Лингвопрагматика речевого акта обвинения в американском английском (на примере фильма "Зеленая книга")

Дроздова Екатерина Александровна старший преподаватель; кафедра социальной педагогики; Российский университет дружбы народов 117198, Россия, г. Москва, ул. Улица Миклухо-Маклая, 6 Drozdova Ekaterina Aleksandrovna Senior Lecturer; Department of Social Pedagogy; Peoples' Friendship University of Russia 117198, Russia, Moscow, Miklukho-Maklaya str., 6 drozdova_ea@pfur.ru

Настоящее научное исследование посвящено выявлению лингвопрагматических стратегий речевого акта обвинения в английском языке на материале кинотекста. Актуальность исследования лингвопрагматики речевых актов иностранного языка обусловлена тем фактом, что при переводе и коммуникации человек, изучающий иностранный язык, не всегда может правильно считать коммуникативную интенцию говорящего и верно интерпретировать его слова. В современных условиях для подготовки переводчика особенно важно акцентировать внимание на умении считывать и интерпретировать негативно ориентированные речевые акты: наряду с открытым, эксплицитным обвинением, в международной коммуникации представлено скрытое обвинение, коммуникативная интенция которого может быть считана только через глубокое понимание контекста, импликатуры и внелингвистических факторов (жестикуляции, языка тела, контекста).

Целью настоящего исследования является выявление частотных стратегий речевых актов обвинения на английском языке. Объектом исследования является совокупность речевых тактик и лингвопрагматических стратегий, предметом исследования является преломление речевого акта обвинения в кинодискурсе, с привлечением в качестве материала исследования кинотекста, в котором явным образом выражено противопоставление «свой – чужой». Научная новизна проведенного исследования обусловлена выявлением тесной взаимосвязи речевого акта обвинения с антитезой «своего» и «чужого» в речевой тактике: выдвигая обвинение, говорящий редко представительствует от лица себя как спикера, чаще всего он солидаризируется с некоей группой людей, от лица которых и выдвигает обвинение.

К теоретико-методологическим основам проведенного исследования следует отнести источники по лингвопрагматике: так, в отечественной лингвистике исследуются вопросы лингвопрагматической нейтрализации отрицательно маркированных речевых актов ^[1], лингвопрагматика политического дискурса ^[2], дискурса финансовой прессы ^[3] и медиатекстов в целом ^[4]. Лингвопрагматический подход к изучению различных языковых явлений подразумевает “the study of language in its pragmatic function – as a means of influencing the behavior and consciousness of people in the process of communication. Special attention is paid to the factors that determine the choice of options for expressing a communicative intention; the conditions that determine the understanding of the communicative purpose of the statement” ^{[5, с. 109]} (изучение языка в его прагматической функции как средства воздействия на поведение и сознание людей в процессе общения. Особое внимание уделяется факторам, определяющим выбор вариантов выражения коммуникативного намерения; условиям, определяющим понимание коммуникативной цели высказывания – перевод наш – Е.Д.). З. Алихасанова также отмечает, что исследование лингвопрагматики позволяет установить как универсальные паттерны диалога, так и варьируемые в зависимости от лингвокультурологического фона.

Речевые акты, в которых содержится негативный посыл, на материале английского языка исследованы в части несогласия ^[6], отказа ^[7;8], угрозы ^{[9; 10]}. Непосредственно речевой акт обвинения рассмотрен в отечественной и зарубежной науке в современный период в аспекте политического дискурса на материале видео, размещенных на видеохостингах ^[11], на материале английского языка и фарси в газетном дискурсе ^[12]. Отметим также, что большое внимание речевые акты обвинения привлекали в отечественной науке в начале 2000-х годов: так, в исследовании ^[13] (2007) рассмотрены речевые акты обвинения в парламентском дискурсе, в исследовании ^[14] (2006) - диалогическое единство речевых актов обвинения и оправдания и пр. Фундаментальная монография Т.В. Дубровской ^[15] вышла в 2003 году. В 2010-х и 2020-х гг. интерес к речевому акту обвинения снизился: в 2020-х гг. к сожалению, выявлено всего две работы, что обусловливает исключительную актуальность обращения к тематике актов обвинения в современной речевой практике.

Т.В. Дубровская, автор фундаментального исследования речевых актов обвинения в английском языке на материале англоязычных художественных произведений относит к распространенным тактикам обвинения:

1. эксплицитное наименование «деликта» (провинности, преступления), а также предъявление «ряда» деликтов;

2. перформативный акт обвинения («я обвиняю»);

3. обобщения с использованием таких слов, как «опять», «никогда» и пр.;

4. предъявление вины на будущее;

5. маскировка вины под видом притворного положительного отношения;

6. предъявление последствий деликта;

7. предъявление альтернативы неправильным действиям как способ имплицитно указать на правильные;

8. предъявление вины в отвлеченной от адресата форме.

Подводя итоги анализа русскоязычных и англоязычных речевых тактик обвинения, Т.В. Дубровская указывает, что «анализ материала позволяет выделить восемь тактик обвинения, которые обладают разной степенью эксплицитности – от наибольшей, получающей выражение в лексике со значением деликта и глаголах-квалификаторах, до наименьшей, когда истинное значение необходимо вывести из языковых форм и знания ситуации» ^{[15, с. 152]}. Материалом для анализа речевых тактик обвинения в процитированной выше монографии в англоязычной речевой практике стали отрывки из художественных произведений на английском языке. Это представляется обусловленным в связи с подробным описанием контекста, характерным для художественной литературы: читатель понимает, каковы взаимоотношения героев, знает особенности коммуникативной ситуации и т.п.

Опираясь на репрезентативную классификацию Т.В. Дубровской с учетом новейших исследований в области лингвопрагматики считаем необходимым рассмотреть речевые акты обвинения на примере кинематографа, так как в кинофильме моделируется реальная дискурсивная ситуация, есть визуальная поддержка, зачастую акт обвинения сопровождается яркими мизансценами и музыкальным сопровождением.

В качестве материала для анализа возьмем фильм «Зеленая книга» режиссера Питера Фаррелли ^[16]. Фильм «Зеленая книга» (“Green book”) вышел в 2018 году и был удостоен трех наград «Оскар» - в номинациях «лучший фильм», «лучший сценарий» и «лучшая мужская роль второго плана» ^[17]. Он поднимает актуальные для США вопросы расовой дискриминации в середине ХХ столетия и преодоления расовых предрассудков. Также он является источником информации о лингвопрагматике речевого акта обвинения при этом рассматриваемого через призму современного представления о расовых предрассудках и отношении к человеку с другим цветом кожи. Д.В. Муликова отмечает, что речевой акт обвинения неразрывно связан с противопоставлением «своего» и «чужого»: При обвинении происходит противопоставление отдельного человека всему социуму, одного человека другому, т. е. происходит деление мира на «свое» и «чужое». Анализ языкового материала показал, что обвинение или не высказывается вслух против близкого человека, или обвинитель ищет событийную причину в качестве объекта обвинения. Подобное поведение обусловлено законами природы, которые требуют защиты своего» ^{[12, c. 189]}. Поскольку в указанном фильме противопоставление «своего» и «чужого» заложено на различных уровнях, речевые акты обвинения в его дискурсе представляют особый интерес.

Сценарий фильма основан на реальной истории, при его создании авторы консультировались с сыном главного героя, уточняя детали. В основе сюжета – турне чернокожего пианиста по штатам, в которых действуют различные законы, ограничивающие передвижение чернокожих, запрещающие им использовать определенные гостиницы, рестораны и пр. Название «Зеленая книга» отсылает к путеводителю по этим штатам, в котором указывалось, где можно останавливаться и заказывать еду людям, не принадлежащим к белой расе.

Коллизия фильма «Зеленая книга» состоит в том, что чернокожий пианист-виртуоз – величайший мастер музыки, он играет в элитных концертных залах и ресторанах, в которые сам не может войти как посетитель. Главным героем фильма является телохранитель и водитель пианиста, представитель итальянской диаспоры, который в начале фильма крайне агрессивно настроен по отношению к чернокожим, однако на протяжении событий фильма его отношение меняется, он становится более толерантным. Солидаризация «свой/чужой» на протяжении развития сюжета не единожды меняется: для главного героя – водителя – его работодатель в зависимости от развития ситуации становится то «своим», то «чужим», и сходную метаморфозу переживает и сам работодатель. Оба коммуниканта осуществляют речевой акт обвинения как по отношению друг к другу, так и по отношению к другим людям.

Фильм представляет максимальную концентрацию актов обвинения в моменты проезда пианиста с телохранителем по различным городам Америки: через обвинение авторы кинофильма привлекают внимание к вопросам расизма и необходимости их решения. Интересно, что в большинстве случаев акт обвинения в дискурсе анализируемого кинофильма является реактивным, то есть возникает как реакция на слово/действие (что характерно, в том числе, и для речевого акта согласия/несогласия ^[18]), однако в конце представлен речевой акт «глобального обвинения», когда два главных героя спорят о сущностных вещах.

Первый акт обвинения, звучащего в имплицитном формате, в кинофильме встречается в момент собеседования главного героя (телохранителя и шофера Тони Валлелонга) с его потенциальным работодателем пианистом Доном Ширли. Осознавая сложность возлагаемой на него задачи и возможные проблемы, Тони начинает торговаться (00-18-03):

So if you want me, it’s a buck and a quarter a week. Or go hire the little Chink that just pranced out of here, see how far you get.

(Если Вам нужен я, то сотня с четвертью за неделю. Или давайте, нанимайте того китаёзу, который только что отсюда выскочил, посмотрим, как далеко вы с ним уедете – перевод наш – Е.Д.)

Тони Валлелонга отсылает к моменту своего появления на собеседовании: перед ним аналогичное собеседование проходил китаец, с которым он столкнулся в дверях. Поскольку потенциальные проблемы будут связаны с расовыми вопросами, китаец вряд ли сможет с ними справиться, и, понимая это, Тони использует паттерн «обвинения на будущее», артикулируя его через жаргонное “Chink” вместо литературного “Chinese”, а также использует глагол движения “to prance”, означающий “to walk or dance in a proud way, often because you want people to look at you” ^[19]. Использованный нами выше перевод «выскочить» не вполне точно передает семантику этого глагола, однако подчеркивает тот факт, что говорящий негативно характеризует способ передвижения претендента на вакансию.

В своей речи главный герой фильма Тони Валлелонга в целом часто использует жаргонные слова, грубую, обсценную лексику. Его работодатель Дон Ширли практически всегда безупречно вежлив и выражает обвинение через указания на последствия деликта (00-30-03):

- Could you put out the cigarette please?

- Why?

- I can’t breath back here.

- What are you talking about? Smoke’s going into my lungs. I’m doing all the work here.

- Thank you.

(Могли бы Вы потушить сигарету?

Почему?

Мне здесь нечем дышать.

Да Вы о чем вообще? Весь дым идет мне в легкие. Все тут у меня.

Спасибо. – перевод наш – Е.Д.)

Фактически, Дон Ширли даже не обвиняет Тони, а сразу убирает весь акт обвинения в импликатуру, отмечая, что он не может дышать (что логически связано с предыдущей репликой «Могли бы Вы потушить сигарету?»). Его речь строится как вежливая формулировка с использованием условного наклонения.

Далее Дон формулирует свой речевой акт обвинения уже через указание на альтернативный вариант поведения. Его раздражает, как много говорит его напарник, и он спрашивает (00-31-45):

- Tony. How about some quite time?

- Sure. It’s amazing you said that. How about some quite time? Dolores, my wife, she used to say that all time, well not all the time, but you know... She says it when I come off from work some time, you know, she’s been with the kids all that day. And she would say, Tony... How about some quite time? Exactly like how you said it. It means... amazing.

(Тони, как насчет немного тишины?

Да, конечно. Удивительно, что Вы так сказали. Долорес, моя жена, все время так говорит, ну не все время, но Вы понимаете… Она это говорит, когда я прихожу с работы, знаете, а она целый день была с детьми. И она говорит: Тони, как насчет немного тишины? Вот именно так как Вы сказали. То есть… поразительно. – перевод наш – Е.Д.)

В этом, как и в предыдущем речевом акте, интересна реакция Тони на предъявляемое ему имплицитное обвинение. Он как бы не принимает его, не реагирует на него отменой деликта: так, в первом случае он в итоге выбрасывает сигарету, однако сначала разражается тирадой о том, что весь дым идет ему в легкие. Во втором случае он и вовсе поступает прямо противоположным образом: в ответ на просьбу о тишине продолжает говорить (этот паттерн общения с Доном повторяется на протяжении фильма несколько раз).

Сходным образом строится диалог и по поводу манеры общения Тони. Он говорит с заметным итальянским акцентом, использует сниженную и жаргонную лексику, и на протяжении дороги Дон старается переориентировать его (00-35-51):

We will be attending many events before and after the concerts interacting with some of the wealthiest and most highly-educated people in the country. It is my feeling that your diction however charming it may be in the tri-state area, could use some finessing.

(Мы будем посещать различные мероприятия до и после концертов, общаться с разными очень богатыми и самыми образованными людьми страны. И у меня есть ощущение, что Ваша дикция – как бы прекрасно она ни звучала в южных штатах – нуждается в оттачивании. – перевод наш – Е.Д.).

Дон Ширли использует длинные фразы с придаточными предложениями и множеством эпитетов и вводных конструкций (however charming it may be). Он подчеркивает, что манера говорить его телохранителя не соответствует тому обществу, в котором ему придется бывать, и предлагает “finessing” – «оттачивание», «уточнение».

Фильм поднимает сложную тему интеграции «чужого» в общество, отличающееся расовыми предрассудками. Оба главных героя живут на севере США, где не так сильны расовые ограничения, и им предстоит проехать по южным штатам, отличающимся малой толерантностью. Любопытно, что Тони Валлелонга для этого общества столь же чужой, как и Дон Ширли, что подчеркивается их диалогом относительно фамилии Тони (00-36-47):

- In my humble opinion Vallelonga may be difficult to pronounce. So, I was thinking... Valle would be more appropriate. Tony Valle. Short and sweet.

…

- All these high-class people, so much smarter than me, with their intelligence and speaking abilities, you’re telling me they can’t pronounce my name? They don’t like it, they can shove it up their ass, I’ll just wait outside.

(По моему скромному мнению, «Валлелонга» трудно для произношения. Так что я подумал… «Валле» подойдет лучше. «Тони Валле». Коротко и ясно.

Все эти высокопоставленные люди, которые намного умнее меня, со всей их интеллигентностью и способностью говорить, не смогут произнести моего имени, думаете? Тогда пускай идут в задницу, я снаружи подожду. – перевод наш – Е.Д.).

Вся ситуация ориентирована в будущее: Дон беспокоится, что посетители его концертов не справятся с именем Тони, Тони в ответ обвиняет их, сопоставляя слова Дона “with their intelligence and speaking abilities”, “so much smarter than me” с прагматикой – их потенциальной неспособностью произнести его итальянскую фамилию. В данном случае Дон для них – «свой», а Тони – «чужой», обладатель трудной для произношения фамилии. Это отсылает к коллизии в жизни актера Арнольда Шварценеггера: актер Марк Хэмил посоветовал начинающему актеру поменять фамилию, так как она была трудно произносима («Когда Арнольд Шварценеггер только начинал, он попросил у меня совета. Я сказал ему, чтобы он исправил акцент ради большего количества ролей, и посоветовал изменить фамилию, так как никто не мог её выговорить. Он сделал наоборот и стал одной из самых больших звёзд ВООБЩЕ» ^[20]). Примечательно, что фамилия Шварценеггера содержит в себе элемент «черный» - Schwarz, что позволяет считать в диалоге Тони и Дона имплицитную отсылку к истории знаменитого актера.

Далее в кинофильме используются обвинения, выстраиваемые через антитезу: так, на 00-40-46 Дон обвиняет Тони в нечестной азартной игре, снова отсылая к противопоставлению «вы – эти люди» и подчеркивая, что Тони мог бы иначе выстраивать свою жизнь, он вовсе не обязан добывать деньги через шулерство и мошенничество.

К открытому обвинению с указанием деликта Дон Ширли переходит тогда, когда у него на глазах Тони крадет сувенир из магазина (00-44-55):

- You stole a jade stone from the store.

- No I didn’t.

- He watched you do it.

- I didn’t steal no stone.

- You picked it up and you put it in your pocket.

- I picked up a rock up off the ground. I didn’t steal from the box.

(Вы украли нефрит из магазина.

Нет, не крал.

Он видел, как Вы это сделали.

Не крал я никакого камня!

Вы его взяли и положили себе в карман.

Я положил себе в карман камень с земли. Я не крал из коробки. – перевод наш – Е.Д.)

Дон Ширли прямо говорит «Вы украли», эксплицитно обозначая преступление, и Тони старается снять с себя обвинение, сначала утверждая, что он этого не делал, потом – что взял камень с земли и это самый обычный камень, а не нефритовый сувенир. Он отказывается от эксплицитно выражаемого обвинения,

В целом, речевые акты обвинения указывают на утонченность Дона Ширли: он значительно более широко образован, чем Тони, лучше разбирается в хороших манерах, старается приучить Тони не совершать плохих поступков. Тони постепенно погружается в мир Дона и начинает понимать, какие вещи для него принципиальны: так, в следующей сцене он обвиняет принимающую сторону в нарушении контракта и добивается, чтобы для выступления достали именно рояль «Стейнвей» (00-47-44). Тони использует обсценную лексику, оценивая предоставленный рояль как “a piece of shit” и отсылая к условиям контракта. Сам деликт вновь уходит в импликатуру: фраза «Вы нарушаете условия контракта» не звучит в диалоге эксплицитно:

- Does it really matter?

- Yeah, it does, to this contract.

- Come on man, these coons can play on anything you put in front of them.

- But it’s a piece of shit. And there is garbage in there.

(Это действительно важно?

Да, это указано в контракте.

Брось, чувак, эти придурки сыграют на всем, что ты им дашь.

Но это же кусок дерьма. Ему место на мусорке. – перевод наш – Е.Д.)

Кульминационный момент, связанный с речевым актом обвинения, касается проходящей через весь фильм темы «двух миров», противостояния «своих» и «чужих». Практически каждое обвинение в тексте фильма «Зеленая книга» сводится к антитезе: «вы» (обвиняемый) – «они» (другие люди). При этом сами главные герои противопоставлены по двум ключевым параметрам: раса и благосостояние. Необычность разбираемой в фильме ситуации – в том, что Дон, будучи чернокожим, очень богат. Он отвергает прочтение своей личности через стереотипы «типичного чернокожего», отказывается есть «типичную» еду, слушать «их» музыку и т.д. В итоге под конец турне это приводит к следующему эмоциональному взрыву (01-31-35):

- Christ, I’m blacker than you.

- Excuse me?

- You don’t know shit about your own people!

(Боже, да я чернее, чем ты!

Извини, что?

Ты ничего не знаешь о своих! – перевод наш – Е.Д.)

Тони утверждает, что он «чернее» Дона, эксплицитно обвиняя Дона в том, что тот ничего не знает о «своей» культуре. Далее он обвиняет Дона в его богатстве и роскоши (01-32-04):

I’m the asshole who’s gotta hustle every goddamn day to put food out on table. You? Mr. Big Shot? You live on top of a castle traveling around the world doing concerts for rich people... I live on the streets, you sit on a throne.

(Я засранец, который носится взад-вперед каждый долбаный день, чтоы заработать на еду. А Вы? Мистер Большая Шишка? Живете в замке, мотаетесь по всему миру, даете концерты для богачей… Я живу на улице, а Вы сидите на троне. – перевод наш – Е.Д.)

Тони «не понимает» Дона, потому что не сталкивался в своей жизни с теми ограничениями, которые подробно показаны в фильме: он может пообедать в любом ресторане, сходить в туалет, где захочет. Дон «не понимает» Тони, потому что живет в роскоши и не вынужден ежедневно «крутиться», чтобы заработать себе на еду. Конфликтная ситуация обоюдного обвинения разрешается: Дон объясняет, как тяжело ему далось музыкальное образование и через что он был вынужден пройти, чтобы достичь того уровня жизни, который показан в фильме.

Акт обвинения, таким образом, используется для вскрытия истории персонажей: в рамках сюжета фильма демонстрируется противопоставление двух миров, которые коммуницируют через обвинение, но в сущности являются более схожими, чем представляется в начале киноленты. От взаимного обвинения стороны приходят к взаимному уважению. Фильм «Зеленая книга», активно задействующий сценарий противостояния двух миров, двух культур и двух различных социальных слоев, является. На наш взгляд, репрезентативным примером реализации разнообразных актов обвинения в речи. Говорящий, формулируя обвинение, тем самым осуществляет солидаризацию с одними и противопоставление другим, что многократно воспроизводится в контексте фильма.

Есть различия в оформлении акта обвинения в речи итальянца Тони и американца Дона, представляющих различные культуры. Тони, потомок мигрантов, плотно общающийся с итальянской диаспорой, широко использует бранную и непристойную лексику, включает в свою речь жаргонные лексемы, использует краткие синтаксические конструкции. Дон, пианист-виртуоз, энциклопедически образованный человек, строит сложные предложения, использует конструкции с придаточными, включает в свою речь слова, характеризующиеся как возвышенные и редко употребляемые. При этом оба персонажа часто не используют эксплицитное обвинение, а скрывают сам деликт в импликатуре диалога и постоянно обращаются к идее антитезы («я» - «они», «вы» - «они», «мы» - «они»). Кульминационный диалог с взаимным обвинением и противопоставлением «я» - «ты» со стороны обоих собеседников оканчивается мирным разрешением лейтмотива фильма: больше до конца ленты диалогов-обвинений нет, и оба героя меняются внутренне. Тони осуждает неприятные высказывания о чернокожих, Дон поддерживает Тони и других персонажей в их стремлении быть со своей семьей.

Интересно обыгран в фильме и способ обвинения через имплицитную информацию: когда Тони обнаруживает своего работодателя на свидании с мужчиной (что в целом ставит под угрозу продолжение серии концертов), они оба не обсуждают эту ситуацию и ни слова не произносят о том, что произошло. Дон упрекает Тони в том, что последний подкупает полицейских, Тони в ответ огрызается, что не хочет прервать концертный тур, а причина, спровоцировавшая эту реакцию, вообще не обсуждается. Анализ сплошной выборки диалогов из фильма «Зеленая книга» позволил установить, что наиболее употребляемыми вариантами выстраивания лингвопрагматики речевого акта обвинения являются имплицитное противопоставление «свой» - «чужой», а также указание на альтернативный вариант поведения («я обвиняю тебя в том, что ты ведешь себя не так, как должен был бы») и на последствия деликта.

Таким образом, анализ кинодискурса позволил выявить типовую импликатуру лингвопрагматики речевого акта обвинения и его наиболее распространенные тактики. Практику формулирования речевого акта через обвинение и имплицитную информацию, представленную в кинематографе, можно, вероятнее всего, обнаружить и в реальной жизни, когда у коммуникантов есть общие сведения об окружающей их коммуникативной ситуации и представление о противопоставлении себя – окружающим, часто характерное для импликатуры диалога. Фильм, анализ которого был произведен в настоящем исследовании, представляет собой кинотекст, в котором в силу особенностей его коллизии, сконцентрированы разнообразные варианты обвинения, противостояния разных типов коммуникантов и их динамическая смена ролей в диалоге. Это позволяет рассмотреть на его материале лингвопрагматику различных речевых актов обвинения.