Legal regulation of the relation between parents and children in the early XIX – XX centuries

Aseeva Anna Sergeevna  Adjunct Professor, the department of History of State and Law, Kikot Moscow University of the Ministry of the Interior of Russia 111397, Russia, Moscow, Novogireevskaya Street 54 asseevaanna.92@gmail.com Other publications by this author

Свод законов гражданских вошел в первую книгу Свода законов Российской империи 1832 г. Брачно-семейным отношениям была посвящена книга «О правах и обязанностях семейственных», являвшаяся составной частью Свода законов гражданских. Говоря об основных разделах, в которых содержались нормы, закрепляющие правовое положение детей, следует, прежде всего, выделить такие, как: о союзе брачном, о союзе родителей и детей, об опеке и попечительстве.

В первом из них определялись условия законности заключения брака. «Лица всех без различия состояний могут вступать между собой в брак, не испрашивая на сие особого от Правительства дозволения, ни увольнения от сословий и обществ, к коим они принадлежат, с наблюдением только ограничений и изъятий, в нижеследующих статьях постановленных» ^{[4, с.1]}. К упомянутым в статье ограничениям относилось неукоснительное соблюдение «брачного возраста»: для мужского пола – 18 лет, для женского – 16 лет от рождения ^{[4, с.2]}. Данное положение не менялось со временем ^{[5, с.1; 6, с.1; 7, с 1; 8, с. 2; 9, с 1]}, лишь, начиная с редакции 1857 г. включило в себя уточнение о том, что жителям Закавказского края разрешено вступать в брак: лицам мужского пола с 15 лет, женского – с 13 лет от рождения ^{[6, с.1]}.

По мнению дореволюционного исследователя Лешкова В.Н. возрастные ограничения для вступления в брак вводились для того, чтобы избежать несчастных последствий для жизни и для здоровья потомства ^{[12, с.8]}, с чем нельзя не согласиться.

Представляется, что установленный законодателем возраст, с момента достижения которого разрешено вступление в брак, есть наиболее правильный в условиях рассматриваемого периода времени.

Если в брак вступали лица (или один из них) не достигшие установленного законом возраста, то они «разлучаются от сожития немедленно» ^{[4, с.11]}. Примечательно, что разлучаются они формально и только до того момента, когда оба достигнут установленного возраста. Затем «по изъявленному от них общему к супружеству согласию, дозволяется венчать их по церковному чиноположению» ^{[4, с.11]}. Такая норма сохранилась и в Своде 1842 г. ^{[5, с.10]}. Начиная с 1857 г. структура и формулировка нормы претерпела изменения, но при этом суть ее осталась прежней.

Стоит отметить, что изданное в 1845 г. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных предусматривало уголовную ответственность за вступление в брак «прежде или позднее определенного законами церковными или государственными возраста» ^{[10, с.806]}. Таким образом, данное действие являлось уголовно наказуемым.

В вопросах, касающихся заключения брака между несовершеннолетними или с участием такого, рассмотренный закон категоричен и тверд. Указанные нормы имели устойчивый характер и не менялись с течением времени. При этом, оценивая последствия заключения брака для лиц, не достигших разрешенного законом возраста, мы сталкиваемся с правовой коллизией: с одной стороны закон говорит о формальной разлуке, с другой – предусматривает уголовную ответственность.

В разделе «О союзе родителей и детей» наибольший интерес представляет трактовка таких субъектов брачно-семейных отношений, как законнорожденные и незаконнорожденные дети.

Свод законов гражданских в редакции 1832 г. определял, что законным ребенком является каждый родившийся в законном браке, даже если ребенок родился слишком рано «от совершения брака» (при условии, что родители не отрицают законности) или «по смерти отца», если «между днем их рождения и днем смерти отца не прошло времени более того, сколько обыкновенно проходит между днем зачатия и днем рождения младенца» ^{[4, с.22]}. Конкретизация данного «срока» была отражена несколькими редакциями позднее, в 1857 г., когда в упомянутую статью было внесено уточнение, что с момента смерти отца до момента рождения ребенка должно пройти не более трехсот шести дней ^{[6, с.24]}.

Наряду с этим, в редакции Свода издания 1832 г. также было отражено, что законным ребенок признавался и в тех случаях, когда данное положение не было оспорено при жизни родителей или в течение 10 лет с момента рождения такого ребенка ^{[4, с.22]}. Стоит отметить, что уже в редакции 1842 г. данное положение отсутствовало.

Статус незаконного ребенка имели все, родившиеся вне брака, прижитые в незаконном браке, «произошедшие от прелюбодеяния» ^{[4, с.23]}. В редакции 1857 года к обозначенным выше признакам было добавлено еще одно положение. Если ребенок родился в срок более трех сот шести дней с момента смерти мужа матери или с момента расторжения с ним брака, он признавался незаконным ^{[6, с.27]}. Незаконный ребенок не имел права ни на фамилию отца, ни на его имущество после смерти.

В 1891 г. Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета в редакцию Законов Гражданских от 1887 г. были внесены изменения, в соответствии с которыми дети, рожденные вне брака (кроме «произошедших от прелюбодеяния») могли быть узаконены браком их родителей ^[1]. В связи с этим в главе первой второго раздела книги «О правах и обязанностях семейственных» появилось третье отделение, именуемое «О детях узаконенных» ^{[8, с.23]}.

Такое положение дел сохранялось вплоть до 1902 г., когда законодатель принял закон «Об утверждении правил об улучшении положения незаконнорожденных детей», которым разделил категорию «незаконных» детей на детей от «браков недействительных» и детей «внебрачных» ^[2].

Отныне в случае, если брак родителей был признан недействительным дети, рожденные в данном браке, сохраняли права законных. Родители разлучались от сожительства, а ребенок оставался с одним из родителей по соглашению обоих. В случае если брак был признан недействительным по вине лишь одного из родителей, ребенок оставался с тем, чьи намерения вступать в брак были добросовестны.

Статус «внебрачного» ребенка приобретали дети, рожденные незамужней женщиной, «произошедшие от прелюбодеяний» и родившиеся в срок более трехсот шести дней с момента смерти мужа матери или расторжения с ним брака, признания его недействительным. Примечательно, что процент внебрачных детей в Российской империи за период с 1883 по 1905 гг. составил 25,7 % от общего количества рожденных живыми детей. А процент за каждый год варьируется от 28% до 22% с явным уменьшением числа рожденных вне брака к 1905 г. ^{[14, с.8]}.

С первого взгляда на процесс изменения в нормативном правовом регулировании вопроса законности и незаконности рождения того или иного ребенка, виден прогресс. Однако возникают некоторые вопросы при толковании данных норм. Так, правила, принятые для «улучшения положения незаконнорожденных детей» говорят о сохранении статуса «законнорожденного» для ребенка, брак родителей которого признан недействительным. Фактически речь идет о уже рожденном ребенке. Но как быть в случае, если брак признан недействительным во время беременности будущей матери? Ребенок еще не появился на свет, но находится в утробе, а потому и к категории «прижитого вне брака» отнести его нельзя.

Практическое применение данной нормы с учетом отраженного мнения представляет огромный интерес, но выходит за рамки предмета исследования настоящей статьи.

В отдельную категорию выделялись усыновленные дети.

Согласно закону редакции 1832 г. усыновление было разрешено бездетным дворянам и только в отношении ближайших законнорожденных родственников. Дворянин передавал усыновляемому лицу свою фамилию, герб, а после смерти оставлял в наследство недвижимое имущество ^{[4, с.24]}. Тогда как для людей податных сословий усыновление заменялось припиской к семействам.

В 1891 г. законодатель издал закон «О детях узаконенных и усыновленных» ^[1]. Помимо того, что было введено понятие «узаконенных» детей, о чем было упомянуто ранее, изменились и действующие положения об усыновлении. Так, отныне усыновление было разрешено «лицам всех состояний, без различия пола (кроме тех, кои по сану своему обречены на безбрачие), если они не имеют собственных законных или узаконенных детей» ^{[8, с.23]}. К категории «усыновляемых» могли быть отнесены личные воспитанники, приемыши и даже чужие дети. При этом были определены требования, которым непременно должен был отвечать усыновитель. Так, возраст лица, претендующего на усыновление, должен был быть выше 30-ти лет, а разница в возрасте с усыновляемым лицом - не менее 18 лет. Обязательным критерием являлось и обладание общей гражданской правоспособностью ^{[8, с.24]}. В случае же усыновления детей «внебрачных», в соответствии с упомянутым ранее законом от 1902 г., допускалось «изъятие» перечисленных ограничений ^[2]. Лицо, усыновляющее, должно было достичь совершеннолетия и представить доказательства, что законная мать не возражает против усыновления ^{[9, с.38]}.

В вопросе усыновления положения закона, представляются наиболее «выгодными» для усыновляемого ребенка.

Родительская власть в отношении детей была всеобъемлющей и прекращалась только в случае смерти или лишения всех прав состояния, если при этом дети не последовали в ссылку за родителями ^{[9, с.43]}. По мнению ряда исследователей политика государства была выстроена таким образом, что интересы детей ущемлялись интересами родителей ^{[13, с.144]}. Подтверждение высказыванию не составит труда найти в правовых положениях, затрагивающих отношения между родителями и детьми.

Для исправления «строптивых и неповинующихся» детей родители имели право употреблять домашние исправительные меры. Данное положение было введено в действие Петром I ^{[13, с.145]} и не подвергалось изменению в дореволюционной России. В XIX-XX вв. претерпевали изменения лишь нормы, которые регулировали действия, применяемые в случае безуспешности домашних исправительных мер. К таковым Свод законов редакции 1832 года относил: передачу детей, «наносящих стыд обществу», в смирительные дома и принесение на них жалобы в «Совестные Суды» ^{[4, с.27]}.

В 1885 г. меры по «укрощению» непослушных детей расширились, и родителям было дозволено заключать их в тюрьму, согласно ст. 1592 Уложения о наказаниях издания 1885 г. При этом возможность судебной жалобы на детей сохранялась.

В 1909 г. с изданием закона «О воспитательно-исправительных заведениях для несовершеннолетних» у родителей, помимо обозначенных ранее прав, появилась возможность отдавать детей в возрасте от 10-ти до 17-ти лет в воспитательно-исправительные заведения для несовершеннолетних ^[3]. Многие исследователи относились к учреждению таких заведений благосклонно, рассматривая их как инструмент для предупреждения детской преступности ^{[11, с.33]}.

В определенный период в Российской империи действовал закон, пресекающий даже оскорбления родителей детьми. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных содержало перечень статей, которые устанавливали наказание для сыновей и дочерей ^[3]. При этом иски ни гражданские, ни уголовные от детей в отношении родителей за оскорбления или личные обиды «не приемлются» ^{[4, с.27]}.

К сожалению, анализ указанных норм показал, что дети в семье практически не имели "право голоса". Обеспечение (или не обеспечение) их социальной защиты в условиях семьи оставалось полностью на усмотрении родителей. Нормативные правовые акты, регулирующие данные взаимоотношения, по большей части отражали интересы взрослых людей, нежели несовершеннолетних.

Власть родителей была ограничена лишь некоторыми положениями закона. Так, например, родители не имели право принуждать детей к совершению незаконных действий, а за их убийство несли уголовную ответственность по общим правилам. Так же в первых двух редакциях книги «О правах и обязанностях семейственных» был отражен запрет для родителей «укреплять кому-либо своих детей, давать за них условия словесные или письменные за найм в работу» ^{[4, с.28; 5, с.30]}. Ограничение не распространялось на передачу детей для обучения ремеслу.

Детям своим родители были обязаны давать пропитание, одежду и воспитание, «доброе и честное по своему состоянию». Законодатель отметил и важность того, что родители должны обращать внимание на нравственное воспитание своих отпрысков и всячески способствовать посредством домашнего воспитания «приуготовить нравы их и содействовать видам правительства» ^{[9, с.42]}.

По достижении определенного законом возраста родители были обязаны позаботиться о будущем своего ребенка. Так, сыновей необходимо было определить в службу или промысел, а дочерей в замужество ^{[4, с.29; 9, с.43]}.

В случае нанесения отпрыску личной обиды третьим лицом, родители имели право вступаться за него и подавать иск «узаконенным порядком» ^{[4, с.29; 9, с.43]}.

Обязанности детей по отношению к родителям на протяжении рассматриваемого периода регулировала лишь одна норма, обладающая устойчивым характером. Ее суть сводилась к послушанию, покорности и любви по отношению к родителям, почтению, которое должно было продолжаться даже после их смерти ^{[4, с.29; 9, с.43]}.

По отношению к имуществу, принадлежащему несовершеннолетним, родители являлись «управляющими» и распоряжались им по опекунскому праву ^{[9, с.44]}. В имущественном отношении дети подразделялись на неотделенных и отделенных. В первую группу были отнесены дети, которым из родительского имения не была выделена и часть ^{[9, с.44]}. Ко второй группе относились несовершеннолетние, в собственности которых уже было имущество (или его часть), записанное на их имя. При этом свободно распоряжаться таким имуществом дети могли лишь при достижении совершеннолетнего возраста ^{[9, с.45]}. Данные нормы, как и предыдущие, имели устойчивый характер и не менялись от первой редакции закона до последней.

Отдельно следует сказать об институте опеки и попечительства.

В соответствии с законом опека и попечительство устанавливались в отношении несовершеннолетних лиц. При этом в обязанности опекуна входило попечение над малолетним и управление его имуществом. Гражданское законодательство рассматриваемого периода разделяло несовершеннолетних на три возрастные категории: от рождения до 14-ти лет, от 14-ти до 17-ти и от 17-ти до 21-ого года. Лица, относящиеся к первым двум категориям, часто именовались «малолетними», а те, что относились к третьей – несовершеннолетними.

По отношению к малолетним детям и их имуществу учреждалась опека. До 14-ти лет любая сделка от имени опекуна или самого малолетнего в отношении его имущества признавалась недействительной. В период с 17-ти до 21-ого года несовершеннолетний имел право управлять имуществом, но данное право было достаточно ограниченно. Лишь с момента наступления совершеннолетия его права становились полными и не содержали в себе какие-либо ограничения.

Указанные нормы не подвергались значительному изменению с течением времени.

Подводя итог, стоит отметить, что в брачно-семейном законодательстве нашли яркое отражение противоречия, свойственные развитию отечественного права рассматриваемого периода. С одной стороны, в нем были закреплены прогрессивные для своего времени нормы, регламентировавшие вопросы вступления несовершеннолетних в брак, опеки и попечительства, которые, в общем и целом, обеспечивали должный уровень их социальной защиты. С другой стороны - и это относилось к регулированию взаимоотношения детей и родителей - явное пренебрежение правами несовершеннолетних, возвращавшего к временам «Домостроя». Именно родителям принадлежало приоритетное право выбора (или отказа от такового) мер социальной защиты детей. Такой подход давал эффект только в благополучных семьях. К сожалению, в ситуации, когда родители пренебрегали интересами детей, последние оставались без защиты и, фактически, без возможностей отстаивать свои права.

Таким образом, рассмотренное законодательство имело как положительные, так и отрицательные черты. Некоторые их представленных положений носили спорный характер и нуждались в уточнении. Другие – полноценно отражали интересы несовершеннолетних и качественно обеспечивали их социальную защиту.