Аннотация: Миф основания Липецка включает нарратив, связанный с освоением южных рубежей России и развитием металлургии. Но 23-х кратный рост численности населения Липецка в течение всего 65 лет XX века (с 21,4 тыс. чел в 1926 г. до 490,3 тыс. чел в 1990 г.) заставляет вновь обратиться к советскому периоду истории города. Рассмотрев режимы циркуляции «мягкой» и «жесткой» памяти, а также воспользовавшись сформулированной Э. Ригни и К. де Чезаре оптикой разномасштабностии и интуициями Я. Ассмана, выделявшего коммуникативную и культурную области памяти, автор проверяет, отдает ли сегодня Липецк в должной мере дань советскому прошлому.    Обращение к ключевым маркерам идентичности Липецка (металлургический комбинат, минеральная вода, авиационный центр), относящимся к культурной памяти, показало, что сегодня у многих жителей города нет чувства преемственности с прошлым. Делается вывод, что послевоенный период существования СССР является особенно значимым пространством памяти, вокруг которого могла бы выстраиваться идентичность липчан, формироваться память местного сообщества. Однако сегодня жителям Липецка приходиться сталкиваться совсем с другой мемориальной политикой, инициируемой местными властями, в которой советское прошлое постепенно заменяется новыми символическими практиками и объектами, в результате чего городское пространство становится все более эклектичным.

Abstract: The myth of the founding of Lipetsk includes a narrative related to the development of the southern borders of Russia and the development of metallurgy. But the 23-fold increase in the population of Lipetsk during the entire 65 years of the XX century (from 21.4 thousand people in 1926 to 490.3 thousand people in 1990) makes us turn back to the Soviet period of the city's history. Having considered the modes of circulation of "soft" and "hard" memory, as well as using the optics of different scales formulated by E. Rigni and C. de Cesare and the intuitions of J. Assman, who identified the communicative and cultural areas of memory, the author checks whether Lipetsk today pays due tribute to the Soviet past. The appeal to the key markers of Lipetsk's identity (metallurgical plant, mineral water, aviation center) related to cultural memory showed that today many residents of the city do not have a sense of continuity with the past. It is concluded that the post-war period of the USSR is a particularly significant memory space around which the identity of the Lipchans could be built, the memory of the local community could be formed. However, today Lipetsk residents have to face a completely different memorial policy initiated by local authorities, in which the Soviet past is gradually being replaced by new symbolic practices and objects, as a result of which the urban space is becoming more and more eclectic.

Аннотация: Возникновение авангарда и оформление эксплицитной социальной мифологии связывается с активными политическими процессами в общественной жизни начала XX в. Отмечается, что авангардизм и социальный миф объединяет реализация проектной и манипулятивной функций, чему способствует появление на авансцене жизни общества человека массы. Основным инструментом в борьбе авангардистов и мифотворцев за господство над общественным сознанием оказывается коварное символическое, апеллирующее к архаическому через умелое использование политической и художественной конъюнктуры. Современный социальный миф представляет опасность, прежде всего, потому, что, жонглируя значимыми символами, участвует в мифотворческих и мифологизационных процессах, усиливая, таким образом, манипулятивное воздействие на человека Основные методами исследования выступили системный и компаративистский анализ. Рассматривались такие составляющие социальной мифологии как процессы мифологизации и мифотворчества. Сравнивались функции социальной мифологии и авангарда. Подлинному рождению авангарда и социальной мифологии способствовал выход на авансцену общественной жизни широких масс, появление человека массы со своей групповой мифологией. Автор делает вывод, что в настоящее время вновь, как и сто лет назад, искусство участвует в социальных процессах. Новые формы искусства способствуют коммуникационной революции, а миф – через современные масс-медиа – транслирует суггестивную функцию.

Abstract: The emergence of avant-garde and formation of the explicit social mythology is associated with the active political processes in social life of the XX century. It is noted that avant-gardism and social myth are united by implementation of the project and manipulative functions, which contribute to appearance of the mass man on the forefront of social life. The main instrument in the avant-gardists’ and mythmakers’ fight for dominance over public consciousness becomes the insidious symbolic, appealing to the archaic through masterly use of political and artistic conjuncture. The modern social myth represents danger, mostly because of jangling the meaningful symbols, it is involved in mythmaking and mythologized processes, thus enhancing manipulative effect on a human. The author explores such elements of social mythology as the processes of mythologization and mythmaking; compares the functions of social mythology and avant-garde. The appearance of the mass man on the forefront of social life of general public with the own group mythology contributed to the true emergence of avant-garde and social mythology. The author comes to the conclusion that at the present time, same as a century ago, art is a part of social processes; the new forms of art factor into communication revolution, while the myth – through the contemporary mass media – translates a suggestive function.