Фольклорные традиции Новгородской области: к проблеме выделения ареалов

Королькова Инга Владимировна кандидат искусствоведения доцент кафедры этномузыкологии Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова 190000, Россия, Ленинградская область, г. Санкт-Петербург, ул. Глинки, 2, ауд. 507 Korolkova Inga PhD in Art History Associate Professor, Department of Ethnomusicology of Saint Petersburg State Conservatory named after N.A. Rimsky-Korsakov 190000, Russia, Leningradskaya oblast', g. Saint Petersburg, ul. Glinki, 2, aud. 507 inga-korolkova@yandex.ru Другие публикации этого автора

Великий Новгород – древний город, которому суждено было сыграть одну из главных ролей в период формирования русской культуры и искусства. На его землях складывались разнообразные формы и виды фольклора, оказавшие огромное влияние на процесс развития народной музыки Русского Севера, Урала и Сибири. Данный тезис стал общим местом в исследованиях, посвященных народной музыкальной культуре этих регионов. Но что именно принесли новгородцы на новые территории? Чтобы выстроить эти связи, необходимо для начала провести системное исследование собственно новгородских фольклорных традиций, к настоящему времени еще не осуществленному.

Для начала заметим, что само понятие «новгородские фольклорные традиции» требует не просто уточнения, но обоснования.

Во-первых, исторические факторы сформировали ряд понятий, с помощью которых в трудах фольклористов и этнографов осуществлялось описание новгородского культурного компонента. Среди них – указания на территориальные объединения различных временных периодов (Новгородская Республика, Новгородская губерния, Новгородская область) либо обобщения, не содержащие конкретных географических координат (Новгородчина, Новгородская земля). Так, например, второй выпуск одной из наиболее ранних публикаций народных песен, осуществленной Е. Э. Линевой в 1909 году, носит название «Песни Новгородские». Действительно, материал был записан собирательницей в пределах Новгородской губернии, однако уезды, в которых велась работа, находятся довольно далеко от исторического центра и ныне являются частью Вологодской области.

Во-вторых, записи фольклора осуществлялись на новгородских территориях неравномерно. Некоторые районы были обследованы полноценно, что позволяет с уверенностью судить об особенностях бытовавших там фольклорных жанрах и формах. Однако, есть отдельные локусы, сведения из которых имеют фрагментарный характер или вовсе отсутствуют, что затрудняет ареальное изучение новгородских фольклорных традиций. К сожалению, на настоящем этапе экспедиционная работа в Новгородской области уже не сможет восполнить этих пробелов, поэтому обобщение всех имеющихся материалов так или иначе необходимо осуществить, имея в виду обозначенные обстоятельства.

Цель настоящей статьи – представить предварительные результаты ареального изучения новгородских фольклорных традиций. Ее конкретные задачи могут быть сформулированы следующим образом:

- прояснение характера соотношения современных административных границ Новгородской области и локальных фольклорных традиций, распространенных на ее территории;

- уточнение ареалов этих традиций с учетом приграничных областей;

- выделение территории распространения фольклорных традиций, репрезентирующих собственно новгородскую музыкально-фольклорную систему.

В ходе исследования автором были изучены основные доступные фольклорно-этнографические материалы, содержащие информацию о новгородской народной музыке. Среди наиболее важных источников – сборник «Традиционный фольклор Новгородской области», созданный на основе записей различных собирателей 1960-1970 годов, хранящихся в фонограммархиве Института Русской Литературы (Пушкинский Дом) ^[1]; сборники, подготовленные А. А. Баниным ^[2-3]; труды Новгородского педагогического университета им. Ярослава Мудрого, подготовленные О. С. Бердяевой ^[4]; издания Новгородского областного дома народного творчества, сделанные с участием В. И. Жекулиной, В. А. Лапина, Е. Е. Васильевой ^[5-8].

Ведущим источником исследования выступили фольклорно-этнографические материалы, записанные экспедициями Санкт-Петербургской (Ленинградской) государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова ^[9]. Новгородская область находилась в ряду территорий, на которых проходили первые экспедиционные выезды студентов консерватории под научным руководством профессора Ф. А. Рубцова. За лето 1968 года был обследован ряд деревень и сел в трех районах области (Волотовском, Старорусском и Пестовском). Ценность этих материалов огромна. На данный момент аудиозаписи 1968 года остаются самым ранним доступным источником, позволяющим услышать голоса новгородских певцов и певиц. Среди них — образцы календарного фольклора, свадебные и хороводные песни, записи лирических песен раннего слоя, в том числе — в мужском исполнении, уникальные образцы групповых причитаний.

В дальнейшем, в ходе целенаправленного изучения фольклора Северо-Запада России, инициированного и организованного заведующим лабораторией народного музыкального творчества консерватории А. М. Мехнецовым, была предпринята серия экспедиций в Новгородскую область (1978, 1985–1992 годы). В результате этой работы в фольклорно-этнографическом центре консерватории сформировалась значительная по объему коллекция, включающая записи из 16 районов Новгородской области. В процессе собирательской деятельности складывался и последовательно применялся метод комплексного фронтального изучения фольклорных традиций, составляющий специфику консерваторского подхода к полевым исследованиям. Новгородские экспедиции отличались широтой охвата территории, «плотностью» фиксации материала, что дало возможность выявить динамику распространения ключевых компонентов местных фольклорно-этнографических систем, уточнить жанровый состав новгородского фольклора. Наиболее яркие образцы новгородского фольклора из экспедиционных коллекций Санкт-Петербургской консерватории опубликованы в специальной Хрестоматии, подготовленной автором настоящей статьи ^[10].

Проблематика ареального изучения народных музыкальных традиций занимает одно из важных мест в современной российской и зарубежной науке. В контексте настоящего исследования отметим, прежде всего, работы этномузыкологов, занимающихся мелогеографией славянского и балтийского фольклора ^{[11, 12]}. Несмотря на различия научных школ, можно увидеть общность подходов ученых к вопросам выявления границ локальных традиций. Одним из них является координация результатов этномузыковедческих и историко-этнографических исследований. В качестве критериев, по которым осуществляется выявление и описание музыкально-фольклорных ареалов, обычно выступают жанровый состав фольклора, его музыкально-типологические и стилистические свойства. Данные параметры выступили определяющими и для автора настоящей статьи. Если обобщить записи новгородского фольклора, сделанные различными собирателями, соотнести их с картой Новгородской области, а также с результатами изучения процессов заселения новгородских земель ^[13], то предварительно можно выделить на территории Новгородской области три ареала.

Приильменский ареал охватывает само Поозерье и земли, соответствующие верхнему течению Волхова и низовьям основных рек, впадающих в озеро Ильмень (Мста, Шелонь, Ловать, Пола). С исторической точки зрения это наиболее важная территория, которая выделяется этнографами как самостоятельная историко-культурная зона. К сожалению, полевые записи, сделанные в этих местах, разрозненны и незначительны по объему, в связи с чем системное представление о фольклорной традиции этих мест затруднительно.

Тем не менее, в Приильменье были сделаны очень важные записи фольклора. Одна из них – баллада «Князь Михайло», выявленная на южном берегу озера Ильмень в Старорусском районе экспедицией Новгородского педагогического института в 1976 году (Рисунок 1). Она относится к группе старших баллад и исполняется с напевом сказительского типа. Варианты этого напева получили широкое распространение в северорусских традициях и связываются с текстами эпического характера, что было ранее показано автором в специальной статье ^[14].

Рисунок 1. Баллада. Новгородская область, Старорусский район, д. Чертицко. Записано 21.12.1976 студентами Новгородского педагогического института от А. А. Тетюшиной, 72 лет ^{[1, c. 213]}.

Традиции Приильменья отличают и некоторые особенности свадебного фольклора, среди которых:

- форма свадебного коллективного причитания с цезурированным 15-сложным стихом, определяемая местными терминами «Воля» или «Зоря» ^{[15, с.76-77]};

- напев свадебных песен с 9-сложной тонической организацией стиха и одностиховой структурой ^{[16, c. 22]};

· тип сольных причитаний со стабильной композицией (на основе 9-сложного или 10-сложного стиха с цезурой), который сложился в Поозерье и распространился впоследствии далеко за пределами Новгородской области (Рисунок 2).

Рисунок 2. Похоронное причитание. Новгородская область, Парфинский район, д. Речные Косы. Записано 13.07.1983 от М. Ф. Игнатьевой (1911 г. р.), родом из д. Шейкино Старорусского района. Авторы записи не установлены. Архив Новгородского областного дома народного творчества. № 057-03. Нотация И. В. Корольковой.

Юго-западный ареал охватывает территорию междуречья Ловати и Шелони, бассейн Полы и северо-западное побережье озера Селигер. По мнению историков, в этой зоне происходило взаимодействие двух племенных групп – ильменских словен и псково-изборских кривичей. Фольклорные традиции этих мест в целом соотносятся с этим обстоятельством. По ряду показателей они могут быть названы переходными и обнаруживают близость к ловатским и локнянским традициям Псковщины. Это сходство отражается в присутствии напевов свадебных песен, скоординированных с текстами силлабической организации слогового состава 3+3+5, 5+4+5, 5+3 (Рисунок 3), что позволяет проследить западно-русские стилевые тяготения ^[17].

Рисунок 3. Свадебная песня. Новгородская область, Холмский район, д. Борисово. Записана 21.07.1985 А. Н. Захаровым от Д. Н Андреевой (1914 г. р.), А. П. Петровой (1912 г. р.), А. И. Макаровой (1912 г. р.), П. Н. Леоновой (1926 г. р.). Архив ФЭЦ СПбГК. ОАФ. № 1874-25. Нотация Е. Ю. Баскаковой (Новиковой).

Стилевая специфика фольклора юго-западного ареала также отражается в сольных причитаниях, которые имеют мобильную композицию и сближаются с западнорусским причетным типом.

Немаловажно, что в юго-западной части Новгородчины (Холмский и Маревский районы) зафиксированы варианты масленичного напева с пятичленной структурой (Рисунок 4), который распространен на псково-смоленско-тверском пограничье и в некоторых районах Беларуси ^[18].

Рисунок 4. Масленичная песня.Новгородская обл., Маревский р-н, д. Бор. Архив ФЭЦ СПбГК. ОАФ. № 3177-71. Записана 26.07.1991 Е. А. Валевской, Ж. В. Осиповой, К. А. Мехнецовой от А. С. Дмитриевой (1916 г. р.) Нотация И. В. Корольковой.

Восточно-новгородский ареал (междуречье Мсты и Мологи) – территория, занимающая на карте Новгородской области особое место. Ее освоили выходцы из Приильменья, то есть собственно, новгородцы, составившие в дальнейшем основу средневековой Новгородской Республики. Записи, сделанные в этой зоне в разные годы (с 1968 по 1992), отличаются плотностью фиксации материала и хорошей сохранностью фольклора на момент полевых исследований. С учетом всех имеющихся источников, восточно-новгородский фольклорно-этнографический комплекс может быть описан по основным показателям, принятым в этномузыкологии (обрядовая система, жанровый состав фольклора, его структурные и стилевые свойства), и охарактеризован как системная целостность. Таким образом, при выявлении новгородского компонента русского фольклора народные музыкальные традиции Мсты и Мологи играют ключевую роль.

Рассмотрим народную музыкальную традицию восточно-новгородской историко-культурной зоны более подробно. Первый уровень, на котором хотелось бы остановиться при ее характеристике – жанровый. Уникальность восточно-новгородского комплекса – в составе фольклорных жанров, соотношении их друг с другом и функциях жанров в системе традиции.

В перечне жанров и новгородского фольклора присутствуют:

- сольные и коллективные причитания;

- свадебные песни;

- лирические и хороводные песни, приуроченные к различным календарным периодам;

- жанры инструментальной музыки, связанные с бытованием таких инструментов, как малострунные гусли и тальянка;

- виды народной хореографии (орнаментальные хороводы, вечорочные припевки, круговая женская пляска «кружка», мужская пляска «ломание»).

На жанрах календарного фольклора следует остановиться специально. Они охватывают все основные периоды земледельческого календаря, кроме летнего. Помимо таких жанров, как колядки, подблюдные песни, масленичные песни, известные многим другим русским регионам, в восточной новгородчине были выявлены особые жанровые явления, характеризующие именно новгородскую традицию. Среди них:

- аукания – бестекстовые вокализации, исполняющиеся в весенне-летнее время и выполняющие комплекс функций в трудовой и ритуальной практике;

- святочный обрядовый комплекс «Похороны Дударя» и песня, сопровождающая проводы ритуального персонажа;

- формы пасхальных окликаний Христа, не имеющие аналогов в других традициях;

- интонируемые выкрики как часть масленичного обрядового комплекса.

Если рассмотреть соотношение этих жанров друг с другом, уточнить их функции в местной традиции, учесть музыкальную и поэтическую форму воплощения, то можно увидеть, что фольклорную традицию восточной Новгородчины определяют две функционально-смысловые линии.

Одна из них может быть охарактеризована в связи с понятием «плачевая культура». Под этим понятием подразумевается система представлений и норм, выработанных этнической группой для регуляции взаимоотношений человека с иным миром ^[19]. Плачевая культура реализуется через особые формы поведения, составляющие основу ритуальных действий, и через фольклорные тексты. В восточно-новгородской традиции с функцией оплакивания того или иного объекта связан целый ряд жанров фольклора. Среди них:

- жанры, непосредственно связанные с оплакиванием объектов обряда перехода (плачи по покойнику и по невесте);

- прощальные свадебные песни;

- «стишки», исполняемые нищими в качестве поминовения умерших ^[20];

- жанры фольклора, сформировавшиеся в женской среде и выполняющие, в числе прочих, функции самооплакивания (причитания, исполняемые в лесу и в поле; жнивные частушки на «долгий» голос; аукания, лирические песни).

В систему плачевой культуры могут быть включены жанры календарного фольклора, связанные с проводами и похоронами мифологического персонажа (святочные похороны Дударя, проводы Масленицы), поскольку одной из функций этих жанров является оплакивание этих персонажей. С этой же функцией можно связать некоторые варианты обращения-окликания Христа, которые исполняются на погосте или у «жальников» – древнеславянских погребальных памятников. Отдельные образцы напевов новгородского календарного фольклора можно представить на основе различных изданий ^{[15, 19, 21]}.

Упомянутые жанры имеют стилевое родство и опираются на сходные интонационные обороты и ладовые структуры. Примером обобщения идеи возгласа плачевого характера может служить музыкальная формула аукания (Рисунок 5). В сравнении с ней могут быть осмыслены и напевы плачей, и лирические песни, и календарные напевы. Также можно говорить и о родстве поэтического содержания различных жанров фольклора, составляющих особенности новгородской плачевой культуры – это обращения к объекту, мотивы прощания, проводов, сожаления-сетования и др.

Рисунок 5. Ладовая модель новгородского аукания

Вторая функционально-смысловая линия, о которой следует сказать, характеризуя восточно-новгородскую традицию, имеет корни в смеховой культуре и отчасти может быть связана со скоморошьей традицией. Несмотря на то, что скоморошество, некогда составлявшее важный социальный институт Древней Руси, уже давно осталось в прошлом, отдельные элементы этнографии и фольклора дают возможность проводить такие параллели. Во-первых, именно на восточно-новгородских территориях были записаны образцы небылиц-небывальщин ^[1], во-вторых – выявлен инструмент гусли, записана гусельная игра ^[22]. В-третьих, следует упомянуть и восточно-новгородский комплекс масленичной обрядности, включающий выкрики и припевки шутливого, срамного содержания, ряжение в худую и рваную одежду, обрядовое поведение ряженых – ритуальные заголения и прочие шуточные действия.

Структурные особенности музыкального фольклора восточной Новгородчины тесно связаны с ритмическими формами, опирающимися на тонический тип стихосложения. Ведущее место среди них занимает уже упомянутая 9-10-сложная структура, закрепившаяся в традициях Поозерья в жанре сольных причитаний и свадебных песен и нашедшая свое развитие в восточной зоне. В последней она составила основу коллективной формы плача (Рисунок 6).

Рисунок 6. Свадебное коллективное причитание. Новгородская область, Любытинский район, д. Порог. Записано 15.01. 1989 А. А. Третьяковой от С. М. Ивановой (1907 г. р.) и В. Ф. Ивановой (1908 г. р.). Нотация И. В. Корольковой. Архив ФЭЦ СПбГК. ОАФ. № 2704-11.

Яркой особенностью этого ареала также выступает характер соотношения сольного и коллективного причитаний, при котором обе формы опираются на одну и ту же ритмическую структуру. Контрасты между двумя формами исполнения минимизированы, поскольку обе они имеют малораспевный характер. Вероятно, такой тип координации сольной и коллективной причети сложился именно на Новгородчине, а в дальнейшем послужил моделью для некоторых севернорусских причетных традиций.

9-сложные ритмические структуры мы находим также и в других жанрах восточно-новгородского фольклора. Ярким примером выступает тип масленичных обрядовых песен («Дорогая наша Масленица»), не имеющий аналогов в других локальных традициях – как новгородских, так и иных. Помимо указанного типа стиха, он отличается однострочной композицией, что связывает его с причетными формами, на что обратила внимание И. С. Попова ^[21]. Влияние 9-сложной ритмической структуры мы находим и в лирических песнях восточно-новгородской традиции.

Важное место в системе традиции занимают свадебные напевы с 7-ми и 8-сложными типами тонического стиха. В дальнейшем они сыграли существенную роль в формировании корпуса севернорусского свадебного фольклора, и, таким образом, существенно повлияли на специфику свадебных традиций северной и восточной частей России. Среди них – песенный тип «Соколы», характеризующийся элементами синкопированности и ритмической композицией неповторного строения (Рисунок 7).

Рисунок 7. Свадебная песня. Новгородская область, Пестовский район, д. Погорелово. Записана 6.02.1989 А. М. Мехнецовым, Г. В. Лобковой, Г. П Парадовской, А. А. Третьяковой от А. П. Никитиной (1915 г.р.), Л. М. Капитоновой (1914 г.р.), Е. К. Бобровой (1918 г.р.), П. К. Вишняковой (1908 г.р.), А. И. Матвеевой (1911 г.р.). Архив ФЭЦ СПбГК. ОАФ. № 2680-02. Нотация В. Е. Столярчук.

Примером мелодической самостоятельности некоторых жанров фольклора восточной Новгородчины могут выступить подблюдные песни, зафиксированные в Хвойнинском и Пестовском районах. Основные мелодические типы, сложившиеся здесь, не были выявлены в западно-русских традициях (в первую очередь, на Смоленщине), что свидетельствует об их новгородском происхождении ^{[1, с. 280]}.

К разряду типологических универсалий восточно-новгородского фольклора можно отнести некоторые общие принципы организации фольклорных текстов в системе различных этнографических комплексов. Один из них — возможность реализации одного поэтического текста (и одной функции) в нескольких структурных формах — в попевочно-припевочной и песенной версиях либо в виде интонируемого выкрика. Такая закономерность характеризует жанры календарного фольклора. На примере масленичного фольклора это свойство было выявлено и описано в исследованиях И. С. Поповой, однако можно увидеть его проявление и в других явлениях новгородского календаря (подблюдные песни, фольклорные тексты пасхальной обрядности).

Итак, в древнерусский период на территории современной Новгородской области сформировались три фольклорно-этнографических комплекса – юго-западный (ловатской), центральный (Приильменский) и восточный (междуречье Мсты и Мологи). Тесные связи фольклора юго-западной Новгородчины и территории псково-смоленско-тверского пограничья подтверждают факт активного взаимодействия ильменских словен и кривичей. Собственно новгородские традиции складывались в Приильменье, однако наиболее системно они сохранились в восточной части области, которую освоили выходцы из центральной зоны. Как показало исследование, специфику этих традиций составили явления плачевой и смеховой культур. Огромное значение имеют и зафиксированные на Новгородчине жанры музыкального эпоса.

Безусловно, новгородские фольклорные традиции должны стать важной частью той картины фольклорного мира, которая сейчас формируется совокупными усилиями этномузыкологов через публикации и исследования. Однако необходимо продолжить работу над уточнением границ распространения новгородских традиций, что станет возможным в результате объединения информации, сосредоточенной в различных публикациях, фольклорных архивах, а также с учетом исторических источников, данных археологии, этнографии, диалектологии. Обозначенные в статье особенности новгородского фольклора должны быть приняты во внимание в дальнейшем при исторической оценке новгородских традиций и той роли, которую они сыграли в ходе формирования народно-музыкальной культуры Русского Севра, Урала и Сибири. Перспективной задачей является дальнейшее сравнительное исследование фольклора, зафиксированного в Новгороде и на обозначенных территориях.