Инфинитные формы в полипредикативных конструкциях в кумыкском языке

Абдуллабекова Умсалимат Багаутдиновна кандидат филологических наук доцент, Дагестанский государственный университет народного хозяйства 367008, Россия, республика Дагестан, г. Махачкала, ул. Джамалудина Атаева, 5 Abdullabekova Umsalimat Bagautdinovna PhD in Philology Docent, Dagestan State University of National Economy 367008, Russia, Republic of Dagestan, Makhachkala, Jamaludin Atayev str., 5 irma-uma@mail.ru Другие публикации этого автора

Исследование синтаксиса сложного предложения тюркских языков России, традиционно проводилось на основе славяноведения и индоевропеистики, и как следствие с невольной ориентацией на русские языковые структуры. Но так как кумыкский язык, по морфологической классификации В. фон Гумбольдта относится к агглютинативным языкам, которой соответствует своя внутренняя форма, отличная от флективных, изолирующих и инкорпорирующих языков, то здесь по нашему мнению требуются другие понятия и термины, которые позволят лучше представить особенности сложного предложения в кумыкском языке. Основы иной концепции синтаксиса, приемлемой для агглютинативных языков, заложены Е. И. Убрятовой на материале якутского языка ^[1],[2] и продолжены в работах новосибирской синтаксической школы под руководством М. И. Черемисиной ^[3],[4],[5].

«Полипредикативная единица» – такая модель предложения, в которой с помощью определённого средства связи выражается определённое отношение между пропозициями, обозначаемыми предикативными единицами. «Пропозиция – семантический инвариант, общий для всех членов модальной и коммуникативной парадигм предложений и производных от предложения конструкций (номинализаций)» ^{[6, с. 401]}. Пропозиция соответствует семантическому ядру предложения.

Под предикативной единицей понимается аналог простого предложения в составе единицы более высокого уровня, в силу этого подвергающийся закономерным изменениям (обычно зависимая часть). В кумыкском языке жёстко задано следование частей: зависимая предикативная единица находится в препозиции к главной предикативной единице.

Конструктивным центром полипредикативной конструкции является показатель связи – аналитический, т. е. служебное слово, или синтетический, т. е. морфема в составе зависимого сказуемого. Формально это часть инфинитной формы такого сказуемого, но функционально она служит выражению отношений между предикативными частями. Поскольку зависимое сказуемое в кумыкском языке занимает конечную позицию в составе зависимой предикативной единицы, синтетический показатель связи располагается на границе между главной предикативной единицей и зависимой предикативной единицей.

Понятие полипредикативной конструкции выступает как родовое, включающее в себя как виды понятия и «сложное предложение», и «предложение с инфинитным оборотом», которое многие оценивают как не вполне сложное и даже не простое. Традиционных терминов «простое предложение», «сложное предложение» недостаточно для описания многообразия полипредикативных конструкций:

Рис. 1. Структура предложения

В кумыкском языке порядок следования синтаксических элементов фиксирован (SOV): в простом предложении сказуемое всегда занимает конечную позицию, а зависимая предикативная единица всегда находится в препозиции по отношению к главной предикативной единице. Данный порядок слов возможно связан с актуальным членением предложения, где в тюркских языках тема, выраженная подлежащим, предшествует реме, выраженной сказуемым.

В предложениях на агглютинативных языках группа коммуникативной темы и группа коммуникативной ремы формируются как два самостоятельных наименования, а тот факт, что они являются наименованиями членов единого суждения, требует специальной знаковой маркировки, позволяющий слушающему понять, что одно из наименований, входящих в высказывание, является актуальной коммуникативной темой по отношению ко второму наименованию как к реме. Поэтому если актуальное коммуникативное членение во флективных языках реализуется в варианте актуального расчленения предложения на тему и рему, то актуальное коммуникативное членение в агглютинативных языках реализуется в варианте сочленения темы с ремой ^{[7, с. 129]}.

Далее будут охарактеризованы кумыкские инфинитные глагольные формы.

Деепричастие – нефинитная форма глагола, возглавляющая зависимую клаузу, связанную с главной клаузой обстоятельственным отношением.

Определим список форм, которые относятся к деепричастиям в кумыкском языке. В «Сопоставительной грамматике кумыкского и русского языков» Н. Х. Ольмесова ^[8] приводится 8 форм: -а, -е, -й; -ып, -ип, -уп, -юп, -п; -гъанлы, -генли, -гъанча, -генче, -гъынча, -гинче, -гъунча, -гюнче; -гъандокъ, -гендокъ,; -гъандай, -гендей,; -гъанда, -генде; -майлы, -мейли. Н. Э. Гаджиахмедов ^{[9, с. 317]} к классу деепричастий относит также форму с показателем -май, но не относит формы на -гъанда, -генде.

Вслед за Н. Э. Гаджиахмедовым мы не будем включать формы -гъанда, -генде в разряд деепричастных, хотя Н. Х. Ольмесов приводит довод, что форма на -гъанда, -генде по своим признакам идентична деепричастным формам: как глагол обозначает действие, но не имеет самостоятельного временного значения (обозначает второстепенное действие), отличается переходностью и непереходностью, служит для пояснения глагола-сказуемого, сохраняет глагольное управление; как наречие, не изменяется и не согласуется с подлежащим, не управляется каким-либо членом предложения, примыкает к глаголу-сказуемому, в предложении выступает обстоятельством ^{[8, с. 257]}.

Формы на -май и -мейли можно назвать отрицательным деепричастием, они употребляются в значении обстоятельства образа действия. Здесь и далее в примерах представлены морфосинтаксические глоссы:

«Не вложив труда, ничего нельзя добиться»

Как видно к числу деепричастных форм относятся формы на -гъан-лы, -гъан-ча, -гъан-докъ, -гъан-дай, в их составе -гъан, -ген – аффиксы причастия прошедшего времени.

Таким образом, в кумыкском языке в полипредикативном предложении используется 8 деепричастных форм:

1) -а, -е, -й;

2)-ып, -ип, -уп, -юп, -п;

3) -гъанлы, -генли,

4) -гъанча, -генче, -гъынча, -гинче, -гъунча, -гюнче;

5) -гъандокъ, -гендокъ;

6) -гъандай, -гендей,;

7) -май;

8) -майлы, -мейли.

Вся система деепричастных форм в целом передаёт синтаксическую зависимость глагола от другого глагола, конкретные же входящие в неё формы выражают различные смысловые отношения между зависимым и главным действием. Конструктивные возможности различных деепричастных форм существенно различаются: часть из них, подобно русским деепричастиям, передаёт фиксированное относительное лицо (моносубъектность, тождество субъектов главного и зависимого действий), другая часть имеет собственную подлежащную валентность и способна реализоваться во фразах как моносубъектных, так и разносубъектных.

Также, основной характеристикой деепричастий, соответствующей их роли зависимого сказуемого, является присущее им значение относительного времени, которое имеет точкой отчёта время главного действия в отличие от абсолютного времени, которое точкой отчёта имеет речевой акт. Каждая из этих форм подразумевает, что обозначаемое ими действие происходит до или после главного, или одновременно с ним, при этом само главное действие может лежать в любом временном плане. Как правило, это относительное временное значение тесно взаимосвязано с типом передаваемого конкретным деепричастием отношения: целевые деепричастия предполагают следование с типом передаваемого конкретным деепричастием отношения: целевые деепричастия предполагают следование зависимого действия за главным и дополнительно модальный оттенок возможности; деепричастия следования предполагают, что зависимое действие уже завершилось до наступления главного (в пресуппозиции его реальности) и т.д. Рассмотрим пример с деепричастием следования:

«Он, перепоручив свою работу, вышел на улицу»

В вышеуказанном примере действие, названное деепричастием, предшествует главному действию, и оба они расположены в абсолютном плане прошедшего.

Рассмотрим пример с целевым деепричастием:

«Я не ради хвалы сделал»

Абсолютное время в данных примерах – прошедшее, в (2) – прошедшее категорическое, в (3) – прошедшее перфективное.

Причастия в кумыкском языке – это многочисленные и самые полифункциональные глагольные формы; рассмотрим их инвентарь.

Причастие – нефинитная форма глагола, обозначающая признак имени (лица, предмета), связанный с действием, и употребляемая атрибутивно ^{[6, с. 399]}.

В работе «Современный кумыкский язык» приведены формы: настоящего времени на -агъан, -еген, -йгъан, -йген, прошедшего времени на -гъан, -ген, настояще-будущего времени на -ар, -ер/-ыр, -ир, -ур, -юр, -р; -с, будущего категорического времени -жакъ, -жек, -ажакъ, -ежек.

Сущностным признаком причастий является их коммуникативное предназначение выражать действие, представленное как признак ^{[9, с. 314]}.

Отрицательные формы отождествляются в представлении об отдельном причастии. У всех причастий имеются соотносительные отрицательные пары. Только стоит отметить, что причастие настояще-будущего времени на -ар в отрицательной форме имеет аффикс -с.

«Он остался в таком состоянии: придёт или не придёт»

Дискуссионным остаётся вопрос об отнесении аналитических адъективых форм к причастиям. Так, Н. Э. Гаджиахмедов противопоставляет два ряда причастий по признаку длительности / недлительности признака, приписываемому предмету.

Н. Х. Ольмесов выделяет также аналитические формы причастий, образованные вспомогательного глагола тур- ^{[8, с. 239]}.

Что касается функций причастий, то традиционный термин «причастие» как бы предполагает, что определительная функция у них является ведущей. Но на самом деле, это только одно из многих возможных их употреблений, причём каждой из названных функций соответствует своя парадигма дальнейшего формоизменения ^{[10, с. 17]}

В роли независимого сказуемого – в простом предложении и главной части полипредикативной конструкции – способны использоваться большинство причастий, причём без связок, кроме причастия настоящего времени на -агъан, -еген, -йгъан, -йген.

Форма на -агъан в кумыкском языке является единственной формой, которая употребляется только в функции причастия и не имеет омонимичных по отношению к причастиям лично-временных форм. Отмечены единичные случаи употребления её в качестве личной формы глагола в 3-м л. со значением обычного или повторяющегося действия в сочетаниях типа устойчивых выражений, приведём примеры:

«Имущие (обычно, возможно) дают, неимущие (обычно, возможно) берут»

«Так (обычно, возможно) бывает»

Но есть мнение что формант -дыр при глаголах не выражает лица, может присоединяться к формам всех трёх лиц и является поэтому не аффиксом лица, а частицей, выражающей предположительность и сомнительность совершения действия ^{[11, с. 297]}. Данное предположение, по нашему мнению, является более обоснованным.

В функции независимого сказуемого все причастия (кроме причастия прошедшего времени на -агъан) получают личное оформление по предикативному типу, с помощью лично-предикативных показателей.

В функции определения используются все причастные формы без исключения. В этой функции причастные формы остаются неизменяемыми, поскольку согласования в кумыкском языке нет и определения (как прилагательные, так и причастия) просто примыкают слева к определяемому имени.

Таким образом, в роли зависимого сказуемого в полипредикативных предложениях в кумыкском языке используются 4 причастные формы, которые делятся по признаку длительности / недлительности и 8 деепричастных форм.