Мера пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемых (обвиняемых) в совершении преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности: некоторые проблемы применения

Прилепский Евгений Тимофеевич соискатель, кафедра уголовного процесса, Кубанский государственный университет», помощник судьи Краснодарского краевого суда 350000, Россия, Краснодарский область, г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149 Prilepskii Evgenii Timofeevich Postgraduate of the Department of Criminal Procedure, Kuban State University; Assistant Judge of the Krasnodar Regional Court 350000, Russia, Krasnodar region, Krasnodar, Stavropol str., 149 prilepskii_e@rambler.ru

Безусловное главенство принципа законности в области обеспечения и соблюдения прав и свобод человека является важнейшей гарантией реализации права на свободу предпринимательской и иной экономической деятельности. Эффективность развития данной сферы влияет как на внутриэкономические качественные и количественные показатели, так и определяет положение государства на международной арене. В современных условиях, когда на нашу страну оказывается беспрецедентное санкционное давление, особенно важно создать максимально комфортные и предсказуемые условия функционирования субъектов экономической деятельности. Достижение ощутимого улучшения делового и инвестиционного климата возможно только случае законодательного закрепления гарантий прав лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность и их четкой, единообразной правоприменительной реализации.

В последние годы в Российской Федерации последовательно реализуются меры, направленные на гуманизацию уголовно-процессуального и уголовного законодательства, предпринимаются шаги по совершенствованию законодательства с целью снижения количества лиц, заключаемых под стражу до единичных случаев, если деятельность обвиняемых (подозреваемых) связана с предпринимательством (в порядке ч.1.1 ст. 108 УПК РФ). Примером служит Федеральный закон от 02 августа 2019 г. №315-ФЗ «О внесении изменений в статьи 108 и 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» ^[1].

На фоне широкой общественной дискуссии о наличии неправомерного давления на бизнес, посредством необоснованного возбуждения уголовных дел и использования механизма избрания меры пресечения в качестве инструмента преследования предпринимателей и других субъектов экономической деятельности, представляется актуальным проведение анализа и изучение как законодательного регулирования, так и правоприменительного аспекта избрания такой строгой меры пресечения, как заключение под стражу в отношении подозреваемых (обвиняемых) по преступным деяниям в сфере экономической деятельности.

В ежегодных посланиях Федеральному Собранию и иных публичных выступления, Президент Российской Федерации В.В. Путин^[14] неоднократно указывал на недопустимость необоснованного заключения под стражу лиц, обвиняемых в вышеназванных преступлениях, и необходимость разработки вопроса о внесении соответствующих изменений в действующее законодательство, с тем, чтобы минимизировать возможность необоснованного уголовного преследования бизнеса.

Несмотря на достаточно последовательную политику государства, направленную на защиту интересов предпринимательства, выступая с очередным посланием к Федеральному собранию в 2022 г., Президент вынужден был отметить, что принятых мер явно недостаточно и ситуация не претерпела каких-либо серьезных изменений.

18 августа 2022 г. Министерством юстиции Российской Федерации был представлен проект поправок в УПК РФ, которые касаются повышения уровня гарантий для лиц, подозреваемых (обвиняемых) в преступлениях, совершенных в экономической сфере. Данные поправки планируется рассмотреть в рамках общественного обсуждения с тем, чтобы законодательно исключить «избыточность» уголовного воздействия на предпринимателей^[10].

Указанную законодательную инициативу поддержал также председатель Верховного Суда Российской Федерации В.М. Лебедев в ходе совещания 15 сентября 2022 г. с делегатами Х Всероссийского съезда судей от судов, указав, что Верховным Судом РФ поддерживаются предложения о дальнейшем расширении сферы применения мер пресечения, не связанных с заключением под стражу, в том числе для рассматриваемой категории преступных деяний^[12].

Следует заметить, что заключение под стражу является наиболее строгой мерой пресечения, предусмотренной уголовно-процессуальным законодательством. Положения ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ отдельно регламентируют порядок применения изучаемой меры в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, связанных с предпринимательской и иной экономической деятельностью. В названной норме закреплен исчерпывающий перечень преступных деяний, по которым нельзя применять меру пресечения в виде заключения под стражу. Подобный запрет действует только при условии того, что установлена личность подозреваемого (обвиняемого); у него имеется постоянного место жительства на территории РФ; отсутствуют нарушения мер пресечения, применяемые ранее; в случае, если подозреваемый либо обвиняемый не скрывался от правоохранительных органов.

Даже при такой детализированной регламентации порядка применения мер в виде заключения под стражу Пленум Верховного суда РФ для поддержания единообразия правоприменительной практики обращает внимание на то, что при разрешении ходатайства об ее избрании в порядке ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ во всех случаях необходимо обсуждать возможность применения иной, более мягкой, меры пресечения^[2].

Дополнительные требования так же установлены к содержанию ходатайства следователя (дознавателя) о применении заключения под стражу к подозреваемому (обвиняемому) в совершении преступления в области предпринимательской деятельности. Указано, что судам следует устанавливать обстоятельства того, что совершенное преступление не связано с осуществлением предпринимательской деятельности. Если такие сведения не будут установлены, то суду следует отказать в удовлетворении такого ходатайства.

Необходимо отметить, что число предпринимателей, в отношении которых решается вопрос об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, по рассматриваемой категории дел, составляет небольшое количество в сравнении от общего числа лиц, заключенных под стражу. При этом наблюдается ежегодная тенденция к их сокращению, что подтверждается статистическими данными, приведенными в отчете о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции за 2021 г. Так, за указанный период судами было рассмотрено 98 034 ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, а также 200 503 ходатайств о продлении срока содержания, но только 756 из них в отношении обвиняемых, определенных в ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ^[13].

Характерно, что в 2021 г. из 5 500 рассмотренных уголовных дел по «предпринимательским» преступным деяниям осуждено 67% обвиняемых, а реальное лишение свободы получили лишь 9 %^[11]. Тем не менее, несмотря на прослеживаемую положительную тенденцию, бывают случаи, когда суды, избирая заключение под стражу, игнорируют требования уголовно-процессуального закона, а также правовые позиции высших судебных инстанций. Данный факт подчеркивается в судебных актах Верховного суда РФ, с указанием на то, что суды не учли сферу совершенного преступления при вынесении судебного акта.

Например, суд отказал в удовлетворении ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления по ч. 3 ст. 159 УК РФ, и изменил ему меру пресечения на домашний арест. При этом, суд обосновал применение данной меры положениями ч. 1.1., п.п. 1-4 ч. 1 ст. 108 УПК РФ, а именно, отсутствием обстоятельств, указанных в п.п. 1-4 ч. 1 ст. 108 УПК РФ, а также тем, что из представленных в суд материалов следует, что лицо подозревается в совершении преступления в сфере предпринимательской деятельности^[5].

М.В. Зяблина отмечала, что органы предварительного расследования зачастую неверно применяют положения ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ^{[8, с. 35]}. Так, наиболее часто ими допускается нарушение при обосновании своего ходатайства, а именно, отсутствуют конкретные материалы, подтверждающие то, что преступление совершено в области предпринимательской деятельности.

Еще одним примером служит постановление Тверского районного суда. В рамках дела избрана мера пресечения в виде заключения под стражу в отношении лица, являющегося предпринимателем. Апелляционным Постановлением Московский городской суд постановление отменил, направил дело на рассмотрение судом первой инстанции в ином составе. Отменяя судебный акт, суд апелляционной инстанции указал, что при рассмотрении дела в первой инстанции не было учтено, что лицо подозревается в совершении ненасильственного преступления. При этом, указывая, что ч.1.1 ст. 108 УПК РФ не подлежит применению, суд не раскрыл составляющие элементы предпринимательской деятельности и не учел особенности конкретного уголовного дела. Более того, в постановлении нет описания обстоятельств инкриминируемого предпринимателю деяния. Из этого следует, что суд нарушил требования ст. 99 УПК РФ, помимо этого, не смог надлежащим образом оценить и аргументировать возможность применения ч. 1.1. ст. 108 УПК РФ^[4].

Указанные примеры позволяют сделать вывод о том, что в некоторых случаях суды оставляют без внимания доводы о совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности, либо отмечают, что они являются необоснованными, так как вмененные обвиняемым составы преступлений не связанны с предпринимательством.

Проблема применения рассматриваемой меры пресечения в отношении субъектов экономической деятельности поднимается и в научной литературе и юристами-практиками. Например, П.Н. Стаценко указывает, на то, что зачастую суды необоснованно применяют в отношении предпринимателей наиболее строгую меру пресечения и причина, по его мнению, кроется не в несовершенстве уголовно-процессуального закона, а в неверном толковании норм права судами при их применении^[15].

Нельзя не согласиться с правильностью данного утверждения, но следует отметить, что неверное толкование норм закона в определенной степени является следствием отсутствия конкретики в самой правовой норме. В тексте ч.1.1 ст. 108 УПК РФ законодатель, характеризуя область, в сфере которой обвиняемый (подозреваемый) осуществляет свою деятельность, использует различную терминологию указывая «предпринимательскую деятельность» и «иную экономическую деятельность», не раскрывая их содержательную часть. Правоприменитель вынужден ориентироваться на определения этих понятий в других нормативных актах, что безусловно затрудняет принятие правильного решения и дает возможность вольного толкования закона. В результате указанного судами формируется взаимоисключающая практика и одни и те же обстоятельства трактуются в противоположных смыслах. В качестве примера описанной ситуации можно привести кассационной определение Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда РФ 10.08.2021 года № 78-УД21-19-КЗ^[3]. В названном судебном акте при удовлетворении представления прокуратуры и отмене нижестоящего решения судом сделан вывод о том, что, если лицом совершается противоправное деяние, то оно само по себе не может быть отнесено к сфере предпринимательских и иных экономических правоотношений, так как противоречит требованиям гражданского законодательства. Такая позиция представляется спорной и лишний рез указывает на необходимость выработки единообразной и последовательной судебной практики, не позволяющей судам разнонаправлено трактовать понятия предпринимательской и иной экономической деятельности.

Возможным решением названной проблемы может стать закрепление непосредственно в тексте УПК РФ более емкого понятия, с высокой степенью определенности. По нашему мнению, оптимальной представляется предложенная О.В. Гладышевой замена двух понятий «экономическая» и «предпринимательская» деятельность на более объемный по своему содержанию – «хозяйственная деятельность» ^{[6, с. 103]}. Кроме этого, полагаем, что необходимо определение четких критериев, по которым хозяйственную деятельность можно было бы разграничить с иными видами деятельности, к которым не применимы положения ч1.1 ст. 108 УПК РФ.

Необходимо обратить внимание, что в настоящее время существуют различные точки зрения и предложения по поводу повышения эффективности мер, направленных на защиту субъектов предпринимательской деятельности от необоснованного заключения под стражу. Например, В.В. Рудич, рассматривая данный вопрос, предлагает исключить возможность избрания меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении предпринимателей, заменив ее на те, что не связаны с изоляцией от общества, за исключением случаев, когда объектом преступного посягательства является общественные и государственные интересы^{[9, с. 198]}.

Такое предложение представляется нам несколько категоричным, так как к подобным изменениям требуется подходить максимально дифференцировано. В противном случае лица, осуществляющие предпринимательскую и иную экономическую деятельность, могут превратиться в некую неприкасаемую группу, имеющую льготный правовой режим. И, на наш взгляд, такая тенденция уже намечается, на фоне уже внесенных в уголовно-процессуальное законодательство изменений. Анализируя текущую государственную уголовно-правовую политику В.А. Семенцов и О.В. Гладышева совершенно справедливо приходят к выводу, что ресурс уголовного судопроизводства используется таким образом, что в результате создаются преференции для лиц, совершивших преступления в сфере предпринимательской деятельности^{[7, с. 20]}.

Подводя итоги проведенному исследованию, можно сделать вывод, что проблемой применения меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемых (обвиняемых) по преступным деяниям в сфере экономической деятельности является не столько недостаточно четкая правовая регламентация, сколько то, что на практике судами не выработана единая последовательная позиция, не позволяющая вольно трактовать основополагающие понятия для определения сферы правоотношений к которым применимы положения ч.1.1 ст.108 УПК РФ.

Кроме того, в рамках дальнейшего комплексного осуществления мер по реформированию институтов защиты предпринимательства и создания благоприятных условий для нормального функционирования и развития предпринимательства, необходима разработка и принятие таких изменений в действующее уголовно-процессуальное законодательство, которые реально смогли бы защитить предпринимателей от необоснованного избрания в отношении них заключения под стражу.