Этнический Курдистан в контексте геополитики XXI века

Барави Мелина Владимировна ORCID: 0009-0004-6063-6948 соискатель, кафедра истории и политики России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603022, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Проспект Гагарина, 23 Baravi Melina Vladimirovna Postgraduate student of the Department of History and Politics of Russia, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 603022, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Prospekt Gagarina str., 23 melinabaravi@gmail.com Кретов Андрей Дмитриевич ORCID: 0009-0001-9076-1465 магистр кафедры истории и политики России, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603022, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Проспект Гагарина, 23 Kretov Andrei Dmitrievich Graduate student, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod 603022, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Prospekt Gagarina str., 23 krietov2000@mail.ru

Тарасова Дарья Александровна ORCID: 0000-0003-4825-6446 аспирант кафедры истории и политики России Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского 603022, Россия, г. Нижний Новгород, Проспект Гагарина, 23 Tarasova Daria Aleksandrovna Postgraduate student; National Research Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod; Institute of International Relations and World History 23 Gagarin Avenue, Nizhny Novgorod, 603022, Russia daria.tarasova@corp.mail.ru

Курдская проблема остается одной из наиболее сложных в современной мировой политике. Курдский «вопрос» находится в центре ближневосточной политики уже почти столетие с момента создания его нынешних государств Ирака, Сирии и Турции. Курды в Иране также стали жертвами региональной войны в 16 веке, кульминацией которой стало нынешнее географическое распределение региона. По сей день курды борются за равные права и самоопределение по всему Ближнему Востоку. Курдистан, крупнейшая страна без собственной государственности, разделена на четыре государства, и, несмотря на множество сочувственных замечаний со стороны международного сообщества, ответ на курдский «вопрос» остается неясным.

Имеется множество академических работ, как отечественных, так и зарубежных авторов, отданных курдской проблематике. Тут необходимо, отметить М. Лазарева и его работу «Курды и Курдистан. Факторы становления проблемы», в которых он разбирает эту тему в контексте её исторических предпосылок. Также внимания заслуживает работа А. Набиева «Курдская проблема в контексте интеграции в ЕС». Этот труд любопытен тем, что в нём разбираются геополитические нюансы наличия курдской проблемы в современном мире, влияние на неё глобального Запада и наднациональных политических институтов.

Кроме того, интерес представляет работа М.В. Барави «Отношения Турции и курдов в свете региональной повестки», в которой анализируются особенности сосуществования курдов и существующего турецкого политического режима.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом с 2001 по 2023 гг.

Объект и методы исследования

В процессе работы над настоящим исследованием были использованы следующие методы: хронологический, генетический, структурный, сравнительный анализ.

Результаты и их обсуждение

Основная история о национальной курдской государственности.

Практически всю свою историю курды пытаются образовать собственное национальное государство. Относительно успешные попытки в этом отношении были сделаны ими в Х веке, однако, это государство не смогло сохраниться. Практически постоянно курды поднимают восстания против тех правительств, чьи территории управляются занимаемыми ими странами. Однако такие восстания ни разу не оказывались по-настоящему успешными. Пожалуй, самый большой прорыв был достигнут, когда Османская империя подавила восстания 1919 года. После Первой мировой войны державы Антанты и османский султан заключили с правительством курдов Севрский договор – главный документ, на который курды опираются в процессе обоснования своей международной легитимности на уровне международного права. Однако, никаких существенных дивидендов это им не приносит. Главным образом потому, что существует также и договор от 1923 года, который предписывает разделение территории курдов между Турцией и Францией (Франция на тот момент имела протекторат над Ираком и Сирией).

На момент его подписания курды проживали на своих исторических территориях, которые входили в состав Османской империи и Персии. Отношение к курдскому вопросу изменилось после «арабской весны», когда курды, по мнению экспертов, продемонстрировали сопротивление исламской организации, что отличает их от американских и турецких военнослужащих. В этом регионе крупные державы полагаются на курдов, поэтому вопрос о независимости курдов уже вышел на международный уровень.

Осенью 2017 года иракские курдские вооруженные формирования успешно провели операцию по завоеванию у ИГИЛ территории в районе Киркука и Синджара. После этого они сообщили, что собираются проводить референдум о независимости, хотя на тот момент конфликт был в активной фазе.

Результаты такого референдума были очевидны – большинство курдов высказались бы за признание своей государственной независимости, а те, кто выступал за какую-то другую точку зрения, не получили бы никакого пространства для агитации. В силу очевидности исходов этого референдума, у него не было никаких шансов на признание: курды не имеют международной юридической субъектности, а государства, на территории которых они живут – имеют. Соответственно, совершенно очевидно, что иракский референдум создал бы прецедент о проведении таких же мероприятий не только на территории проживания курдов, но и в других выраженных национальных регионах. Например, в Каталонии, Гренландии и других.

Таким образом, вопрос о независимости курдов – один из самых острых в современной глобальной повестке. Курды уже много веков стараются сформировать собственное независимое государство, и периодически за это воюют, но на практике значительных успехов в современные нам временные промежутки на этом поприще они не достигли ^[1].

На данный момент состояние курдского вопроса определяется следующим рядом факторов.

— Первый фактор. Курды-езиды неравномерно живут на территории других независимых государств. В каждом из этих государств у них есть общины, которые находятся в разных взаимоотношениях между собой, а также с правительствами государств, чью территорию они занимают. Из-за этого у курдов отсутствует единая политическая позиция даже по принципиальным вопросам. Например, иракские курды — это скорее проамериканское образование в то время, как сирийские курды – это скорее образование, нацеленное на сотрудничество с Россией.

— Второй фактор. Если вообразить себе Курдистан, как единое государство, то это государство будет обладать очень низким уровнем жизни и депрессивной экономикой. Данная проблема, взаимосвязана с различными ситуациями, и в первую очередь, это, поведение самих курдов, которые периодически находятся в состоянии локального конфликта с соседями, а потому не слишком успешно выстроили экономическую базу в своих регионах.

— Третий фактор. Дефицит коммуникаций. Он обусловлен тем, что Курдистан – это гористая местность, а потому курдам технически легче взаимодействовать не между курдскими поселениями, а с персами, турками, иракцами и т.д. Это ведёт к тому, что чем дальше уходит время, тем менее выраженным является национальное курдское большинство.

— Четвертый фактор. Несмотря на текущую локальную экономическую депрессивность, с геополитической, стратегической и ресурсной точки зрения – это очень перспективный регион, а потому предположение о том, что страны, занимающее его сейчас, так просто выпустят из своих рук, не выглядит вероятным. Особенно важен Курдистан с точки зрения богатства углеводородами и гидроресурсами.

Важным фактором решения курдской проблемы является позиция крупных региональных и глобальных игроков, которые преследуют свои цели в ближневосточном регионе.

Также нужно отметить, что большую роль в том, что курдский вопрос вышел на новый виток рассмотрения, сыграл разгром террористической группировки «Исламское государство». Подразделения Исламского государства Ирака и Леванта активизировали свою деятельность в 2014 году в исторических курдских районах Хавиджа и Киркука. Там они попытались установить свой контроль, поскольку это была одновременно богатая с точки зрения нефтяных ресурсов территория, но в то же время, на ней отсутствовали организованные силы стабильного государства, которое могло бы помешать установлению диктатуры ИГИЛ.

Поскольку ИГИЛ также не является однородным и стабильным государственным образованием, их действия в Иракском Курдистане не были стабильными. Часть террористов хотела привлекать курдов для борьбы, а часть – объявить на их территории исламскую диктатуру. При таком положении вещей ИГИЛ не удалось заручиться поддержкой курдской элиты и лично Масуда Барзани; курды организовали вооруженное сопротивление боевикам.

Ситуацию осложняло ещё и то, что в 2014 году официальный Багдад был слишком слаб, чтобы оказывать ИГИЛ должное сопротивление и таким образом, курды на какое-то время оказались главной силой сопротивления ИГИЛ на территории Ирака, что в свою очередь сильно ухудшило их отношения с официальным Багдадом. К лету 2014 года, когда стало ясно, что курды относительно успешно справляются с ИГИЛ, по крайней мере, их территория точно в ближайшее время не превратится в плацдарм для террористов, усилились разговоры о возможном предоставлении курдам права на реализацию их государственных амбиций, которые подкрепляло то, что представители немусульманских религий на территории курдов чувствовали себя значительно комфортнее, чем на территории остального Ирака.

Впрочем, успешного сопротивления ИГИЛ было недостаточно для удовлетворения «державных» амбиций. С технической точки зрения, отъем части территории у независимого государства решением каких-то внешних сил, выглядел слишком рискованным и опасным прецедентом, который мог бы привести к нестабильности.

В итоге курды, проведя несколько масштабных операций по конфронтации с ИГИЛ, сумели закрепиться на территории де-юре принадлежащей Сирии на границе с Турцией, однако в итоге, эти территории были переданы обратно под сирийский контроль после проведенной в 2017 году операции «Щит Ефрата» из-за опасения полномасштабного вторжения турецких войск. Несмотря на то, что курды проявили заметную роль в противостоянии с ИГИЛ и какое-то время были их главными противниками в регионе, это подняло их репутацию, но не приблизило к созданию собственного независимого государства. Реальное решение курдской проблемы по-прежнему находится в руках глобальных международно-признанных игроков.

По нашему мнению, ключевыми глобальными игроками в этом отношении являются Россия и США. Региональные игроки относятся к проблеме курдов по-разному. Иран и Ирак признают существование курдов официально: провинции Курдистан на западе Ирана и иракского Курдистана, который является автономным регионом внутри Республики Ирак ^[2.]. Также значительное количество курдов проживает в трёх провинциях исторической области Хорасан, расположенной на северо-востоке Иранской Исламской Республики ^[3].

Иракские курды добились наибольшего успеха в своем самоопределении, сегодня Иракский Курдистан является субъектом Федерации Ирака с широкими правами, а курдский язык признан вторым национальным языком в стране. Курды широко представлены в правительственных структурах, а нерешенные вопросы с иракским правительством курдские лидеры намерены решать мирным путем, однако иракские курды пока не определились с планами по созданию своего государства.

Курдский вопрос является одним из самых проблемных для Турции. С момента подписания Лозаннского мирного договора все действия курдов, направленные на создание собственного государства, были подавлены. С 1984 года продолжается конфликт между вооруженными силами Анкары и курдами, требующими полной независимости. Отношения между двумя сторонами находятся в постоянном напряжении ^[4].

Перспективы появления независимого государства курдов нужно рассматривать с позиций жизнеспособности, рассматривая ряд факторов. Первый фактор. Если такое государство появится, то оно с большой вероятностью будет очень нестабильным. Ведь курды – это не монолитное образование. Это объединение кочевых племён, само слово «курд» дословно переводится как «кочевник». Соответственно, внутри курдского сообщества до сих пор очень сильна практически первобытная внутриплеменная иерархия, которая пока не поддается замещению прогрессивными общественными течениями.

Второй фактор. Курды не имеют собственной государственности, а значит и развитого социально-гражданского общества. А это, в свою очередь, создаёт дополнительные угрозы на и без того нестабильном Ближнем Востоке.

Третий фактор. Первые десятилетия своего существования новое государство будет находиться в постоянной зависимости от решений региональных и мировых лидеров. Процесс признания может занимать десятилетия, и путь заморозки развития общества в полуофициальном статусе, как например, у Северного Кипра или Каталонии – выглядит вполне реальным ^[5].

Резюмируя все вышеописанное перспективы формирования курдского национального государства: существует долгосрочная и краткосрочная перспективы решения проблемы с позиций как курдов, так и других заинтересованных акторов.

Для курдов: долгосрочная и идеальная перспектива – это создание независимого государства на территориях, которые предполагается отторгнуть у четырёх независимых государств на основании курдского самоопределения. Впрочем, даже в курдской среде эта затея многими понимается как утопия, поскольку нет ни четких границ, ни устойчивых представлений ни о том, каким должно быть новое государство, ни о том, кто и какие конкретно действия должен предпринять, чтобы ситуация сдвинулась с мёртвой точки.

Краткосрочная перспектива – более реальна. Её суть заключается в том, чтобы курды получили более широкую автономию как объединение, а их партии и иные организации перестали так жёстко притесняться на законодательном уровне, в первую очередь, на территории Турции, но и в других государствах тоже [6

Здесь существует пространство для торга, и существуют конкретные проработанные программы действий, на основании которых можно строить предметные договоренности. Эти программы прописаны в политических манифестах курдских партий разной степени радикальности.

Турция, по крайней мере, при власти Р.Т. Эрдогана является одним из главных противников курдской независимости в любых формах [7]. Эта позиция имеет настолько важное значение, что ради неё Анкара готова портить отношения даже с Вашингтоном. Идеальным развитием событий для Турции был бы разгром Курдской рабочей партии как организованной структуры и сохранение курдского населения Турции на обочине политической жизни ^[8].

Курдский вопрос прошел много различных стадий за разные периоды времени, но в настоящее время он обостряется. Демократизация и европеизация турецкой демократии в процессе вступления побудила турецких политиков провести больше реформ для решения курдского вопроса. Однако этот процесс полностью завершился, поскольку основным препятствием является националистический подход в турецкой политике. Кроме того, ультраправые и расистские политические формирования уже либо находятся в правительстве, либо играют ведущую роль в определении курса в турецкой политике. Националисты внутри судебной системы намерены сорвать вступление Турции в Европейский союз, и это может стать препятствием на пути демократического процесса, от которого зависит и курдский вопрос. [Bayir,D, 2013, 300-330]. Более того, вступление Турции в ЕС застопорилось главным образом из-за нарушений прав человека.

В Турции проживает более 15 млн. курдов, но они исключены из легитимной повестки, их положение ухудшается с каждым годом. Это может привести к гражданской войне в случае массового притока недовольных этим протестующих в Анкару.

Анкара считает, что отряд сирийских курдов является частью Рабочей партии Курдистана и ее военных подразделений. Хотя нет веских доказательств или аргументов в пользу того, что Рабочая партия Курдистана контролирует вооруженные формирования вблизи турецкой границы, турки отвергают курдов и исключают их из своей автономии в принятии решений. Тем не менее, Селахаттин Демитраш, лидер прокурдской Народно-демократической партии, набрал на прошлых президентских выборах в 2014 году почти 10% голосов, находясь, в это время, в тюрьме ^[8] .

Следует учитывать, что причины терпимости к Демитрашу перед выборами далеки от демократической турецкой системы, но, учитывая, что курды составляют более 23% населения и являются вторым по численности этническим меньшинством в Турции, отказаться от этнической идентичности и территориальной безопасности курдов не представляется возможным.

Политика Турции в основном основана на турецком национализме ^[9]; как конституция, так и политика Турции полностью основаны на турецкой идентичности. ^[10]. Кроме того, меньшинства либо должны принять турецкую идентичность, либо будут вынуждены или столкнутся с судебным преследованием со стороны Конституционного суда. С политической точки зрения этнические меньшинства не могут функционировать среди турецких националистических партий. Курдским партиям приходится сталкиваться с разногласиями со стороны всех основных турецких политических партий, а также с конституцией Турции и политикой, которые в конечном итоге запрещают и сажают в тюрьму их членов [Н.В. Вершинина 2016, Выпуск 38]. Есть несколько курдских политических партий, которые были запрещены, и многие курдские политики, мэры и журналисты были заключены в тюрьму в соответствии с антитеррористическим законом, который ставит под угрозу демократию и ухудшает ситуацию в отношении курдского вопроса. Таким образом, Турция сталкивается с международной критикой, в том числе со стороны ЕС и США. Изменение парламентской системы Турции на президентскую дает больше власти Эрдогану, который ведет Турцию к новому национализму. Исследования показывают, что политика Эрдогана приводит к ухудшению экономического, социального и политического устройства Турции. Международные связи Турции ослабевают, экономика переживает спад, и Турция дистанцируется от демократии.

Для националистического турецкого государства военная мощь и безопасность важнее демократизации. Однако исследования и опыт показывают, что курдский вопрос не может быть решен военным путем. Продолжающийся конфликт между курдским ополчением и турецким государством приводит к разрушениям и человеческим жертвам. Демократизация Турции решит курдский вопрос и спасет еще много жизней, и это в конечном итоге положит конец десятилетиям кровавого конфликта.

Сирия с большим трудом восстанавливается после затяжного кризиса, сопровождаемого гражданской войной и потерей контроля над частью территории. В такой ситуации предоставление автономии курдам – шаг не к стабильности, а к дестабилизации. Вполне возможно, что для того, чтобы избежать новых витков внутренних конфликтов, Башар Асад пойдет на некоторые незначительные уступки сирийским курдам в областях, связанных с использованием языка или функционированием культурных институтов. Однако уступки в области суверенитета – маловероятны.

Ирак находится в тяжелейшем кризисе после масштабной западной интервенции и внешнего изменения силового строя. Страна находится в тяжелейшем экономическом положении и сильно зависит от поддержки западных институтов, поэтому субъектность Ирака в принятии таких решений относительно слаба. Многое в поведении нынешнего правительства Ирака зависит от позиции по курдскому вопросу международных организаций и крупнейших игроков конфликта.

Иран является исламской республикой, т.е. позиционирует своё государственное устройство как власть законов шариата. Согласно шариату государственное устройство может проходить только в рамках канонического ислама, которым Иран, разумеется, считает свою версию ^[11]. С такой позиции предоставление иранским курдам какой-либо автономии, учитывая разнообразие их вероисповедания, а уж тем более способствование созданию их независимого государства с отторжением части собственной территории, полностью противоречит публичной политике республики.

Россия на Ближнем Востоке соблюдает принцип многовекторности во внешней политике, желая сохранять контакты со всеми, кто представляет серьёзное влияние в регионе.

Поэтому в настоящий момент Россия поддерживает контакты и с различными курдскими объединениями и с их главными противниками, не принимая чьей-то однозначной стороны. Главная задача России в Курдском вопросе – лавирование между интересами и сохранение собственного влияния в регионе. Иными словами, способствование образованию курдского независимого государства не входит в интересы России ближайшего будущего, поскольку это означает радикальную поддержку одной из сторон конфликта ^[12]. Например, Москва не признает РПК террористической организацией.

У России особые отношения с Иракским Курдистаном ^[13], наделённого самыми широкими международными правами и полномочиями. Россия стала одной из первых стран, открывших в декабре 2007 года генеральное консульство в Эрбиле. Наиболее активной российской компанией в Курдистане в последние годы является "Газпром нефть", которая успешно занимается разведкой, разработкой и эксплуатацией нефтегазовых месторождений, а также созданием новых производств. Компания спонсирует обучение курдских студентов, участвует в экологических, культурных, образовательных и научных проектах.

США и союзники по НАТО регулярно использовали курдов в качестве инструмента по достижению своих политических целей и интересов, обещая им поддержку в их борьбе за собственное государство, но эти договоренности неоднократно нарушались. Для НАТО и Соединенных Штатов Америки наибольшую важность представляет общая региональная стабильность, поскольку именно такое положение вещей позволяет союзникам в целом контролировать важнейший нефтяной рынок.

В нынешних условиях применить обычную тактику использования курдов для смещения или установления нужного политического режима для США и НАТО довольно затруднительно. Восстание сирийских курдов против режима Башара Асада было бы США на руку, но волнения в союзной по НАТО Турции, или в Ираке, где американцы сами свергли режим Саддама Хусейна менее 20 лет назад, им не нужно.

Заключение

На сегодняшний день не наблюдается ни одной влиятельной силы, которая была бы заинтересована в решении курдского вопроса в пользу курдов, если понимать под этим создание курдского независимого государства.

Также к этому очевидно не готовы и сами курды; курдские лидеры разного ранга не могут договориться между собой и в рамках сиюминутной конъюнктуры заключают взаимоисключающие союзы и раздают такие же обещания.

Для современного мирового сообщества наиболее важной целью в данном конфликте не является стремление к достижению чьей-то победы, поскольку другая сторона конфликта будет чувствовать себя ущемленной и проигравшей, а значит, конфликт не будет исчерпан. Следует максимально способствовать мирному существованию курдов внутри своих государств, выработав социальные программы для адаптации и интеграции в местных сообществах. Мотивировать государства Ближнего Востока, путём толерантности и гуманизма, не дискриминировать курдов по национальному, религиозному, культурному и лингвистическому признаку, так как это является одной из форм нарушения прав человека. Выработать социально значимый проект, целью которого являлась бы минимизация межнациональных и межрелигиозных конфликтов в турецко-курдских и арабско-курдских взаимоотношениях, пресекать различные формы расизма в отношении уязвимой группы, обеспечив национальную независимость и полную территориальную безопасность.

Курдский вопрос на Ближнем Востоке состоит из ряда региональных, религиозных, этнических, политических и экономических противоречий, которые затрагивают интересы как ближневосточных, так и других государств. Поэтому в настоящее время курдский вопрос представляет собой сложную, многоаспектную проблему международного значения.