Влияние биомедицинских и информационных технологий на социальные роли женщины

Карась Николай Михайлович ORCID: 0000-0001-8195-8955 магистр, Факультет гуманитарных и социальных наук, Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы 141070, Россия, Московская область, г. Королев, пр-д Ударника, 28 Karas' Nikolai Mikhailovich Graduate student, Faculty of Humanities and Social Sciences, Peoples’ Friendship University of Russia named after Patrice Lumumba 141070, Russia, Moscow region, Korolev, Udarnik Ave., 28 daikan85@mail.ru

Социальные роли женщины в контексте влияния биомедицинских технологий

Постмодернизм, придя на смену модернизму, не только расширил спектр дискурсов, нарративов, но и оказал значительное влияние на социальную ткань общества. Одной из важных, по мнению авторов, проблем является размывание социальных ролей. В статье принимается понимание “социальной роли” в качестве узловой точки пересечения общества и индивида, а также как совокупность действий, соответствующих статусу, сексуальной ориентации, которая является важным фактором и условием самоопределения индивида. Что достаточно близко предложенной в гендерной социологии дихотомии, при которой гендер — это культурно-социальная обусловленность. Многие ученые, такие как Э. Гидденс, Ж. Бодрийяр, Ю. Эвола, М. Фуко изучали проблемы полового самоопределения, сексуальной ориентации, социальных ролей. В статье представлены и ряд авторов, изучавшие виртуальные, информационные технологии: А.Н. Павленко, Э. Девис.

Еще одной чертой, рассматриваемой в статье проблемы, представляется развитие биомедицинских технологий. Авторы предлагают оригинальный подход к вопросам пересечения биоэтики и социальных ролей. Влияние на социальные роли биотехнологий рассматривается в негативном ключе. Данные процессы исследовали П. Д. Тищенко, О. В. Попова, О. В. Савина. Проблематика биотехнологий рассматривалась исследователями преимущественно с точки зрения порождения человека как искусственного артефакта. Также данная проблема рассматривалась с точки зрения повышения социального статуса женщины, а также проблемы её экономической эксплуатации, но при этом меньше уделялось внимания трансформации социальных ролей. Отдельный пласт исследований биотехнологий в контексте биоэтике касается экзистенциальных смыслов проекта конструирования человека (перед лицом смерти и бессмертия и идея человека как такого).^[12]

Создано устойчивое представление, что социальные роли едва ли возможно рассматривать с точки зрения биологического контекста. Социальная сторона роли матери очевидна и отрицает биологический фактор, но это лишь на первый взгляд. Мы не будем рассматривать психологический аспект материнства и самоосознания себя женщиной как матери. В статье делается фокус на онтологической стороне вопроса: идеи, что именно благодаря своей биологической составляющей женщина воспринимает себя как потенциальную мать. Некоторые биологические факторы имеют важное значение для формирования социального образа материнства и социальной роли матери соответственно ^[7]: перинатальный период, психофизиологическая связь матери и ребенка, процесс рождения, сопряженный с болью. И эта потенция материнства, даже нереализованная, подпитывается ее половой принадлежностью. Социальная роль, опираясь на потенцию материнства, транслирует биологическое индивидуальное в общество, таким образом социализируя биологическое и трансформируя индивидуальное в общественное. Коллективное тело, пишут в своей работе, посвященной концепции телесности А. И. Макаров и А. А. Торопова, есть итог «социокультурной целостности, виртуально присутствующий в сознании в качестве нормативного и регламентирующего текста и образа образцового индивидуального тела» и таким образом формируется общее социальное понимание как тела, так и роли. ^[8]

На данном этапе технологического прогресса мы уже достаточно близко подошли к возможности исключения обязательно участия женщины для воспроизводства общества и таким образом встает вопрос: сохранятся ли женские социальные роли или нет? Произойдет ли трансформация взаимоотношений между мужчиной и женщиной, матерью и ребенком, отцом и ребенком, а также как это в целом повлияет на общество?

Любопытен в данном контексте взгляд О. В. Поповой на артефакт. Можно предположить, что искусственно созданный ребенок будет осознаваться как артефакт («артефакт — это искусственный объект, нечто произведенное, то, что сотворено человеком») не только врачами, но и, предположительно, самим ребенком и, видимо, его генетическими родителями. На данный момент мы можем лишь предполагать, как будет себя осознавать личность, имеющая генетическое, биологическое сходство с остальным человечеством, но при этом осознающим себя артефактом по причине самого своего рождения и манипуляций, происходивших с ним еще до этого момента. ^[11]

Необходимо отметить, что несмотря на развитие технологий ВРТ учеными отмечается рост заболеваний детей рожденных с помощью подобных технологий^[19] В свою очередь, толкает развитие технологий ВРТ дальше.^[1] Взрывному росту исследований репродуктивных технологий сейчас противостоит лишь этическая позиция представителей многих стран, обществ, религий, идеологических концепций. Только этика останавливает нас от более активных исследований репродуктивных технологий. Технологическое развитие позволяет нам работать как над геномом человека, так и над процессами зачатия, вынашивания и рождения. Но при этом необходимо учитывать, что если данный этический запрет будет снят, и в результате технологического прогресса будут выстроены известные и разработанные на данный момент технологии в один единый процесс, то ключевая роль женщины в воспроизводстве общества может исчезнуть.

На данном этапе научно-технического прогресса ученые могут вмешиваться в процесс зарождения нового человека, начиная с момента зачатия: ЭКО, «designer babies» донорство спермы и яйцеклетки, заморозка генетических материалов родителей. Все эти инструменты позволяют редактировать на ранних стадиях развития геном ребенка, выбрать момент, способ зачатия, исключить, при необходимости, одного из родителей из процесса зачатия, деторождения. Объем этических вопросов, сопровождающих каждый из предложенных инструментов, достаточно велик. В своей работе “Экзистенциальный смысл проектов конструирования человека” П. Д. Тищенко рассматривает этические проблемы жизни и смерти, что, несомненно, трансформируется под влиянием развития биотехнологий в частности и НБИК- технологий вообще. Любопытно, что в своей работе он пишет о экзистенциальной подмене. Смерть уже не так страшна, как боль. ^[13] Следуя за мыслью философа можно заметить, что данная логика “подмены” работает как в целом с пониманием смыслового наполнения “социальных ролей”, так и с причиной, побуждающей к этой подмене.

Предположим, что репродуктивные технологии позволяют нам заменить и исключить женщину из процесса деторождения на всех этапах. Если ребенок зачат с использованием отредактированного генетического материала родителей, помещен в искусственную среду, то уже на этом этапе не возникают эмоциональные связи матери и ребенка, которые формируются при «классическом» процессе вынашивания.

Таким образом, перед нами встает вопрос, поднятый во введении, о связи пола и роли. Потенция к материнству связывает социальную и биологическую составляющую. Развивая эту мысль, необходимо сделать следующий шаг: важность пола и роли для общества. Таким образом мать, материнство, стремление к материнству является обязательным атрибутом человеческого социума.

Биологическая роль матери оказывает непосредственное влияние на взаимоотношения отца с ребенком. Мужчина осознает себя отцом не в результате физического, биологического контакта напрямую с плодом. Вхождение в социальную роль отца у мужчины сопряжена с духовным переживанием, а также «Отцовство не является биологически заданным, а рассматривается как социальный конструкт, который зависит от социальных и экономически, культурных, политических условий, в рамках которых осуществляется родительство».^[7] Важную роль здесь несет личный опыт мужчины взаимодействия со своей матерью. Даже если в дальнейшем этот первый опыт не закреплен по разным причинам, в памяти он сохраняется на эмоциональном уровне (в глубинных слоях нервной деятельности).

Забытое, но сохраняемое в глубинах психики эмоциональное потрясение от рождения связывает мужчину со своей матерью и опосредованно со своим ребенком на почве общего пережитого эмоционального опыта. Это эмоциональное переживание становится фундаментом духовной, а не биологической близости со своим ребенком. Не менее важным является исключение из человеческого опыта процесса естественного деторождения, который через связку «мать-ребенок» объединяет индивида с остальным человечеством.

Женщине, необходим тактильный контакт на всех этапах вынашивания и деторождения. В процессе замены рожающей женщины технологическим «устройством» нет этого эмоционального, духовного, биологического, тактильного контакта и, соответственно, переживания. Потенция материнства преобразуется в симулякр опыта, ничего с собой не несущий. Опыт, приобретаемый в ходе жизни в прошлом и настоящем, позволяет нам реализовывать себя в будущем. “Пустой опыт” отрицает эту возможность, поскольку является не более чем симулякром опыта.

Итак, бездумное, массовое применение репродуктивных технологии наибольшую опасность представляют именно для ролей: мать, жена. Поскольку материнство как понятие неразрывно связано как с матерью, так и женой, и женщиной в целом. Здесь необходимо пояснить, что мужчина с детьми связан больше эмоциональной, духовной связью. В то время как женщина переживает сам процесс деторождения и зачастую очень болезненный, что неразрывно связывает мать и ребенка.

И уже на этом достаточно раннем этапе, когда еще количество детей, рожденных «в пробирке», не является сколь либо значительным. Но при этом такое воспроизводство человека возможно, массово и безопасно, то возникают тревожные тенденции для социума. Можно предположить, что в результате потребуется более активное и глубокое изучение и разработка методов влияния на ДНК, чем есть сейчас, что несомненно повлечет целый ряд этических вопросов, которые на данном этапе не очевидны. Гармонизирующий и стабилизирующий фактор женщины на общество начинает снижаться прямо пропорционально количеству появившихся детей, рожденных с помощью технологий. И если роль матери оказывает долгосрочное и более фундаментальное давление на этот процесс, то падение важности роли «жены» будет ярко заметно и очевидно уже в краткосрочном и среднесрочном периоде.

В чем же заключается опасность широкого распространения такого рода искусственных способов «рождения» детей? Для этого необходимо сформулировать вопрос, который впоследствии будет рассмотрен в ходе статьи. Что если эти дети будут знать, что они не рождены естественным путем. Почему подобное предположение важно? Будучи результатом высоких технологий, они предположительно будут иметь отредактированный геном (так называемые «designer babies»). Разве в этом будет необходимость? Зачастую нет, но, если будет возможность избавиться от наследственных заболеваний и задать параметры внешности, сможет ли семья, планирующего такого ребенка, избежать подобного соблазна? Кто из родителей не хочет, чтобы его ребенок был красивый, умный, здоровый? Вопрос риторический.

Таким образом, при массовом внедрении технологии создания таких детей скрыть способ рождения станет практически невозможно. Следовательно, вычленение группы таких детей из общего контингента детей, рожденных естественным путем, и вероятная стигматизация может стать весьма болезненным процессом. Это приведет к кризису самоидентификации таких детей. Их связь с семьей и родителями достаточно условна. Более того такой ребенок не будет осознавать особой связи с матерью, которая присуща для детей рожденных естественным путем. Даже если ребенок усыновлен и не рожден той женщиной, которая его воспитывает, тем не менее у него сформирован общий паттерн поведения: женщина — это мать и поэтому занимает особое положение в жизни ребенка. В своей работе, посвященной исследованию интимности, Э. Гидденс отмечает трансформацию отношения к матери с биологического на социальный аспект, идеализацию отношения к матери и, безусловно, к женщинам как “существ иных, неизвестных — относящихся к особой области, совершенно им чуждой” [4 С. 68]. С постепенным уменьшением количества детей роль матери, именно как социальная роль, начинает превалировать над биологическим, но тем не менее остается с ней тесным образом сопряжена, неразрывна.

Концепция «ризомы» предложенная Делезом и Гваттари, рассмотренная в приложении первичной ячейки общества и важнейшего агента социализации - семьи, позволяет нам проследить связи между субъектами. ^[5] При этом стоит учитывать, что данное применение не является полноценным. Такое обобщение является минимально необходимым, поскольку не учитывается один из важных критериев для общества и семьи- время. Используя предложенный Джоном Мак-Таггертом подход для описания времени, можно сказать, что опыт предков через нас, перерожденный и осмысленный воплощается в будущем.^[18] Мы непрерывно наследуем прошлое, транслируя его в будущее.

Таким образом, дети, созданные искусственно будут иметь психологический барьер, отделяющий их от богатства опыта поколений предков. Условно этот барьер можно представить в ряде вопросов: отношусь ли я к этой семье? К этой стране? Этой нации? И финальное вопрошание: человек ли я? Поставленные под сомнение классические модели поведения, требования к социальным ролям все острее будут вставать перед такими детьми по мере взросления. Необходимо добавить, что общество будет требовать исполнения предполагаемых социальных ролей независимо от возможности и готовности исполнить их.

Можно предположить, что в таком случае для мужчины приоритет задач, основанных на защите и обеспечении семьи - жены и детей - перестает иметь какое-либо значение. Более того, на следующем этапе одна из важнейших связей мужчины с обществом, осуществляемая через мать, нивелируется.

Юлиус Эвола в своем классическом труде, посвященном полу и сексуальности «Метафизика пола», пишет, что постоянный интерес к полу, сексу и женщине в целом говорит о конце времен, эпохе заката истории, эре сумерек. Возведение женщины в ранг «ценности» губительна. Но, прежде чем произойдет смерть физическая, человека ждет смерть социальная. Можно предположить, что с увеличением количества детей, рожденных искусственно, произойдет увеличение интереса к этим детям, женщинам, но не матерям и отцам.^[1] Основной фокус внимания будет направлен на материальный аспект существования, но не на социально-ролевой. Что, в свою очередь, несет разрушительный эффект для социальной ткани общества. ^{[15, С- 33, 34]}

Развитие репродуктивных биотехнологий, несомненно, расширяет возможности современного человека, но необходимо подвергнуть критическому анализу возможные достоинства и недостатки данного процесса. Особо стоит интеллектуальная и эмоциональная инертность общества на данный момент не готового, на взгляд авторов статьи, принять подобное развитие и внедрение.

Подводя промежуточный итог, хотелось бы отметить, что важность и необходимость женщины для воспроизводства общества будет, предположительно, снижаться с развитием технологий. Следовательно, социальная роль женщины как матери отходит на второй план. Какую опасность для общества это может представлять, мы постарались описать выше через призму ребенка, рожденного не естественным путем, а с помощью условной «пробирки». Исключение женщины и матери из процесса воспроизводства общества приведет к кардинальным изменениям в структуре общества. Женщина перестанет нести эту важнейшую для каждого человека роль - роль матери, и на первый план станут выходить иные присущие роли. Но, при этом, они менее важны и фундаментальны.

Информационные технологии и их влияние на социальные роли женщины

Отношения с компьютерными программами, которые способны имитировать реальную девушку, постепенно становятся достаточно популярны. Несомненно, компьютерная программа не способна заместить или заменить полноценно живую девушку, но современные мужчин все чаще выбирают этот вариант взаимоотношений. Эрик Дэвис в своей работе, посвященной информационной эпохе, отмечает тождественность компьютерных программ и богов, точнее духов-лоа. Действительно, некоторую сакрализацию отношений мужчины и виртуальных девушек невозможно не заметить. Но важнее момент сомнения, возникающий у человека при взаимодействии с виртуальными девушками- они реальны или симуляции?^[6] Но взаимоотношениями такую связь можно считать достаточно условными. Гармоничность отношений формируется не только в ситуации полного согласия между партнерами, но и при кризисных моментах. Именно в такие моменты вырабатываются модели поведения, которые в дальнейшем станут основой для плодотворных отношений.

Необходимо отметить, что в дихотомической связи негативного и позитивного опыта вырабатываются многие паттерны поведения, которые, в свою очередь, опираются как на эмоциональную связь партнеров, так и физическую. Концепция Другого раскрытая в «Прозрачности зла» Ж. Бодрийяра позволяет подойти к необходимости позитивного и негативного опыта, а также на более фундаментальном уровне к обязательности отличия, благодаря которому происходит исключение себя из целого.^[2] Если нет Другого в процессе отношений, то отрицается возможность появления полноценного опыта, который позволяет исключить симуляцию. Ж.П. Сартр также оперирует этим термином, но опирается на способность судить нас Другим. ^{[12, с. 252]} Феномен Другого проистекает из «вне всякого возможного для меня опыта». Но тем не менее наблюдающей субъект необходим для Другого.

Виртуальные отношения, отношения с кажущимися, не материальными объектами формируют искусственную, виртуальную, во многом, пустую связь. Что, в свою очередь, порождает пустой опыт не способный трансформироваться в позитивные, полезные модели поведения. А.Н. Павленко в своей работе «Информационное покрывало сознания и Вселенная» отмечает, что отделенное в процессе расщепления от «Я» «не-Я» оказывается неподконтрольным «никому и ничему» и более того «приобретает диктаторские функции в отношении «Я». Таким образом, в рамках цифровизации тесно связанной с информацией мы можем обнаружить что построенная «числовая модель» через «технозирование» сознания будет им управлять и в таком случае модели, построенные человеком, начнут им управлять.^[9]

Предложенная А.Н. Павленко концепция расщепленного и отделенного «Я», вкупе с необходимостью для человека Другого как в сартровском, так и в бодрийяровском понимании, приведет к формированию того самого виртуального духа-лоа о котором писал Эрик Девис в «Техногнозисе: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху». Но являясь не более чем порождением человеческого сознания, дух-лоа и любое общением с ним будет совершенно бесплотным и уничтожающим для самого человеческого сознания.

В таких случая происходит симуляция отношений с симулякрами, которые замещают акторов отношений, что приводит к воспроизводящей гиперреальности описанной в работе Жана Бодрийяра “Символический обмен и смерть”. Что окажет и оказывает влияние на социальную ткань общества.^[3] Символическое как акт обмена и социальное отношение разрушает реальное и порождает иллюзию. Иллюзорность, проникая на уровень отношений между симулирующими акторами отношений порождают опыт, воспроизводящий самого себя без шанса на развитие. Симуляция и символизация социальных связей приводит к сакрализации связей, но не социальных ролей. Процесс становится важнее как результата, так и участников. Разрыв социальных связей и постепенной утрачивание навыка взаимодействия отрицательно скажется на понимание человеком социальной роли в обществе. При этом необходимо подчеркнуть, что утрачивание навыка и понимания принципов социальной роли окажет дальнейшее давление, что приведет к маргинализации самого института социальной роли.

Поиск себя и своей роли каждого отдельного человека в рамках всего человечества приобретет более фундаментальные основания, связанные с его половой принадлежностью. При отсутствии социальной роли и ее связи с полом человека самоидентификация становится не просто затруднительна, но и практически невозможна. Э. Игли в своей работе посвященной теории социальных ролей обращает внимание, что формирование гендерных стереотипов основывается на закрепленных различиях между женскими и мужскими ролями, таким образом можно предположить, что стереотипизация гендерных ролей позволяет упростить процесс самоопределения. ^[16]

Попытка осознания себя через пустоту, через «пустой» опыт приведет к коллапсу личностного самосознания. Пустота в данному случае именно отсутствие какого-либо опыта, а не негативный. Даже негативный опыт позволяет при правильной рефлексии выработать необходимые условия реализации необходимой социальной роли. Пустота и пустой опыт отрицает возможность эпистемологического осмысления и этической интерпретации. О.В. Попова в своей работе, посвященной трансформации эмоциональной сферы человека в контексте развития цифровых технологий, пишет о новом «контролируемом формате интимной сферы человека». Формирование рационального отношения к интимным, любовным, сексуальным отношениям в которых одним из акторов выступает человек, а другим виртуальный объект либо технический артефакт на первый взгляд действительно способствует избавлению от одиночества. Освобождение от одиночества без серьезных эмоциональных, финансовых, физических затрат через связь с подобными объектами приводит в конечном итоге не к формированию новых контактов в реальном мире, а окончательных уход в виртуальный мир симулякров. Влияние подобных виртуальных объектов на реальный мир пусть и опосредованно, но тем не менее уже достаточно заметно. «Редуцированный человек, удобный для реализации определенных потребностей», не может являться полноценным человеком и отношения с таким объектом не более чем эрзац.^[10]

Таким образом, эмоциональная сфера отношений, приобретаемый опыт, создаваемые паттерны, которые мы можем наблюдать в некоторых странах позволяют уже сейчас предположить, что массовое имплементация приведет к кризису социальных ролей и соответственно социальной ткани общества. Это противоречит достаточно популярной концепции постгендернизма. Суламири Файрстоун в «Диалектике пола» предполагает, что развитие идей постгендернизма исключит связь мать-ребенок, а также отец- ребенок, муж-жена. ^[17] Зависимость останется от группы, но не от конкретных индивидов, сопряженных с соответствующими социальными ролями. Акцент и надежда на культуру как универсальный компенсирующий механизм способный уравновесить разницу между акторами выглядит достаточно надуманной и иллюзорной. Хвастунова Ю.В. в своей работе посвященной постгендернизму в парадигме трансгуманизма отмечает: «Интересно, что в западном постмодернизме столько сделали ради искоренения понятий «субъект», «человек» из философских построений, чтобы в итоге заменить личность на «экземпляр/реализацию»».^[14]

С другой стороны, происходит деформация получаемого физического опыта с куклами, «игрушками», пока еще имитирующими тот или иной пол. И человек во взаимодействии с ними пытается имитировать, следовательно, воспроизводить стандартные модели социального взаимодействия и социальные роли. Что, в лучше случае, лишь повторение ранее испытанного и пережитого опыта, либо взаимодействие с фантомами сознания и воображения. Однако, это взаимодействие также является «пустым» без содержательным, во многом, виртуальным. Поэтому аналогия с симулякрами здесь не кажется чем-то излишним.

Заключение

Социальная роль матери, воспринятая женщиной, является не столько манифестом каждой отдельной женщины, сколько формой диалога между женщиной и миром, женщиной и обществом, женщиной и временем. Развитие биотехнологий ставит под сомнение этот диалог, отрицая его необходимость, нивелируя важность требования сохранения естественных связей. Формирование новых видов социальной связи, которые будут и образовываются уже сейчас с нематериальными виртуальными объектами, по всей видимости, не способствует избавлению от одиночества. Современные тенденции отрицания идентичности, выраженной через гендер и социальные роли, не приводят к освобождению личности от сковывающих его ограничений. Наоборот, можно отметить усиливающийся тренд на отношение к человеку как объекту. В статье были рассмотрены различные теории философии гендера и сделаны выводы о последствиях отрицания социальной роли женщины. Было показано, что изменения социальных ролей женщины в медицинских и информационных технологиях могут привести к тому, что не будет формироваться связь индивида и человечества, поскольку будет поставлено под сомнение принадлежность к обществу и человечеству в целом.