Концептуальный анализ нарративной стратегии текста выступления пропагандистского характера с позиции постлакановского психоаналитического подхода

Иванова Виктория Валерьевна аспирант кафедры истории журналистики и литературы, Московский университет им. А.С. Грибоедова 124482, Россия, г. Москва, ул. Зеленоград, -, оф. - Ivanova Victoria Postgraduate Student at the Department of History of Journalism and Literature, A.S. Griboyedov Moscow University. A.S. Griboyedov Moscow University 124482, Russia, Moscow, Zelenograd str., -, of. - ivanovamglu@gmail.com

Анализируя работы, посвященные нарративным структурам и стратегиям пропагандистских текстов ^{[1- 4]}, можно отметить, что превалирующим методологическим подходом исследователей является изучение сюжетной канвы нарративного повествования и манипулятивных тактик его тиражирования; при этом процессы, обеспечивающие интернализацию адресатом коммуникации передаваемых ему идей и ценностей, мотивационные и аффективные предпосылки включения в нарратив остаются вне проблемного поля.

Нам кажутся явно недостаточными методологические практики, в которых не отображена взаимосвязь между структурой нарратива и механизмом формирования устойчивых убеждений субъектом. При таком методологическом подходе важнейшая роль нарратива – бессознательный характер его усвоения – остается неотрефлексированной исследователем. Помимо изучения влияния структуры нарратива на ожидаемый результат воздействия на общественное мнение, предлагаемый нами вариант нарративного анализа включает адаптированную модель дискурс-анализа в его постлакановской интерпретации.

Один из самых известных, по мнению «Нью-Йорк таймс» ^[5], иностранных корреспондентов Великобритании Роберт Фиск в работе «Великая война за цивилизацию» приводит отрывок спора с коллегой из израильского издания «Haaretz» Амирой Хаас. Фиск соглашается с А. Хаас в том, что первоочередная роль журналиста состоит в том, чтобы четко осознавать, где находятся центры сосредоточения власти и влияния и объяснять события, исходя из этого знания ^{[6, с.33]}. Более того, легендарный военный журналист с пятидесятилетним опытом, критик войн, автор выдающихся книг о работе корреспондентов в зоне боевых действий, обладатель множества международных наград Р. Фиск прямо говорит о том, что это лучшее определение журналистики, которое он когда-либо встречал. Нам представляется, что дискурс-анализ текста, выполненный в постлакановской парадигме, дает методологическую основу для адекватного понимания роли таких центров в навязывании господствующего нарратива и управлении общественным сознанием.

В современных академических и околоакадемических исследованиях, посвященных анализу стратегических коммуникаций, периодически всплывают концепты, заимствованные из теории политического психоанализа. При этом оперирование такими понятиями как «коллективное бессознательное», «фетиш», «фантазм», «(Большой) другой» и пр. сведено к узуальному употреблению в качестве тропов - политических метафор, с целью придания образности либо введения манипулятивного компонента в научный дискурс, а не как фундаментальных концепций, обладающих собственной методологической функцией в постнеонеклассической научной парадигме. Основываясь на утверждении Ж. Лакана о том, что психоанализ - это не теория, но праксис, который дает возможность описать Реальное через Символическое ^{[7, с.6]}, в данной статье мы рассмотрим логический инструментарий современного политического психоанализа, который позволяет описывать и интерпретировать процессы и явления, находящиеся на стыке исследовательских интересов нарратологии и социально-политических наук, а также проведем анализ нарративной структуры текста пропагандистского характера на примере выступления Государственного секретаря США Колина Пауэлла в Совете Безопасности ООН 5 февраля 2003 г.

Движущим механизмом, который запускает процесс передачи смыслов в нарративе, является понятие мастер-означающего. Мастер-означающее определяет остальные означающие нарративной структуры, объединяя все ее элементы в единое смысловое поле, но при этом не имеет собственного реального означаемого. Если на уровне интерпретаций художественного текста функцию мастер-означающего можно выразить через легко узнаваемые «полемические» сентенции («что хотел сказать автор?», «основная проблематика произведения» и т.д.), то для анализа политических дискурсов и критики идеологии это понятие является более сложным, смыслообразующим элементом, без четкого понимания которого анализ нарратива невозможен в принципе. Концепция мастер-означающего в текстах пропагандистского характера разработана в работах С. Жижека, Я. Ставракакиса, Э. Лекло и Ш. Муффа ^[7-10] и др. Опираясь на их работы, понятие мастер-означающего в медианарративе можно представить как макропропозицию фрейма, оно символизирует базовые «высшие смыслы», не поддающиеся непосредственному анализу со стороны получателя сообщения и воспринимаемые им априори. С точки зрения адресата коммуникативного воздействия, мастер-означающее - это понятие, глубину смысла которого невозможно выразить доступными ему лексическими языковыми средствами, а логическая проработка или документальная точность представляются неуместными, неприемлемыми. Адресат, ценностной системе которого конечный смысл придают такие понятия как «религия», «наука», «моя страна», «человечество» ^[11] и т.д., не может полностью рационализировать и артикулировать цепочку означающих, на которые опираются подобные абсолютные максимы в силу присущей им абстрактности. Подобная «нехватка» означающих позволяет контролировать нарратив, управляя смыслами и идеями через горизонтальные (метонимические) и вертикальные (метафорические) цепочки означающих ^{[12, с. 140-141]}. Двойное движение соединения и замещения означающих позволяют бесконечно актуализировать структуру нарратива в рамках его жизненного цикла ^{[13, с. 51]}.

Ключевым элементом семиотической структуры в лакановском подходе является точка пристежки. Язык для Лакана, в отличие от лингвистической концепции Фердинанда де Соссюра,- это не система знаков, а система означающих. Означающее - базовая структурная единица, при этом в лакановской парадигме означаемое и означающее не связаны между собой никакими конвенциональными связями, это два потока, в некотором смысле существующие параллельно друг другу. Точки, в которых возникает и фиксируется смысл, называется точкой пристежки ^{[12, с. 124]}. В анализе нарратива точка пристежки- это высказывание, актуализирующее фрейм, она имеет сходную функцию с мастер-означающим, но при этом обладает конкретикой и содержательным означаемым. Итак, мы полагаем, что мастер-означающее запускает процесс передачи смыслов, но нарратив начинает выполнять свою функцию «вовлечения читателя интеллектуально и эмоционально» ^{[14, с.39]} только после появления в нем точек пристежки, которые дают возможность адресату понять общую связность сообщения, а исследователю обратиться к его глубинному подтексту, неэксплицитным смыслам. Мастер-означающее в нарративе - «зонтичное» означающее, которое обуславливает наличие в тексте всех остальных элементов, однако оно не несет в себе функции объяснения, и нарратив становится доступным для анализа только через анализ точек пристежки- узловых компонентов, формирующих структуру нарратива. Проанализировать нарратив - это определить взаимное расположение точек пристежки и функции, которые они выполняют в тексте.

Жерар Женетт, один из основателей современной нарратологии, описывая проблему фокализации нарратива, проводил различие между точкой зрения, представленной в нарративе, и образом самого рассказчика (несоответствие между тем, «кто видит» и «кто рассказывает»)^{[14, с. 29]}. В лакановской терминологии ответ на вопрос Ж. Женетт «чей это взгляд? кто смотрит?» репрезентирован понятием дискурса - речевыми проявлениями социальных взаимоотношений участников коммуникации. Жижек отмечает, что в новейшей пропаганде дискурс «господина» (дядя Сэм на плакате “I want YOU for U.S. Army” 1917 г.) вытеснен университетским дискурсом (например, «эксперты», продвигающие в политическом пространстве доктрину «нулевых потерь», zero-casualty warfare) ^{[15, с.132-136]}. Современный «хозяин положения» реализует свою власть не просто через символический порядок (выборный процесс, должностные полномочия), а через высказывания с позиции «нейтрального» знания. Соответственно адресант позиционируется как человек, имеющий всю полноту доступа к информации, закрытой для широкой аудитории, действующий исходя из этого знания и подчиняющийся «объективным» законам. Контекст такого обращения: это не я управляю ситуацией, меня ведет историческая необходимость. Исходя из изменения дискурсивной матрицы, изменился и образ рассказчика. Этимология слова «нарратор» подразумевает «того, кто обладает знанием» знаний (деноминатив от прото-италийского глагола gnārus - знать). Одним из условий включения в университетский дискурс является хотя бы минимальное доверие слушателя к рассказчику, пресуппозиция к нему как к субъекту, который знает. Исходя из этого, ответ на второй вопрос Ж.Женетт («кто рассказывает?») будет звучать так: «фигура власти как фигура человека, который обладает полнотой знаний, в отличие от аудитории, ищущей эти знания». По меткому выражению автора классического труда «Техника пропаганды в мировой войне» Г. Лассуэлла, «публику не убедить логикой, но можно соблазнить историями» ^{[16, с. 73]}. Когда у слушателей есть запрос на смысл, на объяснение через знание, прерогатива ссылаться на авторитетные (анонимные) источники открывает неограниченные возможности конструирования нарративов как инструмента управления общественным мнением.

Продемонстрируем механизм взаимодействия рассмотренных выше структурных элементов нарратива на примере выступления государственного секретаря США Колина Пауэлла в Совбезе ООН 5 февраля 2003 года.

Можно утверждать, что речь Колина Пауэлла не стала причиной войны в Ираке, так как основные этапы планирования и подготовки «Операции «Иракская свобода»» были завершены до того, как он появился в зале заседаний Совета Безопасности ООН ^[17], тем не менее она внесла существенный вклад в легитимацию войны и создания базиса консолидации гражданского общества в США.

В официальной публикации американского института изучения общественного мнения (Института Гэллапа) от 04.02.2003 (за день до заседания Совбеза) утверждается, что почти девять из десяти американцев, опрошенных в выходные накануне выступления, заявляли, что презентация К. Пауэлла будет иметь важное значение для определения их мнения о нападении на Ирак, в том числе шесть из десяти говорили, что это будет "очень" важно. Опрос также показал, что, хотя большинство поддерживало вторжение, более половины говорили, что могут изменить свое мнение в ту или иную сторону. В выводах отчет констатирует, что общественное мнение относительно оправданности вторжения в Ирак остается переменчивым ^[18].

Предыдущие опросы Гэллапа показывали, что госсекретарь пользовался популярностью у 88% американцев, являясь самой благоприятно оцениваемой фигурой внутриполитического ландшафта Соединенных Штатов Америки ^[19]. На момент опроса общественность значительно чаще доверяла словам Пауэлла об Ираке, чем словам президента Дж. Буша, что усиливало важность выступления Пауэлла и доказательств, которые он представлял членам Совета ^[18]. Есть основания полагать, что именно показатели стабильно высокого уровня доверия к К. Пауэллу как фигуре «менее приверженной идее войны с Ираком, чем Буш, Чейни и Рамсфельд» ^[20], то есть в глазах целевой аудитории более объективной, свободной от когнитивных искажений и опирающейся на знание, обусловили решение Белого дома назначить его рассказчиком, озвучивающим официальный нарратив как мировому сообществу, так и внутренней аудитории.

Дискурс-анализ текста выступления подтверждает наш исходный тезис о превалировании лакановского «университетского дискурса» в современном пропагандистском нарративе. Агент (тот, кто говорит) определяет весь дискурс, задает мастер-означающее. Другой (в лакановском понятийном аппарате этот термин всегда пишется со строчной буквы) - это тот, на кого направлен дискурс, аудитория, от которой рассказчик ожидает определенного действия. Эти позиции в рассматриваемом случае достаточно прозрачны: фигура «знающего, как будет лучше для всех» госсекретаря и его целевой аудитории (гражданского общества страны, руководство которой собирается осуществить военное вторжение на территорию суверенного государства). На следующем структурном уровне находится нейтральное «знание», которое побуждает рассказчика к говорению и которое никогда не выражено экплицитно. Несмотря на то, что целью послания является убеждение аудитории в легитимности де-факто принятого решения, открывая брифинг, нарратор декларирует, что цель его выступления - «поделиться дополнительной информацией, которой располагают США», утверждает, что «каждое сегодняшнее заявление подкреплено источниками, надежными источниками», «я не могу рассказать все, что мы знаем», и далее на протяжении всего выступления широко использует формулировки «многочисленные источники информации», «накопленные факты», «мы выявили много подтверждений», «располагаем данными криминалистической экспертизы» и т.д. Исходная позиция нарратора - владение и оперирование информацией, полученной из разнообразных надежных источников.

Как указывалось выше, для анализа структуры сообщения необходимо обозначить точки пристежки и через них сформулировать мастер-означающее нарратива. Первой точкой пристежки в анализируемом выступлении стала знаменитая пробирка, призванная метафорически персонифицировать угрозу применения биологического оружия режимом Саддама Хуссейна. Демонстрация пробирки осуществлялась рассказчиком в контексте упоминания актов биотерроризма на территории США с использованием спор сибирской язвы, жертвами которых осенью 2001 года стали пять человек, еще 17 были заражены. На момент выступления результаты расследования этого теракта еще не были обнародованы, и общественное мнение связывало их организацию с терактами 11 сентября. Метафора с пробиркой создала конденсацию ощущения угрозы и запустила механизм замещения, в котором бессознательные интенции и аффекты экстериоризируются в форме метафорического означающего ^{[13, с. 51]}. В данном случае, этим метафорическим означающим, по схожести, стала угроза биотерроризма.

Второй точкой пристежки, реализующей движение связывания, стало утверждение о контактах режима Саддама Хусейна с Аль-Каидой. Контент-анализ стенограммы выступления ^[21] показал, что в одном из разделов речи К. Пауэлл 21 раз сослался на джихадиста иорданского происхождения Абу Мусаба аль-Заркави, пытаясь доказать связь между Аль-Каидой и Саддамом Хусейном. Этот момент можно идентифицировать как движение означающего, реализованное через метонимическую связь. На момент выступления, образ Аль-Каиды как основного врага нации с учетом настроений после 11 сентября 2001 г. был абсолютно сформирован и глубоко трансформировал массовое сознание, сплотив самые разные социальные группы. Метонимия выполнила функции ассоциации режима С.Хусейна с Аль-Каидой, объединения этих двух образов в единый образ врага, и запустила диахроническое движение от одного означающего к другому по цепи означаемых, когда одно означающее постоянно отсылает к другому в вечной отсрочке значения. С этого момента весь нарратив, включая ранее сказанное, повествовал уже о терроризме, а мастер-означающее проявило себя как хорошо знакомую целевой аудитории «войну с терроризмом», «war on terror».

И последней структурой дискурса в постлакановской интерпретации является результат коммуникации. Сильно упрощая оригинальное лакановское понятие produción, в целях наглядности выразим ожидаемый эффект коммуникации в результатах социологического опроса целевой аудитории.

Отчет от 17.03.2003 (постфактум выступления) показал устойчивые 64% поддержки несмотря на отсутствие резолюции ООН (сдерживающий фактор роста милитаристских настроений в обществе) ^[22]. 22-23 марта поддержка составила 72%, достигнув на пике пропагандистской кампании 79% ^[23].

Подводя итог, можно отметить что объект коммуникации (целевая аудитория) изначально характеризовалась лабильностью позиций, неопределенностью отношения по отношению к ожидаемому эффекту коммуникации. В результате воздействия был сформирован достаточно высокий уровень поддержки и консолидации общества, выступлению удалось охватить максимально широкую аудиторию. Как нам представляется, залогом массового охвата стала тщательно выстроенная нарративная композиция. Нарратив, как структура означающих, связанных между собой мастер-означающим, и подчиненных двойному движению замещения (метафора) и связывания (метонимия) позволяет индивидам интернализировать идеи, придавая им значение личного мнения и идиосинкратический характер, и не осознавая внешнюю (например, пропагандистскую) природу их происхождения. Результатом вовлечения в дискурс университета становится скрытый, неосознаваемый характер влияния социального устройства общества на субъектность отдельных его индивидов. В этой ситуации политический психоанализ позиционирует себя как инструмент непредвзятого, безоценочного исследования и классификации структур нарративов пропаганды.