Легенда о Стратонике: политический и религиозный аспект

Сивкина Наталья Юрьевна доктор исторических наук профессор, кафедра Истории древнего мира и Средних веков, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского; НОЦ "Славяно-греко-латинский кабинет" при Нижегородском государственном лингвистическом университете им. Н.А. Добролюбова 603005, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2 Sivkina Nataliya Yurievna Doctor of History Professor, Department of Ancient and Medieval History, N. I. Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 603005, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Ulyanova str., 2 natalia-sivkina@yandex.ru Другие публикации этого автора

Гусева Анастасия Сергеевна магистр; кафедра истории древнего мира и Средних веков; Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603005, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2 Guseva Anastasiya Sergeevna Graduate student; Department of History of the Ancient World and the Middle Ages; Nizhny Novgorod State University named after N.I. Lobachevsky 603005, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Ulyanova str., 2 anast.gusewa2018@yandex.ru

Предмет исследования. С древнейших времен огромную роль в истории и политике играли мужчины: цари, воины и герои, чьи великие деяния со временем подвергались мифологизации, например, в рамках цикла мифов о подвигах Геракла, «Илиаде» Гомера или «Эпоса о Гильгамеше». Данная тенденция обладала устойчивостью, фактически, до времен Александра Македонского. В свою очередь, женщины, родственницы этих людей, довольно долго не удостаивались должного внимания. Даже позднее о «царских женщинах»: матерях, женах, сестрах и дочерях эллинистических правителей было известно не так много, и долгое время специальных исследований, посвященных им, практически не проводилось ^{[1; 2; 3]}. Однако в последние десятилетия интерес к жизни женщин в древности не просто возрос, но и поставил много дискуссионных вопросов, что подтверждает актуальность темы.

Женское влияние на личность и политику своего царственного родственника нельзя недооценивать. О влиянии «царских женщин» при дворе и на политику монарха свидетельствуют следующие факты. Для обращения к ним использовался специальный термин «βασίλισσα» ^{[4, р. 191]}. Они покровительствовали храмовым общинам ^{[5, р. 87]}, оказывали финансовую помощь солдатам ^{[4, с. 192]}, вели дипломатическую переписку, поддерживая родственные и дружеские связи ^{[6, р. 34]}, тем самым, помогали своим мужьям, т.е. были важными участниками в системе международных отношений.

Следует отметить, что изменилось положение и менее знатных женщин: признается равенство их прав с мужчинами в некоторых вопросах ^{[7, с. 88]}, женщины–философы получают мировую известность ^{[8, с. 442]}, а в религиозной сфере они сами могут без сопровождения мужей посещать оракулов и получать предсказания ^{[9, р.145]}. Все это свидетельствует об изменениях в политической и культурной жизни античного общества. Однако в первую очередь влияние женщины на политику было связано с ее происхождением. Целью данной статьи является исследование одного инцидента из жизни селевкидской царицы Стратоники, сравнение разных версий в источниках и выяснение факторов, повлиявших на историко-литературную традицию о ней.

Теоретическая база. Античные авторы оставили интересные упоминания о замужестве Стратоники, снабжая их своими комментариями и попытками объяснить ситуацию через призму своих взглядов или восточных традиций. Диодор, Юстин, Плутарх, Аппиан остаются основными источниками по периоду правления диадохов и эпигонов. При этом все они жили в более поздние времена, никто из них не ставил своей задачей изучение раннего периода правления династии Селевкидов, роли женщин при их дворе, влияние восточных и греческих элементов на политику и преобразования первых правителей. Что касается Лукиана, который прославился сатирическими произведениями, то, в силу специфики этого жанра, к его сведениям следует относиться весьма осторожно. Авторы нарративных источников преследовали разные цели при написании своих трудов и выбирали различные литературные жанры для воплощения этих замыслов. Соответственно, жанровая принадлежность произведений накладывает свой отпечаток на характер предоставленной информации (географический трактат, военный трактат, биография, историко–литературные произведения). Поэтому сведения античных авторов дополняются эпиграфическими памятниками. Таким образом, источниковая база исследования, хотя и разнообразна, но не предоставляет полной и объективной картины ни о достоверном образе исторических личностей той эпохи, ни о религиозной политике первых Селевкидов, ни о Стратонике, в частности.

Современные исследователи также не могут обойти вниманием период правления диадохов. Этому вопросу посвящены общие труды А. Б. Рановича, У. Тарна, Ф. Ф. Зелинского и др. Селевкидское государство было объектом изучения для Э. Бикермана, С.В. Смирнова, Е.М. Берзон, Н.В. Журавлевой и др. Много работ о роли женщин при македонском дворе написаны Элизабет Кэрни, чьи труды представляют значительный интерес и в данной теме, поскольку македонские традиции оказывали влияние на политику первых правителей из династии Селевкидов. Брачным союзам Селевка, в частности, посвящена статья Д. Энгельса и К. Г. Эриксона. Естественно, привлекались статьи о «политике слияния», взаимодействии восточных и западных традиций в государствах диадохов, например, работа Анагносту-Лаутидес Е. о восточных заимствованиях в царском культе Селевкидов.

Новизна работы заключается в том, что авторы рассмотрели легенду не только с точки зрения ее содержания, но и формы изложения материала в контексте политики и религии ранних Селевкидов. Такой подход позволил утверждать, что в период их правления начинает формироваться исторический миф о Селевке и его семье, в который инцидент с вторичным замужеством царицы органично вписывался.

Методами исследования послужили как традиционные общефилософские методы анализа и синтеза, а также метод систематизации материалов, поскольку авторы обобщили разнообразные сохранившиеся сведения о Стратонике. Кроме того, использовались специальные методы: историко–генетический, позволяющий установить причинные связи между историческими процессами и явлениями; проблемно–хронологический, необходимый для выявления этапов становления образа правителя; сравнительно–исторический, использующийся при сопоставлении политики Александра Македонского, Селевка I и Антиоха,  а также ретроспективный, способствующий восстановлению более объективного исторического контекста событий.

Результаты. Среди раннеэллинистических цариц особое место занимают жены Селевка Никатора персиянка Апама и Стратоника Сирийская. Стратоника была дочерью Деметрия Полиоркета и Филы (App. Syr. 59; Plut. Dem. 32), внучкой Антигона Одноглазого (Plut. Dem. 2) и Антипатра (Plut. Dem. 16). О ранних годах ее жизни известно очень мало, кроме того, что ее семья была богата и тесно связана с правителями Македонии Филипом II и Александром Великим. Поэтому, вполне логично, что Селевк Никатор согласился на брак с ней. Селевк — один из многочисленных соратников Александра (Diod. XVIII. 3.4; Just. XIII. 4. 17; App. Syr. 53; Аrr. Аnаb. VII. 26. 2; Arr. Μετά Ἀλέξ.), возвысившийся в ходе войн диадохов, хотя и обладал знатным происхождением (Just. XV. 4. 3), но все же не мог равняться родовитостью с новой женой. Конечно, он принял предложение отца девушки о браке ^{[10, с. 69]}, тем более, что этот брак должен был скрепить и политический союз ее отца и мужа — двух активных участников военных действий.

Естественно, нам не известно, как сама девушка относилась к выбору жениха. Обычно матримониальная политика македонских царей преследовала политическую и династическую цели, практически не оставляя место для любовных отношений. Браки македонских правителей, основанные на взаимных симпатиях, были скорее исключением из правил — можно вспомнить отношения Филиппа II и его последней жены Клеопатры или брак Александра Македонского с Роксаной. Но даже эти браки не исключали политического аспекта. Ситуация со Стратоникой интересна тем, что через некоторое время после замужества она при жизни Селевка стала женой его сына Антиоха.

Источники сообщают, что после брака Селевка, спустя какое–то время, его любимый и единственный сын Антиох заболел. Поэтому Селевк пригласил во дворец лучших врачей. Но никто, кроме Эрасистрата, известного врача, которому основатель государства Селевкидов платил огромное жалование (App. Syr. 59), не смог определить, что причина болезни — неразделенная любовь. Причем, позднее выяснилось, что влюблен он был в свою мачеху (Plut. Dem. 38; App. Syr. 59–61; Luc. De Dea Syr.17–18). Антиох считал, что «желание его чудовищно, недуг — неисцелим и, словно обезумев, принялся искать способа покончить с собою» (Plut. Dem. 32), поэтому отказывался от пищи, страдал от жара и закрылся в комнате. Конечно, «полюби он какую угодно иную женщину, едва ли стал бы молчать и терпеть до самой смерти (Plut. Dem. 38). Но Антиох любил своего отца, поэтому «не покусился на злое дело» (App. Syr. 59). Эрасистрат решился, хотя не без колебаний, раскрыть Селевку причину болезни сына, поскольку лишь в силах царя было помочь ему. Результатом этой истории стала передача Стратоники Антиоху, «ибо далеко не одно и то же несчастье — потерять жену или сына» (Luc. De Dea Syr. 18).

Примечательно, что античные авторы предложили несколько версий данного сюжета: упоминание этого союза, как важный элемент формирования коалиции Селевк–Деметрий (Diod. XXI. 20. 1), либо как историю любви, в которой важную роль сыграл астролог Лептин (Val. Max. 7. 3. 1) или врач Эрасистрат (Plut. Dem. 38; App. Syr. 59–61; Luc. De Dea Syr. 17–18), либо врач Клеомброт (Plin. Maior. VII. 37).

При этом версии зависят от литературного жанра и, вероятно, цели создания произведения. Таким образом, все описанные выше труды можно разделить на несколько групп: историко–литературные сочинения (Diod. XXI; App. Syr.), биографии (Val. Max.; Plut. Dem.), географический трактат (Plin. Maior. VII) и сатира (Luc. De Dea Syr). Можно отметить, что авторы биографий красочно описывают чувства героев и дают одобрительную оценку событиям, к ним примыкает труд Аппиана, сочетающий красочные описания с рациональным объяснением, а Диодор и Плиний Старший ограничиваются кратким изложением событий.

При этом самое подробное изложение, включающее в себя несколько версий события, представлено у сатирика Лукиана. Из–за жанровой специфики его произведения, к его сведениям долгое время относились скептично, но сопоставление его данных с другими источниками о культе «сирийской богини» показало достоверность его описаний ^[11]. Поскольку несколько произведений Лукиана из Самосаты относятся к жанру религиозной сатиры, считалось, что и это произведение одно из них. Кроме того, Лукиан в «О сирийской богине» был очень серьезен, и такой тон повествования временно даже породил сомнения в его авторстве ^{[12; 13, р. 154]}. Однако, стоит вспомнить, что он был сирийцем, бывал в Иерополисе, был очень образован, его труд по форме и стилистике подражал «Истории» Геродота ^{[13, р. 155]}. Вероятно, именно глубокая привязанность Лукиана к своей родине, а также желание показать своеобразие ее религиозных традиций, и связаны со столь подробным описанием культовых традиций Сирии, а также наличием нескольких версий мифа о Стратонике в его произведении.

Имея в наличии несколько версий легенды, исследователи данного сюжета, не отрицая его реальность, пытаются дать юридическую трактовку этим событиям — была ли это воля самостоятельного правителя, восточного владыки или жест «первого среди равных» ^{[14; р. 154]} и выяснить мотивы, побудившие основателя династии Селевкидов к этому шагу.

По одной версии, Селевк позволил сыну заключить этот брак с целью предотвратить возможность сепаратизма внутри своей страны, поскольку у него в плену находились солдаты Деметрия ^{[6, р. 37]}. Однако точно не известно, насколько многочисленным был данный воинский контингент, соответственно и не ясен характер исходившей от него опасности. В таком контексте исследователь вынужден принимать версию о взаимной любви Антиоха и Стратоники, что, якобы, могло приветствоваться бывшими солдатами ее отца. Но, в таком случае, ничто не мешает предположить, что история любви является лишь пропагандой.

По другой версии, в государстве возникла насущная необходимость разделения власти между отцом и сыном, с целью упростить управление огромным государством. На подвластных Селевку территориях имелось нескольких городских центров, ориентирующихся на «запад» и «восток», для которых необходимо было легитимизировать это решение ^{[15, р. 69]}. Допускается также, что данная традиция была заимствована у Ахеменидов ^{[15, р. 75]}. Однако, правильнее считать, что такое решение не имело особой целесообразности, поскольку ранее проблем с управлением этими территориями ни у Селевка, ни у его предшественников не было. Напротив, это могло создать угрозу для сепаратизма отдельных сатрапий, а Антиох еще не обладал достаточной известностью и авторитетом, чтобы эффективно управлять полиэтничными восточными землями.

По третьей версии, второй брак Селевка имел династическую цель: появление наследников престола ^{[4; р. 98]}. Однако важно отметить, что на момент заключения брака со Стратоникой у основателя династии Селевкидов уже был сын — наследник Антиох, а появление новых претендентов на престол могло усложнить наследование власти, привести к династическим конфликтам. Вряд ли отец Антиоха твердо был уверен в том, что у него родится только дочь Фила (OGIS 14). В случае его смерти положение Стратоники и возможного претендента на трон могло стать опасным и закончиться гибелью обоих либо привести к политическому кризису, если Стратонику будет поддерживать часть знати. Брак же Стратоники с Антиохом, с одной стороны, оставлял в силе политический союз Деметрия и Селевка, а с другой, благодаря браку молодых людей, увеличивал шансы на продолжение династии.

Эллинистическая эпоха, наступившая после похода Александра Македонского, сопровождалась множеством социально–политических изменений в античном обществе. «Это было время амбиций, надежд и предательства, авантюр, внезапных поворотов судьбы» ^{[16, с. 84]}. Поэтому вполне логично считать, что Селевка интересовал новый политический союз, он был заинтересован во флоте, которым обладал отец его супруги Деметрий. Корабли были необходимы, чтобы обезопасить державу Селевкидов от возможного нападения бывших союзников по коалиции — Лисимаха и Птолемея, соратников Александра Великого (Diod. XXI. 20. 1).

Таким образом, по имеющейся информации можно констатировать, что Селевк, будучи опытным политиком и дипломатом, едва ли мог принять решение о передаче своей жены сыну, руководствуясь только личными мотивами. Конечно, мы не можем исключать факт любви Антиоха к мачехе, но, как и в случае с Александром Македонским и Роксаной, этот брак преследовал политическую цель – укрепить династию, продемонстрировав другим правителям отсутствие разлада в семье между отцом и сыном. К сожалению, Стратоника в этих политических играх не играла значимой роли.

Стоит отметить, что кроме политического контекста данный сюжет следует рассмотреть и в религиозном аспекте. Нам известно, что в Смирне Стратоника почиталась как «богиня Стратоника» (OGIS 229), и в то же время там же существовало святилище Афродиты Стратоникиды (OGIS 228), она обладала личным культом на Теосе вместе с Антиохом (CIG 3075), а также покровительствовала святилищу Афродиты в Бамбике (OGIS 14) и получила культовую статую и, возможно, святилище на острове Делос ^{[4, р. 187]}. Но в царской иконографии Стратоника отожествляется с богиней Артемидой, сестрой Аполлона, что вполне логично, ведь ее второй муж ввел образ Аполлона в царскую монетную чеканку, а само божество стало считаться покровителем всей династии ^{[17, с. 33]}. Отожествление же с богиней Афродитой намекает на историю любви Антиоха и Стратоники ^{[18, р. 130]}.

Также стоит сказать, что свидетельство религиозного почитания Стратоники в восточной традиции тоже есть. Согласно цилиндру Антиоха из Борсиппы, ее имя упоминается в связи с богиней Астартой — «Астартаникку» (BM 36277). Об этом также косвенно свидетельствует та версия данного сюжета, по который помочь сыну Селевка смог астролог.

Привлекает внимание и форма, которую использовали античные авторы, передавая эту историю. Существование разных версий этого рассказа у античных авторов говорит о том, что он не является плодом их творческой фантазии, напротив, они считали этот эпизод историческим (Luc. De Dea Syr.17–18), возможно, несколько версий бытовали примерно в одно и то же время (Luc. De Dea Syr. 17–18; Luc. De Dea Syr. 19–27). Фактически, эту историю так часто пересказывали, что она обросла некоторыми местными особенностями, появились ее вариации, история превратилась в исторический миф. И уже в таком виде попала в письменные источники.

Вероятно, данная легенда появилась при дворе Антиоха I Сотера с целью обосновать роль Стратоники в царском культе и царской династии ^{[19, р. 18]}. Такая идея могла возникнуть из–за его тесного контакта с сакральными святилищами и жрецами в период соправительства ^{[20, с. 200]}. Данная версия косвенно подтверждается тем, что Диодор Сицилийский и Помпей Трог, чей труд дошел до нас в сокращении Юстина, не упоминают об этом событии, т.е. он не был известен их общему источнику «Истории диадохов» Иеронима из Кардии.

Стоит отметить, что по тону повествования и авторским симпатиям можно разделить эти версии по типам источников: проселевкидский (Val. Max. 7. 3. 1; Plut. Dem. 38; App. Syr. 59–61) и антиселевкидский (Luc. De .Dea Syr.17–18). Вполне возможно, что это связано с тем, что проселевкидски настроенные авторы опирались на лирического Филарха, а Лукиан, возможно, опирался на устную традицию, а не Иеронима из Кардии ^{[19, р. 29]}.

Можно отметить, что Селевкиды продумали религиозное обоснование такого прецедента у истоков их династической линии. Кроме содержания данного сюжета, интерес представляет еще один фактор. Так, по одной из версий, само это событие греки могли считать восточной традицией, поэтому и оправдание своему поступку основатель династии Селевкидов дал вполне восточное, в духе деспотичного монарха. А описание обращения Селевка к македонским солдатам перед свадьбой напоминает знаменитую сцену массового бракосочетания в Сузах, организованную Александром. Правда два этих события похожи чисто внешне, поскольку Александр подчеркивал союз Азии и Европы, надеясь на будущее скрепление державы благодаря совместным детям македонян с иранками, а его преемник «соединил» Азию и Европу через брак своего сына Антиоха, полуиранца, с македонянкой Стратоникой. К тому же данный брак привел к некоторому усилению царской власти, а не к объединению народов ^{[15, р. 78]}.

Важно понимать, что Селевкиды были не единственными правителями, кто легитимизировал свою власть через связь с богами. Например, Береника, супруга Птолемея III, принесла в жертву богине Афродите свои волосы, что являлось очень глубоким и символическим жестом ^{[21, с. 116]}. Определенную параллель с этим сюжетом мы можем найти и у Селевкидов. Так, Стратоника, будучи женой Селевка Никатора, отказалась исполнять приказ Геры о строительстве храма богини (Luc. De Dea Syr. 19), поэтому лишилась волос (Luc. Pro Imag. 5). Только в отличие от Береники, которая принесла данную жертву добровольно, Стратоника пожертвовала ими не по своей воле, в искупление неповиновения построила храм (Luc. De Dea Syr. 26), а затем по внушению Геры была вынуждена «на виду у всех терзаться и плакать по целым дням» (Luc. De Dea Syr. 20). После этого случая, Стратоника испытала настолько сильный страх перед богиней, что сказала поэту, сравнившему ее с супругой Зевса, что «одно лишь считала для себя неприемлемым: что ты сравнил ее с богинями Герой и Афродитой» (Luc. Pro Imag. 7). Хотя эти 2 сюжета, описанных Лукианом, и были частью единой традиции, о чем говорит схожее описание облика Стратоники, они не остались едины в рамках одного мифа ^{[22, с. 181]}. Несмотря на эти различия, Беренику и Статонику объединяет религиозное поклонение восточным богиням Исиде ^{[21, с. 117]} и Атаргатис ^{[23, р. 211]}, жертвенность и любовь.

Лукиан рассматривает личность Стратоники в двух своих произведениях (Luc. De Dea Syr.; Luc.Pro Imag.), а значит необходимо удостовериться, что речь в обоих случаях идет об одном и том же человеке. Так, автор использует устойчивые фразы: «Стратоника, супруга Селевка» (Luc. Pro Imag. 5), «Стратоника, которую любил ее пасынок» (Luc. De Dea Syr. 17) и «Стратоника, жена ассирийского царя» (Luc. De Dea Syr. 17). Данные факты позволяют идентифицировать данную женщину, как Стратонику Сирийскую, супругу Селевка Никатора и Антиоха Сотера.

Стоит сказать, что данный миф возник в городе, который греки называли Гиераполь Сирийский (Иераполис) (Luc. De Dea Syr. 1), а сирийцы именовали Бамбикой, где последние почитали свою богиню Атаргатис (Strab. XVI. 1. 27). В эллинистический период времени Сирия являлась регионом, в котором проживало смешанное население: греки, македоняне, сирийцы и египтяне. Важно отметить, что греки и македоняне, прибывшие в этот регион после похода Александра Великого, «оторванные» от родных полисных культов сами могли выбирать, каким божествам поклоняться, поэтому они все чаще испытывали религиозные чувства к таким божествам, как Асклепий, Дионис, Исида и Атаргатис (Астарта). Греки знакомились с чужими для них божествами благодаря близости проживания, через распространение греческого языка, как государственного, участие в культе, а также присвоение новому божеству греческого имени и занятие руководящих должностей в культе. Это происходило, даже если сходство функций греческого и местного божества было минимальным ^{[23, р. 212]}. «В общем она все же напоминает Геру, хотя у нее и есть и от Афины, и от Афродиты, и от Селены, и от Реи, и от Артемиды, и от Немезиды, и от Мойр» (Luc. De Dea Syr. 32). При этом важно отметить, что греки не отказывались от своих полисных богов, а лишь добавляли местных божеств в свой личный пантеон ^{[23, р. 212]}. Поэтому не удивительно, что именно в этом регионе возник смешанный культ, и произошло отожествление Стратоники с Афродитой.

Выводы. Таким образом, рассмотрев историю любви Антиоха и Стратоники, можно отметить, что античные авторы при ее изложении не делают акцент на каком–то одном - политическом или религиозном – объяснении инцидента. Более того, в сущности, все источники приводят лишь один исторический факт — брак Стратоники с Антиохом был устроен благодаря решению Селевка передать свою жену сыну. Столь неординарное решение, не привычное, в первую очередь, для греков обеспечило сохранение этого эпизода в исторических источниках. При этом, более поздние авторы не ограничивались переписыванием занятной истории, они снабжали ее пояснениями. Но попытки древних авторов рационализировать этот шаг царя привели к обратному результату, к закреплению мифа в истории.

Растиражированность данного инцидента позволяет говорить, что любовная история оказалась полезна самому Селевку. Вероятно, уже в то время начала формироваться мифологическая традиция о Селевке Никаторе и его семье. Первоначальный политический мотив, по которому был заключен этот брак, отошел на второй план. А на первый стал выдвигаться любовный мотив, находивший отклик у простых людей, и религиозный, наполненный символами, подкрепляющими власть царя и намекающий на политику «слияния народов» Александра Македонского. Таким образом, инцидент приобретает религиозно–мифологическую окраску. В результате слияния этих аспектов – политического и религиозного - появилась и стала популярна та историко–литературная форма, в рамках которой этот сюжет и дошел до наших дней.