«Сценарий конфедерации маловероятен»: последствия августовского кризиса 1991 года в СССР в секретных обзорах ЦРУ (к 30-летию распада Советского Союза)

Якупова Дарья Викторовна кандидат исторических наук доцент, кафедра истории России и методика преподавания истории Историко-филологического факультета Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Пензенский государственный университет» 440026, Россия, Пензенская область, г. Пенза, ул. Лермонтова, 37 Yakupova Dar'ya Viktorovna PhD in History Associate Professor, Section of Russian History and Methodology for Teaching History, Department of History and Philology, Penza State University 440026, Russia, Penzenskaya oblast', g. Penza, ul. Lermontova, 37 bubnova90@mail.ru Другие публикации этого автора

Якупов Роман Александрович кандидат исторических наук Исполнитель научного проекта 440026, Россия, Пензенская область, г. Пенза, ул. Лермонтова, 37 Yakupov Roman Aleksandrovich PhD in History Scientific Project Executor 440026, Russia, Penzenskaya oblast', g. Penza, ul. Lermontova, 37 penza.pr58@mail.ru Другие публикации этого автора

Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта № 19-09-00261 «Социально-политическое развитие СССР в конце 1970-х–1991 г. в аналитических обзорах Центрального разведывательного управления».

Проблема своевременной оценки роли распада СССР в контексте глобальной политики стала для разведывательного сообщества США рубиконом проверки надежности. Национальную разведку за океаном критиковали и за отсутствие качественных прогнозов, и несостоятельность в описании финансово-экономических возможностей СССР, которые, как оказалось, были сильно переоценены. Критики утверждали, что ЦРУ недооценило силу республиканских движений за независимость и преувеличивало военную угрозу, тем самым вынуждая Соединенные Штаты к тому, что некоторые прагматики называли «ненужным наращиванием вооружений». Стэнсфилд Тернер, глава ЦРУ с 1977 по 1981 год, отмечал в конце 1991 года, что «мы не должны замалчивать чудовищную неспособность [ЦРУ] предсказать масштабы советского кризиса ...» ^[1].

Несмотря на актуальность темы, работы по освещению разведывательных оценок СССР в преддверии и после кризиса 1991 года достаточны редки. Еще реже можно встретить публикации, которые использовали в своем арсенале документы из зарубежных архивов. Обращаясь к данному вопросу, исследователи подчеркивали, что августовский кризис 1991 года и дальнейший распад Советского Союза оказался непредсказуемым политическим процессом, что не позволило принять конкретных мер со стороны Запада для более глубокого контроля дальнейшего развития постсоветского пространства ^[2]. С нетерпением ожидая в 2021 году в рамках 30-летия распада СССР качественных академических исследований по данной теме, с сожалением констатируем, что в ведущих отечественных журналах, освещающих вопросы новейшей истории России, не нашлось места для обобщающих межпоколенческий опыт публикаций, осмысляющих на новых началах это трагическое событие. Тема ушла на второй план, скрывшись за избитыми темами объяснения необходимости системного подхода к оценке причин и предпосылок дезинтеграционных процессов в Советском Союзе.

Главный вопрос, который ставили перед собой мы в данной работе: в каких целях проводилась разведывательная оценка США политического кризиса в СССР 1991 года. Ответ на него не лежал на поверхности. Так, исследуя множество документов ЦРУ, стало очевидно, что в задачах разведки не ставилась цель детально оценить внутренние проблемы советских республик, хотя многие внутренние факторы были важными детерминантами долгосрочного курса политического и экономического развития России. Только лишь глубоко проанализировав целевые установки разведывательного анализа и сопоставив их с ранее принятыми в отношении СССР директивами мы сформулировали вывод о том, что ключевым направлением такой работы со стороны экспертного сообщества Лэнгли стал поиск уязвимостей, которые Соединенные Штаты и другие западные страны могли бы использовать для влияния на развитие территорий бывшего СССР, а также в целях снижения рисков распространения ядерного арсенала на территории постсоветских республик. Это фактически и документально подтверждают описываемые нами в настоящей статье документы.

Для нас также важным было понять: какие варианты в перспективе полностью отвечали бы интересам США, а какие – нет. В ходе изучения документа «Республики бывшего СССР: перспективы на следующий год» мы обнаружили, что американскую администрацию устраивал либо сценарий создания «конфедерации», либо сценарий, когда бывшие советские республики заключили бы между собой договор «свободных ассоциаций». «Правительства России и большинства других республик будут очень восприимчивы к советам и технической помощи Запада по внутренним и внешним реформам в обмен на экономическую помощь. Влияние Запада было бы наиболее эффективным в этих республиках, особенно в России, в стремлении к демократизации и переходу к рынку», – подчеркивалось в докладе ЦРУ ^[3]. Выявление причинно-следственной связи между вышеуказанными процессами также было одной из задач публикуемой работы.

Действительно, неудавшийся переворот ГКЧП в августе 1991 года создал наиболее благоприятные возможности политической демократизации и рыночной экономики в истории бывшего СССР. Основные организационные препятствия к фундаментальным изменениям в системе были серьезно ослаблены, а предпосылки для самоопределения республик были сформированы окончательно. В то же время неудачный переворот ускорил распад Советского Союза. Республиканские правительства пытались утвердить верховную власть на своих территориях, но их политическая легитимность и способность заполнить вакуум власти, оставленный ослабленным центром, сильно различались. Политическая нестабильность в центре и внутри отдельных республик привели к маловероятности достижения прочного консенсуса в политике и экономике. Это отчетливо показал августовский путч, в ходе которого было фактически сорвано подписание, по существу, готового нового Союзного договора ^[4].

Разведсообщество США особо отмечало, что «если ситуация пойдет по сценарию «распада», западные возможности влиять на направление изменений на постсоветском пространстве существенно уменьшатся» ^[5]. Данный вывод основывался на том факте, что лишь Россия и Украина предполагали бы незамедлительное проведение демократизации своих политических режимов, в то время как другие республики установили бы для поддержания порядка авторитарный режим, при котором усилия Запада в сфере прав человека были сильно ограничены. Но на самом деле сохранение авторитарных режимов на постсоветском пространстве вызывало озабоченность американского правительства лишь в одном вопросе: высокая вероятность сохранения под своим контролем размещенных тактических средств ядерного потенциала. В случае распада СССР сотрудничество между республиками, по мнению ЦРУ, должно было прерваться на всех уровнях, в том числе в сфере координации ядерного оружия. «Национализм должен был проявляться все ярче, а экономические условия – все более хаотичными. По мере усиления националистических настроений антизападные настроения становились бы более выраженными. Распоряжение ядерным оружием было бы спорным, поскольку некоторые республики устремятся установить оперативный контроль над ядерным оружием на своей территории. Возникнет повышенный риск попадания такого оружия в руки террористов и даже его применения в границах бывшего СССР. Запад, вероятно, не сможет выполнять и проверять соглашения по контролю над вооружениями. Республики будут пытаться вовлечь Запад в межреспубликанские споры, в то время как требования о помощи со стороны Запада будут продолжаться», – именно так описывались ЦРУ риски неконтролируемого распада СССР.

После провала ГКЧП 22 августа 1991 года работа над новым Союзным договором была продолжена в рамках Союза Суверенных Государств как конфедерации. В ЦРУ считали, что «соглашение о создании конфедеративного политического союза позволило бы центральному правительству продолжать существовать и сотрудничать с иностранными правительствами, но центр не доминировал бы над республиками» ^[5]. Но в Лэнгли одновременно прогнозировали что «сценарий «конфедерации» маловероятен» из-за нежелания многих республик уступить часть своего политического суверенитета и власти правительству конфедерации» ^[5]. В этой части разведывательное сообщество осознанно полагало, что «если Украина выберет путь независимости, не участвуя в конфедерации, жизнеспособность конфедерации с другими республиками значительно снизится. Это приведет к увеличению риска конфликта между украинским населением и русским меньшинством в республике, а также продолжающимся спорам с Россией из-за границы и контроля над вооруженными силами на территории Украины» ^[5].

Отметим, что и сам Б. Ельцин не видел перспектив конфедерации без наличия в составе Союза Украины. «Если Украина не будет в Союзе, то это будет довольно слабый Союз. Я сказал Горбачеву сегодня и сказал вчера в газетном интервью, что если Украина не вступит в Союз, то это проблема для России. Горбачев всегда говорит мне, что он встретится с украинскими лидерами и они подпишут соглашение. Но если референдум покажет, что большинство народа Украины выступает за независимость, то это означает, что украинцы не подпишут договор сейчас в рамках подготовки к Союзу суверенных государств. Это резко изменило бы баланс в Союзе между славянскими и исламскими народами. Мы не можем допустить ситуации, когда Россия и Белоруссия имеют два голоса как славянские государства против пяти исламских наций. Я сказал Горбачеву, что не могу представить себе Союз без Украины», – отмечал Б. Ельцин в телефонном разговоре с Дж. Бушем 30 ноября 1991 года ^[6].

Классический вариант конфедерации был для западных стран предпочтительнее и потому, что при ней исторически была бы невозможна сильная центральная власть. Именно данная цель ставилась во главу угла при разработке дальнейших вариантов действии в дипломатическом взаимодействии России и США. В качестве тезиса до участников межгосударстенных совещаний доводилась информация о том, что «конфедерация – это предпочтительный исход Горбачева и Ельцина». «Будет слабая центральная власть, но тесное сотрудничество между республиками в политической, экономической и военной сферах. Россия и Украина, по крайней мере, заложили бы основу для демократического режима и рыночной экономики. Ядерное оружие будет оперативно контролироваться центром. Линии полномочий будут относительно ясными», – подчеркивалось в разведсообщениях ^[7]. При таком исходе иностранные правительства могли бы способствовать принятию решений по различным вопросам политики. Этот сценарий предоставил бы Западу преимущество большей предсказуемости, повысил бы уверенность в том, что ядерное оружие останется под централизованным управлением, контроль над вооружениями будет оставаться на должном уровне, экономическая помощь республикам станет более эффективной, а процесс демократизации будет продвигаться вперед.

После фактического устранения сценария Союзного договора на фоне принятой Украиной политической позиции по выходу из СССР сохранялась потенциальная возможность создания и другого варианта – так называемой «свободной ассоциации», что также обеспечивало бы независимость и участие каждой постсоветской республики в свободном общем рынке и вполне устраивало бы Запад. «При данном варианте Украина и другие нерусские республики, вероятно, согласились бы на вывоз или ликвидацию стратегического ядерного оружия со своей территории. Все ключевые республики при таком исходе должны были, по замыслу США, проводить прозападную внешнюю политику, а вооруженные силы – значительно сокращаться. Дальнейшие переговоры по контролю над вооружениями для еще более глубоких сокращений ядерных и обычных вооружений были бы продолжены, хотя, возможно, медленнее, чем в случае конфедерации», – прогнозировалось в отчете американской разведки. Вполне логично, чтов США осознавали – после распада СССР неизбежно придется иметь дело с распространением внешней политики России. Именно поэтому конфедерация была последним шансом сохранить единое политическое пространство с лидерством России. Еще в ноябре 1991 года на заседании Государственного совета СССР ставился вопрос: союзное конфедеративное государство или конфедерация союзных государств ^[8]. Но Б. Ельцин вполне логично ждал итогов референдума на Украине, откладывая в сторону начало подписания нового договора.

Конфедеративный характер нового межгосударственного соглашения включал в себя достаточно пунктов, ключевыми из которых был вопрос безопасности и обеспечения контроля над тактическими средствами ядерных вооружений. Мы особо подчеркиваем, что вопрос разоружения поддерживался со стороны американской администрации практически в каждой личной беседе Дж. Буша и Б. Ельцина. Безусловно, ведущая роль в этой части отводилась Украине – стране, которая обладала на тот момент ядерным потенциалом в объеме, превышающем весь европейский арсенал. «По мере того как мы продвигаемся к признанию, я хочу быть уверенным в том, что возникающие договоренности предусматривают: коллективный, централизованный контроль над ядерным оружием; неядерную Украину, которая подписала ДНЯО; уважение прав человека с равными правами для меньшинств; выполнение существующих договоров (СНВ, ДОВСЕ)» ^[9]. Данные тезисы отлично демонстрируют цели и задачи американского правительства в деле анализа политического кризиса в СССР в преддверии его распада и поддержке деятельности Б. Ельцина по заключению им конфедеративного соглашения.

По данным исследователей, на момент подписания Беловежских соглашений «советский ядерный арсенал численностью примерно 30 тыс. ядерных боеприпасов был расположен главным образом на территории четырех новых государств: России, Республики Беларусь, Республики Казахстан и Украины» ^[10]. «Я прошу вас не беспокоиться о ядерном оружии. Мы обсудили все вопросы с министром обороны Шапошниковым. С присоединением Казахстана к содружеству у нас будут все четыре республики с ядерными республиками в одном содружестве. И поэтому у нас будет единое стратегическое военное командование», – отметил Б. Ельцин, парируя вопрос Дж. Буша о том, «какие решения были приняты в отношении советских вооруженных сил» в ходе телефонной беседы, состоявшейся 13 декабря 1991 ^[11].

Скорейшее решение «ядерного вопроса» было необходимо Б. Ельцину в целях получения ответной продовольственной помощи со стороны Запада для поддержания внутренней политической стабильности на фоне вводимых с января 1992 года свободных цен и либерализации ^[12]. В связи с неизбежным распадом СССР и достижением целей по созданию конфедерации Б. Ельцин провел заключение соглашений с оставшимися экс-советскими республиками. В этой связи была подписана Алма-Атинская декларация, которая гласила, что «в целях обеспечения международной стратегической стабильности и безопасности будет сохранено объединенное командование военно-стратегическими силами и единый контроль над ядерным оружием; стороны будут уважать стремление друг друга к достижению статуса безъядерного и (или) нейтрального государства» ^[13].

«Было решено, что только российский президент будет контролировать ядерную «кнопку» после консультаций с тремя другими. Президент России будет принимать ядерное решение через Верховного Главнокомандующего. Президент Союза передаст свои обязанности в этой области Президенту России и уйдет в отставку 25 декабря. Он сделает это в присутствии Шапошникова», – сообщил Б. Ельцин 23 декабря Дж. Бушу ^[14]. «Украина и Белоруссия обязуются быть неядерными государствами. Они соглашаются ликвидировать все стратегические вооружения на своей территории и все тактическое ядерное оружие к 1 июля 1992 года. В Казахстане будет храниться некоторое количество стратегических вооружений. Другое оружие будет доставлено в Россию для уничтожения. Договор о СНВ будет представлен на ратификацию в парламенты четырех ядерных государств в один и тот же день, и он будет ратифицирован в соответствии с международными стандартами. Я считаю, что это один из самых важных аспектов на международном уровне – ядерное оружие будет контролироваться только в одном месте», – заключил Б. Ельцин ^[14].

Таким образом, можно сделать вывод, что разведывательное сообщество США в оценках распада СССР в основном сосредотачивало свое внимание на поисках политических форм межгосударственного взаимодействия на постсоветском пространстве, которые бы позволяли контролировать вопрос сохранения достигнутых при СССР договоренностей о нераспространении тактических форм ядерного оружия. Именно поэтому подписанное Соглашение о создании Содружества Независимых Государств полностью устраивало Соединенные Штаты в качестве декларируемых итогов завершения «холодной войны». «Государства-члены Содружества будут сотрудничать в обеспечении международного мира и безопасности, осуществлении эффективных мер сокращения вооружений и военных расходов. Они стремятся к ликвидации всех ядерных вооружений, всеобщему и полному разоружению под строгим международным контролем», – указывается в статье 6 Соглашения о создании Содружества Независимых Государств. Несмотря на так и не состоявшееся заключение нового союзного договора, Б. Ельцину удалось провести работу по обеспечению переговорного процесса в отношении ядерного разоружения трех государств (Республики Беларусь, Республики Казахстан и Украины) и урегулирования создания единого центра контроля над ядерным оружием на территории России в рамках СНГ.

Несмотря на то, что американские аналитики не угадали с прогнозом – распад СССР состоялся, а на его месте появились независимые государства и СНГ, стоит подчеркнуть, что декларируемые цели контроля данного политического процесса были для разведсообщества США успешными. Считать ли СНГ конфедерацией в чистом виде или принимать данную форму как «свободную ассоциацию государств» – вопрос, ответ на который не затрагивает задачи данного исследования. Но отметим, что именно данные варианты полностью устраивали США, так как позволяли максимально снизить риски по контролю над ядерным наследием СССР.