География землевладения в Бельском уезде в XVI-XVII вв.: реконструкция в ГИС

Степанова Юлия Владимировна ORCID: 0000-0002-3717-1589 кандидат исторических наук старший научный сотрудник; Институт всеобщей истории РАН 119334, Россия, г. Тверь, ул. Трехсвятская, 16/31, оф. 207 Stepanova Iuliia Vladimirovna PhD in History Senior Researcher; Institute of General History of the Russian Academy of Sciences 16/31 Trekhsvyatskaya str., office 207, Tver, 119334, Russia m000142@mail.ru Другие публикации этого автора

Настоящее исследование является продолжением историко-географического исследования земель Торопца и Белой – регионов на русско-литовском пограничье в XV–XVII вв. Несмотря на важное стратегическое положение крепости Белая и окружавших ее земель, имевших существенное значение в русско-литовских, а затем русско-польских отношениях, долгое время эта пограничная область оставалась крайне слабо исследованной. В 2022 г. был разработан ГИС-проект по исторической географии Бельского уезда по данным переписных книг 1657 и 1668 гг., выполнена реконструкция волостной структуры уезда второй половины XVII в. ^{[7; 38]}. Дальнейшее исследование, результаты которого представлены в настоящей статье, направлено на ретроспективное изучение пространственных характеристик землевладения в волостях г. Белая, которые отражают различные факторы формирования территориальной структуры этого пограничного региона. К таким факторам относятся земельная политика в отношение региона в составе ВКЛ и Русского государства, экономические параметры крестьянского хозяйства, включая промысловую специализацию, система сельского расселения во взаимной связи с природно-географическими особенностями региона.

Названия бельских волостей приведены в перемирных грамотах 1503 и 1522 гг.: Болшево, Шоптово, Верховье (Верхонье). К Белой отнесена также Монивидова (Моневидова) слобода ^{[3, с. 398–402; 30, с. 148–151]}. Местоположение этих центров в пределах Бельского княжества в составе ВКЛ было отражено на картах, составленных В.Н. Темушевым ^{[39, карты 4, 8]}. Источники XVII в. демонстрируют дробление волостной структуры уезда. Общее представление о размещении бельских волостей XVII – начала XVIII в. дают локализации Е.К. Французовой ^[42], Я.Е. Водарского ^{[8, с. 235, 256]}, А.Л. Рогачевского ^[44]. География землевладения в Бельском уезде XVI–XVII вв. практически не изучалась.

Наиболее детально территориальную структуру Бельского уезда отражают переписные книги, составленные после отвоевания Белой и ее закрепления в составе России во второй половине XVII в. Описания, проведенные в 1657–1658 гг. Иваном Ивановичем Замыцким ^[25] и Степаном Никитичем Племянниковым ^[22], охватывают дворцовые земли. Эта же категория земель была повторно описана Василием Михайловичем Ощериным и Василием Второвым в 1675 г. ^{[24; 26]}. Переписная книга Данилы и Василия Чернцовых 1668 г. характеризует маетности (земельные владения) смоленской и бельской шляхты ^[23]. В ней имеются также немногочисленные сведения о землях местных церквей. Эти источники позволили составить представление о размещении и размерах волостей Бельского уезда, сформировавшихся к середине XVII в. ^[37], а также структуре землевладения.

Материалы описаний Бельского уезда XVI в. не сохранились, хотя известно, что в 1558/59 (7067) г. Белую и уезд описали Федор Чулков и Иван Дубенский ^{[10, с. 52]}. Список с писцовых и платежных книг их письма имелся в архиве Посольского приказа ^{[12, с. 210]}. Отчасти заполняет лакуны в представлениях о динамике землевладения в бельских волостях актовый материал. Это поземельные акты Сигизмунда III 1610-х–1630-х гг., в которых упоминаются землевладельцы московского периода, сменившие их представители шляхты и относящиеся к их владениям топонимы. Сведения, относящиеся к Бельскому уезду в составе Литовской метрики ^{[15; 16; 17; 18; 19; 20; 21]} были проанализированы Б.Н. Флорей ^[41]. Имеется публикация перечня этих актов в сокращенном виде ^[33]. Известны грамоты Сигизмунда III 1610–1612 гг., данные московским служилым людям по случаю избрания королевича Владислава на московской престол ^{[4, с. 320–426]}. Помогают в характеристике землевладения сведения о составе бельской служилой корпорации в боярских списках и десятнях второй половины XVI в. ^{[1, с. 46; 6, с. 98, 192; 9, с. 143–144]}.

В работе по картографированию применялся метод сплошной локализации топонимов переписных книг и актов в геоинформационном проекте NEXTCIS. Метод, предполагающий соотнесение источников XVII в. с данными XVIII–XIX вв., позволил создать слои в ГИС, отражающие размещение населенных пунктов, волостей и границ уезда ^[7]. Атрибутивные таблицы включают сведения о типе землевладения и землевладельцах.

В картографировании территориальных структур Русского государства конца XV – XVII в. давно и успешно применяются разнообразные картографические материалы XVIII–XX вв. В настоящей работе источником информации о топонимии уезда стал корпус картографических и письменных источников, относящихся к Генеральному межеванию Бельского уезда 1776–1779 гг. ^{[27; 28]}. Была произведена привязка границ земельных дач в ГИС на основе генерального уездного плана в двухверстном масштабе (в 10-ти частях, вторая часть отсутствует) (Рис. 1).

Рис. 1. Привязка планов дач Генерального межевания Бельского уезда второй половины XVIII в. в ГИС.

Можно констатировать, что эти картографические материалы, в сравнении с аналогичными для соседних Торопецкого, Вышневолоцкого, Тверского уездов дают больше ошибок в расстояниях между объектами. Особенно это касается крупных дач на водораздельных территориях, а также на участке по границе с Вяземским уездом. Тем не менее, восполнить пробелы и неточности картографии XVIII в. позволяют карты Ф.Ф. Шуберта ^[36] и в особенности И.А. Стрельбицкого ^[35]. Информативными являются также военно-топографические крупномасштабные карты 1940-х гг., на которых хорошо сохранилась историческая топонимия, в частности, в названиях урочищ ^[40]. Эти материалы, в настоящее время оцифрованные, показали хорошую сохранность исторической топонимии Бельского уезда XVII в. Для большинства волостей локализовано более 50% топонимов, включая пустоши (Рис. 2).

Рис. 2. Локализованность топонимии волостей Бельского уезда по данным писцовых описаний 1657 и 1668 гг. (в %).

Имена многих землевладельцев не только второй половины XVII в., но и XVI – первой половины XVII в. отразились в названиях пунктов, в том числе существующих в настоящее время (табл. 1).

Табл. 1. Сведения о землевладельцах Бельского уезда XV-XVII вв., имена которых отразились в топонимии.

Первым результатом работы в ГИС стало детальное картографирование землевладения Бельского уезда второй половины XVII в. (Рис. 3).

Рис. 3. Размещение пунктов дворцового и поместного землевладения на территории Бельского уезда во второй половине XVII в.

Атрибутивные таблицы с данными источников этого периода стали основой для дальнейшего ретроспективного исследования территориальной структуры XVI – половины XVII в. В ходе этой работы были локализованы топонимические сведения актов Литовской метрики с указанием принадлежности в атрибутивной таблице, что позволило произвести сопоставление разновременных данных и проследить динамику землевладения. Кроме того, работа в ГИС позволила определить размеры волостей и показатели заселенности (число населенных пунктов на кв. км и число пустошей) (табл. 2).

Табл. 2. Размеры и заселенность волостей Бельского уезда во второй половине XVII в. (по данным переписных книг 1657, 1668 и 1675 гг.).

Источники второй половины XVII в. фиксируют обширное дворцовое землевладение в Бельском уезде. Указания переписной книги И.И. Замыцкого свидетельствуют, что значительная его доля сформировалась из конфискованных земель Алексеевского иезуитского коллегиума в Витебске ^{[22, л. 1; 25, л. 1]}. Возникновение владения коллегиума можно отнести к 1637 г. – времени основания резиденции иезуитов в Витебске. В переписи И.И. Замыцкого не обозначена волостная принадлежность населенных пунктов. Однако, она фигурирует в книге подымного сбора 1650 г. ^{[33, с. 442]} и подтверждается при соотнесении описания с более ранним актовым материалом и более поздними переписями, в частности, переписью В.М. Ощерина и В. Второва 1675 г. Это Биберевская (Дубровская), Жарковская (Старковская), Монинская, Березовская волости. Присутствуют также земли Пустозалесской и Пониклинской волостей c погостом Пустое Залесье и д. Поникли, которые появляются в документах как волостные единицы только с 1660-х гг. К владению иезуитов относились также 14 деревень Жукоповской волости, описанные С.Н. Племянниковым. В общей сложности этот массив, охватывавший преимущественно северную часть уезда, включал 266 деревень (Рис. 4).

Рис. 4. Владения Витебского иезуитского коллегиума в бельских волостях (1637–1654 гг.).

Перепись С.Н. Племянникова марта 1657–1658 гг. охватила прочие дворцовые земли Бельского уезда. В этом описании присутствует рубрикация по волостям. Перепись начинается с Понизовской волости, продолжается Клемятинской, Чечацкой, Ладыжской, Юрьевской, Верховской, Днепровской и завершается Шоптовской. Этот фонд включил 180 деревень, 360 дворов, конфискованные у шляхты, оставшейся на службе в Речи Посполитой, и духовенства. В частности, среди дворцовых земель обнаруживается бывшая маетность Иеронима Сангушко Ковельского, епископа Смоленского в 1654–1657 гг., «Ковельщизна» (Его имя отразилось в сохранившемся до настоящего времени названии д. Ковельщина) ^{[323, c. 441]}. Это же землевладение (400 волок) фигурирует за родом Сангушко в консервации 1639 г. ^{[20, л. 667об.]}.

В общей сложности дворцовые земли Бельского уезда по описаниям 1657 г. включали 446 деревень, 630 дворов крестьянских (52 выти с полувытью) и 242 бобыльских. Формуляр подворных переписей не включал сведения о размерах пахотных земель, но есть характеристика рыбных ловлей, мельниц, пристаней и лесных угодий.

Наиболее плотно заселенными дворцовыми землями были бассейны рек Обши, Межи и Велесы. Крупнейшими в Бельском уезде были дворцовые села Биберево (29 дворов), Монино (23 двора) и Жарки (17 дворов). Дворность 70% населенных пунктов составляла 1–2 двора.

Пространства Биберевской, Старковской, Монинской волостей включали обширные лесные и водно-болотные угодья – остатки древнего Оковского леса ^[5]. На планах Генерального межевания им, как правило, соответствуют наиболее крупные земельные дачи: см., например, дачи №№ 464 и 159 (вдоль заболоченного участка течения р. Межи), 838, 859, 895 в верховьях Днепра и на водоразделе Днепра и притоков р. Осуги (бассейн Волги).

Местные лесные ресурсы на протяжении длительного времени были источниками существования важных промыслов. Известен ряд документов польского периода на изготовление «лесных товаров» - угля, поташа (пыпля), селитры (ванча) ^{[31, с. 16]}, клепки (доски, бруски, идущие на изготовление тары для будного промысла) ^{[32, с. 165]} и добычу известняка. Например, право на изготовление лесных товаров в окрестностях д. Солово Усачерской волости в 1639 г. получил Михаил Униховский ^{[20, с. 659]}. Часть лесных угодий Витебский иезуитский коллегиум отдавал в аренду («Да в тои же волости приезжали немцы из Риги, наимовали у ксенжей дуб резать, и дубу жгли в Дорогочеве») ^{[22, л. 48]}. Во второй половине XVII в. после перехода этих земель в дворцовое ведомство лесные угодья стали предметом особого внимания государства. Начинается развитие в России, в частности, в Смоленском крае, поташного промысла, продукция которого была важна для внутренних потребностей государства и имела хороший сбыт на внешнем рынке. В 1659 г. был подписан указ «О неотводе на будные станы лесов никому, ни по каким указам, и о писании о том государю» ^{[13, c. 486]}. Центральные учреждения начинают собирать сведения о качестве и характере смоленских лесов, в том числе в бельских дворцовых волостях ^[34]. В 1668 г. бельский воевода Богдан Толстой «под отпискою прислал роспись угодным будным лесам, которые по осмотру описал шляхтич Семен Ратнов» ^{[14, л. 1об., 2]}. Угодья были выявлены по р. Велесе и р. Ушице в Жарковской и Бибиревской волостях.

В 1675 г. стряпчий Сытного дворца В.М. Ощерин и подьячий Судного дворцового приказа В. Второв получили наказ провести дозор дворцовых волостей Бельского уезда и одновременно «заводить» различные промыслы, в том числе «строить буды, и делать клепку, и ванчю, и пыплю» ^{[26, л. 47]}. В ходе переписи будные леса были выявлены в Монинской волости, вниз по реке Меже, однако их состояние было не лучшим, так как «по тем местам, где такие леса, о вешние полые воды много наносов и песку» ^{[26, л. 438об.]}.

В ведении дворца оставались также участки с «красным» строевым лесом, бортные угодья и рудни. Однако, если лесные промыслы были предметом исключительно государственного хозяйства, то рудни, не имевшие важного экономического значения в связи с низким качеством получаемого в них железа, отдавались на оброк местным помещикам и крестьянам. В частности, рудня в Жарковской волости на р. Мелчеице, в разные годы была на оброке у шляхтичей Якима и Лукаша Тютчевых ^{[29, с. 472]} и у местных крестьян-рудников за «десять рублев по девети олтын з денгою на год» ^{[26, л. 183об., 184]}.

Многочисленные пустоши дворцового фонда отдавались из оброка под пашню и сенокос местной шляхте, посадским людям Белой и крестьянам. Размеры этих земель на основании имеющихся источников оценить трудно, однако косвенно отражает степень заселенности соотношение количества пустошей с числом населенных пунктов и размерами волостей. Очевидно, что наибольшая доля лежавших в пусте земель приходилась на Днепровскую, Пустозалесскую, Монинскую и Осуйскую волости (табл. 2), на которые приходятся крупные участки лесных массивов (Рис. 5).

Рис. 5. Соотношение населенных пунктов и пустошей в волостях Бельского уезда по данным переписей 1657 и 1668 гг.

Таким образом, дворцовое землевладение в Бельском уезде второй половины XVII в. сложилось из конфискованных у владельцев польского периода земель и включало как хорошо освоенные территории, так и обширные лесные пространства, служившие важным стратегическим ресурсом.

Поместное землевладение во второй половине XVII в. размещалось практически на всей территории уезда, за исключением Днепровской и Жукоповской волостей. Перепись Д. и В. Чернцовых 1668 г. позволяет сопоставить размеры дворцовых владений с поместным фондом Бельского уезда. В общей сложности в переписной книге 1668 г. было зафиксировано не менее 120 отдельных землевладений, включавших 652 населенных пункта, 1334 двора. Большинство из них принадлежало бельской и смоленской шляхте. Своими размерами выделяются земли шляхетских фамилий Рачинских, Борейша, Тронковских, Воеводских, Лыкошиных, Боуверов.

34 владения в пустующих землях Лустьской и Ладыжской волостях было отведено бельским казакам (всего 47 человекам). Они включали 1 село, 31 деревню, 12 казачьих, 21 крестьянский и бобыльский двор. На пригородной территории размещались земли, выделенные бельским пушкарям «полюбовно» посадскими людьми; трое из пушкарей владели «старинными своими жеребьями, чем владели при полском короле» ^{[23, л. 246об.]}. Размеры пушкарской земли указаны в переписи в волоках и моргах (3 волоки с полуволокой и 14 морг) ^{[23, л. 247]}.

Наиболее плотно заселенными поместными землями были бассейны рек Обша, Береза и Лучеса, а также пригородные территории к югу от г. Белая, в Ладыжской, Клемятинской и Чичацкой волостях. Показатели дворности примерно такие же, как и на дворцовых землях: 73% населенных пунктов состояли из 1–2 дворов. Крупнейшими владельческими селами были Верховье (12 дворов) и Примошье (10 дворов).

Совмещение пространственных данных показывает, что очень небольшая доля дворцовых владений за период с 1657 по 1675 г. была затронута земельными раздачами. Таковые наблюдаются в Верховской, Пониклинской, Климятинской, Ладыжской, Чичацкой волостях; эти земли перешли представителям бельской и смоленской шляхты, присягнувшим царю Алексею Михайловичу. Совершенно не затронутыми земельными раздачами до середины 1670-х гг. оставались Днепровская и Жукоповская волости. Напротив, отсутствовало дворцовое землевладение в Симановской волости, приписанной из Вяземского уезда по размежеванию русско-польской границы после заключения Поляновского мира ^[38].

На основании данных переписи 1668 г. и более ранних источников можно утверждать, что большинство представителей местной шляхты подтвердили свои прежние владения в приказах княжества Смоленского и Великого княжества Литовского на основании привилеев польского периода. Землевладельцы неоднократно обосновывали свое право на землю владением «при короле» и соответствующими документами, о чем свидетельствуют многократные указания переписи 1668 г.

Обнаруживается связь данных, зафиксированных переписью 1668 г., со сведениями актов 1620-1630-х гг. Отмечается преемственность как в географических, так и персональных характеристиках землевладений, в том числе московского периода второй половины XVI – начала XVII в. Сведения, которые удалось выявить, приведены в табл. 4.

Табл. 4. Землевладения Бельского уезда второй половины XVI – второй половины XVII в. по данным актов 1610-х – 1630-х гг. и переписной книги 1668 г. (преемственность).

Приведенные данные отражают преемственность владений шляхты первой и второй половины XVII в. Например, земли в Понизовской волости, на которые в 1630-х гг. получили привилеи Дмитрий и Павел Борейша ^{[20, л. 373об., 604об.]}, сохранялись в 1660-х гг. за Артемием Борейшей, подтвердившим свой привилей в приказе Великого Великого княжества Литовского в 1662 г. ^{[23, л. 68об. – 69об.]}. Владение Яна Рачинского в Егорьевской волости ^{[21, л. 222]} сохранялось за его вдовой и детьми ^{[23, л. 88об. – 95]}, Ежи Кулеша в той же волости ^{[20, л. 465]} – за Яковом Кулешом ^{[23, л. 95–96, 98]}. В книге подымного сбора 1650 г. фигурируют имена Бурневских, Тронковских, Склотовских, Петухов, обнаруживаемые и в переписи 1668 г. Пределы этих преемственных владений вполне могут отражать границы земельных дач, зафиксированные Генеральным межеванием (Рис. 6).

Рис. 6. Преемственность землевладений второй половины XVI – XVII в. (совмещение в границах дач Генерального межевания). А – владения Темиревых (конец XVI – начало XVII в.), Д., П. Борейша (первая половина XVII в.), А. Борейша (вторая половина XVII в.); Б – владения Рачинских (XV II в.); В – владения Татевых (вторая половина XVI – начало XVII в.), Я, М. Бернацких (первая половина XVII в.), Б. Толстого (вторая половина XVII в.); Г – владения Травиных (конец XVI – начало XVII в.), Я. Склотовского (первая половина XVII в.), К. Склотовского (вторая половина XVII в.).

Локализация землевладений наглядно отражает взаимосвязь владельческой истории с формированием административной структуры уезда. В частности, в 1620-х гг. уже существовало владение Яна и Криштофа Поплонских (Поплавских) ^{[15, л. 385об.]}, которое сформировалось на основе бывших земель князя Федора Андреевича Елецкого, Дмитрия и Юрия Теличиных (Телицыных) – землевладельцев предшествующего московского периода. В 1640 г. Ян Поплонский дополнил это владение деревней Солово, купленной у Михаила Униховского ^{[23, л. 230]}. В результате к 1660-м гг. сформировались Усачерская и Болотовская волости, территории которых почти полностью оказались за Иваном и Леонтием Поплонскими, включая озеро Усачер (Высочерт), которое было их «вопчим» владением ^{[23, л. 224–233]} (Рис. 7).

Рис. 7. Владения Ивана и Леонтия Поплонских (вторая половина XVII в.), образующие Усачерскую и Болотовскую волости.

Гавриловская волость упоминается в польских документах в связи с деревнями, располагавшимися по течению р. Гавриловки, к югу от г. Белая ^{[15, л. 250об.; 20, л. 373]}. Позднее эта небольшая территория включается в описания Чичацкой волости.

Совмещение пространственных данных разновременных источников в ГИС позволяет проследить преемственность в размещении землевладений московского времени конца XVI – начала XVII в., периода Речи Посполитой (1620-1640-х гг.) и второй половины XVII в. (табл. 4). О маетностях Поплонских, сформировавшихся на основе владений кн. Ф.А. Елецкого и Теличиных, уже говорилось выше.

Землевладение князей Татевых на р. Береза сформировалось, вероятно, еще во второй половине XVI в. Потомок воеводы Петра Татева ^[11] Семен Андреевич Татев фигурирует как бывший помещик с. Татево и восьми деревень в Березовской волости в привилее 1620 г. Яну и Мацею Бернацким ^{[16, л. 257об.]}. Они же фигурируют как владельцы «Татевщизны» в книге подымного сбора 1650 г. ^{[33, с. 457]}. Вероятно, после конфискации владение перешло в дворцовое ведомство, а затем бельскому воеводе Богдану Толстому ^{[23, лл. 148об. – 151]}.

Владения рода Борейша в Понизовской волости, вероятно, восходят к боярщине Темиревых («Темировщизны») – известного рода служилых татар.

Выявлено сравнительно немного примеров изменения границ владений в результате дробления или слияния владельческих структур. В частности, оно наблюдается на землях Пышковской волости, которая фиксировалась в документах 1610-1630-х гг. Бывшие земли князей Василия Тюменского и Ивана Хованского в польский период перешли к нескольким землевладельцам, в том числе Яну Пашковскому (Пышковскому) ^{[17, лл. 562об.]}. Можно предположить, что упоминания этой волости, ее названия и самого с. Пышково в документах польского периода связано с этим родом. Во второй половине XVII в. здесь фиксируются новые землевладельцы. Пышковская волость уже не фигурирует в источниках этого времени; ее территория сливается с Верховской волостью (рис. 8).

Рис. 8. Пышковская волость первой половины XVII в. (совмещение в ГИС в границах дач Генерального межевания).

В Чичацкой волости фиксируются перемежавшиеся между собой деревни бояр Андрея Колычева и Петра Волынского – владельцев рубежа XVI–XVII вв., которые в польский период перешли Я. Невельскому и Я. Новицкому ^{[15, лл. 250об., 308, 308об.; 20, лл. 163, 163об., 714–715об.]}, а после окончательного перехода Белой к Русскому государству – бельским шляхтичам Г. Пенскому ^{[23, лл. 213, 231об.]} и И. Воеводскому ^{[23, лл. 214–219]}.

Небольшое землевладение на юге уезда, приданное в 1625 г. костелу Иоанна Богослова в Белой (дд. Нефедово, Шевнино, Ситовка, Лосмино) ^{[44, p. 193–194]}, во второй половине XVII в. стали частью большого владения И. Воеводского.

Таким образом, обработка большого объема историко-географической информации в ГИС дала возможность охарактеризовать размещение и динамику землевладения на территории бельских волостей. Сформированное из конфискованных земель, дворцовое землевладение в Бельском уезде в 1650-х – 1670-х гг. лишь немногим уступало по размерам шляхетскому и казачьему, в значительной доле сохранившемуся за прежними владельцами. При очевидной изменяемости волостного состава, связанной как с формированием землевладения и процессом сельского расселения, так и со сменой политического статуса региона, тем не менее, сохранялась с преемственность географических характеристик ряда земельных владений. Таковая прослеживается между поместьями русского дворянства второй половины XVI – начала XVII в. и маетностями шляхты как в первой, так и второй половины XVII в. Оцифрованные в ГИС картографические материалы Генерального межевания XVIII в. в данном случае служат наглядным отражением пределов этих территориальных структур, существовавших длительное время.

Учитывая факт преемственности в географии землевладения, можно предположить, что на протяжении по крайней мере XVI–XVII вв. сохранялись параметры освоенности территории в бельских волостях. Вероятно, этому способствовало и наличие обширных лесных и водно-болотных угодий. На основании полученной в ГИС реконструкции можно заключить, что при общей площади уезда примерно в 11 тыс. кв. км около 5 тыс. кв. км приходилось на незаселенные пространства, обусловившие существование здесь лесных промыслов. В целом, можно констатировать низкие показатели заселенности территории уезда даже во второй половине XVII в. для всех типов землевладения.