Обзор личного фонда А. А. и М. Н. Башмаковых в Бахметьевском архиве Колумбийского университета (Нью-Йорк, США)

Беклемишева Мария Михайловна ORCID: 0000-0002-6648-6395 кандидат исторических наук ассистент кафедры истории и культурологии, Национальный исследовательский университет "МЭИ"; научный сотрудник Центра по изучению истории Великой Отечественной войны, Институт российской истории Российской академии наук 117292, Россия, г. Москва, ул. Дмитрия Ульянова, 19, каб. 38 Beklemisheva Maria Mikhailovna PhD in History Teaching assistant, Department of History and Cultural Studies, National Research University "Moscow Power Engineering Institute"; Researcher, Center for the Study of the History of the Great Patriotic War, The Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences 117292, Russia, Moscow, Dmitry Ulyanov str., 19, room 38 mariabekl@mail.ru Другие публикации этого автора

Изучение и введение в научный оборот архивного наследия деятелей русской эмиграции – ученых, писателей, журналистов, политических и общественных деятелей – является актуальной задачей для российской исторической науки. Как отмечает архивист А. С. Ловцов, информация о местонахождении документов российского происхождения за рубежом дает возможность в наиболее полном виде представить весь комплекс источников эпохи войн и революций, восстановить или пополнить недостающие данные многих фондов, сделать источниковую базу исторических исследований максимально репрезентативной^[1]. В отечественной историографии имеется обзор личного фонда П. Н. Милюкова в Бахметьевском архиве^[2], однако подавляющее большинство богатых коллекций этого архива еще нуждается в описании. Одним из таких фондов является личный фонд А. А. и М. Н. Башмаковых.

Русский правовед, публицист, журналист, этнограф Александр Александрович Башмаков родился 25 декабря 1858 г. в Одессе. В 1881 г. он окончил Новороссийский университет со степенью кандидата прав и с этого момента связал свою жизнь с юридической практикой. Современникам он был известен не только как сотрудник Н. А. Манасеина и впоследствии П. А. Столыпина, но и как публицист, отстаивавший значимость «славянской идеи» для России и нередко выступавший с критикой российского МИД. В годы Гражданской войны А. А. Башмаков был заведующим Канцелярией управления складов Юго-Западного фронта Российского общества Красного Креста и выполнял специальные поручения этой организации.

В 1920 г. вместе с отступавшими войсками Вооруженных Сил Юга России А. А. Башмаков эвакуировался в Константинополь, а затем в Югославию, где прошли первые 5 лет его эмиграции. В сентябре 1924 г. вместе с супругой он переселился в Париж. Оказавшись в годы Гражданской войны на Кавказе, он увлекся кавказоведением, работая в местной библиотеке в Тифлисе, которая славилась богатейшим отделом по этой научной дисциплине. Это определило его интересы как ученого: во Франции А. А. Башмаков стал крупным этнографом, читал лекции в Школе Антропологии. Соратник А. А. Башмакова Г. К. Граф вспоминал о нем, что он был ученым и по своей психологии, т. е. чужд честолюбию и мирским интересам^[3]. Ценимый французскими учеными и глубоко уважаемый русскими, он имел большие знакомства среди французов и прекрасно знал французский язык. Кроме того, А. А. Башмаков стал видным деятелем легитимистского движения, признавшего великого князя Кирилла Владимировича императором в изгнании Кириллом I. В течение 9 лет он служил заместителем августейшего представителя Кирилла Владимировича в Париже (иногда его должность именуется просто как «представитель Кирилла Владимировича в Париже»), с 1925 г. являясь членом «Государева совещания».

А. А. Башмаков, как и его супруга Мария Николаевна, известная благотворительница, занимался общественной деятельностью: являлся членом ряда обществ, в том числе председателем Суворовского комитета, призванного сохранить память о великом полководце.

А. А. Башмаков ушел из жизни 1 (14) августа 1943 г., похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа вместе с женой М. Н. Башмаковой.

Супруга А. А. Башмакова Мария Николаевна, урожденная Грузинова, в первом браке Гонецкая (1870–1959), была выпускницей Екатерининского института в Петербурге, в годы Первой мировой войны окончила курсы сестер милосердия, работала в госпиталях и Красном Кресте. В эмиграции в Белграде стала начальницей женского института, в Париже работала в агентстве новостей L'Imformation и давала частные уроки. Она являлась председателем дамского комитета Общества охранения русских культурных ценностей и членом комитета по сбору средств на ремонт Свято-Александро-Невского собора, за что получила особую благодарность русской эмиграции в Париже. Детям А. А. Башмакова от первого брака она приходилась мачехой.

Документы эмигрантского архива А. А. Башмакова и его жены Марии Николаевны хранятся в Бахметьевском архиве русской и восточноевропейской культуры Колумбийского университета, Нью-Йорк, США (Rare Book & Manuscript Library of Columbia University. Bakhmeteff Archive of Russian & East European Culture)^[4]. Это второе по объему после Гуверовского института хранилище российских документов за пределами России и бывшего Советского Союза. Часть документов личного фонда А. А. и М. Н. Башмаковых в 1956–1958 гг. была приобретена Бахметьевским архивом у вдовы А. А. Башмакова М. Н. Башмаковой. Еще одна часть была подарена этому архиву в 1960 г. о. Александром Чеканом. Весь личный фонд Башмаковых насчитывает около 5 тыс. единиц хранения, расположенных в 23 коробках.

Рассматриваемый нами фонд практически не становился объектом изучения историков. В своей статье «Документы членов Российского императорского дома в архивах США» А. Н. Закатов упоминает данный фонд, отмечая, что в нем хранятся письма и другие документы Кирилла Владимировича^[5]. Очень краткие сведения о его содержании представлены в публикации В. Л. Гентшке и И. В. Сабенниковой «Документы российских историков-эмигрантов в архивах Великобритании и США»^[6] согласно описи фонда, опубликованной на сайте архива. Не приходилось сталкиваться и с подробными публикациями или цитированием каких-либо документов этого фонда, поэтому представляется актуальной задача представить его для российских исследователей.

Большая часть документов фонда А. А. и М. Н. Башмаковых связана с их жизнью в эмиграции в Париже: имеется обширная семейная переписка, переписка А. А. Башмакова по вопросам этнографии, письма А. А. и М. Н. Башмаковым от деятелей русской эмиграции и общественных организаций, рукописи сочинений А. А. Башмакова, написанные в эмиграции. В фонде также сохранились паспортные книжки А. А. и М. Н. Башмаковых, пропускные документы за разные годы, справки, фотографии и т. п. Коробка 5 содержит ряд документов на имя М. Н. Башмаковой: благодарственные письма от Общества охранения русских культурных ценностей и переписку с различными лицами о деятельности этого общества; поздравления от деятелей русской эмиграции в связи со столетием со дня рождения А. А. Башмакова (1958 г.) и многое другое. В связи с утратой документов из-за постоянных переездов в годы Гражданской войны и эмиграции в Сербии документы этого жизненного этапа супругов представлены гораздо меньше, что, однако, не умаляет их ценности, поскольку в российских архивах этот период их жизни представлен очень слабо.

Первые 5 коробок содержат по большей части неотсортированную семейную переписку. В первой коробке также есть каталогизированная переписка, состоящая из писем П. Н. Краснова и по 1–2 экземпляра писем от Генри Филда, П. Н. Врангеля и Б. К. Зайцева и других лиц – в основном это благодарности. Переписка с генералом П. Н. Красновым, с ноября 1923 г. жившим во Франции, строится вокруг вопроса об издании его романа «От двуглавого орла к красному знамени» на французском языке. Переводом романа на французский язык занимались А. А. Башмаков и его жена^[7]. Автор был очень благодарен А. А. Башмакову за содействие в издании этого произведения издательством Payot в Париже, которое было осуществлено, правда, намного позднее, в 1929 г.^[8] Состоящий из 4 томов, роман представлял значительный интерес для русской эмигрантской публики, однако не все издательства соглашались публиковать его в полном объеме, и он выходил с сокращениями. 5 ноября 1924 г. П. Н. Краснов писал А. А. Башмакову: «Отлично понимая, что такой большой роман по материальным соображениям невозможно издать сразу без известного риска, мною предприняты шаги для его постепенного издания. В настоящее время заканчивается перевод 4 тома, который, вероятно, выйдет к Рождеству как самостоятельный роман под названием «Sous les drapeaux rouges» («Под красными флагами» – М. Б.) в издании О. Л. Дьяковой в Германии. В случае материального успеха этого издания будет приступлено к переводу остальных томов»^[9]. В деле имеется и ряд иных документов, связанных с изданием романа на французском языке: копии писем А. А. Башмакова доктору Лейтесу, обладателю прав на издание романа П. Н. Краснова; письма К. Лейтеса А. А. Башмакову, переписка А. А. Башмакова с Пайо и др.

В той же коробке, в отдельной папке хранятся два письма Е. К. Миллера А. А. Башмакову, в которых автор рассуждает о взаимоотношениях легитимистов и членов Русского обще-воинского союза (10 февраля и 22 марта 1934 г.), столь важном вопросе для А. А. Башмакова как члена «Государева совещания». Е. К. Миллера огорчало политическое размежевание представителей РОВСа и легитимистского движения, «кирилловцев» и «николаевцев», имевшие место в Харбине, а также стремление легитимистов подчинить своей идеологии членов РОВСа. «Действия Канцелярии (Кирилла Владимировича – М. Б.), ссылающейся постоянно на волю "Императора" в таких некрасивых поступках, – писал Е. К. Миллер, – не могут не возбудить самого отрицательного отношения к себе и как бы нарочно с места подрывают всякие попытки установить мир между организациями, которые по своему существу и происхождению должны бы были жить мирно рядом, по-добрососедски, уважая чужое мнение и помня, что прежде всего они русские офицеры, не принявшие большевизма»^[10]. Копий ответных писем А. А. Башмакова Е. К. Миллеру в деле не имеется.

В папке с несистематизированной перепиской («Correspondence») коробки 1 имеются письма А. А. Башмакова своей жене на французском языке (1919–1927 гг.), недатированные записки, оставленные друг другу супругами, отражающие нежные отношения между ними. В ней же попадаются отдельные документы, например, удостоверение Российского общества Красного Креста, данное М. Н. Башмаковой (1920 г.), с биографическими сведениями о ней; почто-телеграммы великого князя Владимира Кирилловича и великой княгини Виктории Федоровны с благодарностью за поздравления ко дням рождения; десятки писем Святослава Александровича Башмакова, брата А. А. Башмакова, из Болгарии. Особо следует отметить машинописное письмо Н. Е. Маркова А. А. Башмакову из Франкфурта-на-Майне 23 августа 1939 г. В нем Н. Е. Марков благодарит адресата за предоставление библиографии о происхождении армянского народа и просит уведомить его в случае публикации новых трудов. Н. Е. Марков выразил уверенность, что освещение вопроса о происхождении армян позволит сформировать правильный взгляд в нацистской Германии на них как на несемитский народ. С 1936 г. он работал в редакции антисемитского еженедельника «Мировая служба» в Германии^[11], занимаясь изучением еврейского и масонского вопросов и издавая по ним бюллетени на разных языках, в том числе и на русском. По этому поводу он писал А. А. Башмакову: «У меня была мысль высылать Вам эти бюллетени, но я пока воздержался, имея в виду, что эти бюллетени будут приняты как акты антисемитской пропаганды и причинят Вам невольно неприятности. Лично я удовлетворен этого рода деятельностью, ибо приходится работать в той самой области, которая меня всегда интересовала и в которой я имею некоторую осведомленность»^[12]. М. Н. Башмакова отмечала в своих воспоминаниях, что А. А. Башмаков таким образом спас армян от преследования. Он никогда никому об этом не говорил, а письма были спрятаны Марией Николаевной в сейфе^[13]. Также А. А. Башмаковым Н. Е. Маркову были предоставлены сведения и о несемитском происхождении караимов, и поскольку его книга «50 веков этнической эволюции вокруг Черного моря» была написана за два года до войны, как указывала М. Н. Башмакова, его никак не могли заподозрить в подделке фактов.

Документы в коробках 2–5 также представляют собой россыпь. В них отложились сотни писем: Констанции Евгеньевны Обручевой М. Н. Башмаковой из Белграда; сына А. А. Башмакова Владимира Александровича (1884–1936), присланные Башмаковым в Париж, на русском и французском языках; дочери А. А. Башмакова Надежды Александровны из Советской России, адресованные в Париж и брату Владимиру в Сербию, на русском и французском языках; письма и почтовые открытки Михаила Андреевича Щербинина (1856–1941) – сводного брата А. А. Башмакова по матери (также на русском и французском языках, из Чикаго); ответные письма А. А. и М. Н. Башмаковых своим детям, письма родственников и друзей и отдельные письма от организаций. В некоторых случаях корреспондентов писем установить не удалось. Комплекс этих документов отражает контакты А. А. и М. Н. Башмаковых во Франции и за рубежом, их семейные связи, материальное положение, организацию быта и повседневную жизнь супругов и их детей. Необходимо отметить, что старший сын А. А. Башмакова Георгий (Юрий) Александрович (1883–1934) и дочь Надежда Александровна (1885–1938) проживали в СССР. Говоря об этом, А. А. Башмаков писал своему сыну Володе в Парагвай 24 апреля 1927 г.: «Так важно, не пропуская долгих промежутков, списываться непрерывно, имея в виду, что ты и мы – последний обломок семьи, которым дано было уцелеть вдали от жестокого ига врагов. Твой брат и твоя сестра остались навсегда дорогими моему сердцу, наравне с тобою, но писать я им не смею, что бы ни думала Надя о безопасности такой переписки, и между ними и нами легла чисто внешняя (не душевная) пропасть, созданная большевиками»^[14]. Несмотря на это, Надежда Александровна вела обширную переписку с отцом, мачехой и братом, передавая письма через свою знакомую в Париже Анну Петровну Жихареву. Ее письма отражают советскую повседневность в Ленинграде в 1920-е – 1930-е гг. и являются ценным источником для реконструкции биографии «бывших людей» в Советской России этого периода. В 1935 г. А. П. Жихарева передала А. А. и М. Н. Башмаковым письмо Надежды Александровны, в котором та сообщала о своем аресте и высылке из Ленинграда (письмо в архиве отсутствует). М. Н. Башмакова писала об этом Владимиру в Парагвай: «Прилагаю чрезвычайно грустное письмо Нади; нас оно очень и очень встревожило – она выслана, лишена навсегда заработка, очень сильно болела малярией, Алек (сын Надежды А. А. Воейков – М. Б.) тоже лишился всего. Это случилось, вероятно, уже год тому назад^[15]; А. П. Жихарева, которая передает нам Надины письма, понимает так, что она во время одной из чисток из Петербурга была выслана в устье Лены в Тулун, а затем к Каспийскому морю где-то около Астрахани. В. Ф. (в письмах встречается имя некой Веры Федоровны – М. Б.) тоже высланная, но высланная в Сибирь, а О. М. Рындина – это тоже высланная из Петербурга дама. Боже мой! Когда же кончится этот ад? Надя большой стоик; в других письмах к А. П. Ж[ихаревой] она пишет (нам его прочла А. П.), что Алек не ропщет, не падает духом. Какой молодец! У него наследие А. А. [Башмакова] – непреклонность духа, несмотря на все трудности жизни. Я уважаю таких людей; жизнь так коротка, что надо ее всячески побеждать, пока смерть нас не победит и не даст вечного покоя»^[16]. Мария Николаевна собиралась отправить Надежде денег, предварительно выяснив у А. П. Жихаревой, не опасно ли это. Однако астраханская ссылка не смогла оградить Н. А. Башмакову от возраставших репрессий. 17 января 1938 г. она была приговорена за «контрреволюционную деятельность» к высшей мере наказания и расстреляна в Сталинграде. А. А. Башмаков не знал о гибели своих родных: дочери в 1938 г., внука в 1937 г., старшего сына в 1934 г. Об этом свидетельствует проект его ходатайства будущей законной (восстановленной императорской) власти в России о признании единственного внука своим законным наследником^[17]. Сын Н. А. Башмаковой А. А. Воейков погиб в астраханской тюрьме в 1937 г.^[18]

На протяжении 1920-х – 1930-х гг. практически ничего Башмаковы не знали о жизни в Советской России старшего сына Георгия Александровича, который принял монашеский постриг. В рассматриваемом нами фонде сохранилась лишь копия его письма, сделанная Надеждой, в котором он просит своего отца А. А. Башмакова благословить его на «новую жизнь во Христе Иисусе»^[19], на что было дано согласие. По всей видимости, это и было то единственное письмо, которое упоминает Надежда, присланное ей весной 1928 г. и переписанное ею для родителей. В 1933 г. Георгий был осужден по 58 статье УК РСФСР к расстрелу и расстрелян в феврале 1934 г.

Необходимо остановиться и на эпистолярном наследии младшего сына А. А. Башмакова Владимира Александровича – офицера артиллерии, участника Белого движения и Чакской войны. Его первое письмо датировано 1919 г., последнее – 16 сентября 1935 г. Всего писем сохранилось около 118, из них 91 письмо на французском языке, 24 на русском и 3 с использованием обоих языков. Этот комплекс писем раскрывает Владимира Александровича как личность, позволяет пролить свет на детали его продвижения по службе в Сербии и Парагвае. Помимо писем имеются его сочинения по оккультизму, рассказы, «Курс эзотерического посвящения» (14 лекций), переписанный рукою жены Владимира О. А. Турчаниновой, а также копия дневника – хронология Первого Кубанского похода и последующих боев^[20].

В архиве также сохранились письма Ольги Турчаниновой, которые она отправляла в Париж. Свои собственные письма Володе, письма А. А. и М. Н. Башмаковых, адресованные ей и Володе, фотографии – все это Ольга, по всей видимости, увезла с собой при отъезде из Асунсьона в Белград после трагической кончины мужа в 1936 г., так как это было дорого ее сердцу, и передала его родителям. Так они впоследствии оказались в рассматриваемом нами архивном фонде.

Большую ценность представляют полные рукописи воспоминаний М. Н. Башмаковой и Н. А. Башмаковой, отложившиеся в Бахметьевском архиве (коробка 15)^[21]. Воспоминания Надежды Александровны посвящены ее раннему детству (конец 1880-х – начало 1890-х гг.). Задумка повести – автобиографии о детстве и юности в трех частях появилась в октябре 1928 г., когда Надежда жила в Ленинграде. К сожалению, была написана только одна часть, первая, объемом 90 машинописных страниц. Кроме того, ряд страниц поврежден грызунами, из-за чего небольшая часть текста утеряна. Такие повреждения характерны для документов, хранившихся в Южной Америке, поэтому есть основание полагать, что данный единственный доступный нам экземпляр рукописи был отправлен Владимиру Александровичу в Парагвай, а затем вместе с остальными документами был возвращен Башмаковым Ольгой Турчаниновой.

В своих воспоминаниях Надежда подробно описывает обстановку и быт, а также природу местностей, где ее семье доводилось проживать в связи со службой ее отца (Дубно, Либава, Луга). Она дает психологический облик своих старших братьев и родственников, описывает отношения с родителями и сверстниками, проблемы воспитания и обучения детей в семье. Для современного исследователя воспоминания могут быть полезны как источник по такому междисциплинарному и относительно новому направлению, как история детства. Рукопись воспоминаний очень ценилась и обсуждалась в частной переписке родных, отправлялась Башмаковым в Париж и брату Владимиру Александровичу в Парагвай. В течение 1930–1934 гг. А. А. Башмаков составлял примечания к ней, уточняя сведения, приводимые дочерью, вспоминая людей, упомянутых ею, комментируя обстоятельства частной жизни. По характеру примечаний видно, что они составлялись не только для близких, но и для людей за пределами семейного круга: комментатор подробно пишет о своей службе в России, приводит списки своих сочинений и даже классификационные индексы своего журнала в Национальной библиотеке Франции. Примечания позволяют реконструировать ряд интересных деталей дореволюционной биографии А. А. Башмакова и его семьи. Вместе с рукописью воспоминаний Н. А. Башмаковой хранится несколько фотографий В. А. Башмакова из Парагвая: его дом; он сам, сидящий у костра; его надгробие на кладбище в Асунсьоне и несколько его писем.

В коробке 15 также сохранилась копия русской версии воспоминаний М. Н. Башмаковой «Пережитое» (машинопись с рукописными правками, 213 страниц, 1958 г.). Изначально воспоминания были изданы на французском языке^[22]. Автор повествует об истории своей семьи, учебе в Екатерининском институте, встречах с великой княгиней Елизаветой Федоровной и другими членами императорской семьи, о деятельности первого мужа Д. И. Гонецкого (1861–1909), своей работе в Красном Кресте, объезде лагерей русских военнопленных в Австрии, прохождении службы в Добровольческой армии, получении поста начальницы Сербского института в Белграде, работе в эмиграции. На долю автора воспоминаний выпали самые драматичные периоды русской и европейской истории: революции, Первая мировая война, тяжелейшие испытания Гражданской войны, лишения эмиграции и, наконец, Вторая мировая война. Сын М. Н. Башмаковой умер от тифа в начале Первой мировой войны, единственная дочь эмигрировала в Южную Америку, была инвалидом. Свою жизненную позицию Мария Николаевна выразила во вступлении к воспоминаниям: «Да, [я] прожила долгую жизнь, были яркие страницы, минуты острого счастья и даже счастья длительного, которого не замечала, думая, что так надо и так будет всегда, и затем много, много горя, глубокого, тяжкого горя. Оглядываясь назад, мне кажется крепко только одно: в каких обстоятельствах я ни была, во главе большого дела и ответственности, в обыденной ли жизни, наполненной мелкой суетой, надо было исполнить свой долг, что я и старалась делать по мере своих сил, даже иногда превыше кажущихся сил. В этом находила и нахожу оправдание своей жизни и нравственное удовлетворение»^[7]. В воспоминаниях приводятся отрывки из дневника М. Н. Башмаковой за июнь 1940 г. о продвижении вермахта во Франции, события августа – сентября 1944 г. и события мая 1945 г.^[23] (дневник в архиве отсутствует). В соседних папках отдельно размещены черновики приложений к воспоминаниям: «Дело братьев Грузиновых» (рукопись неустановленного автора и машинопись того же содержания – краткие сведения о службе донских казаков Евграфа, Петра, Романа и Афанасия Грузиновых, предков М. Н. Башмаковой по отцу, при Екатерине II и Павле I, и казни Евграфа Грузинова); письмо А. А. Башмакова Н. А. Маклакову по случаю отставки; сведения о роде Башмаковых; выдержка из воспоминаний С. Ф. Платонова о студенческих годах в Петербургском университете с упоминанием А. А. Башмакова; заметка в журнале «Русская мысль» о посмертном награждении А. А. Башмакова премией Французской академии (июнь 1949 г.); Curriculim vitae А. А. Башмакова и др.^[24] Ряд документов был переведен на французский язык для последующего опубликования. К русской версии воспоминаний эти документы не приложены.

Некоторые документы фонда повествуют о дореволюционной деятельности А. А. Башмакова. В частности, в фонде имеется его «Справка о сочинениях», вышедших с осени 1880 г. до июня 1933 г.^[25], автобиография 1937 г. и другие автобиографические записи, а также биографические статьи, составленные М. Н. Башмаковой для публикации некрологов в газетах или журналах после его кончины. Список сочинений А. А. Башмакова представляет значительный интерес, особенно та его часть, которая не была опубликована автором в дореволюционной России. После выхода последнего печатного списка своих сочинений в 1911 г.^[26] А. А. Башмаков был вынужден сделать перерыв во время последних лет чиновной службы и всевозможных жизненных перипетий. Лишь в эмиграции в Париже в 1930 г. отчасти по памяти, отчасти по сохранившимся рукописям он возобновил запись произведений, но с большими пропусками. В составленном в эмиграции списке всего оказалось записано 572 произведения со включением устных выступлений, тексты которых не были опубликованы^[27].

В коробке 9 отложились тексты речей А. А. Башмакова, произнесенных на различных собраниях. В частности, это наброски речей «Суворовские заветы» для торжественного заседания Суворовского комитета 23 ноября 1930 г.; «Спасите русскую армию! Обращение к сербскому народу» (1921 г., адресат не указан); «Кризис славянской идеи», впоследствии напечатанный в Юбилейном сборнике Славянского благотворительного общества в Болгарии (1924 г.); речи на смерть о. Георгия Спасского, размышления о революции в России и др.^[28] Кроме того, в коробке 6 в отдельной папке сохранилась его «Беседа о евразийстве» – по всей видимости, набросок для будущей публикации, в котором он критикует положительное отношение евразийцев к революции, пренебрежение к «старой», императорской России, которого он никак не мог принять. В завершение очерка А. А. Башмаков обратился к ним с призывом: «Порвите узы, связывающие вас с революционной идеологией. Порвите их в силу логического уклона вашего происхождения, вашей родословной, как духовных внуков славянофильства. Поймите, что солидарность с "исторической", так называемой "старой Россией", вовсе не означает отрицания прогресса и отказа от уврачевания язв и социальных недугов»^[29].

Говоря о личном фонде А. А. и М. Н. Башмаковых, нельзя не упомянуть о богатейшем комплексе документов, отражающих работу Башмакова по этнографии во Франции в 1920-х – 1940-х гг. Коробки 10–14 содержат тексты лекций, читанных им в Школе антропологии в 1932–1940 гг., заметки о трудах Н. Я. Марра, главы, по всей видимости, неопубликованной книги 1927 г., отражающей интерес А. А. Башмакова к истории народов Кавказа и Причерноморья. В коробке 3 имеется папка с обширной перепиской А. А. Башмакова с антропологом и этнографом С. М. Широкогоровым за 1933–1938 гг.^[30]

Коробки 19–21 содержат печатные материалы: это книги А. А. Башмакова, изданные в дореволюционной России (по его признанию, раздобыть их было невероятно трудно), его статьи, напечатанные в белградском издании «Нового времени» в 1922 г., отдельные номера монархических журналов «Верный путь», «Двуглавый орел» со статьями А. А. Башмакова.

Документы, относящиеся к деятельности А. А. Башмакова как члена «Государева совещания» при Кирилле Владимировиче, представлены в 5 объемных папках^[31]. Среди них есть несколько писем от начальника Канцелярии Г. К. Графа. В целом вопросам легитимистского движения посвящены сотни документов, преимущественно в коробке 18. Примечательны черновики писем А. А. Башмакова на имя Кирилла Владимировича (1930 г.), где он подвергает критике политические воззрения младороссов^[32]. Его попытки убедить Кирилла Владимировича в чрезвычайной вредности «Союза младороссов» для легитимизма успеха не имели. Глава императорского дома полагал, что легитимистское движение не является политической партией, а потому все его верноподданные, в каких бы организациях они ни состояли, одинаково ему дороги и он не делает между ними никаких различий. В фонде отложился изданный 25 марта (7 апреля) 1931 г. «Приказ Государя императора» за №91, в котором Кирилл Владимирович писал: «Так как этот Союз [младороссов] стремится к восстановлению природной царской власти и искренно предан мне, то я всецело приветствую его развитие и желаю ему полного успеха»^[33]. Различия во взглядах Кирилла Владимировича и А. А. Башмакова как его представителя находили выражение и в другой плоскости, о чем свидетельствует подлинник письма главы императорского дома от 15 (28) февраля 1932 г., где он отмечает нежелательность выступления его представителей на политических собраниях без его ведома и без предупреждения о теме выступления, даже как частных лиц^[34]. В конечном итоге разногласия с Кириллом Владимировичем и начальником его канцелярии привели к увольнению А. А. Башмакова с должности представителя Кирилла Владимировича в Париже (25 июня 1934 г.).

В завершение отметим, что коллекция документов А. А. и М. Н. Башмаковых в Бахметьевском архиве Колумбийского университета может вызвать интерес российских и зарубежных специалистов по истории эмиграции, этнографии, архивной Россике, истории Гражданской войны и другим направлениям исторической науки. Документы фонда вносят колоссальный объем новых сведений о деятельности супругов в эмиграции, их взглядах, круге общения, отношениях с близкими, а кроме того, дополняют уже имеющиеся исторические портреты других видных деятелей русской эмиграции. Сложность работы с коллекцией состоит в ее сильной несистематизированности, однако комплекс документов все же можно разделить на несколько больших групп: в первую очередь, это семейная переписка, материалы по этнографии и монархическому движению, печатные материалы. Нельзя не отметить и широкий хронологический охват документов: их основная масса была создана в 1919–1958 гг. А. А. и М. Н. Башмаковы бережно относились к своему архиву, сохраняя экземпляры своих трудов и создавая копии писем и документов для восполнения пробелов. Это дает в распоряжение исследователей преимущественно полный, единый комплекс источникового материала.