Прагматическая функция неологизмов в современном российском медиадискурсе

Яремчук Александр Владимирович аспирант; кафедра русского языка и культуры речи; Ростовский государственный экономический университет (РИНХ) 344113, Россия, Ростовская область, г. Ростов-На-Дону, пр-т Королева, 13 Yaremchuk Aleksandr Vladimirovich Postgraduate student; Department of Russian Language and Speech Culture; Rostov State University of Economics (RINH) 344113, Russia, Rostov region, Rostov-On-Don, Korolev Ave., 13 alex.v.yaremchuk@gmail.com

Лингвистическая прагматика и прагматическая функция слова

Язык давно не просто система звуковых и словарно-грамматических средств, которые закрепляют результаты работы мышления. С помощью языка и речи носители общаются друг с другом, а также обмениваются мыслями и выражают свое отношение к тем или иным вещам. Раздел семиотики, который занимается изучением отношений между такими знаковыми системами и теми, кто их использует, называется прагматика. Само понятие ввел философ Чарлз Уильям Моррис в 1938 г., когда был опубликован его научный труд «Signs, Language and Behavior» ^[21]. В нем он не только развивал идеи американского прагматизма и аналитической философии, но и вывел такое понятие как семиотика (науки о знаках). В своей работе Ч.Моррис создал теорию знаков, а также пытался объяснить их природу, функции и взаимодействие в различных системах. В итоге, он рассмотрел семиотику как синтез трех разных направлений:

● Семантика — наука, которая изучает значение знаков и отношений между ними, а также объектами, которые они обозначают.

● Синтактика — наука, изучающая отношения между знаками в знаковых системах.

● Прагматика — наука, которая изучает отношений между знаками и их пользователями.

Таким образом, «Прагматика» как раздел семиотики и лингвистики изучает то, как ведут себя знаки (в том числе слова и выражения) в коммуникативных процессах. Прагматика также про способность носителей языка выражать с помощью отдельных слов или синтаксических конструкций свои собственные намерения и понимать намерения собеседника; т.е. зачем и почему он произнес то или иное высказывание, исходя из контекста, ситуации, в которой было произнесено высказывание. Это позволяет один и тот же объект, или предмет, называть по-разному. Б.Ю. Норман в качестве примера приводил лексемы, которыми можно назвать активного и непослушного ребенка: от «сорванца» до «сорвиголовы» ^[13].

Среди российских ученых, которые изучали функционирование прагматики и ее функций в русском языке, были Ю.М. Лотман, В.В. Виноградов, А.М. Пятигорский и др. На основе трудов Чарлза Морриса, а также Джона Остина, русские лингвисты смогли внести значительный вклад в развитие общей теории прагматики, применяя ее концепции к особенностям русского языка и расширяя понимание прагматической функции языка в целом.

Если рассматривать конкретно русский язык, то в нем отводится большая роль реализации той или иной прагматической функции. В устной речи это делают при помощи лексических средств (слова-маркеры; оценочная лексика; эмоционально окрашенные слова и выражения), интонаций, грамматических и паралингвистических средств, а также при помощи модальных слов и частиц. В письменной речи средств куда больше: помимо вышеперечисленных, можно также упомянуть синтаксические средства, вводные конструкции, союзы, графические средства, тропы, цитаты и ссылки. Однако если мы рассматриваем то, как реализуется прагматическая функция в медиадискурсе, то здесь ситуация обстоит иначе.

Особенности реализации прагматической функции в контексте медиадискурса

Само понятие медиадискурса подразумевает под собой синергию продуктов и процессов речевой деятельности в такой сфере, как массовые коммуникации. Благодаря медиадискурсу можно получить культурный и языковой срез общества в его нынешнем положении ^[2]. Медиадискурс является своеобразным зеркалом общества, а также его участников. По медиадискурсу можно считывать общественные настроения и отношение к тем или иным темам. В конце XX в. была сформирована коммуникационная модель, по которой медиадискурс «работает» до сих пор. Состоит она из следующих компонентов ^[4-5]:

● Отправитель сообщения (в нашем случаи это СМИ, т.е. адресант);

● Получатель сообщения (аудитория СМИ, т.е. адресат);

● Канал (это может быть газета, интернет-портал, радио, телевидение и т.д.);

● Сообщение (новость, заметка, материала, которые сформированы отправителем);

● Обратная связь (формируется получателями в рамках реакции на сообщение отправителя);

● Кодирование и декодирование;

● Контекст.

Конкретно на этом контексте нам бы и хотелось остановиться, ведь именно он оказывает влияние не только на действительность, но и на прагматическую функцию сообщения, а также отправителя и получателя. Если текст и устная речь имеют пересечения лишь в некоторых средствах для реализации прагматической функции, то в медиадискурсе буквально нет ограничений на использование языковых средств: ведь сам по себе медиадискурс является комплексным и мультимедийным явлением.

Как уже ранее отмечалось, медиадискурс обладает различными каналами для предоставления сообщений адресатам. Среди них присутствуют периодические издания, телевидение, радио и интернет ^[17]. Благодаря радио и звуку, любому информационному сообщению, в рамках медийного дискурса, можно придавать ту или иную прагматическую функцию, используя паралингвистические средства, интонации и др. Телевидение же позволяет использовать те же инструменты, но также визуально сопровождать текст и рассказ диктора. Интернет не только объединяет вышеупомянутые средства реализации, но и позволяет более предметно и детально работать с контекстом, а также с обратной связью, которая прямо или косвенно поступает и влияет на дальнейшее формирование сообщения и медиадискурс в целом. Однако ключевым фактором в рамках реализации прагматических функций в медиадискурсе, на наш взгляд, являются неологизмы.

Сами по себе неологизмы могут быть заимствованиями, новыми фразеологизмами и словами, которые постоянно появляются в языке. Как отмечает в своем словаре А.Н. Николюкин, отследить историю возникновения таких лексем, а конкретно общеязыковых неологизмов, зачастую трудно, так как большая их часть возникает анонимно ^[12]. Сами же неологизмы классифицируются как по источнику появления, назначению и способам возникновения. Также в языке присутствуют индивидуально-авторские неологизмы, которые формируются исходя из конкретных художественных целей. Однако в рамках проведенного нами анализа и изучения других исследований мы можем заключить, что по большей части неологизмы формируются для того, чтобы называть новые явления и предметы. Помимо этого, неологизмы способны реализовать те или иные прагматические функции, как и любая другая часть речи в языке.

Если же говорить о самом медиадискурсе и его связи с неологизмами, то стоит отметить тот факт, что сам по себе медиадискурс очень сильно зависит от актуальности и общей информационной и новостной повестки ^[21]. Его участникам, как адресантам, так и адресатам, важно оперативно и четко реагировать на те или иные события, которые в дальнейшем становятся частью медийного дискурса. Помимо этого, сохраняется необходимость реализовывать какую-то конкретную прагматическую функцию, по средствам использования не только устоявшихся в русском языке лексем, но и новых слов. Таким образом, неологизмы, попадая и становясь частью медийного дискурсая. решают сразу несколько спорных моментов для отправителя и получателя:

● Возрастает оперативность получения информации;

● Обогащается язык реципиента (в нашем случаи это русский язык);

● Отправителю удается создать более тесный контакт с получателем информации;

● Ускоренная интеграция в глобальные языковые процессы носителей языка реципиента;

Мы не отрицаем, что на каждый положительный аспект можно найти и отрицательный, к примеру, обильное использование англицизмов может привести к засорению языка и его деградации. Поэтому все чаще и чаще из уст не только ученых, которые занимаются вопросами экологии языка, ученых-пуристов, но и политических деятелей звучат слова о необходимости «избавляться» от иностранных слов ^[22], а также как-то регулировать их использование в языке. Но, несмотря на конфликты, использование неологизмов (в том числе иноязычных) помогает, в первую очередь, формировать нужные образы и нарративы. Далее, в рамках анализа прагматической функции неологизмов в медиадискурсе, мы бы хотели разделить неологизмы по двум следующим группам:

● Неологизмы, образованные за счет ресурсов русского языка

● Иноязычные неологизмы

Дело в том, что благодаря разнице между ними, в медиатекстах они решают совершенно разные задачи и выполняют непохожие прагматические функции.

Примеры реализации прагматической функции в медиадискурсе на примере неологизмов, образованных за счет ресурсов русского языка

Взять, к примеру слово «кинодел» - неологизм, который возник в результате сложения двух основ: кино — основа, происходящая от греческого корня kineo (движение), которая в русском языке устоялась как сокращение от «кинематограф» и «дел» — суффиксально обрезанная часть основы, происходящей от глагола делать, что указывает на процесс или результат деятельности. Конкретно такое словообразование (через соединение частей) подчеркивает изначальное стремление к экономии языковых средств и созданию лаконично-разговорного наименования. Если взглянуть на материал «Звезда “Ведьмака” раскрыл свое отношение к постельным сценам» ^[23], то мы можем увидеть, какие прагматические функции были реализованы в контексте данного материала.

Если такие термины, как «режиссер» или «кинематографист», применяются для подчеркивания статуса, то лексема «кинодел» в своей семантике акцентирует внимание не на творческом потенциале, а на ремесленном, иногда даже механическом подходе к работе с кинематографом. Данный неологизм словно дистанцирует автора высказывания от объекта критики, выражая скептическое отношение к современным трендам в кино. «Кавилл заявил, что современные киноделы злоупотребляют постельными сценами. Большая часть из них, по мнению актера, не несет смысла и доставляет дискомфорт на съемочной площадке»: использование глагола «злоупотреблять», а также акцентирование внимания на том факте, что смысла в таких эпизодах нет, позволяет автору дополнительно подчеркнуть эмоционально окрашенный контекст.

В эпоху коронавируса в русском языке успело появиться множество неологизмов с эмоциональным контекстом. К примеру, один из них это «Антимасочник» — состоит из приставки «анти-» (указывает на противодействие, отрицание) и основы «масочник» (человек, который носит маску). Суффикс «-ник» имеет значение принадлежности. Обычно данную лексему применяли к тем, кто отказывался носить маску в общественных местах во время пандемии. В статье из «Московского Комсомольца» — «Поездка под охраной: в новгородских автобусах появятся тревожные кнопки» ^[24] данное слово встречается в следующем предложении: «В октябре пандемийного 2020 года 36‑летний мужчина открыл стрельбу из травматического пистолета после того, как кондуктор попросила его надеть маску или выйти из салона, водитель отказался ехать дальше, а попутчики попробовали высадить антимасочника. Одна из четырех выпущенных пуль попала в ногу другого пассажира». Как мы видим, данное слово используется для описания пассажира, который отказался надеть маску по правилам санитарных норм. Использование данного неологизма в контексте описания конфликта лишь усиливает негативное отношение автора к асоциальному поведению человека. Оно также служит маркером социального явления, связанного с пандемией COVID-19, когда протесты против обязательного ношения масок были частью общественных дискуссий. Таким образом, данный неологизм в рассматриваемой статье выполняет несколько функций:

1. Информативная — термин обозначает конкретный тип поведения, связанный с отказом от ношения масок, что в контексте пандемии стало значимым явлением.

2. Оценочная — слово имеет негативный оттенок, который выстраивает ассоциацию с антиобщественным поведением и нарушением правил. Дополнительное упоминание «стрельбы» лишь помогает усилить данную функцию.

3. Идентификационная — данная лексема позволяет выделить социальную группу людей, которые не признают обязательность санитарных норм, создавая основу для их обсуждения или осуждения.

Если подытожить, то «антимасочник» в статье выполняет важную функцию: оно не только обозначает конкретное явление, но и формирует отношение аудитории к описываемой ситуации. Данный неологизм во время пандемии отражал динамику современных социальных процессов и адаптацию русского языка к новым реалиям. При этом сама лексема сохранила выразительность и эмоциональную насыщенность.

Другим неологизмом, который также сохраняет определенную эмоциональную окраску и выполняет ряд прагматических функций, является «удалёнка». Оно представляет из себя разговорное сокращение от термина «удалённая работа». Образовано посредством суффиксального словообразования (-к-), которое характерно для образования разговорных форм с уменьшительно-ласкательным или упрощенным оттенком значения. В данном случае слово приобретает неформальный характер и используется для обозначения удалённого формата работы, особенно популярного в условиях пандемии COVID-19.

В статье издания news.ru, автор использует лексему для идентификации формата работы, который подразумевает участие в рабочих процессах из дома. С одной стороны, автор использует этот неологизм для того, чтобы подчеркнуть популярность и массовость данного явления, а с другой, его противоречивость: «Специалист по кибербезопасности Сергей Вакулин ранее предупредил, что веб-программистов и веб-дизайнеров в будущем может полностью заменить искусственный интеллект. По его словам, большинство программистов работают на удаленке, что выгодно для организаций, но чем выше численность работников компании, тем больше в ней бездельников» ^[25]. Как мы можем видеть, с одной стороны, автор, используя мнение эксперта, подчеркивает экономическую выгоду данного типа работы, а с другой — критически оценивается из-за возможности снижения производительности (роста числа «бездельников»).

По аналогии с лексемой «антимасочник», неологизм также реализует работу информативной, оценочной и идентификационной функции слова. Лексема обозначает четкий формат работы, позволяет использовать двойственное значение (в контексте предложения) и, помимо этого, реализует экспрессивную функцию через противопоставление и использование ассоциативной связи «программисты работают на удаленке»: «выгодно»; «чем их больше - тем больше бездельников»).

Реализация прагматической функции в медиадискурсе на примере иноязычных неологизмов

Среди неологизмов много иноязычных заимствований. Некоторые из них закрепились со временем и стались уже полноценной частью русского языка, остальные же естественным образом вышли из употребления и сохранились лишь в словарях и исследованиях. Сказать точно, что будет с неологизмами, которые мы рассматриваем, через несколько десятков лет, — проблематично. Однако, как в случае и с другими неологизмами-заимствованиями, их необходимость в русском языке покажет время. Сейчас же хотелось бы остановиться на анализе конкретных лексем в рамках изучения их прагматической функции.

Слово «сторителлинг» (от англ. storytelling) пришло из английского языка и подразумевает процесс «рассказа истории». В русский язык данная лексема попала без изменения формы, сохранив семантическую и фонетическую идентичность. К примеру, в статье издания «Ведомости», а именно в материале «Драники с крабом и хинкали «Том-ям»: что попробовать в ресторанах Владивостока» ^[26] неологизм употребляется в следующем контексте: «Согласно сторителлингу команды проекта, хитрая нимфа Цирцея не хотела отпускать от себя красавца Улисса с острова Восход и создала место, в котором неизвестная ему азиатская культура перевернула его сознание. Насколько это так – вопрос спорный, но гостей ресторана точно впечатлят чайные церемонии, традиционные ритуалы Азии и свежайшие морепродукты». В данном фрагменте мы можем наблюдать, как неологизм используется в контексте описания маркетинговой концепции ресторана. «Сторителлинг» конкретно в этом случае обозначает не просто рассказ о проекте, а его стратегии, которая направлена на создание эмоциональной связи между брендом и аудиторией через увлекательную историю. С помощью этого термина автор статьи подчеркивает, что владельцы данного ресторана озаботились не только качеством продуктов и блюд, но и имиджем. Прагматическая функция неологизма «сторителлинг» в данном случае заключается в следующем:

1. Реализация информативной функции. Благодаря неологизму автор уточняет, что коммуникация ресторана с гостями строится не только на продуктах и услугах, но и на тщательно выстроенном эмоциональном фоне.

2. Слово добавляет тексту современный профессиональный оттенок. Благодаря ему автору удается подчеркнуть факт использования в заведении современных маркетинговых подходов.

3. Использование данного неологизма формирует ассоциацию с креативностью и инновационность. Это позволяет аудитории воспринимать данный ресторан как заведение премиум-сегмента.

Таким образом, сторителлинг в данном тексте выполняет задачу обозначения современного подхода к продвижению бренда, акцентируя внимание на профессионализме команды проекта. Помимо этого, в тексте передается посыл актуальности объекта, принадлежности к международным маркетинговым трендам.

Другой неологизм, который, попав в русский язык, также стремится следовать международным трендам — «мерч». Сама лексема представляет собой сокращенную форму заимствования из английского языка «merchandise», которая в оригинале обозначает товары, обычно связанные с брендом или артистом. В русском языке оно стало активно употребляться в среде поклонников музыки, кино, видеоигр и других форм популярной культуры, а именно в контексте продажи сувенирной продукции, связанной с популярными личностями или событиями. В статье издания «Известия» оно применяется в следующем контексте: «Помимо живого качественного звука, фанаты «Алисы» получили новый мерч и комфортное времяпрепровождение» ^[27]. Помимо очевидного использования неологизма для указания на наличие атрибутики, посвященной группе, лексема также, в контексте статьи, выступает маркером принадлежности к современной лексике «фан-культуры». Это помогает сделать текст легким и неформальным, а также подчеркнуть соответствие события современным веяниям. Ведь наличие «мерча» на концерте группы является атрибутом того, что группа активно работает со своими поклонниками. Хоть и эмоциональная насыщенность термина «мерч» в данном контексте минимальна, она все равно сохраняет функциональный, почти нейтральный характер, функционируя исключительно как инструмент коммуникации. Однако у фанатов, хорошо знакомых с культурной коннотацией этого слова, оно вызовет положительные ассоциации, связанные с вовлечением в уникальный опыт, который предлагает группа всем посетителям концерта.

Другой неологизм, который также пришел из английского языка, «коворкинг» (от англ. coworking). Данную лексему используют, когда речь идет о совместной работе или организации рабочего пространства. В русском языке термин был адаптирован без изменения формы, поэтому и и сохранилась нейтральная эмоциональная окраска. В статье «Большинство работающих удалённо не хотят возвращаться в офис» ^[28], автор использует данное слово в следующем предложении: «Также выяснилось, что почти половина опрошенных не оборудовали полноценное рабочее место дома и работают где придётся: на диване, в кресле, в коворкинге, кафе. Ещё 52% респондентов трудятся за рабочим столом, а ещё 11% отвели для себя целый кабинет». Во-первых, неологизм выполняет функцию информирования (указывает на доступное решение для тех, кто не может или не хочет работать из дома), во-вторых, благодаря использованию термина автором статьи, он придает ей уже ранее упомянутую прогрессивность и современность, закрепляя за словом «коворкинг» символ нового подхода к организации труда, который стал возможен благодаря цифровым технологиям. Таким образом, коворкинг в данном тексте не только обозначает конкретное явление, но и становится символом трансформации трудовой культуры, где гибкость и разнообразие форматов работы становятся новой нормой. Э.Г. Куликова рассматривает «коворкинг» с точки зрения лингвоэкологии: «Новый вид бизнеса, названный в США coworking (co + working), во французском официальном языке называется cotravail, в испанском – cotrabajo, в каталанском – cotreball. В русском языке никто не отстаивает свое аналогичное слово соработа, оно представляется «русопятством», возвратом к шишковским «мокроступам». Может, в отношении данного слова это и так, но нет соответствующей практики и в случаях, когда русский аналог этически и эстетически вполне приемлем». Использование этого заимствования отражает не только языковые изменения, но и изменения в образе жизни, которые происходят в современной России, подчеркивая связь локальных реалий с глобальными трендами.

Заключение

После анализа актуальных неологизмов в российском медиадискурсе можно с уверенность сказать, что они выполняют достаточно широкий спектр прагматических функций, которые отражают как социальные, так и культурные изменения в обществе и мире. В первую очередь, неологизмы служат инструментом для точного и выразительного донесения мысли. Однако их влияние на восприятие аудитории зависит не только от значения, но и от формы, происхождения и контекста использования.

Неологизмы, образованные за счет русского языка, такие как «кинодел», «антимасочник», «удаленка» зачастую оказываются эмоционально насыщенными и экспрессивными. Они позволяют автору выразить своё отношение к описываемому объекту или явлению, не скрывая при этом его позиции будь то насмешка, критика, одобрение или ирония. Данные лексемы, благодаря своей выразительности, создают культурный контекст, отражают менталитет и эмоциональную реакцию носителей языка. Они делают текст не только информативным, но и убедительным, позволяя установить контакт с аудиторией через эмоциональную идентификацию.

В то же время иноязычные заимствования, такие как «сторителлинг», «коворкинг», «мерч», воспринимаются как более нейтральные и «стерильные». Их основная функция заключается в информировании и обозначении явлений, которые очень часто связаны с глобальными трендами, технологиями или же заимствованиями в сфере культуры. Использование неологизмов конкретно этой группы, позволяет автору статей и текстов создавать эффект «современности», демонстрировать собственную эрудицию и осведомленность, а также принадлежность к глобальному информационному пространству. Однако такие неологизмы редко содержат яркую эмоциональную окраску, что ограничивает их роль в выражении отношения к объекту.

Таким образом, в современном медиадискурсе иноязычные заимствования и внутриязыковые неологизмы выполняют дополняющие друг друга функции. Первые укрепляют связь с международной повесткой и подчеркивают модернизацию, тогда как вторые способствуют сохранению русского языка, создают экспрессию, передавая эмоциональность и тонкую игру смыслов. Это позволяет медиадискурсу не только быть информативным, но и изобразительным и выразительным.