Теории мудрости

Каримов Артур Равилевич кандидат философских наук доцент, Казанский (Приволжский) федеральный университет 420008, Россия, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Кремлевская, 35, оф. 1602 Karimov Artur PhD in Philosophy Docent, the department of Social Philosophy, Kazan (Volga Region) Federal University 420008, Russia, the Republic of Tatarstan, Kazan, Kremlevskaya Street 35, office #1602 anthropology.ksu@mail.ru Другие публикации этого автора

Философия определяется как любовь к мудрости. Многие современные философы пишут о мудрости как о высшем эпистемическом благе ^{[1, c. 15]}. Также психологи обращаются к этому понятию в своих эмпирических исследованиях ^{[2, 3]}. В истории философии понятие мудрости занимает важное место в трудах античных и средневековых философов. Однако с эпохи Нового Времени понятие мудрости в целом исчезает из философского дискурса, за исключением историко-философской и религиозно-философской литературы. Если исключить историко-философские интерпретации античности, то среди современных отечественных философов, которые писали о мудрости, можно отметить работы А.М. Петрунина ^[4], Ю.В. Мальцевой ^[5], А.М. Хамидуллина ^[6], А.Ю. Долгих ^[7] и др.

Прежде всего, необходимо прояснить один методологический момент. Как вообще говорить о мудрости? С одной стороны, у нас есть определенное философское наследие, касающееся этого понятия («софия» у греков). С другой стороны, у нас есть некоторое обыденное понятие мудрости, которое распространено в русском языке. С какой традицией употребления этого термина мы должны соотноситься? На наш взгляд, ни с одной. Как философский термин «мудрость» является теоретическим конструктом, поэтому мы вправе вкладывать в этот конструкт любое содержание. В этом смысле «мудрость» отличается от термина «вода». Во-первых, в обществе существует однозначное понимание, к какого рода объектам применяется термин «вода». Я не могу начать называть «водой», например, стул. Во-вторых, поскольку он обозначает некий физический объект, то содержание этого термина открывается апостериорно, т.е. в ходе эмпирического исследования. Конечно, дополнительным преимуществом любой теории мудрости будет, если она в целом согласуется с употреблением этого понятия в философской литературе или в толковых словарях. Но это не может быть изначальным требованием к этой теории.

Начнем с рассмотрения основных подходов к пониманию мудрости в истории философии. Дж. Уиткомб выделяет три основных подхода к пониманию мудрости ^[8]. Первый подход мы находим в «Апологии» Платона. В данном произведении Сократ под мудростью понимает что-то вроде интеллектуального смирения. Второй – практический подход, который рассматривает мудрость как знание о том, как правильно жить. Третий – двухаспектный подход (Аристотель). Согласно этому подходу, мудрость имеет две формы: теоретическую и практическую. Последний имеет ряд вариаций, которые мы рассмотрим в данной статье.

Начнем с первого подхода. Как известно из платоновской «Апологии» оракул провозглашает Сократа мудрейшим из всех людей. Сократ, узнав об этом, желает проверить пророчество и встречается с множеством людей, которые считают себя мудрыми, но на самом деле просто не знают о своем невежестве. Только Сократ знает, что, на самом деле, он ничего не знает. И это одно уже делает его мудрейшим из всех людей. Сократ отличается от других тем, что он не утверждает, что он знает те вещи, которые он не знает, и не утверждает, что он обладает мудростью, когда он ей не обладает. В то же время достаточно трудно точно определить, о чем здесь идет речь. Шэрон Райан в статье «Мудрость» в Стэндфордской энциклопедии философии рассматривает несколько интерпретаций этого сюжета ^[9].

Теория смирения № 1. S является мудрым тогда и только тогда, когда S верит, что он не является мудрым.

Это заманчивая интерпретация, так как те люди, с которыми разговаривал Сократ, – политики, ремесленники, поэты – надменно считали себя мудрецами, хотя, очевидно, мудростью не обладали. Сократ отличался от них как раз тем, что мудрецом себя не считал. Однако у этой интерпретации есть как минимум три проблемы. 1. Дело в том, что Сократ все же в каком-то смысле верит оракулу в том, что он мудр. Если бы он вообще не поверил оракулу, он бы просто отринул пророчество и вернулся к своим делам. 2. Кроме того, эта теория просто ложная. Очень много людей совершенно корректно убеждены в том, что они не мудры. Таким образом, данное условие не может быть достаточным для обладания мудростью. 3. Более того, это условие не является необходимым для мудрости. Допустим, что кто-то действительно мудр. Вполне можно представить себе, что такой человек может осознавать, что он мудр. Само убеждение мудреца в том, что он мудр, не элиминирует его мудрость. Почему у мудреца обязательно должна быть заниженная самооценка? Отсутствие ложной скромности вовсе не делает его высокомерным. Поэтому Райан рассматривает другую трактовку.

Теория смирения № 2. S мудр тогда и только тогда, когда S верит, что он ничего не знает.

К сожалению, вторая интерпретация не лучше чем первая. Во-первых, она сталкивается с теми же проблемами, что и первая. Во-вторых, сам Сократ признает, что ремесленники обладают каким-то знанием. Другое дело, что они не обладают знанием за пределами области своей компетенции. В качестве альтернативы Райан анализирует трактовку мудрости у Сократа как эпистемической точности.

Теория эпистемической точности № 1. S мудр тогда и только тогда, когда для любой пропозиции р: S верит, что S знает, что р, тогда и только тогда, когда S знает, что р.

Иными словами, если субъект действительно знает что-то, он верит, что знает это. А если он не знает чего-то, то он не верит, что знает это. Он точно определяет, что он знает, а что он не знает. Но здесь также возникают проблемы. Это слишком высокое требование. Все те, кто могли бы претендовать на статус мудрецов в истории человеческой мысли (Сократ, Аристотель, Гете, Ганди и т.д.), имели ошибочные убеждения, пусть даже их ошибочность осознали много лет спустя после их смерти. Можно модифицировать эту теорию.

Теория эпистемической точности 2. S мудр тогда и только тогда, когда для любой пропозиции р: S верит, что S знает, что р, тогда и только тогда, убеждение S, что р обоснованно.

Эта трактовка решает проблему ошибочности некоторых убеждений мудрецов. Кроме того, она соответствует в целом духу сократовского вопрошания, который всегда требовал от своих собеседников оснований, на которых они придерживаются тех или иных убеждений. Но эта трактовка, также как и предыдущая, сталкивается с другой проблемой. Можно представить себе человека, который знает очень мало, какие-то тривиальные вещи, не имеющие никакого значения (например, точную дистанцию между двумя песчинками). Но он абсолютно точно знает, что он знает, а что нет. Интуитивно кажется, что такого человека нельзя назвать мудрецом.

Требуется ли вообще знание для мудрости? Многие философы, в том числе Аристотель и Декарт, полагали, что знание является, по меньшей мере, необходимым условием для мудрости.

Теория мудрости как знания. S мудр тогда и только тогда, когда обладает обширными знаниями в области науки, философии, литературы и т.д.

В данном определении предполагается, что мудрец не просто обладает многими знаниями, но это значимое знание. Однако интуитивно очевидно, что многие люди, соответствующие этому критерию, не являются мудрыми. Значит ли это, что все Нобелевские лауреаты автоматически являются мудрыми? Кажется, что одних знаний не достаточно.

Рассмотренные теории в целом не учитывают некоторое дотеоретическое, житейское понимание того, что такое мудрость. Кого мы обычно называем мудрыми? Как правило, это люди пожилые, имеющие большой жизненный опыт. Это те люди, которым мы могли бы обратиться за советом в сложной жизненной ситуации. В ряде статей Ш. Райан развивает соответствующую такому дотеоретическому пониманию трактовку мудрости. Свой подход она называет практическим ^{[10, 11]}. Суть этого подхода заключается в том, что мудрец – это, грубо говоря, тот, кто знает, как жить (how to deal with life).

Практическая теория 1. S мудр тогда и только тогда, когда S знает, как жить хорошо (how to live well).

«Жить хорошо» здесь подразумевает не «хорошо» в смысле материального благосостояния, а «хорошо» в смысле «благого». Прежде всего, здесь имеется в виду знание морального блага – что является морально правильным делать в той или иной ситуации. Такой человек может также давать советы другим по поводу каких-то жизненных коллизий. Для этого недостаточно быть просто умным философом или ученым. Но и это определение Райан считает неточным. Мудрец не только должен знать, что такое благая жизнь, но и на практике применять это знание в своей собственной жизни. Только в этом случае он будет заслуживать нашего восхищения. Мудрость мудреца проявляется в его поступках. Таким образом, мудрость понимается здесь не просто как интеллектуальная добродетель, но и как моральная добродетель.

Практическая теория 2. S мудр тогда и только тогда, когда 1) S знает, как жить хорошо и благодаря этому знанию 2) он успешен в этом, т.е. S живет благой жизнью.

Под «благой жизнью» здесь также не понимается «жизнь без проблем и хлопот». В этом смысле можно жить благой жизнью в нацистском концлагере. Достаточно, что мудрец будет знать, как наилучшим образом поступить в данных обстоятельствах. Поэтому первую часть этого определения можно уточнить следующим образом: 1) S знает, как жить хорошо в широком круге обстоятельств.

Но и это определение нуждается в уточнении. Предположим, что кто-то знает, как жить благой жизнью и живет благой жизнью, но на самом деле это ему не нравится. В действительности, он хочет жить жизнью саморазрушения – алкоголь, наркотики и т.д., но не поступает так исключительно из чувства долга. Интуитивно кажется, что такого человека также нельзя назвать мудрецом. Мудрецу должна быть присуща характерная внутренняя мотивация. Поэтому, по Райан, необходимо добавить еще третье условие.

Практическая теория 3. S мудр тогда и только тогда, когда 1) S знает, как жить хорошо и благодаря этому знанию 2) S живет благой жизнью и 3) S хочет жить благой жизнью.

Здесь добавляется третье условие, что мудрец видит истинную ценность в благой жизни и искренне желает такой жизни.

Однако у практического подхода есть свои критики. Даже если принять это определение, то кажется, что здесь имеется в виду только один вид мудрости – практическая мудрость. Это то, что Аристотель называет “phronesis” (рассудительность), а схоласты называли “prudentia” (благоразумие). Но ведь Аристотель выделяет наряду с практической мудростью также теоретическую, философскую мудрость – “sophia”. Такой подход получил название «двухаспектная теория мудрости».

Двухаспектная теория мудрости, в явном виде впервые сформулированная Аристотелем, предполагает, что мудрость – это не одно качества, а два разных качества. В VI книге «Никомаховой этики» Аристотель перечисляет основные интеллектуальные добродетели: софия, фронесис и нус. Нус нас здесь не интересует, поэтому обратимся к понятиям «софия» и «фронесис», которые у Росса переводятся, соответственно, «теоретическая мудрость» и практическая мудрость» (в русском переводе – «мудрость» и «рассудительность»). Теоретическая мудрость относится к созерцающей части души, а практическая мудрость – к рассчитывающей. Соответственно, они имеют разные целе-состояния. Для практической мудрости целе-состояние – правильный поступок, для теоретической мудрости – это истина. София имеет дело с необходимыми вещами (поэтому она объединяется в одну группу с нусом и эпистеме), а фронесис с контингентными (поэтому она объединяется во вторую группу с технэ). Как пишет Аристотель: «Для созерцательной  (theoretike) мысли, не предполагающей ни поступков, ни созидания-творчества (poietike), добро и зло – это соответственно истина и ложь»^{[12, c. 173]}. София понимается как дедуктивное знание, выводимое из первопринципов, которые интуитивно схватываются нусом. Практическая мудрость – это что-то подобное тому, что выше было определено как знание того, как «хорошо жить». В то же время практическая мудрость – это единственная интеллектуальная добродетель, которая непосредственно связана с моральными добродетелями и необходима для их реализации.

Уиткомб подвергает критике как понятие теоретической, так и практической мудрости у Аристотеля ^[8]. Что касается теоретической мудрости, то поскольку это понятие у Аристотеля ограничено знанием первопринципов, постигаемых с помощью созерцания, то это исключает из области теоретической мудрости всю эмпирическую науку. Но кажется неправильным отказать в теоретической мудрости, например, Эйнштейну. Что касается практической мудрости, то Уиткомб говорит, что вполне возможен акратический мудрец, т.е. мудрец, страдающий безволием. По Аристотелю, акратическая личность не является интеллектуально добродетельной. Но мы можем представить себе человека, который знает, как надо жить правильно (и может дать совет другому), но при причине героиновой зависимости, не способен сам к благой жизни. Уиткомб полагает, что это все равно не аннулирует его практическую мудрость. Взамен Уиткомб предлагает собственную трактовку двухаспектной теории мудрости ^{[8, c. 101-102]}.

Двухаспектная теория. Теоретическая мудрость есть глубокое понимание определенной области реальности. Практическая мудрость есть знание того, как хорошо жить, знание конечных целей человеческой жизни и знание средств для их достижения (без обязательного условия реализации этого знания в собственной жизни).

Это согласуется с дотеоретическим пониманием, что мудрец это такой человек может дать хороший совет, что делать в конкретной жизненной ситуации. Что касается теоретической мудрости, то в соответствии с данным определением можно выделить теоретическую мудрость в области философии, теоретическую мудрость в области физики, теоретическую мудрость в области химии и т.д. Например, по Уиткомбу, обладать теоретической мудростью в области химии будет означать знание о фундаментальных химических структурах и о законах, которые управляют ими, способность дать объяснение широкому кругу химических феноменов. Чем более фундаментальным будет это объяснение, тем более теоретически мудрым будет тот, кто его может дать.

Согласно данной трактовке, мудрость в принципе не исключает зло. Гётевский Мефистофель мудр в обоих смыслах. Он обладает глубоким пониманием в различных областях реальности, и он знает, как хорошо жить, хотя из желания противостоять Богу выбирает путь зла. Таким образом, мудрость и зло совместимы. Хотя Уиткомб считает, что это редкость. В подавляющем большинстве случаев разумно предположить, что тот, кто знает, как хорошо жить, выберет для себя этот путь.

Мудрость часто обоснованно противопоставляется глупости. Поэтому достоинством данной трактовки является то, что она объясняет, почему глупый человек не мудр. Глупость также можно трактовать двойственно: как отсутствие теоретической мудрости, отсутствие понимания, с одной стороны, и как незнание конечных целей жизни и практических средств их достижения. В этом смысле образ Фалеса, упавшего в колодец во время наблюдения за звездами, есть пример глупца в каком-то смысле. Обладая философской теоретической мудростью, он не обладал практической мудростью, иначе бы он не допустил такой ситуации.

В более поздней работе Шэрон Райан также отходит от чисто практического понимания мудрости и предлагает гибридную версию, которую она сама называет теорией глубокой рациональности (deep rationality theory). Эта теория является гибридной, потому что в ней соединяются и теоретическое условие, и практическое условие, и сократовское условие в виде требования чувствительности к своим интеллектуальным ограничениям.

Теория глубокой рациональности. «S мудр во время t тогда и только тогда, когда:

1) S обладает широким кругом эпистемически обоснованных убеждений по широкому кругу ценных академических предметов и о том, как жить рационально (эпистемически, морально и практически).

2) У S очень мало необоснованных убеждений и он чувствителен к своим интеллектуальным ограничениям.

3) S глубоко привержен стремлению одновременно к:

а) приобретению более разносторонних, более глубоких и более рациональных убеждений о реальности и

б) жить рационально (практически, эмоционально и морально)» ^{[13, c. 108]}.

Гибридная теория уязвима к атакам с двух сторон: со стороны тех, кто отрицает необходимость наличия у мудреца истинных убеждений о реальности, и со стороны тех, кто отрицает необходимость для мудреца быть рациональным в практическом смысле. Такая теория исключает из состава мудрецов, например, Аристотеля, так как у последнего была масса ложных и необоснованных убеждений. С другой стороны, нам хочется в качестве мудреца признать Фалеса (официально одного из семи греческих мудрецов), даже несмотря на тот факт, что по легенде он упал в колодезь.

С критикой двухаспектной теории выступил Шейн Райан ^[14]. Шейн Райан рассматривает «мудрость» как единое понятие. Назовем это теорией единой мудрости. Он предлагает опустить условие, требующее от мудреца знание широкого круга академических предметов и, соответственно, иметь истинные убеждения по поводу этих предметов. Глубокое понимание, например области химии, не должно относиться к мудрости. Мудрость вообще не должна быть таким качеством, которое зависит от времени, в котором живет человек. Мы должны иметь возможность приписывать мудрость как древнему греку, так и современному человеку – наследнику эпохи Просвещения. С другой стороны, мы не можем ограничить мудрость чисто практической и моральной составляющей. Мы требуем от мудреца, чтобы он дал нам какие-то ответы на важные вопросы, которые волнуют человечество: существует ли Бог? почему есть нечто, а не ничто? что лежит в основе мироздания? и т.д. Это важные вопросы, они и не имеют прямого отношения к тому, как нам нужно прожить свою жизнь. В основном, это и есть те вопросы, которые можно назвать философскими. Но вопросы о том, что значит жить правильно и морально, тоже можно считать философскими. Отсюда следует парадоксальный вывод. Поскольку философия по определению есть стремление к мудрости, то ее целе-состоянием и является мудрость. Если философствование делает мудрым, то отсюда закономерно вытекает, что сама философия и есть мудрость. Философ и есть мудрец. Ш. Райан сам не делает такого вывода, но он, на наш взгляд, напрашивается из его рассуждения.

К теориям единой мудрости относится также концепция Дж. Байера ^[15]. Байер предлагает под теоретической мудростью понимать «глубокое экспликативное понимание эпистемически значимых предметов, где под последними понимаются предметы, знание которых ценно само по себе» ^{[15, c. C. 89]}. Глубокое экспликативное понимание эпистемически значимых предметов, по Байеру, есть целе-состояние для теоретической мудрости  и эпистемическое благо par excellence. Данное определение в целом соответствует аристотелевскому понятию «софия». С другой стороны, под теоретической мудростью можно понимать интеллектуальную способность или компетенцию, нацеленную на достижение данного состояния. Под практической мудростью понимается знание того, как «хорошо жить», и также способность и желание вести соответствующую жизнь.

Следствием такого понимания является то, что здесь размывается грань между теоретической и практической мудростью, поскольку достижение «глубокого экспликативного понимания эпистемически значимых предметов» есть одна из целей человеческого существования и таким образом входит в понимание того, что значит «хорошо жить». Байер не отрицает этого:

«Является ли это проблематичным? Должны ли мы ожидать более глубокого и резкого различения между теоретической и практической мудростью? Я не вижу причин так думать, если мы под теоретической мудростью понимаем некоторый вид когнитивной компетенции. Не кажется проблематичным или контринтуитивным думать, что когда теоретически мудрый человек мастерски размышляет и преследует какую-то эпистемическую цель, он тем самым проявляет (какой-то аспект) практической мудрости. Точно также, если мы представим себе по видимости практически мудрого субъекта, размышляющего о том, как достичь какой-то глубокого понимания  в какой-то важной области, не кажется проблематичным думать, что этот человек также проявляет некоторую теоретическую мудрость» ^{[15, c. 91]}. В результате, по Байеру, теоретическая мудрость, хоть и отличается от практической мудрости, но в конечном счете, подпадает под «юрисдикцию» и сферу действия (purview) практической мудрости.

Данная теория страдает от тех же возражений, что и гибридная теория. Кроме того, здесь неправомерно смешиваются теоретическая и практическая мудрость. Даже если для практической мудрости теоретическая представляется необходимой, то практическая мудрость для теоретической – нет. Почему если человек преследует какую-то эпистемическую цель, это всегда должно иметь моральный аспект или осуществляться ради какой-то моральной цели?

Представляется, что все перечисленные теории страдают от общей проблемы. Выдвигается какой-то набор свойств, которые провозглашаются обязательными для мудреца. Против этого всегда находится возражение, что либо этот набор не является исчерпывающим, либо он является избыточным. В данной ситуации разумной, на наш взгляд, будет минималистская теория мудрости. Мы предлагаем дизъюнктивистский подход к пониманию мудрости. Мудрость следует понимать не как конъюнкцию определенных свойств, а как нестрогую дизъюнкцию этих свойств. Для мудреца достаточно, если он обладает хотя бы одним из этих свойств. Тогда в каком-то аспекте его можно назвать мудрым.

Дизъюнктивная теория мудрости. S мудр, когда выполняется хотя бы одно из нижеперечисленных условий или все вместе:

1) S обладает глубоким пониманием в какой-то области знания (теоретическая мудрость);

2) S знает, как жить морально правильно (практическая мудрость).

Данный подход, помимо того, что он является неуязвимым для перечисленных возражений, имеет еще и то достоинство, что он не предъявляет чрезмерных требований к мудрецу. У нас должно быть такое понятие мудрости, которое мы могли бы применить к каким-то реальным людям. Если мы определяем мудрость как обладание всей полнотой добродетелей – и моральных, и интеллектуальных – то это делает мудрость недостижимым идеалом. 

В данной статье мы рассмотрели основные теории мудрости и возражения против них. В качестве альтернативы мы предложили дизъюнктивную теорию, которая была нами определена как нестрогая дизъюнкция качеств, соответствующих понятиям теоретической и практической мудрости.