Сеньориальный доход с деревень по общей норме: две волости Смерды в новгородской Деревской пятине конца XV в.

Фролов Алексей Анатольевич ORCID: 0000-0003-2366-6545 доктор исторических наук ведущий научный сотрудник, Институт всеобщей истории РАН, руководитель, Лаборатория исторической геоинформатики 119334, Россия, г. Москва, Ленинский пр-т, 32A, каб. 1405 Frolov Alexey Doctor of History Leading researcher, Institute of World History of the Russian Academy of Sciences, head of Historical Geoinformatics Laboratory 119334, Russia, Moscow, Leninskii Prosp., 32A, kab. 1405 npkfrolov@gmail.com Другие публикации этого автора

Введение

Самостоятельность Великого Новгорода была полностью ликвидирована великим князем Иваном III в январе 1478 г. Все новгородские земли вошли в состав Московского государства. Благодаря стечению исторических обстоятельств до нас дошел относительно полный комплекс поземельных описаний большей части Новгородской земли, проведенных московским правительством в середине 1490-х — начале 1500-х гг. Изучению писцовых книг как ценнейшего источника по экономической и социальной истории, истории налогообложения, исторической географии, топонимике и антропонимике посвящена колоссальная научная литература последних двухсот лет.

С отставанием развивается источниковедческое изучение писцовых книг, хотя в последнее время и в этом направлении сделаны важные шаги. Они позволяют значительно лучше понимать содержание текста писцовых книг, вернуться к рассмотрению на новом уровне вопросов, неоднократно обсуждавшихся в историографии, и поднять новые, которые раньше исследователям были совершенно недоступны.

В числе тем, не обойденных исследователями, являются повинности крестьян в пользу землевладельца: их ассортимент, эволюция, сравнительная тяжесть. Однако основным инструментом изучения до сих пор был метод средних значений, когда на основе указаний источников о ценах на хлеб и другие продукты вычислялся размер платежа, падавший на одно хозяйство, определялись доли, в которых были представлены различные способы эксплуатации ^{[1, c. 91–113; 2, с. 292-334; 3, с. 31–34; 4, с. 40–45 и др.; 5, с. 142–149]}.

Постановка проблемы

Вопрос о взимании дохода в пользу владельца по универсальной для отдельного земельного владения норме, зафиксированной в древнейших новгородских писцовых книгах, уже затрагивался в ряде исследований ^{[2, с. 292-334; 6, с. 97–103; 7, с. 308–310]}. Это очень большая тема, причем «сборка пазла» в данном случае видится как последовательное рассмотрение отдельных примеров, каждый из которых показателен в том или ином отношении. Сейчас контуры проблемы ясны лишь в общих чертах. Согласно сделанным ранее наблюдениям, в большом количестве владений в Новгородской земле со всех или с большинства селений сеньориальный доход рассчитывался по какой-то одной норме. В зависимости от размера деревни, она могла платить по одинарной, двойной, тройной и т. п. ставке. Есть и аномальные случаи, когда деревня не платит по норме или же платит, но применяемая к ней ставка не соответствует обежному окладу деревни и числу дворов (например, с двудворной деревни, положенной в 2 обжи, взимается тройная ставка).

Причина таких аномалий видится в многослойности сведений каждой писцовой книги. Большая часть новгородских земель, как известно, в конце 1470 — первой половине 1490-х гг. лишилась своих прежних хозяев-вотчинников, поэтому в писцовых книгах второй половины 1490-х — начала 1500-х гг. эти прежние хозяева записаны уже как «старые владельцы». Московское правительство получило какие-то данные о тяглоспособности земель периода независимости Новгорода, и они составили основу для «старых книг», систематически упоминаемых в писцовых книгах рубежа XV—XVI вв.

Процедура земельной конфискации включала выяснение дохода, который поступал в пользу прежнего хозяина с каждого селения. Если она имела место до «нового письма», то сведения оказывались вписаны в «старые книги», бывшие на руках у писцов «нового письма» для справки, если же после, то добавлялись в текст рукописи при компоновке «новых книг» ^{[7, с. 284–310]}. Конфискованные земли передавались во временное управление великокняжеской администрации – в писцовых книгах они записаны в начале каждой главы и определены как «оброчные». Из этого резерва землей наделялись помещики на условиях службы великому князю.

Таким образом, момент выяснения дохода с земельного владения практически никогда не совпадал с моментом писцового описания. В зависимости от того, как во времени соотносятся эти моменты, сведения о доходе могут характеризовать ситуацию, предшествующую или, наоборот, изменившуюся после «нового письма»: возникновение, запустение или льготный характер эксплуатации угодий. Нельзя исключать и другие причины отклонений, указания на которые может содержать источник.

Какие закономерности существуют в размере нормы платежа во владении и в определении ставки платежа конкретной деревни? Как эта норма определялась? Как выявленные отклонения от нормы характеризуют динамику и вектор изменений в хозяйственном состоянии деревни? Коррелирует ли совокупность таких изменений с разницей статистических показателей «старого» и «нового письма»? Существуют ли закономерности в географии бытования различных норм? Все эти вопросы в историографии либо не ставились вовсе, либо затрагивались «по касательной», но для понимания содержания древнейших писцовых книг и изучения экономики новгородской деревни ответы на них имеют огромное значение. Современные источниковедческие подходы позволяют приблизиться к их выяснению. Но в значительной степени эффект их применения сопряжен с необходимостью прояснять многие детали описания, которые при обращении к средним значениям можно было проигнорировать.

Статус волостей Михайловская и Березайская Смерда

Выразительный материал для исследования перечисленных вопросов содержит описание двух крупных волостей, которые образуют единый массив в восточной части Деревской пятины – Михайловской Смерды и Березайской Смерды ^{[8, стб. 177, 507]}. Эти земли обладают особым статусом – есть основания полагать, что еще в эпоху независимости Новгорода они принадлежали новгородскому князю, доходы с них шли на ружное обеспечение княжеского храма на Городище (позднее названного Рюриковым) ^{[9, с. 18–20; 10, с. 29-57]}.

Вероятно, по этой причине не существовало острой необходимости в определении юридического статуса названных волостей вплоть до второй половины 1490-х гг. В разряд оброчных они были переведены совсем незадолго до составления писцовой книги Деревской пятины 1499 г.: доходы в пользу причта Михаилоархангельского храма на Городище включены в книгу среди данных «нового письма», в «старых книгах» этих сведений еще не было. Оброк был назначен для этих волостей уже после изготовления основного текста рукописи писцовой книги, полностью совпадая с доходом, который поступал ранее в качестве руги. Это доказывается как анализом формуляра, так и кодикологическими наблюдениями ^{[7, с. 178, 188, 234, 301]}. М.М. Бенцианов предположил, что передача этих земель князю В. Д. Холмскому была связана с его женитьбой на Феодосии, дочери Ивана III ^{[11, с. 135–137]}, и если его догадка верна, то уже в 1500 г. данные земли изымаются из фонда оброчных и начинают раздаваться частным землевладельцам. В любом случае, уже в 1511/12 г., согласно показаниям помещиков, зафиксированным ободной грамотой, В. Д. Холмский являлся прежним владельцем земель волости Смерды в Михайловском погосте ^{[12, с. 12]}, а раздача в поместье земель Березайской Смерды документирована жалованной данной грамотой от 11 февраля 1503 г. ^{[13, с. 246]}.

Доход с волости Михайловская Смерда

Михайловская Смерда по «новому письму» включала 181 деревню (в т. ч. 8 пустых), где находились 255 дворов, суммарный обежный оклад составлял 244 обжи. Согласно итогам, завершающим описание волости, всего с нее взималось по 94,25 коробьи ржи и овса. При этом денежная сумма за хлеб составляет 1319,5 денег, что, как отметил Л. А. Бассалыго, соответствует 14-ти деньгам за коробью ржи и коробью овса в общей сложности – вместо надлежащих 15-ти денег, которые дали бы в итоге сумму, почти на полрубля большую ^{[14, с. 325]}.

Количественные характеристики «мелкого дохода», записанные в итогах по волости, наиболее удобны для оценки числа платежных единиц, с которых доход собирали, поскольку «мелкий доход» выражался обычно натуральными числами. В Михайловской Смерде это 253 хлеба (ковриги), 253 лопатки бараньи и 253 горсти льна. Ясно, что в данном случае с одной платежной единицы взималось по ковриге, по лопатке и по горсти льна. Их общее количество не совпадает ни с числом дворов, ни с числом обеж по «новому письму», но очень близко к ним. Соответствие этих значений сумме денег за «мелкий доход» проверить трудно, поскольку не вполне ясна цена за горсть льна, возможны значения от 0.5 до 1 деньги ^{[14, с. 333]}.

Ценным дополнением к итоговым цифрам об оброках является характеристика дохода для каждой деревни. Это позволяет на детальном уровне разобрать, как формируются цифры итогов, и проверить правильность их подсчета. Описание деревни выглядит следующим образом: «Д. в Наволоке: дв. Филимоник Онтонов, сеет ржы 3 коробьи, а сена косит 20 копен, обжа; дохода попу и диаку 2 денги, пол-2 четки ржы, пол-2 четки овса, коврига, лопатка боранья, горсть лну» ^{[8, стб. 160]}. Те величины дохода, которые можно видеть в приведенном примере, почти всегда, во-первых, в каждом селении соотносятся между собой именно в такой пропорции и, во-вторых, в разных селениях, в зависимости от размера хозяйства, различаются между собой кратно натуральным числам. То есть денежный доход может составлять 2, 4, 6 и т. д. денег, хлебный доход соответственно 1.5, 3, 4.5 и т. д. четки (четверти коробьи).

Очевидной ошибкой составителя рукописи или переписчика, которая без надлежащего примечания была просто исправлена издателями, является доход с д. Веретея: здесь вместо «пол-2 четки овса» в рукописи записано «пол-2 коробьи» ^{[15, л. 148 об.; 8, стб. 163]}, хотя в размере сбора рожью верно указаны пол-2 четки. Можно, однако, утверждать, что при подсчетах, отраженных в итогах, для этой деревни учитывались не коробьи, а четверти — в противном случае общее количество коробей ржи и овса различалось бы. Аналогичная ошибка в рукописи была сделана и в описании д. Борок (воспроизведена в публикации), но здесь это касается как овса, так и ржи ^{[15, л. 152; 8, стб. 168]}. Повлияло ли это на корректность итогов, мы поймем чуть позже.

Благодаря применению при расчете дохода единой нормы можно вычислить количество платежных единиц в земельном владении и через это оценить точность подсчета итогов и другие особенности работы составителя рукописи с данными. Отмеченные выше закономерности в соотношении величин разных статей дохода между собой в одной деревне позволяют выявить действительные ошибки счета. Их всего четыре.

1) для деревни у Трех Каменев доход указан «6 денег, коробья с четкою ржы, коробья с четкою овса, 3 ковриги, 3 лопатки, 3 горсти лну» ^{[8, стб. 172]}. Это тройная ставка дохода, но посп должен составлять здесь «коробью с пол-четкою ржы». Вероятнее всего ошибка была допущена здесь из-за сложности вычисления долей четверти коробьи, хотя и пропуск частицы «пол-» составителем рукописи или переписчиком исключать нельзя; 2) для деревни Дуплево подобным образом вместо «2 коробьи без четки» при пропорциональном взимании дохода следовало записать «2 коробьи без пол-четки»; 3) рядок Новый на реке Березае давал восьмикратную норму дохода, но вместо 3 коробей ржи и овса в книгу записали «пол-3»; 4) деревня Лысцево платила по двойной ставке, но мелкий доход указан здесь как для одинарной.

Без учета выявленных ошибок счета суммирование хлебного дохода всех селений даст нам 94 коробьи хлеба, а если подсчет скорректировать, то 94.5. Записанное в итоге по волости число коробей, 94.25, находится между этими вариантами и может являться результатом ошибки на 0,25 коробьи, допущенной составителем рукописи при сложении сборов по деревням, в большую или меньшую сторону соответственно. Чтобы найти теперь число платежных единиц, с которых взимался хлебный оброк, нужно разделить суммарное количество коробей на одинарную ставку (1.5 четки или 0.375 коробьи). При значениях 94 и 94.25 коробей результат не является натуральным числом (250.66667 и 251.33333 соответственно), а при значении 94.5 мы получим 252 платежных единицы. Подсчет по селениям «мелкого дохода» дает 251 ковригу, лопатку и горсть льна, но с корректировкой ошибки счета будет 252 единицы «мелкого дохода». Совпадение числа платежных единиц для «хлебного» и «мелкого доходов», достигнутое при учете ошибок счета, само по себе является подтверждением правильности предложенных корректировок.

С другой стороны, из сказанного следует, что в итогах по волости записано неверное количество коробей хлеба и единиц «мелкого дохода», причем сначала несколько мелких ошибок было допущено при вычислении дохода по деревням, а затем – при их суммировании для итогов. Конечно, в масштабах огромной волости небольшими погрешностями в подсчетах можно было и принебречь. Но едва ли незамеченным могло остаться занижение суммы денег за хлеб на целых 7 гривен (1319.5 денег вместо 1417.5). Почему же ошибки не были исправлены? Полагаю, потому, что эта информация очень быстро утратила актуальность в связи с началом раздач земель частным землевладельцам.

Благодаря существованию единой нормы, по которой рассчитывался доход в Михайловской Смерде, можно легко проверить соответствие ставки, примененной к деревне, ее хозяйственным параметрам. Подобные случаи, в соответствии с изложенными выше наблюдениями о многослойности сведений писцовых книг, не следует считать ошибками составителя рукописи, они характеризуют расширение (или, наоборот, сокращение) хозяйства деревни в период между фиксацией хозяйственного состояния деревни писцами и установлением шедшего с нее дохода. Но сравнение аномалий примененной ставки только с обежным окладом, предложенное ранее ^{[7, с. 308–310]}, сейчас кажется необоснованно ограниченным. Из числа сопоставимых величин не следует исключать и количество дворов в деревне. В Михайловской Смерде, как правило, оно совпадает с обежным окладом, но незначительные различия все же есть. В 173 непустых деревнях обежному окладу примененная ставка не соответствует в 15 случаях (8.7%), а числу дворов – только в одном (0.6%).

Не следует ли из этого, что ставка платежа и назначалась на основе числа дворов, находившихся в деревне в момент фиксации дохода? Писцовая кампания в Деревской пятине проходила в интервале между 1 сентября 1495 г. и 31 августа 1497 г., а описание дохода в основной текст писцовой книги попало не позднее первых месяцев 1499 г. ^{[7, с. 169-192]}. Между «новым письмом» и фиксацией дохода в Михайловской Смерде прошло, таким образом, едва ли более 3 лет. За это время тяглоспособность, выраженная обежным окладом, могла поменяться и у 8,7% хозяйств, хотя такая динамика кажется подозрительно высокой. Это порождает некоторые сомнения в том, что ставка платежа должна соответствовать изменившейся тяглоспособности, а не числу дворов. Еще одно основание сомневаться в этом – отсутствие в примененных ставках дохода долей нормы (например, полуторной ставка) при наличии в волости шести деревень с дробным обежным окладом.

Но главные сомнения связаны с тем, что обежный оклад – это абстрактная величина, которая не вполне очевидным для нас образом позволяла оценить тяглоспособность хозяйства. Вопрос о том, что такое новгородская обжа, имеет обширную историографию ^{[16; 17; 1, с. 279–281; 3, с. 75–82; 18, с. 1018; 4, с. 24–27; 19, с. 66-85]}, однако здесь нет необходимости погружаться в данную проблему. Достаточно отметить, что обжа «нового письма» не может быть однозначно сопоставлена с числом легко поддающихся счету объектов. Как раз поэтому обежный оклад иногда выражен не натуральным числом, а дробью. И если определение ставки дохода было привязано к обежному окладу, то каждый случай расхождения назначенной ставки с окладом, записанным писцом во время «нового письма», означает переоценку и тяглоспособности всей деревни. Это противоречит тому, что мы знаем об обежном окладе – после очередного «письма» он не пересматривался десятилетиями.

Доход с волости Березайская Смерда

Норма, по которой доход взимался в Березайской Смерде, отличается от нормы михайловской. Но прежде чем перейти к разбору этих данных, необходимо разобраться с двумя несообразностями, которые содержатся в описании волости Березайская Смерда. Первая касается д. Мануйлово, для которой высев хлеба и покос указан вместе с двумя другими деревнями: «дв. Петрушка Давыдков, дв. Селиваник, дв. Якуш Мануйлов, сеют ржы во всех трех деревнях пол-шестынатцаты коробьи, а сена косят сто и пятнатцать копен, 2 обжы; и Ондрейко Демехов с тое деревни дает попу коробью ржы, а дьяку пол-коробьи ржы» ^{[8, стб. 497]}. Получается, что доход поступает не от тех крестьян, что записаны в деревне, а от лица, присутствие которого в описании волости больше никак не обозначено. По близости упоминания в тексте с локализованной в Атласе Деревской пятины д. Олешнице ясно, что деревня находится на северной окраине Смерды, на границе с Туренским и Пиросским погостами ^{[20, с. 47]}. Здесь же находятся и деревни своеземца Андрея Демехова, но уже на землях Туренского погоста Описание его деревень — редкий случай включения в рукопись одного и того же текста дважды — сначала в главе о Туренском погосте, а затем в главе о Пиросском с уточнением «в Турнах» (подробнее см.: ^{[7, с. 211-214, 531]}). Надо полагать, что после «нового письма» этот А. Демехов округлил свои владения за счет земель соседней волости, при этом взяв на себя ружный платеж.

Вторая несообразность – это описание, помещенное в конце перечня деревень волости: «А в вопчих деревнях великого князя в Ивановских Кузмина: в деревне в Еросимове, на Михалеве трети Федотова...: дв. Васко Селиверстиков, сеет ржи пол-30 коробьи, а сена косит 15 копен. В деревне в Шуе, на Михалеве половине: дв. сам Михал, сын его Онтипка, сеют ржи 5 коробей, а сена косят 20 копен, 2 обжи» ^{[8, стб. 506]}. Недостающие доли этих селений находятся в описании Туренского и Пиросского погостов, где Михаил поименован Нефедовым ^{[8, стб. 394, 534]}. По существу, эти земли не имеют отношения к волости – в «новое письмо» они были записаны за М. Федотовым, но незадолго до завершения работы над писцовой книгой стали оброчными. Поскольку никаких других оброчных земель в данной главе нет, описание этих дворов было механически присоединено в конце текста о волости.

В целом описание Березайской Смерды в писцовой книге включает 107 деревень (не считая двух вопчих, отписанных у М. Федотова) и 2 починка, состоявших из 231 двора (в итогах говорится о 230, но это число включает 2 двора в вопчих деревнях, то есть составитель рукописи при подсчете ошибся на 3 двора), в т.ч. 4 двора церковных непашенных. Обежный оклад составлял 198 обеж (в итогах говорится о 201, что верно, если учтены 3 обжи вопчих деревень). Всего с волости взималось 165 коробей ржи, однако итоги приводят ошибочное число – 162. Если верить подсчетам по деревням, то сумма денег за хлеб в ценах «нового письма» должна составлять 1650 денег. Вместо этого в итоге записано 1634 деньги. Сумма не исправлялась. Как и в Михайловской Смерде, здесь платежи различаются кратно, а минимальная ставка представлена 0.5 коробьи ржи попу и 0.25 коробьи дьяку. Учитывая применение для расчетов единой нормы, находим число платежных единиц в волости – 220, если же исходить из записанного в итоге неверного числа коробей, то 216. Но ни тот, ни другой вариант не позволяют объяснить сумму в 1634 деньги, исходя из «новых цен». Более того, ни одно число коробей с долями 0.5, 0.25, 0.125 при умножении на цену 10 денег не даст результата в виде числа, которое оканчивается на 4. Наиболее вероятным кажется предположение об ошибке, допущенной уже при записи итогов: сумма денег за хлеб записана как пол-8 рубля и 1 гривна. Действительная же сумма, основанная на указанном в итоге числе коробей, была бы записана как пол-8 рубля.

Особенностью взимания дохода по единой норме в Березайской Смерде является слишком частое несоответствие примененной ставки обежному окладу. На 109 пунктов (включая 2 починка) ставка не соответствует обежному окладу в 38 случаях (34.9%)! В свете изложенного выше подхода это означает, что за короткий период между фиксацией обежного оклада «новым письмом» и расчетом дохода с деревни треть всех селений волости значительно изменила свое хозяйственное состояние (иногда в лучшую, иногда в худшую сторону) – если, конечно, размер дохода ориентировался на обежный оклад. В связи с этим обращает на себя внимание то, что в волости описано 6 селений с дробным окладом (0.5 и 1.5 обжи), и во всех ставка дохода тоже кратна натуральному числу. Сравнение ставки дохода с числом дворов обнаруживает, что с числом дворов ставка дохода расходится всего лишь в 11 случаях (10% от общего числа), но главное – во всех 6 селениях с дробным окладом ставка дохода соответствует числу дворов. Таким образом, в Березайской Смерде мы наблюдаем совершенно аналогичную картину, что и в Михайловской Смерде, но значительно более выраженную.

Выводы

Обнаруженные закономерности расчета дохода с деревень в волостях Михайловская и Березайская Смерды заставляют думать, что при определении ставки дохода с деревни критерием служила не абстрактная величина – обежный оклад, а легко определимое без специальной квалификации наблюдателя число дворов. В этом есть и юридический смысл – назначение ставки, привязанной к тяглоспособности на текущий момент, возможно только при переоценке обежного оклада. Но корректировке он в писцовой книге по результатам работы комиссии, определявшей доход, никогда не подвергался – иначе в книге мы видели бы полное соответствие ставки дохода с обежным окладом. Это не случайно, ведь определять тягло было уполномочено только официальное лицо высокого ранга – писец, и делалось это всегда в рамках специальной кампании. Даже дозоры XVI в., оценивая реальную платежеспособность селения, не пересматривали его обежный оклад.

Впрочем, окончательные выводы о способе расчета сеньориального дохода с новгородских деревень делать не представляется возможным – предложенный анализ касается лишь одного, пусть и чрезвычайно информативного, фрагмента описания новгородских земель. Но непосредственным результатом данной работы можно считать обозначенине новой перспективы, в которой может рассматриваться давно известный науке материал.