Социокультурный аспект «унифицирующих» и «традиционных» ценностных систем в рамках глобализации

Петров Петр Андреевич аспирант, Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого 195251, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Политехническая, 29 Petrov Petr Andreevich 195251, Russia, g. Saint Petersburg, ul. Politekhnicheskaya, 29 kalinin11823@gmail.com

В современном мире, вовлеченном в процессы глобализации, возникает ситуация, когда глобальные и наднациональные структуры вступают в конфликт с локальными ценностями и устоями. Давление со стороны глобальных игроков на национальные правительства вызывает противодействие в разных формах, - от формирования региональных экономических и политических объединений до различных экстремальных форм сопротивления, в частности, радикальных и экстремистских. В социокультурном аспекте противостояние «глобальных» и «локальных» систем можно проанализировать на примере конфликта в исламском мире между традиционным и фундаментальным исламом за главенство в мусульманской уме. В этом конфликте и традиционалисты, и фундаменталисты заявляют, что именно они охраняют столпы ислама. В то же время фундаменталисты позиционируют свою идеологию как модернизацию «традиционализма» для успешной его конкуренции в современном мире. Фундаментализм при этом является «идейной» базой для радикалов. Конфликт фундаментализм - традиционализм рассматривается исследователями как идеологическое противостояние основных течений ислама, и фундаментализм проявляется как конкурирующая и конфликтующая с традиционным исламом система мировоззрения.

Исламский фундаментализм стал одним из самых опасных вызовов для России конца 20-го и начала 21-го века. Несмотря на почти полное вытеснение террористов в Сирии, угрозы, исходящие с территорий Ближнего Востока и Средней Азии, все еще остаются, - об этом заявил Министр обороны РФ С. К. Шойгу на пятом совещании министров обороны Ассоциации государств Юго-Восточной Азии, 20 октября 2018 ^[1]. Эти вызовы связанны с перетеканием деятельности экстремистов в Среднюю Азию и некоторые регионы России. Эту тенденцию отметил, например, директор ФСБ РФ А. В. Бортников на заседании Национального антитеррористического комитета: «Деятельность международных террористических и зарубежных радикальных организаций, которые после разгрома их оплота в Сирии будут стремиться продолжить свою деятельность на территориях других государств, потребует особого внимания российских спецслужб» ^[2]. По определению И. П. Добаева, исламский радикализм (исламизм) – это идеологическая доктрина и основанная на ней экстремистская практика. Исламизм характеризуется нормативно-ценностным закреплением идеологического, социально-политического, мировоззренческого и военного противостояния мира «истинного ислама» по отношению к миру «неверных» ^[3]. В ряду основных течений ислама И. В.Федяй и А. А.Кузнецов определяют его как радикальную часть фундаментализма ^[4].

Анализируя современный религиозный экстремизм в контексте глобализационных процессов, нельзя не отметить его главную особенность - террористические и экстремистские организации стали сетевыми структурами. Они больше не привязаны к определенным регионам, как это было раньше (моджаxеды и Талибан, ограниченные территорией Афганистана, «Аль Каида» и «Братья мусульмане» в регионах Ближнего Востока). С чем это связанно? Некоторые исследователи, например, С. А. Батчиков считают, что исламизм стал ответом на западную политику неолиберализма:«Постмодернистский фундаментализм террора стал ответом на неолиберальный фундаментализм США» ^[20].

Однако среди исследователей в этом вопросе нет единодушия: некоторые авторы полагают, что неолиберальная модель глобализации, как и исламский фундаментализм, являются антагонистами для традиционных структур и институтов. Отечественные исследователи, в частности, А. И. Фурсов, И. В. Федяй, А.А. Кузнецов, считают, что религиозный фундаментализм в форме исламизма, идет рука об руку с процессами глобализации ^{[4, с. 20]}.

Исламизм в этом ключе можно обозначить как инструмент влияния, который изначально «локально» использовался в антироссийской и антисоветской деятельности, - в первую очередь исламисты были задействованы западными державами, такими как Великобритании в 18-м веке и США в 20-ом и 21-ом веках. Первой попыткой вовлечения исламских радикалов в борьбу против России можно считать Кавказскую войну 1817-1864 гг. ^[5]. Во время этой войны Великобритания и Османская империя стимулировали и поддерживали антироссийскую политику народов Кавказа. По мнению А. Р. Ситоховой и А. К. Чеучевой, они использовали идеологию исламского фундаментализма как идею создания независимого от России черкесского государства ^{[5] [6]}. К. Маркс и Ф. Энгельс высказывались за превращение Крымской войны из локальной в мировую («войну национальностей» против России) ^{[23, с.9]}. В конце 20-го века, фундаменталистские и экстремистские силы вновь были использованы против России в ходе Афганской войны, когда афганские моджахеды привлекались спецслужбами западных стран в борьбе с СССР ^{[7] [8]}. Операция поддержки деятельности экстремистов для противостояния России в Афганистане получила название «Циклон», и проводилась американским правительством при содействии ряда других стран, эта операция была подробно освещена такими зарубежными авторами как А. Кокберн, Дж. Сент-Клер, С. Колл, Д. Барлет, Дж. Стиил и П. Берген ^{[9] [10] [11]}.

При этом последствия поддержки радикалов, стимулирование их деятельности не брались в расчет. Так Зб. Бжезинский, который в первые годы Афганской войны был советником по национальной безопасности президента США Д. Картера, сказал в одном из интервью, отвечая на вопрос журналиста о том знал ли он о поддержке фундаменталистов в Афганистане: «Что важнее в мировой истории,- талибан или развал советской империи? Какие-то экзальтированные мусульмане или освобождение Центральной Европы и окончание холодной войны? /.../ глобального ислама не существует. Посмотрите на ислам рационально, без демагогии и эмоций. Это ведущая религия мира с 1,5 миллиардами последователей. Но что тут общего между фундаменталистской Саудовской Аравией, умеренным Марокко, милитаристским Пакистаном, прозападным Египтом или секуляристской Центральной Азией? Ничего более, чем то, что объединяет христианские страны»^[12].

В итоге такие «заигрывания» с экстремистами привели к глобальным последствиям, - появлению мирового терроризма и продолжающимся до сих пор боевым действиям в Афганистане, к «большой войне» на Ближнем Востоке (в Сирии, Ираке, Ливии), и в целом - к главному конфликту в современном исламе - между традиционным исламом и исламским фундаментализмом вахабитского толка.

"Традиционализм – это версия ислама, которая исторически свойственна той или иной народности, региону или стране, с ней связанны определенные правила и стереотипы поведения. Традиционализм подразумевает неразделенность этнического и конфессионального начал и, следовательно, ограниченное распространение на одной территории" ^{[3, с.20]}. Возникая в определенном культурно-историческом или цивилизационном пространстве, традиционный ислам встраивается в созданные в этом же пространстве социальные структуры, становясь субъектом этого пространства или цивилизации. Он развивается вместе с другими структурами и взаимодействует с ними в формах кооперации. Но в контексте глобализационного влияния традиционный ислам выступает в противодействие с набирающими вес фундаменталистскими и транснациональными системам.

Фундаментализм, в свою очередь, навязывает такое толкование ислама, в котором нет места культурно-историческим и этническим особенностям. Фундаментализм выступает как унифицирующая ислам сила, которая стремиться "очистить” его от социокультурных и исторических особенностей. Традиционный ислам, напротив, формируется и развивается с учетом этих особенностей в русле определенной государственности, традиционной духовности и национально-этнической специфики. В ходе исторического процесса традиционные религиозные формы встраиваются в государство и общество через институты, традиции, мировоззрение и идеологию, определяя тем самым национальную и государственную специфику, которая выступает сдерживающим фактором для глобализационного давления. В этом отношении традиционный ислам, укорененный в почве, культуре и государственности, всегда будет противостоять глобализационной унификации. И. В. Федяй и А. А. Кузнецов полагают, что фундаментализм, превратившийся в сетевую структуру, стал частью глобалистского проекта и тем самым потерял собственное содержание и цели, которые декларируются только номинально в религиозной сфере ^{[3, с.24]}. Для исламского фундаментализма в такой ситуации возможность иметь собственный вектор развития становится весьма проблематичной. Наоборот, фундаментализм, выходя за национальные и государственные рамки, становится унифицирующей моделью, которая уничтожает традиционные институты и системы не только в исламе, но и во внерелигиозных сферах. Фундаментализм с его идеей построения «всемирного xалифата» выступает против национального государства и всех его систем, а также против всех обществ, не являющихся носителями религиозного мировоззрения.

Традиционализм стремится к сохранению существующих моделей отношений, институтов и структур, фундаментализм наоборот настаивает на необходимости изменений существующего порядка с последующей радикальной перестройкой всех общественных моделей. По мнению И.В. Федяй и А.А Кузнецова, "фундаментализм органично встраивается в «мондиалистский неолиберальный проект», а вовсе не предлагает ему некую цивилизационную альтернативу. Фундаменталистский проект вписывается в культурную стратегию транснационального толка и в глобализационные процессы в целом. Являясь альтернативой только для традиционализма в исламе и выступая против традиционных институтов и систем» ^{[4, с.24]}.

Таким образом, фундаментализм возникает именно как часть глобализационных процессов и утверждается в этом контексте как инструмент необходимых трансформаций. А. И. Фурсов полагает, что радикальная часть фундаментализма, – экстремизм и терроризм, -используются для управления глобализационными процессами ^[21]. Фундаментализм выступает как орудие для разрушения исторически сложившейся мусульманской государственности на Ближнем Востоке и в других регионах для уничтожения традиционных исламских структур. Именно в отношении к основополагающим устоям ислама проявляется главное противоречие фундаментализма: декларируя защиту «фундамента» и столпов веры под видом их укрепления и преобразования, уничтожаются веками функционирующие жизнеспособные традиционные ее структуры и формы. Фундаментализм, «модернизируя» существующие системы, способствует их уничтожению. Заменяя своими структурами традиционные формы ислама, он создает очаги нестабильности и генерирует конфликты.

По мнению ряда ученых, фундаментализм встраивается в существующую глобализационную систему взаимоотношений в качестве дестабилизирующего фактора, его конфликтность и стремление к уничтожению традиционных структур и институтов, - на руку глобализаторам ^{[4, с.26]}. "Очевидно, что исламский фундаментализм как радикальная часть ислама вовсе не является борцом с глобализацией, реакцией на ее негативные для мусульманской культуры последствия" ^{[4, C.26]}. К. Х. Делоxаров полагает, что глобализация производит террор как свой собственный продукт ^[22]. Постмодернистский фундаментализм, вылившийся в террор, становится ответом на неолиберальный фундаментализм США. Международный терроризм в этом отношении является двойником ТНК - «Террор, в том числе исламский, стал ответом на террор «нового мирового порядка» и питается ненавистью всего многообразия социальных и культурных идентичностей, которые репрессированы и унижены нынешней глобализацией» ^{[22, с.1]}.

Таким образом, фундаментализм превращается в один из инструментов процесса глобализации. Он является формой мобилизации мусульман для уничтожения традиционных систем. О. Четверикова, анализируя исламизм, представляет его как стратегическую линию наднациональных агентов в построении «цивилизации новых кочевников», - цивилизации людей, не имеющих никакой привязки к чему бы то ни было ^{[24, с.624]}. Она полагает, что меркантильные выгоды использования радикального ислама наднациональным капиталом достаточно очевидны. Во-первых, чужими руками уничтожаются традиционные структуры, выступающие контрагентами глобализационных процессов. Во-вторых, в исламском мире создается очаг нестабильности, препятствующий консолидации ислама.

Говоря о возможных угрозах со стороны фундаментализма, нельзя обойти и Россию. Таки авторы как Л. Л. Хопёрскя, А. Набиев, И. Я. Шакирова, А. А. Казанцев и Р. А. Силантьев полагают, что в силу некоторых особенностей и исторически сложившейся ситуации в России и в ближнем зарубежье присутствуют регионы, подверженные влиянию исламского радикализма. Это Чечня, Дагестан и в меньшей степени Татарстан, Башкирия и Поволжье. За пределами России - это бывшие советские республики Таджикистан, Узбекистан, Туркмения, Киргизия и Казахcтан ^{[13] [14] [15] [16] [17]}. Ислам в России преимущественно представлен его суннитской ветвью ханифитского толка. В России можно выделить два крупных региона его распространения, – Северный Кавказ и Поволжье (Татарстан и Башкирия). Традиционный ислам в России представлен духовными управлениями мусульман (ДУМ), в которые входят различные мусульманские учреждения – мечети, медресе, общины и т.д. Он является институализированным и имеет форму административной структуры. Такой ислам называют «мечетным» и «официальным». Против него и выступают радикалы в лице исламских фундаменталистов салафитского и вахабитского толка. Они стремятся свести на нет значение традиционного ислама, создать «мировой халифат» и установить законы шариата. Как уже было отмечено ранее, на Северном Кавказе радикалы вахабитского толка давно используются противниками России для дестабилизации и разобщения российского общества. Еще один регион, который таит в себе угрозу со стороны исламских радикалов, - это Средняя Азия, - Узбекистан, Таджикистан, Киргизия и Туркменистан, поскольку граждане этих стран традиционно являются трудовыми мигрантами в Российской Федерации. Согласно данным Росстата миграционный прирост из этих стран составляет в среднем около 500000 человек в год (536157 человек в 2015 г., 511773 человек в 2016 г.) ^[19]. Однако противникам России так и не удалось разжечь на ее территории конфликт на основе противоречий между традиционным и фундаменталистским исламом ^[18].