Екатерина Дубровская Тайны белой маски

Аннотация: XVIII век часто называют веком маски, а блистательную Венецию, город вечного карнавала, напоминающий прагматичным европейцам о потаенном смысле жизненных метаморфоз, – подлинным городом маски. Само расположение Венеции заставляет с беспощадной очевидностью ощущать вибрации жизни и смерти, делающие жизнь вечным праздником, а смерть – ее неразлучной тенью. В «галантный век» в Венеции маску носили все и почти круглый год, не только во время карнавала, но и по любым другим праздникам, кроме Великого поста. Вот впечатления одного из известных авторов XVIII века Филиппа Моннье: «все ходят в масках, начиная с дожа и кончая последней служанкой. В маске исполняют свои дела, защищают процессы, покупают рыбу, пишут, делают визиты. В маске можно все сказать, и на все осмелиться; разрешенная Республикой маска находится под ее покровительством. Маскированным можно войти всюду: в салон, в канцелярию, в монастырь, на бал, во Дворец [дожей], в Ридотто. Это легко читать, сидя в кресле, но надо только представить себе это, как следует! Никаких преград, никаких званий. Нет больше ни патриция в длинной мантии, ни носильщика, который целует ее край, ни шпиона, ни монахини, ни сбира, ни благородной дамы, ни инквизитора, ни фигляра, ни бедняка, ни иностранца. Нет ничего, кроме одного титула и одного существа, Sior Maschera [господин Маска]…» В XVIII веке и дамы, и кавалеры надевали маски и полумаски под треуголку, за счет которой они и держались. Порой неопытный иностранец неловко снимал головной убор, и маска падала наземь под неудержимый хохот толпы. Классический венецианской карнавальной маской является знаменитая «баутта» (bautta) – разновидность домино, в которой все подчинено изумительно строгому рисунку, построенному на сочетании двух цветов, черного и белого. Баутта состоит из белой атласной маски с резким треугольным профилем и глубокими впадинами для глаз и широкого черного плаща с черной кружевной пелериной. К маске крепится кусок черного шелка или кружева, который полностью закрывает нижнюю часть лица, шею и затылок. На голову надевают треугольную черную шляпу, отделанную серебряным галуном, а на ноги – белые шелковые чулки и черные туфли с пряжками. В таком облачении женские и мужские черты нивелируются, и возникает лишенный пола инфернальный образ. Когда-то подобный строгий костюм, в котором преобладает черный цвет, резко контрастировал с многоцветием красок самого города и, конечно же, выделял изысканных венецианцев среди толпы чужаков, съехавшихся со всех концов Европы на карнавал. И если очарованный Италией Павел Муратов восторженно писал в начале ХХ века, что «в этом видна прекрасная привычка к художественному закону, и до сих пор управляющему городом черных гондол и черных платков – zandaletto», то в XVIII веке у многих иностранцев приверженность жителей Венеции к черному цвету ассоциировалась скорее с чем-то жутким, нежели изысканным. Так, например, француженка мадам де Бокаж, побывавшая в Венеции в середине XVIII века, отзывалась об увиденном почти с отвращением: «Мужчины и женщины, одетые в черные плащи с капюшонами, полностью в черном цвете с белыми касками; вы можете себе представить, какие чувства вызывает это зрелище, когда они полулежа плывут в своих гондолах».