Роль звукозаписи в онтологии джаза

Рыкунин Владислав Вячеславович аспирант, кафедра теории и истории музыки, Московский государственный институт культуры 141406, Россия, Московская область, г. Химки, ул. Библиотечная, 7 Rykunin Vladislav Vyacheslavovich Postgraduate at the Department of Theory and History of Music of Moscow State Institute of Culture 141406, Russia, Moskovskaya oblast', g. Khimki, ul. Bibliotechnaya, 7 rkn.vlad@yandex.ru Другие публикации этого автора

«Звукозаписи не только распространяли джаз,

но и формировали его – в некотором смысле,

они создали то, что мы теперь называем джазом»

(Эван Айзенберг) ^{[8, c. 144]}

В джазовой музыке термин «онтология» приобретает особые коннотации, связанные с импровизационной природой этого вида музыкального творчества и его исторической эволюцией, которая происходит в контексте живых выступлений и процесса звукозаписи.

Методология данного исследования опирается на онтологический подход, при котором джаз рассматривается как сложная система сущностей, взаимодействие которых определяет его уникальность как музыкального жанра. Основное внимание уделяется импровизации, исполнению и звукозаписи как ключевым сущностям, что позволяет глубже понять процессы их взаимосвязи и трансформации.

В рамках этого подхода создаётся словарь терминов, охватывающий основные понятия, связанные с джазовой звукозаписью: импровизация, студийные записи, концертные записи, а также функции звукозаписи, такие как документация, сохранение культурного наследия, образовательная функция, функция инновации и объекта коллекционирования, экономическая ценность. Опираясь на данный понятийный аппарат, исследование анализирует, как звукозапись, будучи важнейшим техническим средством фиксации, одновременно влияет на сохранение и трансформацию импровизационного творчества в джазе.

Импровизация, рассматриваемая как центральная сущность джаза, подвергается онтологическому анализу с акцентом на её двойственную природу: как процесс, происходящий в реальном времени на сцене, и как зафиксированный продукт звукозаписи. Онтологический анализ также включает исследование взаимосвязей между сущностями, таких как типы звукозаписей и их функции.

Таким образом, предложенная методология основана на структурном анализе сущностей и их трансформации в рамках джазового творчества, что позволяет систематизировать влияние звукозаписи на развитие джаза как особого вида музыкального творчества и выявить её ключевую роль в сохранении его импровизационной природы. Такой подход к изучению джаза позволяет более глубоко понять, что именно выделяет его среди других музыкальных явлений, подчеркивая его уникальные особенности и вклад в развитие музыкального искусства

Исследование роли звукозаписи в джазе представляет собой актуальную научную проблему, которая требует комплексного и междисциплинарного подхода. Звукозапись является центральным элементом в процессе формирования, восприятия и распространения джаза, однако её влияние остаётся недостаточно изученным. В научном сообществе существуют противоположные мнения относительно джазовых записей: одни исследователи рассматривают их как эталоны джазового канона, в то время как другие оценивают их как несовершенные репродукции живых выступлений ^[5]. Диаметрально противоположные взгляды на роль звукозаписи в джазе отражают озабоченность научного сообщества её значением в контексте джазовых исследований. Такая поляризация мнений подчеркивает необходимость тщательного анализа и уточнения функций звукозаписи в джазе. Уточнение этих функций является важным для более точного определения роли звукозаписи в развитии жанра и выявления ключевых аспектов её эффективности в сохранении и передаче музыкального наследия.

В онтологическом изучении джаза особое внимание уделяется анализу импровизационной природы этого жанра и значимости индивидуального творчества исполнителя в процессе формирования музыкального произведения. Онтологический подход акцентирует важность импровизации как фундаментального элемента, который определяет структуру и содержание джазовых композиций. В джазе импровизация выступает как ведущий принцип, превращая каждое исполнение в уникальный акт творчества с «возможностями широкого выбора выразительных средств и выявления индивидуальных художественных склонностей» ^{[1, c. 90]}.

Джазовое пространство и выразительные средства этой музыки, рассматриваемые через призму музыкальной интонации и музыкального образа, образуют сложную онтологическую сеть, в которой каждый аспект взаимодействует и переплетается с другими. Онтологический анализ в этом контексте позволяет глубже понять, как джаз как жанр формирует свои выразительные и эстетические структуры.

Музыкальная выразительность в джазовой импровизации эффективно использует «специфически-музыкальные и неспецифически-музыкальные» ^{[3, c. 39]} средства для создания уникальных эмоциональных и пространственных текстур в каждом исполнении. Специфические элементы, такие как лад и гармония, предоставляют необходимую музыкальную структуру, в то время как неспецифические, включая темп, ритм и тембр, используют ассоциации, вытекающие из общего человеческого опыта, что обогащает выразительность исполнения. Эта смесь элементов позволяет джазовым музыкантам мгновенно реагировать на контекст исполнения, адаптируя и трансформируя музыкальные идеи в реальном времени.

Музыкальный образ в джазовой импровизации передаёт музыкальные идеи и материализуется в формах, которые усиливают впечатление от музыки, добавляя слои значений и эмоциональных оттенков. Эти образы, разворачивающиеся в реальном времени, отражают и воплощают эмоции и культурные аспекты исполнителя, тем самым обогащая эмоциональный и интеллектуальный опыт слушателей.

С точки зрения музыкальной интонации, джазовая импровизация представляет собой сложный многогранный процесс, в котором музыкальные звуки и их артикуляция создают «музыкальное, внемузыкальное и метамузыкальное содержание» ^{[4, c. 90 – 91]}. Интонация в джазе активно использует разнообразные средства музыкальной выразительности для формирования пространственных представлений, таких как интервальная структура и тембр, усиленные ладовыми структурами. Эти элементы в совокупности обогащают музыкальное произведение, делая его красочным и насыщенным. В джазе интонация также служит средством передачи личности исполнителя, его уникального стиля и творческого метода. Каждый музыкальный фрагмент, нота или пауза несёт информацию о личностных особенностях музыканта, его эмоциях и темпераменте, что придаёт каждому исполнению уникальный характер. Эта мультифункциональность интонации позволяет джазовым исполнителям передавать широкий спектр человеческого опыта, включая биологические, социальные и культурные аспекты. Таким образом, интонация в джазе становится средством музыкального выражения и мощным инструментом для передачи духовно-идеальных содержаний и индивидуальности творческого метода исполнителя.

Импровизация в джазе выходит за рамки простой техники исполнения и представляет собой фундаментальный аспект онтологической сущности данного музыкального явления. Этот элемент превращает каждое исполнение в уникальное музыкальное произведение, которое отражает как мастерство и личность исполнителя, так и его творческую волю в конкретный момент. Импровизация в джазе выступает как метод музыкального выражения и одновременно философская основа, подчеркивающая творческую свободу исполнителя и возможность непрерывного переосмысления музыкальных идей.

В джазе импровизация рассматривается как неотъемлемая составляющая композиционной структуры, что вызывает переосмысление традиционных представлений о музыкальном произведении как о чём-то статичном и неизменном. Эта характеристика джаза подчёркивает его динамичную природу, в которой музыкальное произведение не существует в окончательном виде до момента его исполнения. В контексте классической музыки различие между композицией и исполнением чётко определено: композиция фиксируется в нотном тексте, а исполнение является её интерпретацией. Однако в джазе композиция зачастую служит лишь основой, на которой музыканты строят свои уникальные импровизации. «Доля импровизационного и композиционного начал в джазовом произведении, естественно, не поддаётся никакому математическому расчету» ^{[2, c. 24]}. Такое взаимодействие придаёт каждому исполнению статус неповторимого и самодостаточного музыкального события.

Онтологическое изучение джаза раскрывает как взаимодействие исполнителя с музыкальным материалом влияет на формирование музыкального текста, превращая каждое исполнение в уникальное явление в культурном пространстве. В джазе, где проявляется глубокая связь между композитором и исполнителем, традиционные границы между этими ролями становятся размытыми. В результате, в джазовой практике традиционное разделение на композицию и исполнение стирается, и каждое исполнение может рассматриваться как самостоятельное и полноценное музыкальное произведение. В этом контексте джаз можно рассматривать как вид музыкального творчества, основанный на принципах креативности и инновации, который постоянно расширяет границы традиционного восприятия музыки. Эта характеристика джаза делает его значимым объектом для академического изучения, позволяя глубже исследовать взаимосвязь между музыкальным текстом и его исполнением, а также рассматривать роль исполнителя как соавтора музыкального произведения. Этот процесс важен для понимания джаза как постоянно эволюционирующего явления, в котором изменения формы и содержания происходят благодаря творчеству композиторов и уникальному стилю каждого исполнителя.

Философ Эндрю Кания (Andrew Kania), сопоставляя различные музыкальные традиции с джазовой, предлагает четыре возможных подхода к онтологии джаза: «I. Джазовая музыка, подобно классической, онтологически представляет собой произведения, предназначенные для исполнения, которые могут исполняться различными способами. II. В джазе само исполнение является произведением. III. Джазовая музыка онтологически схожа с рок-музыкой; основными произведениями являются звукозаписи – произведения, предназначенные для воспроизведения, а не для живого исполнения. IV. В джазе не существует отдельных произведений, есть только исполнения» ^{[9, c. 168]}.

Онтологический анализ выделяет уникальные черты джаза и предлагает методологию для понимания процессов его трансформации и адаптации в различных культурных и исторических контекстах. Он раскрывает новые горизонты для интерпретации джаза, рассматривая его не как статичный набор произведений, а как живое, развивающееся искусство, в котором каждое исполнение вносит свой вклад в изменение и развитие жанра в целом. Это позволяет более глубоко оценить вклад джаза в мировую музыкальную культуру и его значимость в формировании социальных и культурных идентичностей.

Исходя из того, что импровизация является ключевым элементом джаза, отражающим индивидуальность исполнителя, звукозапись в данном случае приобретает особую значимость. Она выступает как техническое средство для фиксации музыкального произведения и как метод документации уникальных, неповторимых актов творчества, которые не могут быть точно воспроизведены в другой момент времени.

Каждая джазовая звукозапись фиксирует уникальное событие, в котором мелодическая линия, гармонические сочетания и ритмические структуры объединяются с индивидуальным стилем музыканта, создавая музыкальное произведение, уникальное для данного момента. Эта неповторимость каждой записи наделяет её значимостью подобно историческому документу, хранящему ключевые моменты в истории джаза.

Звукозаписи джаза играют важную роль в сохранении и передаче культурного наследия, влияя на формирование исторической памяти жанра. Они помогают сохранить и передать будущим поколениям особенности исполнительского мастерства, а также способствуют глубокому пониманию стилистического разнообразия жанра, предоставляя материал для анализа его эволюции и влияния на мировую музыкальную культуру. Звукозапись джазовых композиций не ограничивается лишь фиксацией одного из возможных исполнений для сохранения музыкального момента; она трансформирует это исполнение в уникальное произведение искусства, приобретающее самостоятельную художественную ценность. Каждая звукозапись представляет собой отдельный акт творчества, который отражает уникальный момент исполнения и технические, продукционные решения, принятые звукорежиссёрами и продюсерами. Это делает её не просто документом музыкального исполнения, а своеобразным артефактом, отражающим техническую и творческую индивидуальность процесса создания. Таким образом, каждая запись становится объектом критического анализа и оценки, играя важную роль в изучении и понимании джазовой музыки в контексте её аудиальной культуры.

В онтологии джаза звукозапись выполняет несколько фундаментальных функций, каждая из которых значительно влияет на его восприятие, развитие и интерпретацию. Звукозапись в джазе фиксирует аудиальные аспекты исполнения и выполняет роль медиатора между исполнителем и слушателем, обеспечивая передачу эмоциональных и культурных контекстов, заложенных в музыке. Рассмотрим ключевые функции звукозаписи в контексте джаза: Функция документации и сохранения. Звукозапись выполняет роль критически важного архивного ресурса, фиксируя уникальные моменты исполнений и импровизаций, которые являются неотъемлемой частью джаза. Эти записи сохраняют исторические артефакты, тем самым обеспечивая непрерывность музыкального наследия.

Образовательная функция. Аудиозаписи джазовых исполнений функционируют как мультимодальный педагогический инструмент, предоставляя музыкантам и обучающимся доступ к детальному анализу технических и экспрессивных аспектов произведений недостижимых для фиксации традиционной нотной записью. Так, звукозаписи служат средством сохранения исполнительского искусства, а также основой для развития критического мышления и исполнительских навыков в джазе, способствуя изучению «уже существующих импровизационных почерков» ^{[6, c. 295]} в будущем.

Функция инновации и креативного развития. Звукозаписи служат катализатором творческого процесса и инноваций, предоставляя артистам уникальную платформу для экспериментов и освоения новых музыкальных форм и стилей. Это позволяет музыкантам сохранять и воспроизводить традиционные подходы, одновременно активно участвуя в эволюции жанра и интегрируя в джазовую музыку современные тенденции и технологии. Таким образом, звукозаписи способствуют обновлению музыкального вокабуляра и расширению границ джаза как искусства.

Функция глобализации и культурной интеграции. Звукозаписи эффективно преодолевают географические и временны́е барьеры, делая джаз доступным для мировой аудитории. Этот процесс расширяет культурное и социальное воздействие джаза, а также способствует глобальному распространению и адаптации музыкальных идей в разнообразных культурных контекстах. Звукозаписи играют ключевую роль в транскультурном обмене и взаимодействии, укрепляя международное понимание и признание джаза как универсального языка музыкального искусства.

Экономическая функция. Звукозапись играет важную роль в коммерциализации джаза, обеспечивая его массовое распространение и способствуя экономической устойчивости музыкальной индустрии. Через производство и продажу записей, джаз становится доступен широкой аудитории, что ведёт к увеличению прибыли и стимулирует дальнейшее инвестирование в музыкальные проекты. Это, в свою очередь, способствует созданию новых работ, привлечению талантов и развитию инфраструктуры в рамках жанра, поддерживая тем самым целостность и развитие всей музыкальной индустрии.

Функция объекта коллекционирования. Звукозаписи джаза высоко ценятся как коллекционные объекты благодаря их значительному культурному и историческому значению. Это привлекает коллекционеров и энтузиастов, стремящихся к сохранению редких и значимых изданий. Такое коллекционирование способствует поддержанию музыкальной истории и культурной идентичности, а также поддерживает непрерывный интерес к джазу. Сохранение этих записей обогащает музыкальные архивы и музеи, предоставляя будущим поколениям возможность изучения и оценки этого жанра.

Эти функции звукозаписи подчеркивают мультифункциональность джаза как музыкального жанра, иллюстрируя его сложность и многоаспектность в культурном и научном контекстах. Звукозапись обеспечивает документирование и распространение джаза, активно формируя его онтологическую сущность и подчеркивая его динамичный и мультидисциплинарный характер.

В рамках джазовой музыки можно выявить ряд типов звукозаписей, каждый из которых отличается определёнными уникальными характеристиками и выполняет специфические функции в контексте данного жанра. Эти типы могут быть систематизированы посредством анализа технических параметров процесса записи и особенностей исполнения. Такой подход позволяет разграничить различные методы и техники звукозаписи, одновременно оценивая их влияние на восприятие и интерпретацию джазовой музыки, что является ключевым аспектом в изучении его феноменологии и онтологии. К первому типу мы можем отнести записи, сделанные в условиях студии звукозаписи. Студийные записи характеризуются высоким контролем звукового пространства и качества звука, позволяя музыкантам и продюсерам многократно оттачивать каждый аспект исполнения. Это создаёт условия для тщательных доработок с помощью технических средств звукорежиссуры, обеспечивая высокую звуковую чистоту и техническую совершенность. Такие возможности делают студийные записи наиболее полным отражением художественного замысла исполнителей и продюсеров, что влияет на эстетическую оценку джазовых произведений, предоставляя более контролируемую версию музыкальных работ.

Ко вторым относятся записи, сделанные в условиях живого, концертного выступления. Живые (концертные) записи фиксируют исполнение в реальном времени, захватывая спонтанную энергию и импровизации музыкантов, что является критически важным для понимания джаза как эфемерного искусства. Эти записи предоставляют уникальные свидетельства каждого исполнения, служа важной документацией неповторимых выступлений, где основной упор делается на импровизацию и взаимодействие исполнителей, как между собой, так и с аудиторией.

Изучение живых джазовых исполнений представляет собой важный аспект джазологии, позволяющий глубже понять динамическую природу джаза как особого музыкального вида. Живое исполнение в джазе – это не просто акт воспроизведения музыки, а момент создания и взаимодействия. Джаз характеризуется непредсказуемостью и уникальностью каждого исполнения, что является следствием эфемерности и неповторимости момента. Такое взаимодействие и уникальность каждого исполнения делают звукозаписи живых выступлений особенно ценными для понимания сущности джаза. Совместное присутствие исполнителей и аудитории создаёт особую атмосферу взаимодействия и обмена, которая является ключевым аспектом джазовой культуры. Это взаимодействие усиливает музыкальный опыт, способствует созданию социальных связей и коллективной памяти, подчеркивая социокультурную значимость живых джазовых выступлений.

Философ и джазовый критик Ли Б. Браун (Lee B. Brown) предполагал, что «в записанном виде [джаз] может обладать совершенно иной феноменологией, нежели живое исполнение. Более того, он может иметь и другую онтологию» ^{[7, c. 235]}. Здесь мы можем предположить, что записи живого исполнения максимально схожи феноменологией и онтологией живому событию, но являются самостоятельным объектом культуры.

Записи живых выступлений играют важную роль в том, как музыка воспринимается слушателями. Они предоставляют возможность пережить атмосферу живого исполнения, которое может значительно отличаться от студийных записей. Слушая звукозаписи живых выступлений, аудитория ощущает динамику и эмоциональную наполненность момента, что может усилить эмоциональное воздействие музыки и позволяет глубже понять и оценить мастерство исполнителей.

Каждый из типов звукозаписей в джазе вносит свой вклад в формирование и развитие онтологического понимания этого жанра, подчёркивая его мультидисциплинарный и мультифункциональный характер.

Давайте проследим влияние, проявление и взаимосвязь этих функций на примере творчества Телониуса Монка (Thelonious Monk), рассмотрев несколько примеров из его наследия. В 1958 году Телониус Монк был приглашен для серии выступлений в кафе Five Spot в Гринвич-Виллидж. Находясь на вершине признания в музыкальном сообществе и привлекая внимание национальных СМИ, Монк стал одним из ключевых артистов, подписавших контракт с лейблом Riverside Records. В рамках этих выступлений продюсер и владелец студии Оррин Кипньюс (Orrin Keepnews) организовал звукозапись одного из вечеров. 9 июля, примерно через месяц после начала серии концертов, Кипньюс провел запись полного ночного выступления и вскоре начал рекламу готовящегося издания в профессиональных журналах. Однако Монк был недоволен результатом записи, и его мнение разделяли его музыканты — Джонни Гриффин (Johnny Griffin), тенор-саксофон; Ахмед Абдул-Малик (Ahmed Abdul-Malik), контрабас; и Рой Хэйнс (Roy Haynes), ударные. В связи с их возражениями Кипньюс отложил выпуск записей и провел повторную сессию звукозаписи примерно через месяц. На этот раз результат удовлетворил Монка, и материалы второго сеанса были выпущены на пластинках под названиями Thelonious in Action (RLP 12-262) и Misterioso (RLP 12-279), обе на лейбле Riverside. История могла бы закончиться на этом, однако Кипньюс сохранил материалы первой сессии звукозаписи, сделанные на магнитной ленте — это было стандартной процедурой — и после смерти Монка выпустил несколько композиций с первой даты в качестве "бонусных треков" в переизданиях двух пластинок на CD. Кипньюс объяснил своё решение, несколько защищаясь, в комментариях к изданию Thelonious Monk: The Complete Riverside Recordings (RCD-022-2), заявив, что, переслушивая магнитную ленту, он пришёл к мысли, что не согласен с некоторыми из первоначальных решений Монка. Далее он поясняет в комментариях к изданию: «Теперь к альбому добавлены два ранее неизданных трека, каждый из которых заслуживает внимания слушателя. Композиция Evidence открывала вечернее выступление Монка; несмотря на несовершенный баланс записи, мастерство пианиста не вызывает сомнений. Композиция Bye-Ya примечательна участием приглашённого барабанщика Арта Блейки (Art Blakey). В целом, выступление оставляет впечатление некоторой небрежности, а соло Джонни Гриффина кажется излишне длинным. Однако за ним следует лаконичное соло самого Монка ... Прежде всего, эти записи представляют собой уникальный отрывок джазовой реальности: друзья, собравшиеся вместе в клубе поздней ночью и, вероятно, почти не обращавшие внимания на работу звукозаписывающего устройства» ^[10].

Критики, историки и поклонники с воодушевлением встретили эти переизданные и дополненные записи, поскольку они обогащают архив исполнений данных музыкантов и предоставляют возможность заглянуть в творческий процесс в джазе через сравнение принятых и отклонённых версий композиций. Эти записи оказываются интересными не только в контексте вопросов джазовой импровизации, но и как источник ценного освещения ряда других актуальных проблем, связанных с социальными и культурными аспектами восприятия и интерпретации джаза. Они помогают глубже понять ряд метафизических вопросов, связанных с природой звукозаписи. Желание Монка выпустить лишь часть этих записей и стремление как поклонников, так и музыкантов услышать их все подчеркивают эстетическую онтологию записей и связанные с этим дискурсы авторского голоса и музыкальных произведений в джазовых сообществах.

Эти записи позволяют проследить, как функции звукозаписи могут взаимодействовать и влиять на восприятие музыкального наследия. Важность функции документации и сохранения проявляется через запись уникальных дублей выступлений Монка. Сохранение этих дублей, даже тех, которые изначально считались неудовлетворительными, продемонстрировало долгосрочную ценность архивных материалов. Первая сессия не была опубликована сразу, но её сохранение позволило позже вернуться к переосмыслению этих материалов. Это подчеркивает значимость звукозаписи как средства не только фиксации, но и ретроспективного осмысления творческого процесса, что выходит за рамки единовременного исполнения. Эта функция тесно связана с образовательной ролью звукозаписи, которая позволяет исследователям и слушателям сравнивать разные версии одних и тех же произведений. В контексте работы Монка сравнение принятой и отклонённой сессий звукозаписи предоставляет редкую возможность изучать эволюцию музыкальных идей, вариативность исполнения и подходы к импровизации. Такие сравнения раскрывают не только технические или эстетические предпочтения музыкантов, но и более глубокие культурные и социальные аспекты, влияющие на музыкальное исполнение. Это стало важным инструментом для исследователей джаза, позволяя изучить, как изменялось восприятие музыкантов своих собственных выступлений. Сравнение принятых и отклонённых версий углубляет понимание творческих решений и процессов, что имеет значительное образовательное значение, особенно в контексте изучения джазовой импровизации в рамках живого выступления и её эволюции.

Инновационная функция звукозаписи проявилась через использование магнитной ленты, что позволило сохранить все нюансы живых выступлений. Технология звукозаписи на магнитную ленту не только обеспечивала возможность полной временно́й фиксации выступления и высокое качество записи, но и позволяла техническому процессу не вмешиваться в творческий, являясь своего рода беспристрастным фиксатором события. Также следует отметить работу звукоинженера как важный элемент креативной функции. Для второго сеанса был пересмотрен подход к формированию звукового образа фонограммы, который соответствовал желаниям исполнителей.

Экономическая функция звукозаписи наглядно проявилась в решении Кипньюса включить ранее неизданные треки с первой сессии в переиздания альбомов. Это не только обогатило содержание альбомов, но и увеличило их рыночную привлекательность, привлекая внимание новых и существующих поклонников Монка. Переиздание материалов, дополненных архивными записями, создало дополнительные коммерческие возможности, что отражает экономическую выгоду от использования архивных записей в музыкальной индустрии.

Таким образом, на примере работы Телониуса Монка и его записей в кафе Five Spot можно проследить, как функции звукозаписи переплетаются и взаимодополняют друг друга, создавая многослойное понимание музыкального наследия. Документальная функция обеспечивает сохранение уникальных дублей выступлений, образовательная функция позволяет исследовать эволюцию музыкальных идей и импровизаций, инновационная функция раскрывается через использование технологий магнитной записи, а экономическая функция демонстрирует коммерческую выгоду от включения архивных материалов в переиздания. Вместе эти функции формируют комплексный подход к звукозаписи, который не только сохраняет культурные ценности, но и активно влияет на их восприятие, интерпретацию и распространение в обществе, способствуя как сохранению, так и переосмыслению творческого наследия.

Переход от анализа концертной записи Телониуса Монка к рассмотрению его студийных работ открывает новые аспекты взаимодействия музыканта с процессом звукозаписи.

Записанная в студии композиция Телониуса Монка Brilliant Corners с одноимённого альбома 1957 года (Riverside, RLP 12-226) оказалась особенно сложной для музыкантов, участвовавших в сессии, включая тенор-саксофониста Сонни Роллинза (Sonny Rollins), контрабасиста Оскара Петтифорда (Oscar Pettiford) и барабанщика Макса Роуча (Max Roach). Монк не предоставлял нотный материал своим музыкантам, предпочитая, чтобы они учили композиции на слух. Такой подход, несомненно, добавил аутентичности и оригинальности их интерпретациям, однако он также усложнил процесс звукозаписи. Из 25 дублей ни один не был признан подходящим для выпуска, многие из них были испорчены ошибками в начальной и заключительной темах. Продюсер Оррин Кипньюс при помощи монтажа магнитной ленты отредактировал эти дубли в одно исполнение, создав то, что «признаётся одной из лучших джазовых записей всех времён» ^{[12, c. 211 – 212]}.

Подход к созданию этой записи идёт в разрез с творческой позицией Монка, так как он был приверженцем одного дубля. На это указывает интервью саксофониста Чарли Роуза (Charlie Rouse). Он вспоминал о том, что Монк предпочитал делать записи с как можно меньшим числом повторов. Они могли записать композицию один раз, могли ещё раз, но никогда не записывали в третий раз, поскольку после первого дубля, «который был полон чувств», всё шло не так. Роуз объяснял, что для Монка, ошибка исполнителя была предпочтительней перезаписи. «Если вы наделали ошибок, что из этого, вы знаете – это ваша проблема. Вам придётся слышать их на протяжении всей оставшейся жизни» ^{[13, 22 мин. 40 сек.]}. Роуз намекает на два принципиальных убеждения, сложившихся у музыкантов до появления рока. Во-первых, первая запись всегда лучшая, а во вторых – во время записи музыкант играет, находясь в напряжении, поскольку осознаёт, что он просто обязан сделать всё правильно, что является профессиональным вызовом. Монк считал любую неожиданную задержку в записи помехой, поскольку это выбивало его из настроения, лишало стихийности и свежести, то есть тех качеств, которые он ценил выше технических аспектов процесса звукозаписи.

Это отражает глубоко философскую позицию не только Монка о ценности настоящего, единственного и неповторимого мгновения. В этом контексте каждое исполнение – это отражение уникального состояния души, в конкретный момент времени. Он верил, что именно одно, неповторимое исполнение может передать всю глубину и искренность чувств. Однако использование магнитной ленты и сведение множества дублей в единую композицию противоречит этому подходу. С одной стороны, это позволяет достичь технического совершенства, избегая ошибок и недочетов. С другой – такое «совершенство» может лишиться души и искренности первоначального исполнения.

В контексте онтологического метода исследования можно сделать выводы о различиях между двумя типами звукозаписей Телониуса Монка — студийной и концертной, а также о функциях звукозаписи, таких как инновации и креативность.

Студийная запись фиксирует музыкальное произведение в контролируемых условиях, позволяя использовать многократные дубли для достижения технического совершенства. Это открывает простор для инноваций в процессе звукозаписи: использование монтажных технологий, как в случае с композицией «Brilliant Corners», позволило объединить несколько дублей в единую запись. Этот новаторский подход улучшает технические аспекты звучания, исправляя ошибки и корректируя исполнение. Однако, по мнению Монка, такая методика может снижать спонтанность исполнения, которую он высоко ценил. Для него важным было сохранить эмоциональный импульс момента, а избыточное количество дублей ослабляло естественную творческую энергию.

Концертная запись, напротив, сохраняет импровизационную природу джаза. Она фиксирует музыку в её живом, неповторимом исполнении, где каждый момент уникален. В отличие от студийной записи, концертная запись минимально вмешивается в процесс создания музыки, оставляя её в исходном виде, с возможными ошибками и неожиданными изменениями, которые являются частью живого музыкального процесса. В этом контексте концертная запись отражает креативные возможности звукозаписи, захватывая энергию и уникальность каждого исполнения, что особенно важно для джаза. Функции инноваций и креативности звукозаписи проявляются в её способности управлять музыкальным процессом и модифицировать его. Таким образом, студийные и концертные записи Монка представляют собой две разные сущности звукозаписи: одна акцентирует инновации благодаря технологическому совершенству и возможностям редактирования, другая — креативность, сохраняя спонтанность и естественность музыкального процесса. Оба типа записей играют важную роль в передаче и сохранении музыкального наследия: студийные записи обеспечивают техническое совершенство, а концертные — сохраняют живую энергетику джаза, отражая его истинную импровизационную природу.

Функции глобализации и культурной интеграции играют ключевую роль в распространении и восприятии культурных феноменов, таких как джазовая музыка. Публикация портрета Телониуса Монка на обложке американского журнала Time 28 февраля 1964 года стала событием, которое не только утвердило его статус как одного из выдающихся джазовых музыкантов, но и способствовало расширению его влияния на мировой джазовой сцене. Монк, будучи признанным в США, стал символом джазового искусства на международном уровне.

Издание пластинок Монка в США и их дальнейшее распространение по всему миру можно рассматривать как осязаемое проявление глобализации. Эти пластинки проникали в различные страны, включая Советский Союз, где, будучи редкими экземплярами, они становились ценными объектами коллекционирования. В условиях ограниченного доступа к западной культуре обладание пластинкой Монка в СССР не только символизировало высокий музыкальный вкус, но и отражало стремление к сопричастности с международными культурными трендами. Таким образом, пластинки Монка выполняли функцию не только культурных артефактов, но и средств личного доступа к глобализированным культурным продуктам, преодолевая геополитические барьеры.

Образовательная функция джаза также играла важную роль в процессе культурной интеграции. В Советском Союзе проводились тематические встречи, на которых любители музыки собирались для прослушивания и обсуждения редких пластинок, таких как записи Телониуса Монка. Эти мероприятия способствовали не только распространению знаний о джазе, но и становились площадками для культурного диалога, расширяя границы национальных культур и углубляя понимание музыкального наследия других стран.

Продолжая рассматривать функции глобализации и культурной интеграции, можно отметить, что в 1990 году в СССР был выпущен уникальный сборник «Монк и Колтрейн. Послание» (С90 29747 009) под эгидой московского джазового клуба филофонистов Модус и фирмы Мелодия. Составителем сборника выступил С. Е. Ленский, а редактором — Д. П. Ухов. Включенные в пластинку записи 1957–1958 годов были взяты из коллекции зарубежных пластинок джазоведа М. М. Нейшуллера. Это издание стало примером того, как функция коллекционирования может трансформироваться в образовательную и экономическую функции.

Благодаря этому изданию участники сообщества джазовых энтузиастов получили возможность не только услышать ранее недоступные для массового советского слушателя записи, но и стать обладателями уникального артефакта, представляющего значимую культурную ценность. Таким образом, пластинка выполняла сразу несколько функций: она служила инструментом для просвещения и способствовала экономическому обмену через коллекционирование. Это издание также усилило интерес к музыковедческим исследованиям творчества Монка, стимулируя более глубокое осмысление его вклада в джазовую музыку.

Редактор Д. П. Ухов в аннотации к пластинке отметил особенность стиля Телониуса Монка, процитировав Джона Колтрейна, который называл Монка «музыкальным архитектором высшего порядка». Ухов писал: «Пианист и в самом деле оставлял от мелодии и гармонии только один каркас, а в трактовке популярных мелодий его, пожалуй, даже можно сравнить с художником-карикатуристом, у которого от силуэта остаются лишь самые общие, да и то не сразу узнаваемые контуры…» ^[11]. Эта характеристика подчеркивает уникальность подхода Монка к музыкальной форме и содержанию.

Таким образом, издание «Монк и Колтрейн. Послание» не только способствовало распространению и доступности редких записей, но и углубляло понимание джазового искусства в условиях культурной изоляции. Это издание стало символом пересечения функций коллекционирования, образования и культурного обмена, демонстрируя, как различные функции звукозаписи позволяют создавать новое пространство для интерпретаций и исследований. В условиях СССР, где доступ к западной культуре был сильно ограничен, такие издания представляли собой важные культурные мосты, которые позволяли преодолевать барьеры и способствовали интеграции в глобальное культурное пространство.

В результате проведённого исследования на основе онтологического анализа звукозаписей джаза можно сделать вывод о значительной роли звукозаписи как инструмента сохранения и трансформации музыкального наследия. На примере творчества Телониуса Монка звукозаписи иллюстрируют разнообразие способов восприятия и интерпретации музыки, одновременно служа средством передачи культурного наследия. Онтологический подход позволяет выявить глубинные взаимосвязи между процессами создания, фиксации и восприятия музыки, а также проанализировать взаимодействие между исполнителем, аудиторией и технологиями звукозаписи. Кроме того, он позволяет понять, как изменения в звукозаписывающих технологиях влияют на художественные аспекты исполнения и способствуют инновациям и трансформациям в эволюции музыкальной культуры. Онтологический анализ джаза раскрывает не только процессы создания и исполнения музыки, но и её восприятие на более глубоком уровне, что даёт исследователям возможность лучше понять джаз как культурный феномен, который постоянно развивается через диалог между исполнителем и аудиторией, а также через внутренние эксперименты внутри самого жанра. Таким образом, звукозапись в джазе выступает не просто средством документации, но и активным участником культурного процесса, поддерживая диалог между традицией и новаторством и обеспечивая передачу музыкального наследия будущим поколениям.