Обсуждение японской интервенции на Дальний Восток и в Сибирь в Палате общин Великобритании 14 марта 1918 г. как событие британской политики интервенции в России

Миронюк Сергей Алексеевич кандидат исторических наук Ассистент, кафедра истории, Институт экономики и управления АПК, Российский государственный аграрный университет - МСХА имени К.А. Тимирязева 127550, Россия, г. Москва, ул. Тимирязевская, 49 Mironiuk Sergei PhD in History Assistant Lecturer, Department of History, Institute of Economics and Management in Agribusiness, Russian Timiryazev State Agrarian University 127550, Russia, Moscow, ul. Timiryazevskaya, 49 privetsergey95@mail.ru Другие публикации этого автора

Политика интервенции одного государства против другого в критический период относится к числу актуальных общественных и исследовательских проблем. Это обусловлено степенью влияния этого внешнеполитического курса на дальнейшее политическое и социально-экономическое развитие пострадавшей страны, а также характер ее взаимоотношений со страной-интервентом.

Сама политика интервенции подразумевает ведение определенного контингента вооруженных сил на всей или какой-то части страны и/или оказание существенной военно-технической, финансовой и организационно-консультационной помощи одной из сторон двустороннего конфликта между двумя государства или конфликта внутри одного государства. Наиболее отчетливо она возникла и получила развитие в Югославии в 1999 г., Афганистане в 2001 г., Ираке в 2003 г. и Ливии в 2011 г., когда страны НАТО под лидерством США (при соответствующих администрациях: 42-го президента Б. Клинтона (1993–2001), 43-го — Дж. Буша-младшего (2001–2009) и 44-го — Б. Обаме (2009–2017)) в первом и четвертых случаях приняли участие на стороне противников центральной власти во время острейшего внутри государства конфликта (Косовская война в 1998–1999 гг. и Гражданская война в 2011 г.), в остальных – совершили вторжение.

Также актуальным представляется участие парламента в процессе принятия важнейших решений по различным аспектам политики страны, в том числе вмешательства в отношении другой. Поскольку он является высшим законодательным органом, избирается гражданами/подданными (либо в обе его палаты, либо в одну, чаще всего нижнюю) и влияет на формирование состава правительства и его политику, исполнительная власть в лице правительства вынуждена учитывать при принятии соответствующих решений позиции и настроения политических фракций и отдельных их представителей в парламенте.

Вследствие этого в научной среде происходит переосмысление современных и прошлых политик интервенции разных стран как фактора развития потерпевшей страны, региона и мира; идут рассуждения о реальных причинах, технологиях, динамике и последствиях выбранного внешнеполитического курса; рассматривается проблема участия и роли парламента в разработке, реализации и завершении политики интервенции.

В этой связи представляется необходимым исследовать в настоящей статье обсуждение интервенции Японии на Дальний Восток и в Сибирь на заседании 14 марта 1918 г. Палаты общин Соединенного Королевства – нижней палаты британского парламента, избираемой, в отличие от Палаты лордов, подданными. Именно это событие относилось к числу значимых дат британской политики интервенции в России, поскольку оно оказало влияние на становление и переход к практическим шагам реализации этой внешнеполитической линии Военным Кабинетом во главе с премьер-министром Д. Ллойд Джорджем.

Материалы заседания Палаты общин Соединенного Королевства (14 марта 1918 г.) в части обсуждения японской интервенции на Дальний Восток и в Сибирь – свидетельство важной вехи британской политики интервенции в России. Вместе с тем они в отечественной и зарубежной историографии Гражданской войны и интервенции в России либо не рассматривались в полной мере, либо рассматривались лишь частично в контексте определенных тем. Советские и современные российские историки: А. И. Анишев, М. П. Павлович, М. Н. Покровский, Н. Н. Яковлев, С. Полунин, И. И. Минц, Г. Е. Мымрин, О. Ф. Соловьев, Г. В. Кузьмин, С. Г. Лившиц, Ф. Д. Волков, М. И. Светачев, Н. Г. Думова, В. Г. Трухановский, А. И. Уткин, Н. Е. Быстрова, Е. Ю. Сергеев ^[1-15] – изучали главным образом внешнюю политику правительства Соединенного Королевства в отношении России и формы реализации политики интервенции страны в различных регионах бывшей Российской империи. В этом контексте рассматривались некоторые заседания нижней палаты британского парламента, в том числе заседание 14 марта 1918 г. Если рассматривать зарубежную историографию, представленную в основном англо-американскими историками, работы У. и З. Коутсов, Дж. Уайта, Дж. Альберта, Дж. Кеннана, Р. Селлена, Дж. Светтенхема, Дж. Бредли, Р. Джексона, Р. Улльмана, К. Кибла, М. Хадсона и Я. Моффата ^[16-30] в большинстве случаях меньше рассматривали деятельность британского парламента в контексте российского направления политики Великобритании и ее стран-союзниц.

Объектом настоящей статьи является заседание 14 марта 1918 г. Палаты общин, предметом – обсуждение японской интервенции на Дальний Восток и в Сибирь на этом заседании как события британской политики интервенции в России. Цель заключается в раскрытии и анализе содержания выступлений в парламенте по данному вопросу.

Научной новизной настоящей работы является то, что впервые в историографии Гражданской войны и иностранной интервенции в России рассматривается заседание нижней палаты Великобритании по одному из актуальных вопросов британской и мировой политики относительно России: японская интервенция на Дальний Восток и в Сибирь – как значимого события в истории британской политики интервенции в России.

Основными исследовательскими методами, используемыми в настоящей работе, являются метод контент-анализа и системный метод. Первый метод позволил подробно раскрыть и проанализировать содержание выступлений с представленными позициями и аргументами на заседании нижней палаты парламента. С помощью второго метода была представлена связь этого события с военно-политической и международной обстановкой, которая сложилась в марте 1918 г. и которая оказывала воздействие на характер обсуждения в Палате общин.

Заседание Палаты общин 14 марта 1918 г. происходило на фоне трех событий, влиявших на внешнюю политику государства и динамику международных отношений.

В первую очередь это продолжавшаяся Первая мировая война, в которой Великобритания входила в военно-политический блок Антанта. Британия была критично заинтересованной в победе над Германией. Последняя стремилась занять место самой влиятельной мировой державы, которое Британия считала исключительно своим, и стать единственным гегемоном в Европе, что являлось исторически недопустимым для Британии, проводившей политику европейского баланса сил как способа сохранения своего лидерства в мире. В частности, в записке начальника Имперского Генерального штаба от 7 марта 1918 г. «Следствие немецкого контроля над Одессой и оттуда через Баку над Северо-Западной Персией» отмечалось, что Германия «стремилась установить полный контроль над Центральной Европой и Ближним Востоком с целью расширения на восток» ^{[31, p. 264; 32, c. 128]}.

Также напряженная внешнеполитическая и военная обстановка для Британии усугублялась проведением в Советской России IV Всероссийского съезда Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов (14–16 марта 1918 г.), где главным вопросом была ратификация подписанного 3 марта Брестского мирного договора между Советской Россией и Центральными державами. Основное содержание документа сводилось к выходу России из войны, лишении ее территорий в Восточной Европе и на Кавказе и ликвидации обширного Восточного фронта ^{[33, с. 288–291]}. В ближайшей и долгосрочной перспективах Германия получала множество возможностей, в том числе переброску своих частей на Западный фронт, эксплуатацию приобретенных земель и нанесение нового удара Германии через Россию в сторону британских колоний Ближнего Востока и в Индию, имевших стратегическое значение для Британской империи.

Ввиду этой обстановки в Великобритании менялась политика в сторону интервенции с участием других стран Антанты в российские регионы, в особенности на Дальний Восток и в Сибирь. Эти два региона имели важное значение, поскольку во Владивостоке находился склад союзного военного имущества, на котором было сосредоточены 640 тыс. тонн запасов, 60-70% которых могли быть квалифицированы как военные ^{[34, p. 33]}. Также, помимо этого, находилась Транссибирская железная дорогая, и контроль над ней давал возможность перекрыть любое наступление Германии в Туркестан, опасное для Индии ^{[35, p. 170; 36, с. 156]}. По мнению Н. Е. Быстровой, «Интервенция была скорее средством напугать большевиков и заставить их вести переговоры на условиях Антанты, чем инструментом изменения политического строя» ^{[14, с. 222; 37, p. 184]}. Вместе с тем она, в частности, была направлена на решение задач защиты склада во Владивостоке и контроля над Транссибом, а также способствовать установлению и закреплению доминирующего влияния Британии в России.

Перед практической подготовкой к политике интервенции в России Военному Кабинету необходимо было узнать мнения представителей политических партий в Палате общин по поводу целесообразности и возможности японской интервенции на Дальний Восток и в Сибирь, вследствие которой британская сторона могла бы реализовывать свои национальные интересы и установить свою сферу влияния в разных частях бывшей Российской империи.

Палата общин на 14 марта 1918 г. состояла из 670 депутатов. Ведущими политическими силами были Либеральная партия (272 мандата) и блок Консервативной и Юнионистско-Либеральной партий (271 мандат). От их позиций зависело становление и развитие британской политики интервенции в отношении России.

В этот день, 14 марта 1918 г., в Палате общин начались и шли многочасовые дебаты по проблеме «Россия и Япония». По существу дискуссия шла о допустимости японской интервенции в «Азиатскую Россию», то есть на Дальний Восток и в Сибирь.

Первым выступил депутат от Либеральной партии Г. Лис-Смит. Он хотел узнать от правительства его официальное отношение к японским намерениям касательно России. Им было высказано мнение, что оружие и боеприпасы, скопленные во Владивостоке, не представляют собой какое-либо основание для объявления войны. Г. Лис-Смит приводил суждение о так называемой теории вооружения австрийских и немецких военнопленных правительством большевиков и организации из них армии немецким генералом. Как заявлял депутат, «Все это кажется мне очень неправдоподобным. Большевики, что бы о них ни говорили, питают такую же ненависть к германской военной машине, как и любая другая партия в России, и, кроме того, нет никаких доказательств существования кого-либо из этих заключенных в Восточной Сибири. Эта история не основана ни на каком авторитете. Нет никакого обоснования того, откуда она взялась. Она таинственно возникла в Пекине, который находится в тысяче миль отсюда» ^{[38, p. 512]}. Он заключил: «…если наша цель состоит в том, чтобы помочь, то лучший способ сделать это – позволить России самой справиться со своими беспорядком и дезорганизацией и таким образом обеспечить свое собственное спасение при как можно меньшем вмешательстве со стороны какой-либо иностранной державы» ^{[38, p. 513]}. Депутат объяснял бессмысленность японской интервенции, чреватой конфликтом с США. Говоря о положении, в котором оказалась Россия и как она из него выйдет, Г. Лис-Смит предположил: «Я сам не знаю России, но все, кто ее знает, согласны с тем, что Россия возродится. Она возродится такой же демократичной, но более очищенной и сильной, чем была раньше. Я верю, что она возродится и сможет внести большой вклад в развитие цивилизации. Когда этот день настанет, я думаю, что мы будем рады иметь Россию в качестве друга, но если союзники примут участие в этом выступлении, то результат, который больше, чем любой другой, рассчитан на то, чтобы загнать Россию в орбиту дипломатии Германии и Центральных держав» ^{[38, p. 517]}.

Следующим выступающим был депутат от той же партии, что и Г. Лис-Смит, А. Маккалум Скотт. По его мнению, вмешательство Японии или какой-либо другой союзной страны станет одной из тех фундаментальных ошибок, которая приведет к неудаче кампании и заодно поменяет ход истории. Как полагал депутат, целеполаганием интервенции в Сибири являлось не разграбление страны или восстановление царизма, а исключительное желание в текущий момент защитить союзников и Британскую империю от великих опасностей. Сам А. Маккалум Скотт рассчитывал, что правительство не одобрит идею вмешательства, поскольку оно только породит новые опасности и приведет к объединению всех российских воющих сторон против вторжения. «Нам придется воевать не с Германией, а с Германией и Россией. Интервенция в это время, по моему убеждению, несомненно бросила бы силы и ресурсы России в объятия Германии. Это факт, который должен быть предметом самого серьезного рассмотрения», – заключил он ^{[38, p. 518]}. Если прибегать к ней, то только тогда, когда немцы станут агрессорами и оккупантами, и после этого Россия «…взбунтуется против них, и если мы вмешаемся, то придем как освободители, и нам будут рады» ^{[38, p. 518]}. В ответ последовал смех. А. Маккалум Скотт напомнил о Французской революции и ее катастрофических последствиях. То же самое будет с Русской революцией, но только еще хуже. По его мнению, она не является просто «оргией преступности и насилия», а одной из величайших вех в истории человечества, сущность которой заключалась в бунте против централизации, принявшим такую крайнюю форму, что в своих проявлениях он кажется бунтом против любого правительства вообще и движением в пользу децентрализации. Осуществление японской интервенции принесет новые опасности и станет бесполезным предприятием.

После А. Маккалума Скотта слово взял представитель Консервативной партии Р. Макнайл. Он высказался за японское вмешательство в Россию, поскольку существовала опасность освобождения вражеских военнопленных в различных частях России. Их общее количество составляло, вероятно, около 1 млн человек, а может быть больше. По мнению Р. Макнайла, Япония, если сочтет нужным, совершит интервенцию, что было в интересах русского народа и стран Антанты. Также он констатировал важность контроля над Транссибирской железной дорогой, вдоль которой сосредоточенны огромные материальные запасы, важные с военной точки зрения.

Вслед за Р. Макнайлом выступил либерал-юнионист, капитан Дж. Ллойд. Подчеркивая важность и уникальность Японии как британской союзницы, ситуацию в России следует рассматривать с точки зрения самих японцев. Им было отмечено следующее: «Никто не может отрицать, что распад власти в России представляется серьезным моментом для японцев, и поэтому я полагаю, что мы в Палате общин не должны пытаться диктовать Японии какой-либо курс политики в той мере, в какой этот курс может быть предпринят в защиту ее собственных законных интересов и ее будущего» ^{[38, p. 530-531]}. Но, как выразился Дж. Ллойд, так как Япония является давней и надежной союзницей Великобритании, заслужившей уважение и благодарность своими действиями во время войны, следует поддержать ее в любом решении. Само предположение о попадании России в руки Германии вследствие японского вмешательства является дискуссионным, поскольку неизвестно какой будет реакция «необщительных и сломленных масс русского народа» ^{[38, p. 531]}. Спасение России должно быть осуществлено ею самой, а не Великобританией. Завершил речь словами о британской поддержке японцам: «…критикуя или размышляя об опасностях настоящего момента, мы предпочли бы доверять, а не подозревать, и помогать, а не мешать» ^{[38, p. 532]}.

Примерно в таком же духе выступили другие депутаты, пока очередь не дошла до государственного секретаря по иностранным делам Великобритании А. Бальфура. Он заявил о своем оптимизме в отношении России, но не к ее ближайшему будущему, поскольку она лишь номинально вышла из войны и будет все же страдать от вторжения Германии. О большевиках высказался так: «Я не хочу ни в малейшей степени подвергать сомнению искренность и рвение русских революционеров. Я говорю сейчас о большевиках. <…> Я не берусь судить людей, с которыми я не знаком и в которых я очень плохо разбираюсь, чтобы высказать свое мнение» ^{[38, p. 547]}. По мнению руководителя Форин Офиса, то, что курс большевиков сделал бы их совершенно беспомощными перед лицом германской агрессии, было с самого начала очевидно всему миру, а теперь стало очевидно им самим. Как заявлял А. Бальфур, «Теперь они выражают желание – я уверен, что они выражают его искренне и ответственно, – что восстановят российскую армию для целей обороны России, и они, несомненно, приветствовали бы нашу помощь в осуществлении этой цели» ^{[38, p. 547]}.

Отвечая на критику вмешательства Японии, эта страна стала бы другом России против Германии, а не ее врагом. Целью было бы не разграбление России, а ее сохранение от Германии. Великобритания будет действовать в российских интересах. Как объяснял сам А. Бальфур, «Это делается не для того, чтобы удовлетворить жадность той или иной державы. Это делается не с какой-либо надеждой на выигрыш. Боже мой, наши отношения с Россией в этой войне не предполагают выигрыша!» ^{[38, p. 550]}. Это делается в рамках борьбы с Германией. В случае, если немцы проникнут на российскую территорию, они перевезут огромные ее запасы, особенно богатейшей части бывшей империи – Западной Сибири.

С точки зрения государственного секретаря по иностранным делам Россия находилась в таком положении, что без внешней помощи она не будет сопротивляться немцам. Поэтому интервенция представляет собой помощь и сочувствие, которые союзники желают дать ей, а не вторжение и грабеж. Великобритания, Соединённые Штаты Америки, Франция, Италия, Япония должны преодолеть «великий кризис судьбы» России. В ответ на заявление об эгоистичности и бесчестности японцев госсекретарь по иностранным делам заметил, что они сдержали бы обещания касательно целостности России или по другому вопросу, связанному с этой страной.

Заключая свое выступление, А. Бальфур отметил, что решения, к которым приходят союзники, приняты не без трудностей. Но их принципы «…не являются ни неблагородными, ни несправедливыми, ни враждебными России, ни враждебными Русской революции, а, напротив, что наша единственная цель состоит в том, чтобы Россия была сильной, безопасной, свободной и не понесла ущерба. И если эти цели могут быть достигнуты, тогда, несомненно, и только тогда Русская революция принесет все плоды, которые желают видеть лучшие друзья России» ^{[38, p. 553-554]}.

Из остальных выступивших на дебатах стоит отметить майора Дэвиса. Высказывав опасение о неизбежном восстановлении старой, царской власти в России не без участия немцев, было бы неправильно считать, что японцы своими действиями только подтолкнут к этому. Дэвис констатировал одну важную деталь: «Немцы, несомненно, решили превратить Черное море в немецкое озеро. Они уже достигли Одессы и, как говорят, находятся в 100 милях к западу от Петрограда. Их цель – обеспечить контроль над перевозками по всей Сибири и, по возможности, над всеми продуктами питания и сельскохозяйственной продукцией, которые в настоящее время в Сибири хранятся в больших количествах» ^{[38, p. 560]}. Далее он заговорил о демократии и конституционной монархии Японии. Великобритания, по мнению майора, должна сказать японцам следующее: «…“приезжайте и помогите нам восстановить равновесие на Востоке; теперь, когда Россия сдалась, помогите нам установить новое положение дел в мире, которое сделает эти вещи невозможными в будущем”» ^{[38, p. 561]}. Поэтому позиция правительства должна состоять в том, чтобы всячески приветствовать сотрудничество и помощь Японии.

В ходе обсуждений в Палате общин были высказаны полярные взгляды на японскую интервенцию. Эта полярность была связана с тем, что две ведущие политические партии обладали в парламенте равным числом депутатов. Если представители Либеральная партии видели в японской интервенции и участии в ней Великобритании бессмысленность и новую проблему для взаимоотношений с Россией и США, а также вследствие японских действий заключение русско-немецкого союза, то блок Консервативной и Юнионистско-Либеральной партий выступал за реализацию этой операции и сотрудничество с Японией против доминирования Германии в России, в особенности в Сибири.

Таким образом, Палата общин колебалась по вопросу японской интервенции в Сибирь и на Дальний Восток. Но для Военного Кабинета Соединенного Королевства было важно, что в парламенте звучали голоса в пользу этой интервенции, и сама тема вызывала оживленную дискуссию. Поэтому это ему позволяло осторожно действовать в направлении выстраивания британской политики интервенции в России и определении места в ней японского военного вмешательства в восточных российских регионах. Лишь крупные события неизбежно предопределяли принятие в высшем британском руководстве очень важных решений в выстраивании этого внешнеполитического курса и склонить позицию нижней палаты парламента в свою пользу. Таким событием стала ратификация 15 марта 1918 г. Брест-Литовского договора IV Всероссийским съездом Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов (14–16 марта 1918 г.), серьезно изменившая военно-политическое положение дел в Европе и ставшая весомым фактором влияния изменений в политике стран Антанты, в особенности Великобритании.

Поэтому 14 марта 1918 г., когда в Палате общин Соединенного Королевства обсуждалась японская интервенция на Дальний Восток и в Сибирь, является памятной и значимой датой в истории британской политики интервенции в России, определившей ее становление и развитие в динамике и логике.