Успехи и неудачи миссии Й. Дюриха и М. Р. Штефаника в России: обсуждение вопроса об отправке военнопленных во Францию

Мошечков Петр Владимирович аспирант, кафедра истории южных и западных славян, Московский Государственный Университет имени М. В. Ломоносова, Исторический факультет 119192, Россия, г. Москва, Ломоносовский проспект, 27, корп. 4 Moshechkov Petr Vladimirovich PhD Candidate, Section of the History of Southern and Western Slavs, History Department, Lomonosov Moscow State University 119192, Russia, g. Moscow, Lomonosovskii prospekt, 27, korp. 4 pmoshechkov@yandex.ru

Изучение истории чешско-словацкого национального движения и формирования чешско-словацких воинских частей за пределами Австро-Венгрии началось сразу же после окончания Первой мировой войны и достаточно активно развивалось в течение ХХ века. Одним из его наиболее популярных сюжетов стала миссия в Российскую империю заместителя председателя Чешско-Словацкого национального совета, депутата от аграрной партии рейхсрата Цислейтании Йозефа Дюриха и словака по происхождению, офицера французской армии Милана Растислава Штефаника. Как правило, деятельность этих представителей заграничного сопротивления в Российской империи исследуется в рамках двух основных аспектов. В первом случае делается акцент на их участии в работе чешских и словацких обществ в России, на деятельность, направленную на ослабление борьбы, происходившей между сторонниками пророссийской и прозападной ориентации чехов и словаков в России. Во втором - изучаются их контакты с правительственными учреждениями Российской империи, а также со Ставкой ^{[1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11]}. Несмотря на наличие большого количества работ, посвященных данной тематике, в них зачастую практически отсутствует обозначение той роли, которую сыграло французское правительство в организации их поездки в Россию. До сих пор не рассмотрены моменты, связанные с контактами Дюриха и Штефаника с правительственными кругами Третьей республики, а также с ведущими деятелями чешской колонии в Париже и российскими дипломатическими и военными представителями во Франции. Едва ли не единственным научным трудом, не потерявшим актуальности до сих пор и освещающим ход организации миссии М. Р. Штефаника в Российскую империю, является монография словацкого историка Людовита Голотика "Штефаниковская легенда и возникновение ЧСР" ^[12]. Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что в большинстве случаев личность Дюриха отодвигается исследователями на второй план, в то время как основное внимание уделяется деятельности М. Р. Штефаника.

Источники по линии французского военного ведомства, посвященные данной тематике, представлены в монографии Л. Голотика. Важен и первый том издания "Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920", содержащий ряд документов, отложившихся в фондах Военно-исторического архива г. Праги ^{[12, 13]}. Источники личного происхождения представлены мемуарами Эдуарда Бенеша "Мировая война и наша революция" ^[14], воспоминаниями Т. Г. Масарика ^{[15, 16]}, Йозефа Дюриха ^[17] и генерала Мориса Жанена ^{[18, 19, 20]}, с мая 1916 по ноябрь 1917 г. занимавшего должность начальника французской военной миссии в России. Значительно расширить границы темы позволяют архивные материалы, хранящиеся в фондах двух ведущих российских архивов - Архива внешней политики Российской империи (фонды "Дипломатическая канцелярия при Ставке Верховного главнокомандующего" ^[21], "Особый политический отдел" ^[22]) и Российского государственного военного архива (фонд "Коллекция по истории образования чешского государства" ^[23]).

1916 г. ознаменовал собой новый период в истории чешско-словацкого национально-освободительного движения в годы Первой мировой войны. Именно в это время начинается процесс концентрации усилий лидеров зарубежных чешских и словацких колоний, начавшийся в связи с основанием в феврале этого года Чешско-Словацкого национального совета (ЧСНС) ^{[6, с. 15]}. Его руководство расположилось в столице Французской республики, Париже. По словам Э. Бенеша, в годы войны занимавшего должность заместителя председателя ЧСНС Т. Г. Масарика, этот выбор был сделан не случайно. Он отмечал в своих воспоминаниях, что «во Франции находился главный военный фронт, Париж был в значительной мере политическим, дипломатическим и военным центром всех союзных стран; и, соответственно, можно было ожидать, что война будет иметь решающее значение во Франции и для нас» ^{[14, s. 116]}. В первой половине 1916 г. лидеры ЧСНС начали проводить активную политику, направленную на расширение своего влияния среди представителей чешской и словацкой эмиграции в Европе, Российской империи, США и Канаде. Они стремились поставить под свой контроль все эмигрантские организации чехов и словаков ^{[12, s. 140]}.

Одним из наиболее насущных вопросов, которые пытались решить лидеры данной организации, стала проблема создания собственных вооруженных сил – автономной чешско-словацкой армии. Однако во Франции лидеры чешско-словацкого заграничного движения могли рассчитывать лишь на немногочисленных соотечественников-добровольцев, рассредоточенных по различным частям Иностранного легиона. В связи с этим ЧСНС обратил внимание на австро-венгерских военнопленных чешского и словацкого происхождения, большинство из которых было сосредоточено в Российской империи. Учитывая их значительное количество, возникла идея об отправке во Францию части пленных чехов и словаков, из которых впоследствии могла бы быть создана самостоятельная чешско-словацкая армия. Планы руководства Национального совета совпали с проводившимися правительством Третьей республики переговорами с российской стороной об отправке во Францию военнослужащих русской армии и рабочих для военной промышленности и сельского хозяйства. Стремление получить необходимые людские ресурсы из Российской империи было вызвано серьезными потерями в рядах французской армии и острым дефицитом рабочей силы в стране ^{[3, с. 73; 12, s. 142]}.

В этом контексте приобрела необходимость поездка в Российскую империю со специальной миссией заместителя председателя Национального совета, депутата австрийского рейхсрата от чешской аграрной партии Йозефа Дюриха. Вместе со своими помощниками, представителями чешской колонии в Париже предпринимателем Штерном, младшим лейтенантом Иностранного легиона Иваном Штафлом и журналистом Вилушем Цркалом, 23 июня 1916 г. Дюрих выехал из Франции в Российскую империю. В Петроград посланцы ЧСНС прибыли 5 июля 1916 г. ^{[10, s. 79]}, где пробыли полтора месяца ^{[18, s. 145]}.

По приезде Дюрих и его коллеги сразу же приступили к активной деятельности. Состоялись различные интервью, встречи с видным деятелем Радикальной партии чешского государственного права В. К. Штепанеком, с которым Дюрих наладил связи еще во время пребывания в Швейцарии, членом чешской колонии в Москве Сватоплуком Коничек-Горским, редактором газеты «Чехословак» Богданом Павлу. Одновременно были установлены контакты с руководителем Особого политического отдела МИД М. Г. Приклонским а затем - и с С. Д. Сазоновым. Российский министр иностранных дел высказал заинтересованность в чешском вопросе и предложил обсудить его детали более подробно. Однако новая встреча Дюриха с Сазоновым не состоялась, поскольку последний был отправлен в отставку. На посту министра иностранных дел его сменил Б. В. Штюрмер. Новый министр заявил чешскому депутату, что чехи могут рассчитывать на поддержку России ^{[17, s. 34]}. Он способствовал организации аудиенции Дюриха у императора Николая II.

О содержании беседы Йозефа Дюриха с российским императором и с генералом М. В. Алексеевым в день аудиенции можно судить из письма директора дипломатической канцелярии при Ставке Н. А. Базили А. А. Нератову ^{[21, л. 87–88об.]}. Она состоялась 4 августа 1916 г. Во время нее чешский депутат ходатайствовал об отправке из России во Францию около 150.000 военнопленных «для образования на французском фронте особых чешских отрядов» ^{[21, л. 87]}. В Могилеве же состоялось несколько встреч заместителя председателя ЧСНС и его помощников с начальником французской военной миссии в России генералом Морисом Жаненом, во время которых ему было сообщено о ходатайстве Национального совета ^{[19, s. 9–13]}.

Параллельно с Йозефом Дюрихом проблему отправки чешско-словацких военнопленных во Францию пытались решить и представители Третьей республики в России. Об этом свидетельствует отношение товарища министра иностранных дел В. А. Арцимовича управляющему делами Совета министров И. Н. Лодыженскому ^[24]. В нем отмечалось, что французское посольство в Петрограде обратилось в Министерство иностранных дел с просьбой о передаче правительству Третьей республики как можно большего количества военнопленных славянского происхождения. Их труд предполагалось использовать «на заводах, работающих на оборону в пользу как французских, так и союзнических армий» ^{[24, с. 416]}.

Российская сторона отнеслась к этим предложениям со всей серьезностью. Руководство российского МИД восприняло ходатайство французских дипломатов как неотложный вопрос общегосударственного значения, могущий серьезно затронуть интересы России. Арцимович отмечал, что подобная мера привела бы к сокращению количества славян-военнопленных, занятых в качестве рабочих«производством предметов обороны и снабжения армии, а также распределенных на сельскохозяйственных работах». В свою очередь, это могло вызвать кризис в военной промышленности. Необходимо было как можно скорее обдумать и возможные последствия отказа российских дипломатов удовлетворить проект французской стороны ^{[24, с. 416]}.

Столь неотложный вопрос было решено вынести на рассмотрение Совета министров. К его заседанию, намеченному на 5 августа 1916 г., чиновниками Особого политического отдела МИД была подготовлена специальная докладная записка ^{[22, л. 85–88об.]}. В ней отчетливо просматривается стремление исключить возникновение такой ситуации, при которой влияние правления Союза чешско-словацких обществ в России, руководящего органа чешско-словацкого движения на территории империи, на решение данного вопроса стало бы преобладающим. Настороженность дипломатов вызывал и тот факт, что руководители Союза поддерживали контакты с Т. Г. Масариком, деятельность которого в Западной Европе характеризовалась как крайне враждебная по отношению к России. Для выхода из сложившейся ситуации Особый политический отдел предложил собственный проект решения вопроса о чешско-словацком войске. Он предполагал освобождать лишь военнопленных, согласных поступить впоследствии на службу в создаваемые славянские войсковые единицы, или же привлеченных военным министерством к работам. Деятельность правления Союза чешско-словацких обществ в России по организации армии, согласно точке зрения российских дипломатов, должна была находиться под неусыпным контролем со стороны МИД и штаба Киевского военного округа, а Йозефа Дюриха признать «единственным чешским представителем» в России ^{[22, л. 85-88об.]}.

7 августа 1916 г. управляющий делами Совета министров направил в МИД служебное письмо. В нем были обозначены решения, принятые в ходе заседания 5 августа 1916 г. После обсуждения вопроса о передаче французскому правительству военнопленных было признано невозможным удовлетворить его просьбу «ввиду наблюдаемого повсеместно в империи острого недостатка рабочих рук». Вопрос о порядке освобождения военнопленных славян предполагалось обсудить во время ближайшего заседания Особого совещания под предводительством председателя Совета министров по объединению всех мероприятий, касающихся снабжений армии и флота и организации тыла ^{[22, л. 94-94об.]}.

Высказала свое соображение по поводу отправки военнопленных славянского происхождения во Францию и Ставка Верховного Главнокомандующего. Точка зрения начальника штаба Верховного главнокомандующего, генерала М. В. Алексеева была двойственной. Он считал невозможным позволить Йозефу Дюриху как представителю ЧСНС самостоятельно действовать в России наряду с правлением Союза чешско-словацких обществ. Наштаверх полагал, что вопросом о военнопленных должна заниматься только одна организация. По мнению генерала, одобрение французского проекта «могло бы… неблагоприятно отразиться» на процессе формирования подобных частей, предназначавшихся для участия в военных действиях на Восточном фронте. В то же время М. В. Алексеев делал следующую оговорку: «Если бы, однако, признано было полезным использовать часть наших чешских пленных на французском фронте и сформировать для этой цели несколько чешских полков, то это, конечно, надлежало бы сделать не в виде услуги, оказываемой чешскими организациями Франции, а в виде услуги, оказываемой Россией, располагающей этими пленными». В таком случае, считал наштаверх, практической частью решения этого вопроса должно было заняться Главное управление Генерального Штаба ^{[21, л. 87-88об.]}.

Таким образом, попытка Йозефа Дюриха добиться согласия на отправку военнопленных во Францию не имела успеха. Правительство, защищая интересы Российской империи в данном вопросе, отклонило ходатайство чешского депутата и французских дипломатов.

Неудачам Дюриха в России во многом способствовало и крайне негативное отношение представителей Ставки к сопровождавшим его лицам, в первую очередь, к Штерну и Штафлу. Достаточно подробные воспоминания о деятельности этих двух помощников чешского депутата оставил генерал Морис Жанен. Из его мемуаров следует, что Штерн был уже давно известен служащим Ставки, членам императорской фамилии и самому императору Николаю II. Он пользовался среди них репутацией афериста ^{[18, s. 146 – 147]}. Что же касается Ивана Штафла, то он характеризовался в донесениях из французской военной миссии как человек с дурными манерами и безнравственным поведением, постоянно выставляющий себя напоказ. Более того, младший лейтенант Иностранного легиона постоянно говорил о себе как о военном атташе посла Королевства Богемии, считая себя равным по статусу «главам военных миссий в России» ^{[23, л. 4]}.

На фоне действий, предпринимаемых этими людьми, у представителей как российской, так и французской стороны начала вызывать недоумение и сама фигура Йозефа Дюриха. Он все в большей и большей степени воспринимался ими как слабохарактерная личность, человек, плохо разбирающийся в окружающих его людях, позволяющий им открыто манипулировать собой для достижения собственных интересов.

Ситуацию попытался исправить М. Р. Штефаник, прибывший в Россию 5 августа 1916 г. Сразу же после своего приезда в Петроград он попытался договориться с Дюрихом, Штафлом и Штерном об организации совместной деятельности, но получил отказ ^{[25, s. 394]}. В результате ему пришлось действовать независимо от своего чешского коллеги. 25 августа 1916 г. французский офицер словацкого происхождения прибыл в Ставку, где состоялась его первая встреча с генералом Жаненом. Разговор обоих военных длился несколько часов ^{[19, s. 15; 20, s. 49]}. Они договорились о том, что лейтенант станет своеобразным «связным» (agent de liaison) между начальником французской военной миссии и чешско-словацкими обществами. Именно в такой должности Штефаник должен был выехать в Киев.

На следующий день, 26 августа 1916 г., вместе с Жаненом он посетил М. В. Алексеева. В ходе беседы наштаверх сообщил своим собеседникам свои соображения относительно создания специальной комиссии, призванной заниматься формированием чешско-словацких войсковых частей ^{[9, s. 14]}. На совещании было принято решение о том, что на следующий день Штефаник отправится в Киев для устранения разногласий, возникших между чехами и словаками. Была достигнута договоренность о том, что сформированные в будущем чешско-словацкие части будут разделены между Западным и Восточным фронтами ^{[19, s. 14-17]}.

О пребывании Штефаника в Ставке Верховного главнокомандующего, можно узнать и из письма Н. А. Базили А. А. Нератову ^[26]. Документ является красноречивым свидетельством того, что Штефаник, изучив положение дел в России, занял более осторожную позицию. Его трактовка вопроса об отправке военнопленных из России во Францию отличалась от ходатайства Йозефа Дюриха расплывчатостью формулировки. «С соизволения, но не по поручению французского правительства, – писал Базили, – Штефаник высказал здесь пожелание о посылке в той форме, какую наше правительство сочтет возможной чешских пленных на французский фронт» ^{[26, с. 427]}. Дипломатические уловки М. Р. Штефаника сделали свое дело. Ему удалось обаять наштаверха и директора дипломатической канцелярии.

Казалось бы, успех был достигнут. Получив в Ставке поддержку, 27 августа 1916 г. Штефаник отправился в Киев. Здесь он посетил собрание представителей чешских и словацких обществ. Вместе с ними он предпринял попытку объединить деятельность всех чехов и словаков в Российской империи и выработать программу их совместной акции.

Результатом переговоров стала так называемая «Запись о принципах чешско-словацкой акции». Этот договор, заключенный между представителями Чешско-Словацкого национального совета (Й. Дюрихом и М. Р. Штефаником), Союза чешско-словацких обществ в России (В. Вондраком и Я. Вольфом), а также прибывшим в Россию представителем Словацкой Лиги в Америке Густавом Кошиком, известен в историографии под названием «Киевское соглашение». Согласно его тексту, Дюрих был провозглашен представителем чехов и словаков в России. Однако его полномочия были существенно ограничены. В своей деятельности ему предстояло опираться «на круг сотрудников-специалистов», избранных по соглашению с ним Национальным советом ^[27]. Заключенный в Киеве между Й. Дюрихом и М. Р. Штефаником договор имел важные последствия и для чешско-словацкой акции в России. По мнению современного отечественного историка-богемиста Е. Ф. Фирсова, «Киевское соглашение» поставило словацкий вопрос в России в русло проводимой ЧСНС политической линии, направленной на объединение двух народов в рамках одного государства ^{[28, с. 129]}. Более того, «Запись» стала первым официальным документом, провозгласившим чешско-словацкое национальное движение в Российской империи частью проводимой Т. Г. Масариком и его коллегами за рубежом заграничной акции.

1 сентября 1916 г. во второй половине дня Штефаник вернулся в Могилев. Он был доволен результатами своей поездки. Наконец удалось достичь компромисса между представителями различных чешских и словацких обществ в России, объединив их под почетным председательством Й. Дюриха. Однако М. Жанен раскритиковал текст подписанного в Киеве документа. Он обратил внимание Штефаника на то, что, «в то время как услуги, оказанные Россией, в нем признаны в выражениях, которые могли бы показаться беспристрастному историку достаточно выразительными, Франция стоит наравне с Англией и Италией». Генерал отметил, что «многовековые связи, которые связывают ее с Чехией, обойдены молчанием, так же, как и бескорыстная поддержка, которую оказываем почти мы одни (т.е. французская сторона – П. М.)». Таким образом, М. Жанену представлялось необходимым особо указать на роль Франции. В ответ на упрек начальника французской военной миссии М. Р. Штефаник заметил, что подобная формулировка объяснялась беспокойством российских правительственных и военных учреждений, вызванным количеством военнопленных, предназначенных для отправки во Францию ^{[19, s. 20]}.

После приезда из Киева Штефаник, опираясь на поддержку генерала Жанена, продолжил свой курс, направленный на сотрудничество со Ставкой. 2 сентября они вновь встретились с наштаверхом. Морис Жанен вспоминал, что генерал Алексеев сообщил своим посетителям о твердом намерении «поддержать скорейшее создание чешско-словацких частей». С большим воодушевлением он высказался и относительно отправки чехов и словаков во Францию. Речь шла о том, «каким образом распределить части, как только они будут сформированы, на фронт французский и русский», причем, коснувшись данного вопроса, он добавил, что «необходимо будет создать значительные единицы, так, чтобы чешский народ был достойным образом представлен» ^{[19, s. 20]}. Начальник Штаба Верховного главнокомандующего затронул и вопрос о создании специальной комиссии, которая оказывала бы помощь российским военным в деле создания чешско-словацких частей. В ее состав он предполагал включить М. Р. Штефаника, который одновременно должен был занимать в ней должность представителя французской миссии ^{[19, s. 21–22]}.

В своих воспоминаниях Жанен отмечал, что они были довольны результатами своих переговоров ^{[19, s. 22]}. И для такой оценки имелись серьезные основания. Штефанику удалось несколько ослабить противоречия между различными обществами чехов и словаков, проживавших в России. Объединение чехов в России была на руку и генералу Алексееву, видевшему основным условием успешного формирования частей из чешско-словацких добровольцев достижение согласия между представителями чешских и словацких организаций.

Штефаник пробыл в Могилеве еще несколько дней ^{[19, s. 24]}. 7 сентября он покинул Ставку. Вернувшись в Петроград, он вскоре понял, что положение дел вновь начало складываться не в его пользу. Теперь в борьбу за влияние на Йозефа Дюриха активно включился российский МИД. Наибольшую активность проявлял Особый политический отдел, директор которого, М. Г. Приклонский, крайне отрицательно относился к усилению влияния линии ЧСНС на чехов и словаков в России. Для ослабления влияния этого политической линии Т. Г. Масарика его сотрудниками была начата работа по созданию альтернативного Парижу центра национально-освободительного движения – Чешско-Словацкого народного совета в России. К концу 1916 г. во внешнеполитическом ведомстве был подготовлен его устав, согласно которому Дюрих назначался председателем этой организации. Предполагалось поставить под полный контроль со стороны российских дипломатов и военных и процесс организации чешско-словацких подразделений 2; 5; 62^{[1, с. 210–211; 5, с. 100; 6, с. 22–23]}.

По словам генерала Мориса Жанена, последней каплей стало сообщение о заявленном Приклонским желании российского правительства сотрудничать в чешско-словацких делах исключительно с Дюрихом. В сложившейся обстановке Штефаник решил уехать на некоторое время из России, предоставив Дюриху полную свободу действий, а затем, дождавшись подходящего момента, вернуться обратно и вновь включиться в работу по созданию национальной армии. К моменту его возвращения, предполагал он, дело должно было сдвинуться с мертвой точки ^{[19, s. 28]}.

Именно поэтому Штефаник попросил Жанена дать ему назначение во французскую военную миссию в Румынию ^{[19, s. 30]}. И тот пошел ему навстречу. Особым приказом от 30 сентября 1916 г. Штефаник был переведен во временное распоряжение генерала Анри Матиаса Бертело, начальника французской военной миссии в Румынии. «С административной точки зрения» он продолжал зависеть от военной миссии Третьей республики в России ^[29]. Во второй половине октября 1916 г. он отправился в путь ^{[19, s. 30]}.

Оценивая миссию М. Р. Штефаника в России, в первую очередь, необходимо отметить, что она имела как неудачные, так и успешные стороны. Главной неудачей стало отклонение российским правительством ходатайства об отправке во Францию военнопленных чешского и словацкого происхождения. Это решение можно оценить как несомненную победу дипломатии Российской империи.

Тем не менее, результаты, достигнутые им по другим вопросам, кажутся более успешными. Во-первых, ему удалось вызвать симпатию у императора Николая II, получить поддержку у ведущих представителей руководства Ставки – начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева и директора Дипломатической канцелярии Н. А. Базили. Во-вторых, словацкий ученый и политик получил пусть и неформальное согласие на будущую отправку на Западный фронт части чешско-словацких формирований после окончания процесса их создания в России. Достигнутые Штефаником договоренности стали впоследствии одним из оснований для дальнейшего продвижения вопроса о передаче уже сформированного отдельного Чешско-Словацкого корпуса в ведение французской армии в 1917 – начале 1918 гг., во время пребывания в России Т. Г. Масарика.