Интерпретация древних наскальных изображений Читинского района (Забайкальский край)

Ячменёв Олег Юрьевич ORCID: 0000-0001-5761-129X магистр; Гуманитарный институт; Сибирский федеральный университет 660041, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, Свободный пр-т, 79 Yachmenev Oleg Yurievich Graduate student; Humanities Institute; Siberian Federal University 79 Svobodny Ave., Krasnoyarsk Territory, 660041, Russia yachmenev.oleh@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение. Интерпретация является, пожалуй, самой сложной частью исследования, связанного с творчеством древнего человека. Это определено неоднозначностью сюжетов, их, по большей части, ритуальным характером. Если при изучении древних цивилизаций, таких как Египет, Китай или Месопотамия, существует огромное количество письменных источников, свидетельствующих о быте, хозяйстве и религии народов, то с обществом, жизнь которого зависит от постоянного передвижения с одного пастбища на другое, дело обстоит несколько иначе в силу отсутствия источников, кроме тех, что находят археологи в результате многолетних раскопок.

Первые попытки интерпретации наскальных изображений Забайкалья выполнилиА. П. Окладников и В. Д. Запорожская в двухтомной монографии «Петроглифы Забайкалья» ^[20]. Позже, подробную культурную характеристику представил А. И. Мазин в работах «Таежные писаницы Приамурья» ^[17] и «Древние святилища Приамурья» ^[16]. Также отметим вклад в попытку интерпретации и датирования наскальных рисунков А. В. Тиваненко ^[24], Н. Н. Кочмара ^[9] и др. Однако, в отношении конкретно писаниц Читинского района подобных исследований не проводилось.

Краткая характеристика памятников. На территории Читинского района, включая город Чита, известно более 270 памятников археологии. Значительная часть известных археологических объектов района представлена древними поселениями и стоянками, а также многочисленными погребениями. Они расположены в долинах рек Ингода и Читинка, а также на берегах Ивано-Арахлейских озер, озер Кенон и Угдан. Примечательной особенностью района является наличие большого количества пунктов наскального искусства. В данную работу войдут сведения о всех памятниках наскального искусства Читинского района, известных на 2023 г.

На территории Читинского района находится 9 выявленных памятников наскального искусства, характеризующихся разной степенью сохранности, месторасположением, стилистикой и манерой нанесения.

История изучения писаниц Читинского района связана с такими исследователями, как А. П. Окладников и А. Д. Запорожская ^{[20, с. 44-45]}, А. И. Мазин ^{[17, с. 25]}, И. И. Кириллов ^[10], М. В. Константинов ^{[13, с. 12-15]}, А. В. Константинов ^{[11, с. 176]} и И. А. Пономарева ^{[22, с. 88]}.

Сохатиный Камень. Памятник находится на Титовской сопке. Рисунки сосредоточены на отвесных плоскостях у подножия скалы на высоте 2–6 м от уровня р. Ингода. Писаницу обнаружил в 1950- х гг. А. П. Окладников, который выделил 8 групп рисунков, выполненных охрой двух цветов – ярко-красного и темно-красного. В сюжетную основу входят антропоморфные, зооморфные и орнитоморфные фигурки, символы, знаки, линии и скопления пятен ^{[20, с. 44]}. В 2023 г. студенты ЗабГУ провели мониторинг Сохатиного Камня, во время которого найдено 5 новых групп изображений – пятна, линии, антропоморфные фигуры, фрагменты рисунков ^{[35, с. 194-198]}.

Титовская Сопка. Писаница располагается в северной части Титовской сопки, в глубоком распадке. Рисунки сосредоточены на отвесных обнажениях кремнистого сланца, на левом борту ущелья. Объект найден А. П. Окладниковым в 1950-х гг. Писаницы изображены красной охрой. Всего было выявлено 7 групп рисунков, которые представляли собой изображения знаков, зооморфов и антропоморфов ^{[20, с. 44]}. К сожалению, большая часть рисунков была уничтожена в результате добычи камня ^{[17, с. 25]}. Полностью нетронутой осталась группа 5 ^{[35, с. 201-202]}.

Сухотино-13. Объект находится в юго-западной части Титовской сопки. Рисунки сосредоточены на небольшом скальном массиве. Памятник был обнаружен в 1970- х гг. Писаницы нанесены красной охрой. Центральным изображением являлась фигура большого шамана. В композицию входили также антропоморфные фигуры, линии и пятна ^{[39, с. 12-15]}. Однако из-за природного воздействия панно оказалось под минеральными белесыми натеками. В июне 2023 г. студенты выявили три новых скопления рисунков: человечки, линии, пятна, фрагменты ^{[35, с. 198-200]}.

Ущелье. Местонахождение сосредоточено в глубоком ущелье Титовской сопки, в 700 м от Сухотино-13 и северо-западнее в сторону гаражного кооператива. Памятник был выявлен группой студентов в марте 2022 года. Найдено 2 группы рисунков, выполненных темно-красной охрой и представленных изображениями линий, зооморфной фигурой и аморфным пятном ^{[36, с. 229-230]}.

Смоленские скалы.Памятник расположен в 10 км к северо-востоку от Читы, на вершине возвышенности с абсолютной отметкой 1080,8 м. Древние рисунки известны местным краеведам с начала 1980-х гг. В 2009 году писаницы зафиксировал Д.А. Пуховской ^{[2, с. 268]}. Рисунки выполнены бледно-красной охрой. На скальной плоскости расположены антропоморфные фигуры, зооморфное изображение, линии, пятна. Большинство рисунков сохранилось благодаря естественному карнизу.

Дворцы. Объект с наскальными рисунками находится в 6 км северо-западней Дворцовской группы археологических памятников, на отдельно стоящем полиминеральном останце, в урочище «Дворцы» с высотной отметкой 959 м от уровня моря. Рисунки сосредоточены на северо-западной стороне скальника, на плоскости под небольшим уклоном, образующим навес. На панно (располагаются) представлены изображения животного (возможно, самка сохатого), фигуры шамана, фантастической фигуры, изгороди, линий, знаков, орнитоморфов (возможно, птицы), пятен и многочисленных фрагментов, нанесенные ярко-красной охрой ^{[33, с. 208-211]}.

Колочнинская писаница (Бекетовская пещера). Памятник располагается в междуречье Черновки и Каменки (бассейн р. Ингода), в 2,5 км севернее озера Колочное, на небольшом скальном массиве с глубоким гротом по центру, связан с отрогами Яблонового хребта. Всего определено 6 пунктов с древними рисунками – группы антропоморфных фигур, пятна, линии, знаки, одно зооморфное изображение, выполненных темно и светло-красной охрой ^{[34, с. 3-11]}.

Эхо. Писаница сосредоточена в 28,5 км западнее г. Чита, на большом полиминеральном скальном массиве, связанным с Яблоновым хребтом. Рисунки расположены локально, в двух пунктах, на западной стороне, небольшим скоплением фрагментов фигурных изображений, выполненных ярко-красной охрой ^{[34, с. 3]}.

Арахлейская писаница. Памятник располагается на отдельно стоящем полиминеральном скальном останце, в верховьях р. Грязнуха, впадающей в оз. Арахлей, на Яблоновом хребте. В 4 км юго-восточней вверх по склону находится Гора Палласа с абсолютной отметкой 1236 м. Объект обнаружили зимой 2023 г. Писаницы сосредоточены на восточной стороне скальника. В гроте выявлено условных 3 плоскости с древними рисунками, на которых изображены различные символы, знаки, фигура животного, напоминающего оленя и большое количество фрагментов, выполненных красной охрой ^{[30, с. 176]}.

Основные результаты. Наиболее распространенными сюжетами в наскальном искусстве Читинского района выступают антропоморфные фигуры, выполненные в традиционной манере, орнитоморфные стилизованные изображения и зооморфные изображения. Также встречаются изображения крестов, линий и пятен.

Антропоморфные фигуры в Забайкалье представлены достаточно широко, т. к. они присутствуют на плоскостях большинства памятников, в том числе на территории Читинского района. Согласно А. П. Окладникову и В. Д. Запорожской, изображения людей на территории Забайкалья были характерны для двух стилей – селенгинского и лесного.

Селенгинский стиль имеет следующие особенности – оградки разных форм (квадратные, прямоугольные, круглые, незаконченные), заполненные антропоморфными фигурками, птицами или пятнами. Птицы могут изображаться как внутри оградки, так и подле нее, или рядом с группой человечков. Рисунки животных встречаются нечасто, они напоминают лошадей или хищников. Также, как отмечают исследователи, для селенгинского стиля характерны многочисленные условные знаки в виде римских букв, например, «V» или крестов. Постоянным элементом данного стиля являются круглые и овальные пятна вне оградок ^{[20, с. 64-78]}. Частично под данное описание подходит писаница Сохатиный Камень, на которой присутствуют фигуры людей, есть птицы, группы пятен, но нет оградок. Если не учитывать этот фактор, то по всем остальным признакам Сохатиный Камень можно отнести к селенгинской писанице.

Лесной (таежный) стиль, относительно селенгинского, немногочислен, расположен вне степных территорий Забайкалья, и связан с охотничьей жизнью древних народов. У этой традиции нет или почти нет главного признака селенгинских степных писаниц – оградок. Нет и лошадей, их место занимает олень-марал, иногда лось-сохатый. А. П. Окладников и В. Д. Запорожская в отношении селенгинского и таежного стилей выработали специальную формулу: селенгинский стиль – оградка + человечки + пятна; таежный стиль – олень (лось) + пятна, или олень + человек + пятна. Нередким явлением считается (наличие) изображений кругов и крестов, а также горизонтальных линий ^{[20, с. 129-130]}. Под это описание полностью подходят писаницы Смоленские Скалы и Дворцы, частично Арахлейская и Колочнинская писаницы.

В. А. Цыбиктаров отмечает, что между лесной и селенгинской традициями есть определенные сходства, выражающиеся в общих для обоих стилей изображениях – кресты, условные знаки, животные, полосы, птицы, человечки, пятна ^{[29, с. 262]}.

Можно предположить, что между этими традициями существовали на определенном историческом этапе некоторые связи, которые способствовали появлению схожих культурных черт.

А. П. Окладников и В. Д. Запорожская выделили две художественных традиции, которые имеют схожий возраст и датируются второй половиной II и I тыс. до н.э. Такое заключение ими было сделано на основе ряда наблюдений. Во-первых, ученые заметили, что иногда наскальные изображения селенгинского стиля располагаются рядом с захоронениями культуры плиточных могил. Во-вторых, в Нерчинске был обнаружен карасукский кинжал, на рукояти которого изображались птицы, лошади и человечки, имеющие аналогии с изображениями селенгинской традиции ^{[20, с. 79-80]}.

В 1935-1936 г. Г. П. Сергеев заметил, что некоторые памятники с рисунками соседствуют с древними могилами (речь идет о культуре плиточных могил). Исследуя писаницу и захоронение у с. Сотниково он выявил сходство цвета охры в могиле с наскальными изображениями ^{[19, с. 45]}. Э.Р. Рыгдылон, в ходе работ с наскальными рисунками и могилами плиточников, предположил наличие общих корней у создателей древних рисунков и могильников поздних кочевников ^{[20, с. 5]}.

Ю. С. Гришин также отмечает взаимосвязь культуры плиточных могил с селенгинским стилем. Однако, он замечает, что писаницы данного типа широко распространились на закате культуры плиточных могил ^{[4, с. 167]}. А. В. Тиваненко считает, что селенгинская традиция возникла на финальном этапе сибирской бронзы. По его мнению, писаницы данной традиции принадлежат степным скотоводам, которые существенно повлияли на изменения мировоззренческих концепций и стимулировали дальнейшую творческую деятельность, достигшую расцвета в эпоху раннего железа, и продолжавшую существовать вплоть до первых веков нашей эры ^{[25, с. 55- 56]}.

Рисунки лесной традиции, согласно трактовке А. П. Окладникова и В. Д. Запорожской, сосуществовали со степными, о чем свидетельствуют редко появляющиеся в лесных сюжетах фигуры птиц и оленей в скифо-сибирской стилизации, характерной в некоторых случаях для селенгинской традиции ^{[20, с. 132]}.

Из вышесказанного следует, что селенгинский и лесной стили формировались в одно время, в эпоху бронзового века, но при разных условиях и образе жизни сообществ людей. Если селенгинский стиль связан со средой обитания кочевников скотоводов, о чем ярко свидетельствуют оградки с заполнениями пятен, людей, птиц или лошадей, то лесной стиль имел отношение к охотникам (поэтому эта традиция справедливо именуется «охотничьей»), особенность которого заключается в наличии промысловых животных (марал или сохатый).

Схожую интерпретацию, хотя и с некоторым отличием, представляет А. И. Мазин. Он основывается на исследованиях, проведенных, в основном, в Восточном Забайкалье. По мнению ученого, изображение оленя, расположенного по центру композиции, что фиксируется на Арахлейской писанице, датируются IV-III тыс. до н.э., по стилистике имеет схожие черты с Быркинскими и Гектанскими наскальными рисунками ^{[17, с. 106-107]}. В III тыс. до н.э. широко распространяются разные виды фигур людей. Как правило, эти фигуры изображены в движении. Многие из них, по мнению ученого, не просто люди, а духи и боги местной мифологии. Они преследуют зверя, танцуют, взявшись за руки, совершают магические обряды (Дворцы). На рубеже позднего неолита и раннего металла таежный стиль разделяется на две самостоятельные традиции, отражающих сцену с оленем (оленный стиль) и охоту (охотничий стиль).

Оленный стиль сохраняет более ранние традиции изображений животных и людей, но появляются сцены, в которых изображены человеческие фигуры, лодки, солярные знаки, животные и люди, идущие за ними или ведущие их за поводок ^{[17, с. 107]}. Ничего из этого не встречается в Читинском районе, за исключением изображений на основной плоскости Смоленских Скал, где отражена сцена идущих за оленем человечков.

Охотничий стиль включает в себя фигуру лося, имеющего характерные черты: отвисшая верхняя губа, чуть приподнятая холка, припущенная грудина. Также по характерным признакам выделяются рожковидные антропоморфны без рук ^{[17, с. 109]}. Фигура фантастического существа с рогами есть на Дворцовской писанице; фигура зооантропоморфа с рогами встречается на Сохатином Камне.

В этот период охотничий стиль включает и другие типы изображений – Х-образные знаки, линии, пятна, бегущие и летящие птицы, антропоморфные фигуры, выполненные в традиционной манере, фигуры людей, бегущие с поднятыми или вытянутыми вперед руками, животные, выполненные стилизованно или реалистично, личины. Эта традиция к эпохе раннего металла широко распространяется по Приамурью и Восточному Забайкалью ^{[17, с. 110]}.

А. И. Мазин выделяет степной стиль, специфической чертой которого является наличие изображений антропоморфных фигур цепочками (Титовская Сопка), оградок, заполненных рядами округлых пятен и систематизированных рядов, состоящих из округлых пятен (Сохатиный Камень, Колочное), также антропоморфных фигур, расположенных поодиночке (Сохатиный Камень, Сухотино-13, Колочное, Смоленские Скалы), антропоморфных фигур, у которых к рукам дополнительно подрисованы длинные сплошные линии (Титовская Сопка, Смоленские Скалы) и стилизованное изображение животного (Колочное, Смоленские Скалы, Сохатиный Камень). Также, к данной традиции относится фигура с фаллосом и парные изображения (Колочное). А. И. Мазин отмечает, что для культуры плиточных могил присущи как степные, так и охотничьи традиции наскальных рисунков. По мнению ученого, степной стиль датируется II-I тыс. до н.э. ^{[17, с. 114-115]}. Таежные писаницы распространены по всей территории таежной зоны, а степные – в лесостепной зоне Восточного Забайкалья и Приамурья ^{[17, с. 105]}.

Если принимать во внимание исследования А. И. Мазина и им сформулированную хронологию, памятники в исследуемом нами регионе условно датируются эпохой неолита-эпохой бронзового века, IV-I тыс. до н.э. В таком случае, наиболее древними памятниками можно определить Дворцовскую и Арахлейскую писаницы. К эпохе металла, в целом, начиная со втор. полов. II тыс. до н. э. вплоть до эпохи железного века, нач. I тыс. н.э., возможно, относятся такие памятники, как Сохатиный Камень, Титовская Сопка, Сухотино-13 и т.д.

Как отмечалось ранее, самым распространенным изображением Читинского района, из наиболее четких и хорошо сохранившихся, является антропоморфная фигура. Нет никаких сомнений в том, что большинство, по крайне мере, наиболее выраженных фигур отображают образ человека. Такие рисунки есть на всех объектах древнего наскального творчества Читинского района, кроме Ущелья, Эхо и Арахлея (за исключением фантастической фигуры).

А. П. Окладников полагал, что изображения антропоморфных фигур, расположенных цепочкой, взявшихся за руки, расположенных рядами или оградкой, это попытка древнего художника отобразить группу людей. Нередко в наскальном искусстве фигуры человека сопровождают птицы. По его мнению, древний человек, изображая птиц на скалах, пытался указать на важность культа птиц в представлениях о загробной жизни своих сородичей ^{[20, с. 65-78]}.

Культ птиц был характерен практически для всех народов Сибири. Они почитались в самых разных формах, о них слагалось множество сказания и легенды. Наиболее интересные легенды о «птицах-божествах» встречаются в якутском фольклоре, у которых птицы отожествлялись с культом солнца и неба. Значимую роль играли орлы, как могучие покорители неба. Культ орла встречается у ольхонских бурят. А. П. Окладников пишет: «Изображение птицы было не чем иным, как молитвой небу, а одновременно магической формулой, заклинанием» ^{[20, с. 123]}. Поэтому изображения птиц в сочетании с антропоморфными фигурами можно интерпретировать не только в роли «духовного покровителя», но и в качестве тотема, отражающего веру в связь племени или рода с определенным животным.

Идеи о божественном характере птиц, по всей видимости, стали основой их дальнейшего отражения на многих памятниках наскального искусства, по большей части, в степных и лесостепных зонах Забайкалья, что может свидетельствовать о преимущественном их почитании у кочевников-скотоводов, к которым, например, относились представители культуры плиточных могил ^[30]. В Читинском районе существует два памятника, где присутствуют явные орнитологические изображения – Сохатиный Камень и Дворцы. Удивительное сходство птиц с вытянутыми в стороны большими крыльями Сохатиного Камня встречаются на изображениях памятника Городовой Утес (Бурятия) ^{[26, с. 82]}.

Отражения тотемистических представлений и охотничьих ритуалов (хорошо) прослеживаются на писаницах Шаман-Гора, Бутиха и т.д. В Читинском районе его черты выражены на Дворцах и Смоленских Скалах. В обоих случаях есть культовые жертвы – марал и лось – священные животные для эвенков, якутов и бурят, и, по всей вероятности, для первобытных охотников. На Дворцах, ко всему прочему, явно изображена изгородь. По всей видимости, такого рода изгороди использовались охотниками во время загонной охоты. Подобные изображения изгородей есть на Бутихе ^{[23, с. 82-85]} и Шаман-Горе ^{[14, с. 4-8]}.

В эпоху неолита, в Якутии, лоси и олени были основными промысловыми животными, наравне с косулями и водоплавающими птицами. Образ лося занимает центральное место в древнем наскальном искусстве сыалахской культуры (IV тыс. до н.э.), он имеет место на ранненеолитических писаницах рек Лены, Олекмы, Чары и др. Под некоторыми писаницами, как считает А. Н. Алексеев, ссылаясь на исследования Н. Н. Кочмара, есть свидетельства жертвоприношений вышеперечисленных животных (рисунки Сылгылыр, Аппа) ^{[1, с. 47]}. По мнению некоторых исследователей, часть памятников наскального искусства было оформлено тунгусами, поскольку корни этого народа уходят к III-II тыс. до н.э., а прототунгусские племена возникли на рубеже V-VI тыс. до н.э. ^{[21, с. 8-10]}.

Олени и лоси занимали важную роль в жизни древних народов Сибири и Дальнего Востока не только в ритуальных действиях, но и в повседневной жизни. Благодаря этим промысловым животным люди получали мясо, теплую шкуру и кость. Это и способствовало их дальнейшему почитанию в качестве культовых существ ^{[18, с. 35]}. Поэтому изображения лосей и оленей можно встретить повсеместно. В Забайкалье – писаницы Хотогой-Хабсагай, Ангир, Баин-Хара, Судунтуй, Баруун-Кондуй, Бутиха ^{[20, с. 193-230]}, Усть-Цорон, Бырка ^{[17, с. 205, 230]}.

В дальнейшем, когда олень у эвенков-орочонов стал восприниматься в качестве животного-тотема, его разделка после охоты приобрела особый порядок, с соблюдением специальных ритуалов. А. И. Мазин пишет, что нарушение этих ритуалов сулило для общины многочисленные невзгоды: неудача в охоте, в браке, семейной жизни, в уменьшении, и, даже исчезновении поголовья ^{[18, с. 37-40]}. В случае неудачной охоты эвенки-орочоны верили, что это результат нарушения установленных правил по отношению к оленю или действия враждебных духов и шаманов. Чтобы восстановить удачливость охоты, необходимо было задобрить божество, покровителя растительности и животного мира – сэвэки. Для этого устраивали обряд чичипкан, которые мог проводится охотниками, но предпочтительнее – шаманами. Суть этого ритуала заключалась в следующем. Устанавливался идол чичипкан с ориентировкой на восток. Вьючный караван со всем имуществом проводили через чичипкан. В конце процессию завершал старший член общины (иногда шаман), который шел с чучелом оленя. Внезапно все останавливались, и как бы нечаянно оставляя чучело сзади, его привязывали между «ног» чичипкана. Затем чучело и идол подлежали сожжению, в иных случая их прятали глубоко в чаще. Голову чучела оленя обязательно поворачивали в сторону заката солнца. Участники ритуала уходили таким образом, чтобы не оглядываться назад, в сторону места сожжения или оставления чучела. Человек, который прятал чичипкан и чучело, уходил, пятясь назад и стреляя из лука или ружья до того момента, пока из поля зрения не исзчезнет место проведения обряда. Если и после этого охота не приносила должный результат, обряд повторялся, пока не появится удача ^{[18, с. 42-43]}.

Другим важным элементом в наскальном искусстве является наличие изображений шамана. По мнению Мирча Элиаде, шаманизм - «…это прежде всего сибирское и центрально-азиатское религиозное явление» ^{[31, с. 15]}. Он указывает на то, что в Центральной и Северной Азии в эпоху, когда люди жили на стадии (развития) каменного века, а в некоторых местах и позже, вся магико-религиозная жизнь общества сосредотачивалась вокруг личности шамана ^{[31, с. 16]}. Известно, что большинство обрядов с участием шаманов сопровождалось танцами, пением (чаще всего горловым), ударами колотушкой в бубен, громом многочисленных (в зависимости от ранга и статуса шамана) подвесок и т. д. Все это в общей совокупности именуется, по мнению С. А. Токарева, камланием, основной целью которого являлось общение с духами ^{[27, с. 270]}. В Читинском районе изображения шаманов встречаются на Сухотино-13 и Дворцовской писанице. Изображения шаманов присутствуют и на плоскостях других памятниках Забайкалья – Шаман-Гора ^{[15, с. 342]}, Церковка ^{[3, с. 326]}, Сень ^{[6, с. 264]}, Ималык-I ^{[5, с. 140]}, Бараун-Кондуй-III ^{[12, с. 70]}, Бараун Чулутай (Судунтуй) ^{[17, с. 179]}, Усть-Цорон ^{[17, с. 205-208]}. Для всех изображений шаманов на перечисленных объектах характерно наличие бубна и колотушки, иногда только бубна ^{[32, с. 204-205]}.

Кроме изображения шамана на Дворцовской писанице, особое внимание заслуживает фигура фантастического существа. Можно предположить, что это изображение охотника, который во время камлания нарядился в шкуру убитого ранее животного, совершая (таким образом) ритуальный танец. Сюжет охотничьего ритуального танца встречается в пещерных рисунках Зараутсай (Зараут-Камар) в Узбекистане ^{[28, с. 15]}.

В Читинском районе на Колочнинской писанице, на одной из плоскостей выявлена фаллическая фигура. А. П. Окладников рассматривает подобные изображения, как намек на культ плодородия, своего рода стремление обеспечить производительную силу человека ^{[20, с. 77]}. На сопредельных территориях подобные фигуры встречаются на писаницах Кара, Чандайча, Могойтуй ^{[17, с. 169-220]}.

Значимое место в наскальном искусстве занимают различные символы. Наиболее распространенными в Читинском районе являются X-образная и трехпалая фигуры. Х-образный знак, возможно, связан с космогоническими представлениями о появлении мира у древних художников. Подобные рисунки, кроме Забайкалья, встречаются в Северном Китае на писанице Анянни ^{[7, с. 32-35]}, в Якутии, Прибайкалье и других регионах. Н.Н. Кочмар полагал, что «трехпалость» конечностей антропоморфных и зооморфных изображений, ничто иное, как попытка изобразить три основополагающих начала мироздания – огонь, воду и воздух, а стержень выступает в качестве основания – земли ^{[41, с. 138-141]}. Другие исследователи относят трехпалую фигуру к попытке изобразить лягушку. Согласно А. П. Забияко и Ван Цзяньлинь, нельзя исключать, что «рисунок трехпалого антропоморфного существа является изображением, сочетающим в себе человекоподобные черты с признаками лягушки или ящерицы» ^{[7, с. 28-29]}. Эта точка зрения не безосновательна. А. И. Мазин пишет об одной из легенд эвенков-орочонов, согласно которой мир произошел благодаря божественной силе лягушки ^{[17, с. 142]}. По другой версии фигура с тремя сплошными линиями именуется «гусиной лапкой» или «трезубцем», отражающей изображение птицы или антропоморфной сущности ^{[8, с. 91]}.

Заключение. Таким образом, проблема хронологии и интерпретации является до сегодняшнего дня полностью не решенной. Тем не менее, основываясь на различных аналогиях, стилистике, манере нанесения, типологии и этнографических данных, предположительный возраст наскальных рисунков Читинского района определяется эпохой неолита- бронзовым веком (III-I тыс. до н.э.). Не исключено, что есть наскальные изображения более позднего времени.

Относительно принадлежности древних наскальных изображений к определенному этносу, возможно предположение о связи некоторых композиций с культурой плиточных могил (селенгинская традиция), к сообществам, проживающим в лесной и лесостепной территории (лесная и таежная традиция), к самым ранним представителям тунгусского этноса. Большинство наскальных изображений имеют культовое значение, связанное с первобытными религиозными представлениями народов Забайкалья и Сибири.