Перспективы экономического сотрудничества Китая и Афганистана после вывода войск США

Рахимов Комрон Хакимджонович ORCID: 0000-0003-2771-1817 кандидат исторических наук старший преподаватель; кафедра теории и истории международных отношений; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы (РУДН) 117198, Россия, г. Москва, Обручевский р-н, ул. Миклухо-Маклая, д. 6 Rakhimov Komron Hakimjonovich PhD in History Senior Lecturer; Department of Theory and History of International Relations; Patrice Lumumba Peoples' Friendship University of Russia (RUDN) 6 Miklukho-Maklaya str., Obruchevsky district, Moscow, 117198, Russia rahimov_k93@mail.ru Нгуен Чи Зунг студент; кафедра Теории и истории международных отношений; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы (РУДН) 117198, Россия, г. Москва, Обручевский р-н, ул. Миклухо-Маклая, д. 6 Nguyen Tri Dung Student; Department of Theory and History of International Relations; Patrice Lumumba Peoples' Friendship University of Russia (RUDN) 6 Miklukho-Maklaya str., Obruchevsky district, Moscow, 117198, Russia tridung156@gmail.com

Чан Тхи Ми Хань студент; кафедра теории и истории международных отношений; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы (РУДН) 117198, Россия, г. Москва, Обручевский р-н, ул. Миклухо-Маклая, д. 6 Tran Thi My Hanh Student; Department of Theory and History of International Relations; Patrice Lumumba Peoples' Friendship University of Russia (RUDN) 6 Miklukho-Maklaya str., Obruchevsky district, Moscow, 117198, Russia tranmyhanh2812@gmail.com

Введение

Афганистан, благодаря своему уникальному географическому положению между Южной Азией, Центральной Азией, Ближним Востоком и Восточной Африкой, занимает стратегическое место в региональной геополитике и торговле. Хотя страна богата природными ресурсами, для её экономического развития и интеграции в мировую экономику серьёзным препятствием стали постоянные войны и политическая нестабильность.

В 2021 г. после вывода войск США образовался значительный вакуум власти, что усилило интерес Китая к участию в восстановлении инфраструктуры и оживлению экономики Афганистана. По мнению А. Дкхара и соавторов, Пекин пересматривает значение Афганистана для Инициативы «Пояс и путь». Участие Афганистана даёт Китаю самый короткий маршрут в страны Западной Азии, Ближнего Востока и Восточной Африки ^{[13, с. 169]}. В то же время, как отмечают Д. Каньон и С. Ситароман, действия Китая преследуют не только экономические цели. Они направлены также на сокращение влияния США, сдерживание радикального ислама и укрепление глобальных амбиций по обеспечению безопасности ^{[8, с. 1]}.

В настоящее время академические исследования и политические доклады, посвящённые экономическому сотрудничеству Китая и Афганистана после ухода США, остаются ограниченными. Данное исследование ставит своей задачей оценить экономические, политические факторы, влияющие на двусторонние отношения, а также выявить возможности и препятствия для долгосрочного партнёрства.

Контекст экономического сотрудничества Китая с Афганистаном

Исторически Афганистан занимал низкий приоритет в дипломатической повестке Китая. В 1955 году правительство Афганистана во главе с Захиром Шахом признало легитимность Китайской Народной Республики, несмотря на существенные экономические и социальные различия между двумя странами. Стороны поддерживали двусторонние отношения на доброжелательной основе, в духе Пяти принципов мирного сосуществования, провозглашённых Пекином, что выразилось в подписании Договора о дружбе и ненападении в 1960 году ^{[20, с. 47]}. На тот момент приоритетом КНР оставалась безопасность коридора Вахан — узкого участка границы протяжённостью всего 92 км, но имеющего стратегическое значение в контексте политики Пекина по отношению к уйгурским сепаратистским движениям в Синьцзян-Уйгурском автономном районе ^{[23, с. 3292–3293]}.

С 1950-х по 1980-е годы Афганистан находился в сфере влияния Советского Союза, что отражало его роль в системе соперничества великих держав в период холодной войны. Впоследствии страна погрузилась в продолжительную нестабильность, включавшую советское военное вмешательство и последующее правление Талибана*. Эта затяжная нестабильность объясняет, почему КНР проводил политику минимального вовлечения, основанную на двух опорах — экономической и дипломатической ^{[9, с. 8]}. Учитывая значительное военное присутствие США в Афганистане, Пекин продолжал придерживаться осторожного подхода. Переломным моментом стал 2014 год, когда министр иностранных дел КНР Ван И совершил первый официальный визит в Кабул. Этот визит ознаменовал начало нового этапа, в ходе которого КНР стал играть более активную роль в афганских делах ^{[22, с. 47]}.

С августа 2021 года, после вывода войск США и возвращения движения Талибан* к власти, КНР смог сформировать определенное влияние на новый режим. Пекин не выступил с осуждением Талибана* и сохранил свое дипломатическое представительство в Кабуле. Политическая изоляция и прекращение внешней помощи привели к тому, что поддержка со стороны Китая приобрела критически важное значение для функционирования режима Талибана*.

На международных площадках Пекин также высказывался в поддержку Афганистана, призывая к возобновлению помощи и снятию санкций. Спустя несколько месяцев после возвращения Талибана* к власти, между двумя странами были возобновлены соглашения по ряду проектов, реализация которых не была завершена при предыдущем правительстве, включая проект «Мес-Айнак» и разработку месторождений в бассейне Амударьи, а также новые проекты по добыче лития. Китайский частный сектор также демонстрирует активный подход к взаимодействию с афганскими секторами сельского хозяйства и инфраструктуры ^{[20, с. 21]}.

Экономика Афганистана в указанный период резко сократилась: ВВП снизился на 20 % в 2021 году и, по оценкам, на 30–35 % в 2022 году вследствие затяжного конфликта, природных бедствий и глобального продовольственного кризиса ^{[24, с. 121]}. При поддержке Пакистана и других региональных держав Китай выдвинул план восстановления, основанный на принципе «во главе — Афганистан, в интересах — Афганистан». В свою очередь Талибан* заявил, что рассматривает Китай как дружественное государство и приветствует китайские инвестиции в реконструкцию страны ^{[22, с. 46; 17, с. 77]}.

Пекин предоставил экстренную гуманитарную помощь на сумму около 31 млн долл. США; данный шаг подчеркнул его значение как важного экономического и гуманитарного партнёра в процессе восстановления страны ^{[17, с. 83]}. На фоне прекращения или сокращения взаимодействия со стороны многих государств, двусторонняя торговля между Китаем и Афганистаном не только не сократилась, но и продемонстрировала заметный рост. Наблюдалась тенденция к увеличению объёмов экспорта Китая в Афганистан (см. рис. 1) ^[11].

Рис. 1. Китай экспортирует в Афганистан (2012–2024) (Валюта, используемая в таблице — доллары США) ^[11].

В 2023 году афганский экспорт в Китай составил 63,9 млн долл. США. В свою очередь китайский экспорт в Афганистан достиг 962 млн долл. США (в 15 раз больше), главным образом за счёт синтетических волокнистых тканей стоимостью 141 млн долл. США ^[10]. Импорт дешёвых товаров из Китая создаёт риск снижения производственных мощностей Афганистана и дальнейшего ухудшения торгового баланса. Кроме того, с 1 декабря 2022 года Китай отменил пошлины для 98 наименований афганского импорта ^[3]. Эта мера непосредственно сокращает издержки афганских экспортёров, способствует росту их доходов и поддерживает восстановление внутренней экономики.

Интенсификацию двусторонних отношений между Афганистаном и Китаем можно объяснить несколькими ключевыми причинами. Во-первых, в условиях тяжелейшего внутриполитического и экономического кризиса, Талибан* остро нуждается во внешней финансовой поддержке. Во-вторых, тесные связи между Исламабадом и Талибаном* предоставляют Пекину определённые гарантии в сфере безопасности. В-третьих, для Афганистана важным стимулом является возможность подключения к КПЭК, что открывает перспективы для более широкого доступа к мировым товарным рынкам.

В настоящее время между Китаем и Афганистаном существуют значительные перспективы экономического сотрудничества как в двустороннем, так и в многостороннем форматах. Во-первых, Афганистан занимает центральное географическое положение на стыке Южной и Центральной, а также Восточной и Западной Азии. Во-вторых, страна обладает богатыми природными ресурсами, которые вследствие продолжительных военных действий до сих пор не были разведаны и освоены ^{[1, с. 229–230; 2, с. 152]}. Первоначально, из-за затяжного конфликта, Афганистан не был включён в Инициативу «Пояс и путь». Тем не менее, Пекин часто активно выступает за официальное присоединение Афганистана к этой инициативе ввиду его ключевой роли в связывании китайского рынка с остальной Азией, Европой и Восточной Африкой ^{[13, с. 169]}.

Перспективы интеграции в рамках Инициативы «Пояс и путь»

В то время как Инициатива «Пояс и путь» (далее - ИПП) изначально была ориентирована на страны Центральной Азии и Пакистан, Афганистан приобретает всё большее стратегическое значение благодаря своему положению на пересечении Центральной и Южной Азии. Будучи наиболее коротким маршрутом из Китая в страны Ближнего Востока и Южной Азии, Афганистан обладает значительным потенциалом для эффективной транспортировки грузов и энергоресурсов ^{[19, с. 14]}.

Правительство Талибана* рассматривает ИПП как возможность для модернизации транспортной и энергетической инфраструктуры, а также для интеграции в глобальные торговые сети. Инвестиции в Афганистан способны улучшить логистику и транспорт, стимулировать внешнюю торговлю, создавать новые рабочие места и привлекать иностранный капитал, что является ключевым фактором для восстановления экономики страны ^{[6, с. 120]}.

Стартовой вехой на пути интеграции Афганистана в Инициативу «Пояс и путь» стало подписание в мае 2016 г. «Меморандума о запуске проектов ИПП» между КНР и Афганистаном. В августе того же года была введена в эксплуатацию первая железнодорожная линия Китай—Афганистан, впервые соединившая две страны напрямую, без участия Пакистана. Проект стартовал с отправки первого грузового поезда из Афганистана в Китай и в настоящее время расширяется: ведутся подготовительные работы по восстановлению участка Шер-Хан—Герат ^{[15, с. 21]}.

Более глубокий анализ свидетельствует о том, что Афганистан может выступить недостающим звеном в сети ИПП. Завершение автомобильной трассы Пешавар—Кабул позволит сократить сухопутный маршрут из Китая в регионы Ближнего Востока и Индии. Формирование транспортного коридора через Пакистан, Афганистан и страны Центральной Азии станет стратегическим шагом для Китая, однако его реализация потребует эффективного сотрудничества с властями Талибана*. Особенно примечателен экспериментальный маршрут «Китай—Афганистан» (см. рис. 2), открытый в сентябре 2022 г. в рамках проекта ККУЖД (Китай—Киргизия—Узбекистан). Время в пути по этому маршруту сократилось до двух недель, а грузоподъёмность одного поезда достигает 5 000 контейнеров ^{[4, с. 61–62]}.

Рис. 2. Китайско-афганская железная дорога ^[18].

В настоящее время Афганистан обладает потенциалом стать важным транзитным узлом в трёх ключевых сферах: в грузовых перевозках — за счёт реализации проекта «Железная дорога пяти наций» (см. рис. 3); в энергетике — благодаря предложенным инициативам, таким как трубопровод TAPI, линия электропередачи CASA-1000, ЛЭП 500 кВ в рамках проекта TAP и гидроэнергетические объекты в бассейне рек Кабул—Кунар; а также в сфере передачи данных — через создание волоконно-оптического «Ваханского коридора», интеграцию в магистраль КПЭК и техническую поддержку от концернов ZTE и Huawei для развертывания сетей GSM, 3G и CDMA ^{[19, с. 6]}. Особое внимание уделяется проекту «Цифровой Шёлковый путь», призванному превратить Афганистан в межконтинентальный дата-центр, который на данный момент находится на стадии пилотного развёртывания ^{[13, с. 171]}.

В целом эта многоуровневая инфраструктурная архитектура органично вписывается в «южный пояс» Инициативы «Пояс и путь», связывающий Китай с Юго-Восточной Азией и Индийским океаном, где среди приоритетных проектов наряду с «Железной дорогой пяти государств» выделяются трёхмаршрутный коридор Кундуз—Торкхам и специализированная железнодорожная линия через Хайратон ^{[19, с. 21]}.

Рис. 3. Железная дорога пяти наций: Железнодорожные проекты с Афганистаном ^[18].

Перспективы в Экономическом коридоре Китай–Пакистан

Из шести сухопутных коридоров ИПП наиболее заметным и приоритетным является Экономический коридор Китай–Пакистан (далее - КПЭК). Одним из возможных путей интеграции Афганистана является соединение с КПЭК через четыре железнодорожные ветки в провинциях Гельманд, Кандагар, Хост и Нангархар ^{[19, с. 3–4]}.

С 2013 года Пакистан является главным бенефициаром инвестиций КПЭК. Пекин и Исламабад позиционируют его как двусторонний проект с возможным расширением для третьих стран ^{[14, с. 5]}. В 2017 году на Китайско–Афгано–Пакистанском диалоге министров иностранных дел КНР предложил включить Афганистан в КПЭК. Однако правительство Афганистана во главе с Ашрафом Гани потребовало от Пакистана наладить транспортное сообщение с Индией. В результате эти разногласия привели к приостановке соответствующих планов расширения проекта ^{[24, с. 116–117]}.

После вывода войск США Китай быстро наладил контакт с режимом Талибана*. В апреле 2022 года на конференции министров иностранных дел соседних стран Пекин инициировал «Тунсийскую инициативу». В её рамках предлагалось расширить КПЭК и Экономический коридор Китай–Центральная Азия–Западная Азия на Афганистан ^{[24, с. 117]}.

9 мая 2023 года на трёхсторонней встрече в Исламабаде министры иностранных дел Китая, Пакистана и Афганистана согласовали расширение КПЭК на Афганистан. Они также подтвердили свою поддержку многосторонних инфраструктурных проектов, таких как энергетический проект CASA‑1000 и Железная дорога через Афганистан. В свою очередь, режим Талибана* положительно воспринял приглашение Китая и Пакистана, расценив его как возможность ускорить восстановление страны и снять её международную изоляцию ^{[20, с. 19]}.

Для успешной реализации проекта Афганистан должен обеспечить политическую стабильность. Необходима надёжная охрана иностранных инвестиций. Во время визита министра иностранных дел Ван И в марте 2022 года подчёркивалось, что Талибан* должен бороться с такими террористическими группировками, как Исламское движение Восточного Туркестана*. Это важно для создания безопасной среды сотрудничества. Несмотря на обещания, способность Талибана* выполнять эти задачи остаётся ограниченной. Очевидным свидетельством этого стала террористическая атака на один из отелей Кабула в декабре 2022 г., в результате которой пострадали пять граждан Китая ^{[24, с. 122]}.

Вступление Афганистана в КПЭК даст ему доступ к рынкам Южной Азии, который снизит затраты на импорт и стимулирует экспорт. В частности, автодорога Пешавар–Кабул позволит снизить логистические затраты при экспорте таких традиционных афганских товаров, как кедровые орехи и шафран. В провинциях Хост и Пактия более 40 000 человек заняты сбором и обработкой кедровых орехов. Связь этой трассы с портом Гвадар уменьшит логистические расходы и повысит объёмы экспорта ^{[5, с. 93]}.

Интеграция с проектами железных дорог через Гиндукуш может превратить Афганистан в стратегический мост между Центральной Азией, Южной Азией и Западной Азией ^{[15, с. 22]}. Планируется подключить железную дорогу Карачи–Пешавар к афганской сети. Китайская сторона предложила построить национальную сеть автомобильных дорог в Афганистане, а также реализовать энергетические проекты. Экспортно-импортные операции через порты Гвадар и Карачи будут существенно стимулированы. Трассы Пешавар–Кабул–Таджикистан и Кветта–Герат–Туркменистан включены в план расширения КПЭК ^{[5, с. 93]}. Все эти инициативы призваны превратить Афганистан в важнейшее звено региональной торговой сети.

Наконец, развертывание оптоволоконного «Цифрового Шёлкового пути» по большей части территории Афганистана в сочетании с КПЭК и сухопутно-железнодорожными маршрутами через регион Залива (Чабахар–Зарандж–Деларам) расширяет влияние Китая. Это ограничивает роль Индии и США в Южной Азии. Данная модель сотрудничества «Китай–Пакистан–Афганистан» рассматривается как стратегический ход Пекина по созданию надёжного постамериканского коридора. ^{[8, с. 1–2]}.

Минеральный потенциал Афганистана

Афганистан обладает богатыми минеральными ресурсами. Среди них медь, железо, уголь, драгоценные камни, мрамор, литий и углеводороды. Тем не менее, из-за продолжительного вооружённого конфликта большинство из них остаётся неосвоенным. КНР намерена обеспечить доступ к указанным запасам посредством инвестиций в инфраструктурные проекты на территории Афганистана. Данные действия направлены на поддержку индустриализации внутри Китая и установления стабильности в Афганистане ^{[16, с. 451]}. По оценке, стоимость афганских минеральных ресурсов составляет от 1 до 3 трлн долл. США ^{[19, с. 37]}. Несмотря на нехватку достоверных данных, этот потенциал привлекает интерес Китая. Следует подчеркнуть, что для Пекина приоритетнее поддерживать стабильность в Афганистане, чем просто добывать ресурсы ^{[24, с. 117]}.

Месторождение Мес-Айнак, расположенное в 40 км к юго-востоку от Кабула, является вторым по величине медным рудником в мире. В 2008 году Китайская металлургическая корпорация (MCC) и компания Jiangxi Copper были наделены правом разработки данного месторождения. Общий объём инвестиций превысил 3,5 млрд долл. США, а срок действия контракта составил 30 лет. В рамках проекта предусматривалось строительство необходимой инфраструктуры, включая электростанцию и угольное хранилище, а также импорт оборудования, необходимого для ведения горных работ. Тем не менее проект был приостановлен в 2015 году вследствие разногласий по условиям распределения прибыли, снижения мировой цены на медь и обострения ситуации с безопасностью ^{[21, с. 69; 6, с. 122]}.

Афганистан считается владельцем второго по величине в мире месторождения лития — около 9 млн тонн, наравне с Боливией ^{[19, с. 39]}. Первичные данные получили советские специалисты в 1980‑е годы. В 2010 году исследования армии США подтвердили запасы и оценили их стоимость в 3 трлн долл. США. В начале 2023 года китайская компания Gochin заявила о намерении инвестировать 10 млрд долл. США в добычу лития в Афганистане. В этом же году КНР подписал с Талибаном* контракт на изучение двух перспективных месторождений лития ^{[6, с. 123]}. Учёт того, что Китай доминирует на мировом рынке электромобилей с долей 73,1 %, делает контроль над поставками лития жизненно важной стратегией ^[12].

Ещё одним ключевым энергетическим проектом является добыча нефти на территории бассейна Амударьи. В 2012 году лицензия на 25 лет разработки была получена China National Petroleum Corporation (CNPC), однако работы не были начаты из-за проблем с обеспечением безопасности. По предварительным оценкам, запасы нефти в этом регионе составляют около 87 млн баррелей ^{[7, с. 134]}. После прихода к власти Талибана* усилия по возобновлению проекта активизировались. 5 января 2023 года был подписан инвестиционный контракт между Талибаном* и дочерней компанией CNPC — Xinjiang Central Asia Petroleum and Gas Company (CAPEIC) — на сумму 150 млн долл. США в год в течение трёх лет, с общим объёмом инвестиций до 540 млн долл. США в рамках 25-летнего соглашения. В тот же период был заключён дополнительный контракт на 35 млн долл. США для бурения 18 скважин. В соответствии с достигнутыми договорённостями при выходе на проектную мощность ожидается добыча около 3 000 тонн сырой нефти в день, причём первая скважина на месторождении Кашкари в провинции Сар-э-Пол рассчитана на ежесуточный объём добычи 50 тонн ^{[6, с. 123]}.

Учитывая большие запасы меди, лития и нефти, Афганистан может стать стратегическим центром природных ресурсов в регионе. Однако разработка зависит от двух ключевых факторов: стабильной безопасности и способности выполнять контракты. Хотя Китай наращивает своё присутствие через соглашения с Талибаном*, реальные темпы работ остаются низкими. Это показывает, что Афганистан пока не входит в число приоритетов долгосрочной инвестиционной стратегии Китая

Основные препятствия для сотрудничества

КНР заинтересован в неразработанных ресурсах Афганистана за высокий спрос на минеральное сырьё для поддержания темпов индустриализации. Как было проанализировано выше, в период Афганской Республики Пекин заключал многомиллиардные контракты — в частности, на разработку медного месторождения Айнак в провинции Логар и на добычу нефти в бассейне Амударьи. Однако из-за проблем с безопасностью и политического давления со стороны США эти проекты были приостановлены. После возвращения Исламского Эмирата Афганистана были перезаключены многочисленные горнодобывающие соглашения. Согласно данным исследования А. Аксира и соавтора, около 100 китайских компаний зарегистрировались в Министерстве горнодобывающей промышленности Афганистана и прибыли 500 китайских торговцев для изучения инвестиционных возможностей в горнодобывающую отрасль, что свидетельствует о широком интересе к добыче полезных ископаемых ^{[6, с. 125]}. С другой стороны, Е. И. Сафронова подчеркнула, что многие китайские компании просто останавливаются на полевых исследованиях и уходят. Такие действия разочаровали чиновников Талибана* ^{[4, с. 61]}.

В рамках инициативы «Один пояс, один путь» Афганистан представляет собой потенциально кратчайший сухопутный маршрут, соединяющий Китай с Западной Азией и Европой, в частности через Иран. Предлагаются к реализации такие проекты, как железная дорога Пяти наций ^{[6, с. 125]}. Следует отметить, что данные инициативы могут рассматриваться как важные шаги в развитии экономического сотрудничества между двумя странами.

Однако инициатива ИПП неоднократно подвергалась критике в связи с рисками вовлечения развивающихся стран в так называемую «долговую ловушку». Характерным примером является Шри-Ланка, вынужденная передать управление портом Хамбантота из-за невозможности обслуживать долг; Джибути также сталкивается с подобными рисками. Помимо этого, крупные инфраструктурные проекты в рамках ИПП сопряжены с потенциальными экологическими и социальными рисками, а также с коррупционными рисками, особенно при отсутствии эффективных механизмов мониторинга и контроля ^{[15, с. 23]}.

Одной из наиболее серьезных проблем в сфере двустороннего экономического сотрудничества является обеспечение безопасности. Несмотря на установление контроля Талибаном*, насилие в стране продолжается. Группировка «Вилаят Хорасан» (ИГИЛ-Х)* представляет собой серьезную угрозу безопасности, осуществляя многочисленные террористические атаки как на территории Афганистана, так и за его пределами. Согласно данным, приведённым в исследовании Ц. Чжана, в период с августа по декабрь 2021 года ИГИЛ-Х* осуществило 152 нападения, по сравнению с 20 нападениями за аналогичный период предыдущего года. КНР требует от Талибана* гарантий создания безопасной среды для реализации инвестиционных проектов, однако, по состоянию на текущий момент, данные обязательства не выполняются эффективно ^{[24, с. 123]}.

Ц. Чжан также подчеркнул, что Афганистан испытывает острый дефицит инфраструктуры и человеческих ресурсов. Согласно данным за 2016–2017 гг., лишь 36% населения имели доступ к чистой питьевой воде и 31% – к электроэнергии, при этом основная часть жителей проживала рассредоточенно в сельских районах. Многие транспортные маршруты, такие как Кабул–Майдан-Шар–Гардез, до сих пор не построены из-за недостатка финансирования. Природные катаклизмы в 2022 году нанесли ущерб, оцениваемый в 2 млрд долл. США; одновременно боевики ИГИЛ-Х* разрушили как минимум четыре крупные опоры линий электропередачи, что усугубило нехватку электроэнергии ^{[24, с. 124]}. Миграционные процессы, высокий уровень безработицы и так называемая «утечка мозгов» затрудняют для Афганистана реализацию потенциала, связанного с международными инициативами.

Тем не менее, следует признать, что формирующиеся отношения не представляют собой равноправного торгового партнерства. Пекин скорее выступает в роли основного инвестора и донора гуманитарной помощи для Афганистана в период после вывода американских войск. Китай приоритетно инвестирует в материальную инфраструктуру – автомагистрали, железные дороги, водные пути, экономические зоны и ресурсные коридоры – с целью обеспечить связь между источниками сырья и экспортными портами, способствуя тем самым повышению эффективности добычи и экспорта. Однако такой подход к инвестированию часто оставляет без внимания развитие человеческого капитала, совершенствование государственного управления и укрепление переговорного потенциала местных органов власти, что повышает уязвимость Афганистана перед внешним влиянием и манипулированием.

Выводы

Систематизировав и проанализировав соответствующие данные, авторы приходят к выводу, что экономическое сотрудничество между Китаем и Афганистаном является полностью реализуемым и обладает высоким потенциалом. Вывод войск США в 2021 году устранил одно из основных политических препятствий для Пекина и способствовал установлению сравнительно благоприятных отношений с талибами. Это подтверждается серией контрактов на разработку минеральных ресурсов и усилиями Китая по интеграции Афганистана в Инициативу «Пояс и путь». Несмотря на хорошие перспективы, Афганистан сталкивается с нерешёнными проблемами политической нестабильности и угрозами безопасности. Ограниченная инфраструктура и нехватка квалифицированных кадров также сдерживают развитие. Риски, связанные с террористическими атаками и внутренними конфликтами, остаются серьёзным препятствием для иностранных инвестиций. Авторы предлагают следующие меры для повышения реализуемости экономических проектов сотрудничества двух стран:

Во-первых, в качестве ведущей державы в регионе Китай должен проявлять более инициативный подход к афганским проблемам. Вывод войск США убрал главное политическое препятствие для Пекина, но одновременно создал вакуум власти. Китай обязан заполнить этот вакуум посредством гуманитарной и экономической помощи Афганистану. Кроме того, следует развивать «мягкую силу» через культурный, спортивный и образовательный обмен.

Во-вторых, правительство Афганистана должно улучшить внутреннюю обстановку безопасности. Решение этой задачи возможно при участии региональных держав — России, Китая и Пакистана — в рамках таких форматов, как ШОС. Параллельно Талибан* следует разработать более открытые экономические политики для привлечения инвестиций не только из Китая, но и из других стран региона.

В-третьих, Афганистану необходимо сосредоточиться на создании инфраструктурных объектов, привлекательных для иностранных инвестиций: дорог, электросетей, портов, аэропортов и железнодорожных линий, соединяющих страну с соседями. Проекты в рамках Инициативы «Пояс и путь» имеют решающее значение для этой стратегии. По мнению авторов, приоритетным направлением двустороннего сотрудничества должны стать именно инфраструктурные проекты.

В-четвертых, для достижения долгосрочных экономических целей руководству Талибана следует уделить первоочередное внимание развитию кадрового потенциала: повышению профессиональных знаний и навыков, необходимым для эффективного участия в китайских программах. Это подразумевает техническое и профессиональное обучение, высшее образование и академический обмен.

* организация (движение), признанная террористической и запрещенная в Российской Федерации.