Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Litera
Правильная ссылка на статью:

Художественная танатология романа Э.М. Ремарка «Жизнь взаймы или Небо не знает фаворитов»

Похаленков Олег Евгеньевич

доктор филологических наук

профессор, кафедра литературы, Калужский государственный университет им. К.Э. Циолковского

248002, Россия, Калужская область, г. Калуга, ул. Николо-Козинская, 56, кв. 8

Pokhalenkov Oleg Evgen'evich

Doctor of Philology

Professor, Department of Literature, Kaluga State University named after K. E. Tsiolkovsky

248002, Russia, Kaluzhskaya oblast', g. Kaluga, ul. Nikolo-Kozinskaya, 56, kv. 8

olegpokhalenkov@rambler.ru
Другие публикации этого автора
 

 
Никуличева Софья Евгеньевна

студент, кафедра литературы, Калужский государственный университет им. К.Э. Циолковского

248023, Россия, Калужская область, г. Калуга, ул. Степана Разина, 26

Nikulicheva Sof'ya Evgen'evna

Student, Department of Literature, Kaluga State University named after K. E. Tsiolkovsky

248023, Russia, Kaluzhskaya oblast', g. Kaluga, ul. Stepana Razina, 26

nikulichevase@studklg.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.25136/2409-8698.2022.12.39144

EDN:

KJMPBK

Дата направления статьи в редакцию:

10-11-2022


Дата публикации:

30-12-2022


Аннотация: В представленной работе рассматриваются танатологические мотивы в творчестве немецкого писателя Э.М. Ремарка. Предполагается влияние исторических событий не только на фабульный и идейный уровни романа, но также и на образный. Выдвигается и доказывается гипотеза о тенденции в творчестве Э.М. Ремарка к широкому использованию образов, традиционно связанных со смертью. Целью работы является доказательство особого авторского осмысления темы смерти и ее реализации в романе Э.М. Ремарка "Жизнь взаймы или Небо не знает фаворитов". Объектом исследования становится особое ремарковское представление категории смерти и ее место в литературе «потерянного поколения». Новизна исследования состоит в том, что авторы представляют новую интерпретацию названия романа в связи с изначальной принадлежностью персонажей к загробному миру. Основное содержание исследования составляет анализ поэтологических уровней романа; мотивы, мифологемы и образы смерти анализируются на идейно-тематическом, сюжетном, персонажном, пространственно-временном и жанровом уровнях; приводятся цитатные примеры на различные коннотации смерти для каждого персонажа романа Э.М. Ремарка "Жизнь взаймы или Небо не знает фаворитов". Особое внимание уделяется феномену смысловой подмены реального определения понятия жизни на антонимичный. В заключение раскрывается роль смерти на композиционном уровне произведения.


Ключевые слова:

Эрих Мария Ремарк, образ, художественная танатология, мотив, зарубежная литература, герой, хронотоп, художественное пространство, сравнительный анализ, структурный анализ

Abstract: The presented work examines the thanatological motifs in the work of the German writer E.M. Remarque. The influence of historical events is assumed not only on the plot and ideological levels of the novel, but also on the figurative. The hypothesis about the tendency in the work of E.M. Remarque to the widespread use of images traditionally associated with death is put forward and proved. The aim of the work is to prove the author's special understanding of the theme of death and its realization in the novel by E.M. Remarque "Life on loan or Heaven knows no favorites". The object of the study is a special Remark's representation of the category of death and its place in the literature of the "lost generation". The novelty of the research lies in the fact that the authors present a new interpretation of the title of the novel in connection with the original belonging of the characters to the afterlife. The main content of the study is the analysis of the poetical levels of the novel; motives, mythologems and images of death are analyzed at the ideological-thematic, plot, character, space-time and genre levels; citation examples are given for various connotations of death for each character of the novel by E.M. Remarque "Life on loan or Heaven knows no favorites". Special attention is paid to the phenomenon of semantic substitution of the real definition of the concept of life for an antonymic one. In conclusion, the role of death at the compositional level of the work is revealed.


Keywords:

Erich Maria Remarque, image, poetic tanatology, motif, foreign literature, main character, chronotopos, poetic space, comparative analysis, structural analysis

На протяжении многих веков в культуре было заметно влияние исторического процесса на литературный. Их тесная взаимосвязь порождала новые темы и мотивы для литературных произведений. Особенно ярко этот процесс отразился в литературе XX века. Л.А. Трубина в статье «Диалог литературы с историей в оценке современного литературоведения» отмечает: «Исследователи литературного процесса ХХ–ХХI вв. нередко говорят об “историческом ренессансе”, о “давлении” и даже “диктате истории” в литературе» [8:430].

Две мировых войны, распады империй, революции не только запечатлевались в текстах писателей, они порождали новых авторов, желающих рассказать всему миру о том, через что они прошли. Так появились писатели «потерянного поколения». Об их эстетике пишет Ш.А. Олимова: «Период, последовавший за Первой мировой войной, известен своим протестом против традиционных этических и моральных ценностей, социальных и культурных условностей, эстетических правил и предписаний прошлого. Упадочность, равнодушие и бесцельность – отличительные черты литературы, созданной в этот период» [4]. В их число входил немецкий писатель Эрих Мария Ремарк, который стал известным благодаря своему роману «На Западном фронте без перемен» (1928 г.) и чье творчество не перестает привлекать внимание исследователей (см. подр.: [6,7,11,12,13]). Анализируя это произведение М.И. Свердлов замечает: «Эта не война немцев против французов и англичан, это война Жизни со Смертью. Отныне Смерть угрожает не только отдельной личности, миллионам отдельных личностей – она угрожает всему человечеству» [9: 123-124]. Примечательно, что исследователь выделяет Смерть, как отдельного и даже центрального персонажа романа, без которого невозможна завязка сюжета. Смерть становится обыденностью для человека двадцатого столетия, ей не могли не посвящать свои произведения те, кто выживал и балансировал на грани жизни и смерти.

Наука о смерти – танатология – изучает «состояние организма в конечной стадии патологического процесса, динамику и механизмы умирания, непосредственные причины смерти, клинические, биохимические и морфологические проявления постепенного прекращения жизнедеятельности организма» [5], берет свое начало в медицине. Определение литературоведческой танатологии, пройдя ряд метаморфоз, описанных Р.Л. Красильниковым в его монографии [1], стало шире: «понятие "танатология" стало обозначать не только саму научную дисциплину, но и объект ее изучения» [1: 14]. Танатология со всеми коннотациями, метафорами, образами, мифологемами смерти работает на всех уровнях романа: идейно-тематическом, сюжетном, персонажном, пространственно-временном и жанровом.

Для Ремарка смерть это естественная, обыденная категория, которой мылится существование персонажей. Установленный ход вещей воспринимается ими как закономерный и единственно правильный. Для творчества писателя «потерянного поколения» не была свойственна такая тенденция начала двадцатого века, как отрицание смерти. О том, что в танатологии предыдущего столетия наблюдется обратная картина пишет Красильников: «Пятый этап, названный Арьесом “смерть перевернутая”, характерен для XX века, когда общество вытесняет смерть из коллективного сознания, ведет себя так, как будто ее не существует» [1: 37]. В романах Ремарка она, наоборот, окружает все и во все проникает. Об этом можно судить по тому, что танатология тесно соприкасается со всеми поэтологическими уровнями романов Ремарка. Если об общем для всего его творчества значении смерти уже говорилось раннее, то сейчас мы рассмотрим подробнее каждый из уровней литературного произведения.

В романе Ремарка «Жизнь взаймы, или Небо не знает фаворитов» (1959 г.) тема смерти – основополагающая. Это явствует уже из названия произведения: слово «небо» имеет множество коннотаций, в данном случае речь идет о провидении. Неизвестно, кого оно изберет, кто останется жить, а кто умрет. Вся история, изложенная в романе, это путь персонажей к своей смерти. Они играют со смертью, подвергают себя риску. Лилиан Дюнкер, у которой смертельный диагноз, сбегает из больницы вместе с автогонщиком, который уже не раз встречался со смертью. В какой-то мере образ их жизни можно считать самоубийством. У Лилиан особое отношение к смерти, оно очень противоречиво: «А ты боишься смерти? ˂…˃ я так часто себе самой задаю этот вопрос, что забываю, насколько он иногда пугает других» [8]. Сама она боится смерти, хоть и борется с этим страхом: «Красивая женщина. Почему она так волнуется из-за пустяков? ˂…˃ Так всегда бывает в санатории, когда кто-нибудь умирает ˂…˃ Ведь мертвый уносит частицу тебя самого. Какую-то долю надежды. Умерла ее подруга» [8].

Лилиан готовит себя к смерти, она одержима мыслью о скором своем конце, все ее рассуждения сводятся только к одному – к смерти: «Я знаю, что умру, – думала она. И знаю это лучше тебя, вот в чем все дело, вот почему то, что кажется тебе просто хаотическим нагромождением звуков, для меня и плач, и крик, и ликование; вот почему то, что для тебя будни, я воспринимаю как счастье, как дар судьбы» [8]. Лилиан остро чувствует несправедливость по отношению к ней, другие живут, а она должна умереть: «Все они стремятся либо к приключениям, либо к бизнесу, либо к тому, чтобы заполнить шумом джазов пустоту в себе. Она же гонится за жизнью, только за жизнью, она как безумная охотится за ней, словно жизнь – это белый олень или сказочный единорог» [8]. При этом она относится к смерти, как чему-то глубоко личному, принадлежащему только ей, и она гордится своим положением: «У меня нет будущего. Никакого. Вы себе не представляете, как это многое облегчает» [8]. И Клерфэ она принимает в свой мир только потому, что он похож на нее. Их обоих связывает то, что они пренебрегли жизнью и готовы к смерти: «"Как мы похожи, – подумалось ей. – У обоих нет будущего! Его будущее – только до ближайшей гонки, мое – до следующего горлового кровотечения". Она улыбнулась» [8]. Жизнь для Лилиан это смерть, это тесно переплетенные понятия, в ее сознании часто одно заменяется другим. Она хочет жить, потому что она умрет. Если бы она не знала о том, что умрет и умрет скоро, то не жила бы так, как живет ­– полноценно: «Что я знаю о жизни? Разрушения, бегство из Бельгии, слезы, страх, смерть родителей, голод, а потом болезнь из-за голода и бегства» [8]. Все, что она знает о жизни – это то, что ей придется умереть. Темой практически каждого разговора с Клерфэ становится смерть. Он вернулся с войны, где реальностью является не жизнь, а смерть. И он сам уже не раз примерял на себя роль мертвеца, он уже умирал: «Облачившись в одежду мертвеца, я несколько часов лежал, спрятавшись, у реки в ожидании ночи, – сказал он. – Я по-прежнему чувствовал страшное отвращение; но вдруг понял, что одежда, которую я носил, будучи солдатом, вероятно, тоже принадлежала мертвым... после трех лет войны было не так уж много новой форменной одежды... а потом я начал размышлять над тем, что почти все, чем мы владеем, нам дали мертвые... наш язык и наши знания, способность чувствовать себя счастливым и способность приходить в отчаяние. И вот, надев платье мертвеца, чтобы вернуться снова к жизни, я понял, что все, в чем мы считаем себя выше животных – наше счастье, более личное и более многогранное, наши более глубокие знания и более жестокая душа, наша способность к состраданию и даже наше представление о Боге, – все это куплено одной ценой: мы познали то, что, по разумению людей, недоступно животным, познали неизбежность смерти. Это была странная ночь. Я не хотел думать о бегстве, чтобы не пасть духом, я думал о смерти, и это принесло мне утешение» [8]. Почти все друзья Клерфэ – мертвецы, поэтому границы между миром мертвых и миром живых для него размыты. «Примерить платье мертвеца», значит, умереть. Чтобы жить – надо умереть. Следовательно, настоящая жизнь, для Клерфэ, начинается только после смерти, потому что все те, кто умерли важнее и живее тех, кто остался жить: «людям гораздо лучшим, чем вы, пришлось умереть» [8].

Обитатели мира мертвых гораздо деятельнее нынешних людей, существующих только за счет тех, кто уже не живет в реальном мире, окружающем его. Возможно, поэтому ему удается попасть в мир мертвых, в санаторий Далай-ламы (о пространствах романа мы скажем позже). И поэтому Лилиан потянулась к нему, она почувствовала, что он переживал то, что предстоит ей и чего она так боится. У Клерфэ нет страха перед смертью, он выработал свою философию отношения к ней: «Дышите глубже, любуйтесь горами, благодарите Бога за свое спасение и думайте о том, что людям гораздо лучшим, чем вы, пришлось умереть» [8].

Первые главы романа, описываемое пространство которых – санаторий, больше напоминают сборник историй с несчастливым концом, в котором персонажи умирали, умерли, а те, которые не умерли – умрут в последствии, потому что они тяжело больны. Таковы истории о Ренье и Рихтере, которые никогда друг друга не видели, но несколько лет играли в шахматы, предавая ходы по бумажкам, а когда один из них умер, медсестра все еще продолжала передавать бумажки; о русском пациенте и испанском художнике, которые любили одну и ту же девушку, но она предпочла русского и тогда художник поставил себе целью пережить русского и заполучить девушку, а в итоге умерла она; о Мануэле, родители которой приехали на ее похороны, а она оказалась жива, и об их нескрываемом расстройстве и о ее смерти; об Агнессе Зоммервиль – молодой девушке, которая скончалась за несколько часов и смертью которой начинается рассказ о Лилиан.

В санатории смерть – это культ, которому служат врачи и медсестры, и приносят в жертву людей. В нем легко узнаются черты, ассоциации с которыми связано в читательском сознании загробное пространство, черпающее свои признаки не только из христианской, но и из древнегреческой, индийской мифологии. Автор использует общекультурный язык, посредством которого санаторий описан, как ирреальный мир – пространство мертвых. Итак, санаторий наделен следующими чертами загробного мира. Во-первых, он расположен в горах. Зона гор – граница между небом и землей, своего рода чистилище. Герои текста так и называют часть санатория: «Да. Мы сегодня ужинаем внизу. В чистилище ˂…˃ Чистилище – это у нас нижний зал» [8]. Во-вторых, мертвых постояльцев кремируют. Процесс кремации описан в тексте довольно жутко: «Сегодня же ночью, тайком ото всех, гроб спустят вниз и на санях отвезут в крематорий. Там, внезапно охваченный жаром пламени, он загорится, огненные волосы, с треском рассыпая искры, вспыхнут снова, теперь уже в последний раз, окоченевшее тело в горниле топки приподнимется, даже привстанет слегка, как будто оживая заново, – и распадется в ничто…» [8]. Сожжение после физической смерти напоминает воскресение в новую жизнь, что традиционно для христианской культуры. Но по Данте, чистилище все же относится к загробному, смертельному пространству. Кремация тел в романе – это переход из чистилища в мир мертвых. Таким образом, на пространственном уровне в романе существует зона, принадлежащая Танатосу. Об этом мы писали в статье о женских образах романа [2]: «Попадая в этот особый мир, человек проходит стадии перехода в этот мир не только физического, но и духовного. То есть начинает ассоциировать себя с миром санатория. Волков и Лилиан уехали, чтобы вернуться и в итоге умереть в этом же самом месте. Клерфэ и Хольман уехали, чтобы погибнуть в конце концов на трассе во время автогонки и каждый, кто хоть раз попадал в горный мир, в царство Далай-ламы – не жилец». Странная закономерность, выявленная нами, связывает всех героев, побывавших в санатории тем, что каждый, кто был в горах либо умер, либо остался служить. Обратное трепетному, болезненному восприятию конца человеческой жизни автор приводит другое. Например, история о перевозчике трупов в крематорий, который доставал брошенные трупам цветы и продавал в своей лавке. Практический взгляд на смерть, как на возможность заработать, это взгляд циников, людей двадцатого века, которые абстрагировались от мысли о конце жизни: «Они живут так, как будто намерены жить вечно. Торчат в своих конторах и гнут спину за письменными столами. Можно подумать, что каждый из них – Мафусаил вдвойне. Вот и весь их невеселый секрет. Они живут так, словно смерти не существует. И при этом ведут себя не как герои, а как торгаши! Они гонят мысль о быстротечности жизни, они прячут головы, как страусы, делая вид, будто обладают секретом бессмертия. Даже самые дряхлые старики пытаются обмануть друг друга, преумножая то, что уже давно превратило их в рабов, – деньги и власть» [8]. В-третьих, санаторий «Белла Виста» – замкнутое пространство: не каждому дано в него попасть и для этого нужно пойти стадии инициации. Об этом мы писали в предыдущих работах: «Дорога Клерфэ в санаторий тоже вызывает интерес ˂…˃ произошел переход и были соблюдены такие его ступени, как встреча с мифическим существом, причем дважды и преодоление испытания» [8]. Ю.С. Обидина в статье «Мир мертвых как отражение мира живых в древнегреческом обществе эпохи архаики и классики» пишет об алгоритме перехода в мир мертвых: «Маршруты в Аид тоже различны ˂…˃ Аид также окружен водой, которая порой описывается как море (Океан), а порой, как реки. Самой известной из них была река Стикс ˂…˃ По прибытии в Аид, душа только тогда сможет попасть в царство мертвых, когда тело будет похоронено. Вход в Аид, в конечном счете, был сведен к воротам, которые охраняет трехглавый пес Цербер, следящий за тем, чтобы никто не смог покинуть подземное царство» [3]. В тексте мы находим косвенное сравнение санатория со Стиксом: «Мир санатория – это планета прошлого осталась позади навсегда, и возврата к ней не было, как невозможно дважды переправиться через Стикс» [8]. А работников санатория, его служителей, как уже говорилось ранее, в тексте именуют именно церберами, мифическими охранниками Аида: «стоит тебе оказаться в больнице, эти церберы здравоохранения начинают обходиться с тобой с этаким ангельским терпением…» [8].

На персонажном уровне интересна взаимосвязь танатологии с образом центрального женского персонажа. Побег Лилиан из санатория с Клерфэ – это попытка избежать своей смерти за счет его жизни. Цель Лилиан изначально было заполучить чужую жизнь – жизнь Клерфэ, отобрать у него ее, прожить ее за него. Она лишила его жизни, в этом и заключается идея романа, которая выносится в заголовок. Она взяла в долг то, что не собиралась возвращать, потому что само ее предназначение заключалось в том, что стать причиной смерти, стать смертью. В момент перехода героев из горного мира в земной Клерфэ открылось то, что он вывозит из санатория человека, принадлежащего Танатосу: «Клерфэ притормозил – надо было развернуться. И краем глаза, в тесноте укрытой брезентом кабины, под задумчиво шелестящий лепет дождя, в зеленоватом полусвете панели приборов, он мельком глянул на Лилиан – и оторопел. Такой он еще никогда ее не видел. Ее лицо, выхваченное из тьмы мерцанием спидометра, часов и прочих приборов, предназначенных для измерения времени, расстояний, скорости, на какое-то мгновение. На одно биение сердца по контрасту со всей этой измерительной техникой показалось ему как бы совершенно выпавшим из времени, – как сама смерть, подумалось ему вдруг, смерть, с которой это лицо затеяло гонку». Все приборы, измеряющие физические категории земной жизни, которые работают только в реальности, но не применимы к миру потустороннему, резко контрастируют с лицом девушки. Она к этому миру относится, она принадлежит смерти, является частью от целого. Об образе героини также мы писали в ранних работах: «В романе Ремарка также Лилиан Дюнкер сравнивается со смертью, с покойницей, с призраком. Например, в эпизоде прощания Лилиан с Агнессой Зоммервиль ˂…˃ Далее лакей принимает Лилиан за мертвую Агнессу ˂…˃ Лилиан сравнивают со смертью и она сама себя так называет: "нет, в этом ящике притаилось само ничто, то страшное и абсолютно непостижимое, что, зарождаясь вместе со всякой жизнью, в зловещей немоте живет и взрастает вместе с ней, неся в себе вечный голод смерти, неодолимую тягу к самоуничтожению, – живет и в ней, Лилиан Дюнкерк, безмолвно разрастаясь, денно и нощно укорачивая срок ее жизни, пожирая еще сутки, и еще, пока не сожрет все до последней минуточки, и тогда от нее останется только бездыханная оболочка, которую вот так же запихнут в черный ящик, последнюю обитель распада и разложения"» [8].

Еще в санатории она принимает эстафету умершей Агнессы, но она не умирает, как ее подруга. Лилиан пытается переиграть смерть и встает на ее место. Предназначение смерти – забирать жизнь («укорачивая срок ее жизни»), но при этом сама смерть живет и прогрессирует вместе с развитием человеческого организма («зарождаясь вместе со всякой жизнью <…> живет и взрастает вместе с ней»; «безмолвно разрастаясь»). Она персонифицируется в сознании Лилиан, воплощается в какую-то абстрактную сущность. И в момент прощания с Агнессой, она признает смерть внутри себя («живет в ней, в Лилиан Дюнкер») и впускает бесформенную сущность, дает ей форму на то время, пока она будет жить земной жизнью («и тогда от нее останется только бездыханная оболочка»). В сознании Клерфэ образ Лилиан сопоставляется с нечистой силой: «А когда Лилиан окажется у себя в комнате, у нее за спиной вдруг вырастут два крыла и она выпорхнет на улицу; она полетит не к часовне Сен-Шапель, о которой сегодня рассказывала, а прямо в Вальпургиеву ночь, сидя на весьма элегантном помеле – изделии Баленсиага или Диора. Все черти там будут во фраках…» [8]. Даже герой, который влюблен в Лилиан, не может воспринимать ее, как светлое существо, как крылатого ангела. Клерфэ проницает ее нутро и ему она видится ведьмой на метле, летящей на шабаш в колдовскую ночь. Таким образом, в Лилиан Дюнкер сосредоточены четы, отсылающие нас к образу потустороннего мира со всей с ним связанной атрибутикой. Так как потусторонний мир – это традиционно мир мертвых, надел смерти, то и единица общего целого является им самим.

Роман начинается с описания прихода в мир живых, в земной мир Лилиан Дюнкер и кончается с ее смертью. Сюжет произведения также подчинен теме смерти, и она является лейтмотивом романа. В понимании персонажей смерть – это конец, это мыслимый предел существования. Об этом можно судить по градации в суждениях, наивысшей точкой которых является именно земная кончина: «Неужели, чтобы что-то понять, человеку надо пережить катастрофу, боль, нищету, близость смерти?!» [8]; «С воспоминаниями о войне, разрухе, бегстве и смерти» [8]; «Неотвратимое уже стало частью ее самой, подобно тому как приказ о наступлении уже содержит в себе и солдатскую форму, и грядущую битву, и, быть может, даже смерть» [8]. Это традиционное восприятие человеком своего конца. Ремарк не пренебрегает закрепленным в массовом сознании представлением о смерти, но он также дает альтернативный взгляд на послежизненное существование.

Библиография
1. Красильников Р. Л. Образ смерти в литературном произведении: модели и уровни анализа. Вологда: ГУК ИАЦК, 2007.
2. Никуличева С. Е., Меликджанян Г. А. Женские образы в романе Э. М. Ремарка «Жизнь взаймы или Небо не знает фаворитов» // Инновации в отраслях народного хозяйства, как фактор решения социально-экономических проблем современности: сборник докладов и материалов XI Международной научно-практической конференции. Москва, 2021. С. 82-94
3. Обидина Ю.С. Мир мертвых как отражение мира живых в древнегреческом обществе эпохи архаики и классики // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2015. №4. С. 31-35
4. Олимова, Ш. А. Обзор литературы потерянного поколения // Молодой ученый. 2022. № 19 (414). – С. 490-491.
5. Павлова П.А. Терминальный период в жизни человека // Медицинская сестра. 2015. №4. С. 8-11.
6. Похаленков О.Е. Особенности поэтики эмигрантских романов Эриха Марии Ремарка (нна примере романа «Возлюби ближнего своего») // Вестник Бохтарского государственного университета имени Носира Хусрава. Серия гуманитарных и экономических наук. 2021. № 1-2 (86). С. 15-19.
7. Похаленков О.Е., Никуличева С.Е. Женские образы в романе Э.М. Ремарка «Три товарища» // Litera. 2021. № 10. С. 131-140
8. Ремарк Э.М. Жизнь взаймы. URL: https://www.litmir.me/br/?b=23104&p=10 (дата обращения: 09.11.2022).
9. Свердлов М. И. Потерянное поколение: «На Западном фронте без перемен» Э.М. Ремарк // Литература ("ПС"). 2004 № 32. С. 123-130.
10. Трубина Л.А. Диалог литературы с историей в оценке современного литературоведения // Преподаватель ХХI век. 2018. №4-2. С. – 430-440.
11. Murdoch B. The Novels of Erich Maria Remarque: Sparks of Life. London. Camden House.
12. Murdoch B. German Literature and the First World War: The Anti-War Tradition: Collected Essays by Brian Murdoch. London, Routledge.
13. Leydecker K. German Novelists of the Weimar Republic: Intersections of Literature and Politics. London, Boydell & Brewer, 2006.
References
1. Krasilnikov R. L. (2007) The image of death in a literary work: models and levels of analysis. Vologda: GUK IATSK.
2. Nikulicheva S. E., Melikdzhanyan G. A. Female images in the novel by E. M. Remarque «Life on loan or Heaven knows no favorites». Innovations in the branches of the national economy as a factor in solving socio-economic problems of our time: a collection of reports and materials of the XI International Scientific and Practical Conference. Moscow, 2021. pp. 82-94
3. Obidina Y.S. The world of the dead as a reflection of the world of the living in the ancient Greek society of the archaic and classical era. Bulletin of the Mari state university. The series "Historical Sciences. Legal sciences". 2015. No.
4. pp. 31-35 4.Olimova, S. A. Literature review of the «lost generation». Young Scientist. 2022. No. 19 (414). pp. 490-491.
5. Pavlova P.A. Terminal period in human life. A medical nurse. 2015. No. 4. pp. 8-11.
6. Pokhalenkov O.E. Some features of the poetics of emigrant novels by Erich Maria Remarque (on the example of the novel «Love your Neighboring». Bulletin of Nosir Khusrav Bokhtar State University. Series of Humanities and Economic Sciences. 2021. No. 1-2 (86). pp. 15-19.
7. Pokhalenkov O.E., Nikulicheva S.E. Female images in E.M. Remarque's novel «Three Comrades». Litera. 2021. No. 10. pp. 131-140
8. Remark E.M. Life on loan. Retrieved: URL: https://www.litmir.me/br/?b=23104&p=10 (date of reference: 09.11.2022).
9. Sverdlov M. I. The lost generation: "On the Western front without change" by E.M. Remarque. Literature ("PS"). 2004 No. 32. pp. 123-130.
10. Trubina L.A. The dialogue of literature with history in the assessment of modern literary studies. Teacher of the XXI century. 2018. №4-2. P. 430-440.
11. Murdoch B. (2006) The Novels of Erich Maria Remarque: Sparks of Life. London. Camden House.
12. Murdoch B. (2016) German Literature and the First World War: The Anti-War Tradition: Collected Essays by Brian Murdoch. London, Routledge.
13. Leydecker K. (2006) German Novelists of the Weimar Republic: Intersections of Literature and Politics. London, Boydell & Brewer.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Предметная область рецензируемой статьи достаточно актуальна, причем исследований танатологических мотивов в литературе на данный момент довольно много. Автор обращается к анализу романа Э.М. Ремарка «Жизнь взаймы или Небо не знает фаворитов». Считаю, что выбор текста вполне оправдан, да и разверстка проблемы вполне удачно сделана в самой работе. Основной блок суждений не противоречит объективной составляющей: в частности в работе отмечается, что «для Ремарка смерть это естественная, обыденная категория, которой мылится существование персонажей. Установленный ход вещей воспринимается ими как закономерный и единственно правильный. Для творчества писателя «потерянного поколения» не была свойственна такая тенденция начала двадцатого века, как отрицание смерти», или «в романе Ремарка «Жизнь взаймы, или Небо не знает фаворитов» (1959 г.) тема смерти – основополагающая. Это явствует уже из названия произведения: слово «небо» имеет множество коннотаций, в данном случае речь идет о провидении. Неизвестно, кого оно изберет, кто останется жить, а кто умрет. Вся история, изложенная в романе, это путь персонажей к своей смерти. Они играют со смертью, подвергают себя риску. Лилиан Дюнкер, у которой смертельный диагноз, сбегает из больницы вместе с автогонщиком, который уже не раз встречался со смертью», или «в санатории смерть – это культ, которому служат врачи и медсестры, и приносят в жертву людей. В нем легко узнаются черты, ассоциации с которыми связано в читательском сознании загробное пространство, черпающее свои признаки не только из христианской, но и из древнегреческой, индийской мифологии. Автор использует общекультурный язык, посредством которого санаторий описан, как ирреальный мир – пространство мертвых» и т.д. Анализ романа сделан в пределах актуальной методологической проекции, вариант эмпирики и рецепции также вполне уместен. Стиль работы соотносится с собственно научным типом речи, терминологический ряд выверен. Работе присуща т.н. внутренняя логика оценки, нанизывание одной мысли на другую формирует целостную картину: «на персонажном уровне интересна взаимосвязь танатологии с образом центрального женского персонажа. Побег Лилиан из санатория с Клерфэ – это попытка избежать своей смерти за счет его жизни. Цель Лилиан изначально было заполучить чужую жизнь – жизнь Клерфэ, отобрать у него ее, прожить ее за него. Она лишила его жизни, в этом и заключается идея романа, которая выносится в заголовок. Она взяла в долг то, что не собиралась возвращать, потому что само ее предназначение заключалось в том, что стать причиной смерти, стать смертью. В момент перехода героев из горного мира в земной Клерфэ открылось то, что он вывозит из санатория человека, принадлежащего Танатосу…». Считаю, что цель исследования достигнута, задачи решены; материал имеет практический характер, его можно использовать при изучении истории зарубежной литературы ХХ века. Рекомендую статью «Художественная танатология романа Э.М. Ремарка «Жизнь взаймы или Небо не знает фаворитов» к публикации в журнале «Litera».