного» государства, которое является ценностью независимо от территориального образования. Принципиальное отличие второго этапа от первого определяется таким критерием, как «отношение к истории», где в период с 1991 по 1999 год история воспринималась как «негативный нарратив», подчеркивающий стремление к созданию «новой России», а уже период с 2000 по 2011 год – как период обращения к «тысячелетнему» опыту. Еще одной особенностью конструирования национально-государственной идентичности в данный период является впервые озвученное позиционирование России как «европейской нации» и одновременно «страны - воина», которая «выстрадала» справедливое к ней отношение. Как отмечает В. Сургуладзе, «эпоха формирующегося постзападного мирового порядка дает России шанс «вернуться к себе», обрести собственную идентичность, осознанно занять особое место в истории и мире» ^[15].

В качестве еще одной особенности второго этапа можно выделить смещение фокуса с сугубо политических ценностей на морально-нравственные, что говорит о большей актуализации вопроса не столько внешнего, сколько внутреннего «мироустройства страны». Послание Федеральному Собранию 2005 года подтверждает идею о «цивилизаторской миссии российской нации на евразийском континенте» и проводнике вестернизации для других стран. Однако стоит отметить, что уже в 2007 году был впервые на официальном высоком уровне озвучен нарратив «русского мира», при этом детализация данного понятия и его смысловое наполнение не было представлено сформулировано политической элитой. Противоречивости в стратегию нациестроительства внесла пренебрежительная фраза о «старинной русской забаве – поиске национальной идеи», прозвучавшей в Послании Президента Федеральному собранию в 2007 году.

Одновременно на этапе с 2000 по 2011 год, исходя из позиционирования России как нации, можно рассмотреть изменения национально-государственной идентичности сквозь призму психологического подхода к пониманию «идентичности», где идентичность представляется динамическим измерением. Нарратив «молодой нации» можно обозначить как «маркер» стадии «диффузии» и дальнейшего «моратория», когда Д. А. Медведев обозначил нацеленность на поиск новых политических представлений и отход от почитания достижений прошлого. В тоже время, начинает детализироваться фрейм «Россия как цивилизация», в основе формирования которого отмечается поддержка национальных традиций, выстраивание системы образования в соответствии с желаемыми векторами развития страны.

Начиная с 2012 года процесс конструирования национально-государственной идентичности становится документально зафиксированным на ближайшие 13 лет в рамках «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации до 2025 года». Таким образом, третий этап (2012-2019) отличается от двух предыдущих выделением нарратива «государствообразующего русского народа» и упором на уникальность России, как «государства-цивилизации», гармонично сочетающего равенство этнических общностей, самобытность народов и «российское единство».

В опубликованной 23 января 2012 года в Российской газете статье Президента Российской Федерации В.В. Путина «Россия: национальный вопрос» было сформулировано государственное понимание государства-цивилизации без национальных меньшинств. В основе данного принципа, также основанного на системе распознавание свой - чужой, под своим подразумевается гражданин как часть русского мира, который вне зависимости от национальной и религиозной принадлежности «считает себя носителем русского языка, истории, культуры.

Однако, в Стратегии 2012 года отмечается, что «российская нация» представлена многонациональным народом, что в определенной мере противоречит «разнообразию» наций в рамках «одной России» и не может выступать интегрирующим началом для многонационального общества. В этой связи, как отмечает академик В.А. Тишков, решение вопроса о двойном смысле нации заключается в выведении «двух разных типов социальной коалиции людей — общности по государству и общности по схожести культуры» и позиционировании России как «нации наций» ^[16].

Исходя из данного принципа, важной отправной точкой для дальнейшей реализации национальной политики, как сферы государственного управления отвечающего за реализацию процесса формирования национально-государственной идентичности, является, как отмечает В.Ю. Зорин, «положение о двуединой цели», которое подразумевает «формирование общероссийской гражданской нации и одновременное этнокультурному развитию всех народов страны» ^[6].

В рамках третьего этапа ведущим нарративом выступает «борьба за справедливость», с помощью которого подчеркивается помощь России соотечественникам в 2014 году, решительные действия «лидера» в борьбе с терроризмом в 2015 году. В период 2012-2019 года мы можем проследить использование таких инструментов влияния на реципиента, как апелляция к авторитету, выстраивание образа «чужого» в виде так называемого "коллективного Запада". В этом ключе стоит отметить на некоторые аспекты, которые могут возникнуть при дальнейшей реализации избранного государством подхода к конструированию национально-государственной идентичности, основывающейся на идее «мы – не они».

Как отмечает Э. Паин, «в условиях, когда власть неспособна предложить обществу перспективу позитивного будущего, единственным способом сплочения оказывается мобилизация против общего врага» ^[11]. Мобилизация против общего врага как проявление «негативной» идентичности не может стать перманентным основанием для укрепления единства нации, так как если образ «отрицательного персонажа» утратит свою неодобрительную окраску, то исчезнет фундамент такой идентичности, что уже можно было наблюдать в последние годы существования СССР, где образ "Запада", как изначального идеологического врага претерпел существенное измнение в восприятии общественного сознания до "образца" к которому во всем надо было стремиться. В подобном ключе можно наблюдать формулируемое российской политической элитой противостояние "Россия - Запад", "традиционные - нетрадиционные ценности", Россия XXI века и Россия 90-х гг XX века" и др.

В этой связи, актуализируется точка зрения В.И. Пантина и В.В. Лапкина считающих, что обострившиеся отношения России с западными странами из-за Крыма и Донбасса являются факторами, ускоряющими формирование единой российской идентичности ^[12], однако стоит отметить, что данный вариант консолидации общества не является «статичным», и по-прежнему проблема «укоренения» легитимных инструментов формирования национально-государственной идентичности остается актуальной. Безусловно, так называемый "крымский консенсус" в рамках данного периода смог консолидировать большую часть российской политической элиты, в том числе представляющей различные системные политические силы, но с другой стороны он структурировал и ту часть российского общества и политических сил либерального спектра, которая данный подход не приняла и не менее консолидировано выступила с его отрицанием.

Четвертый этап (2020-2024) конструирования национально-государственной идентичности ознаменован попыткой юридически зафиксировать те «позитивные цели» и «объяснения», которые отмечались выше. Отличительной чертой этапа является смещение фокуса в сторону утверждения и трансляции уже задекларированных духовно-нравственных ценностей. Совершается попытка отойти от идентификации себя через «других» и ответить на вопрос «кто мы?», не ссылаясь на негативные образы «чужих». Выводятся «смыслообразующие основы» национально-государственной идентичности в виде, как минимум, закрепленных традиционных духовно-нравственных ценностей (Указ Президента Российской Федерации от 9 ноября 2022 г. № 809). В упомянутом указе Президента Российской Федерации происходит не только поименование традиционных российских духовно-нравственных ценностей, но и формулируются деструктивные идеологии, которые несут в себе риски деструктивного воздействия на российских граждан. При этом традиционные российские духовно-нравственные ценности становятся не только политико-правовой дефиницией, но и одним из направлений государственной политики.

Понятийно в документах стратегического плаирования в сфере национальной безопасности и внешней политики, закрепляется концепция «русского мира», которая включает в себя все этапы становления современной России от Древней Руси, является мировой державой и объединяет все национальности и религии на основе русского языка, истории и культуры.

Все чаще в посланиях Президента Российской Федерации Федеральному Собранию делается акцент на «правильность» действий народа России с помощью ведущего фрейма «Россия – спасительница». Как отмечает В. Сургуладзе, начало специальной военной операции на Украине стало причиной ускорения «поисков» идейно-политического нарратива. Важно, что ведущую роль в этом процессе сыграло преставление России как «государства-цивилизации» с уникальной миссией защищать традиционные ценности ^[15]. Такое признание, по словам Най Дж., «рвет любые концептуальные и ассоциативные связи с западным миром» ^[10].

Также следует отметить имеющуюся визуализацию национально-государственной идентичности, закрепленную не только в различных культурно-массовых мероприятиях, приуроченных к Дню Победы в Великой Отечественной Войне (9 мая), Дню России (12 июня) и Дню народного единства (4 ноября), но и выпуску соответствуюего контента в социальных сетях, видео-хостингах, мессенджерах и компьютерных играх (Смута).

Таким образом, в качестве одной из ключевых особенностей четвертого этапа формирования национально-государственной идентичности можно выделить использование многочисленных средств выразительности и эмоционально-окрашенной лексики, что позволяет воссоздать визуальные образы России как «дома», «семьи», представить Российский народ как «пример для всего мира», что способно поднять «национальное сознание» эмоционально подкрепленными образами.

Можно утверждать, что выделенный в рамках настоящего исследования четвертый этап представляет собой достаточно очевидный управленческий процесс "сверху в низ", где именно государство в лице своих институтов является главным конструктором национально-государственной идентичности, а общество выступает в роли объекта воздействия. Подобный вариант конструирования национально-государственной идентичности можно наблюдать в КНР. О.В. Попова и Н.В. Гришин в своем исследовании инструментов государственной политики идентичности в современном мире, обращаясь к экспертным оценкам приводят точку зрения одного из экспертов, который на примере современного Китая говорит об оптимальности и эффективности подобного подхода в многонациональной стране, несмотря на его определенную авторитарность ^[13].

Подобный подход критически воспринимается некоторой частью российского политического спектра, представляющего различные либеральные течения и политическими партиями соответствующего толка, а тажке поддерживающей их частью российского общества, что не позволяет говорить об универсальности избранного подхода в контексте политического единства государства.

Заключение и выводы

В ходе анализа этапов изменения представления национально-государственной идентичности стоит упомянуть, что новый виток в её конструировании, в особенности в политико-управленческом измерении, придется на 2025 год, который связывают с необходимостью разработки и последующего утверждения Президентом России нового варианта «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации». Выявленные характерные черты каждого из этапов позволяют говорить об изменениях в представлении национально-государственной идентичности, однако неизменным ядром ее конструирования остается нарратив «единства во многообразии», вопрос лишь состоит в том, как и на основании каких внешних факторов или внутренних установок представленное в России национальное многообразие формируется в единую структуру.

Говоря о процессе формирования государственно-гражданской идентичности в современной России следует отметить, что основным фактором повлявшим на актуализацию данного процесса, а также на принципиальное изменение к подходам по ее осмыслению и последующему конструированию является внешнеполитический аспект, обусловленный противостоянием "Россия - Запад", развивающимся не только в политической, но и в ценностно-цивилизационной плоскости, что нашло свое отражение в положениях Указа Президента Российской Федерации № 809 от 9 ноября 2022 г. "Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Приведенный документ позволил структурировать применение различного пропагандистского инструментария в целях описания сутевой и понятийной части «духовных скреп» российского общества, которые позволят более эффективно на государственном уровне "формировать" образ России в массовом сознании не только с помощью «негативной идентичности» и через отрицательные характеристик коллективного «чужого», а в первую очередь благодаря расширенному представлению уникальных качеств народов России, в целях развития чувства патриотизма и солидарности с государством. Наиболее очевидным полем применения подобного подхода видится сфера культуры, где государство может реализовать ряд программ на формирование патриотического контента, образования, в рамках специальных учебных курсов, дисциплин, корректировки имеющихся образовательных программ, а также воспитания молодежи, через различные общественные молодежные институты и площадки.

В этой связи, можно говорить о подтверждении актуальности в данный момент времени именно конструктивистского и инструменталисткого подходов к исследованию процессов формирования государственно-гражданской идентичности в современной России, как процессу формируемому, напралвяемому и регулируемому прежде всего институтами власти и лояльным им институтами гражданского общества, что обусловлено необходимостью сохранения высокого уровня лояльности и солидарности с государством российского общества даже в условиях экономических и политических кризисов.