Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Litera
Правильная ссылка на статью:

Языковые средства репрезентации хронотопа Хаоса в цикле романов Р. Желязны «Хроники Амбера»

Белецкая Алла Юрьевна

кандидат филологических наук

доцент, кафедра английского языка и методики преподавания английского языка, Оренбургский государственный педагогический университет

460014, Россия, Оренбургская область, г. Оренбург, ул. Советская, 19

Beletskaya Alla Yur'evna

PhD in Philology

Assistant Professor, the department of English Language and Technique of Teaching English Language, Orenburg State Pedagogical University

460014, Russia, Orenburgskaya oblast', g. Orenburg, ul. Sovetskaya, 19

allabeletskaya@yandex.ru
Мангушев Сергей Владимирович

кандидат филологических наук

доцент, кафедра английского языка и методики преподавания английского языка, Оренбургский государственный педагогический университет

460014, Россия, Оренбургская область, г. Оренбург, ул. Советская, 19

Mangushev Sergei Vladimirovich

PhD in Philology

Docent, the department of English Language and Technique of Teaching English Language, Orenburg State Pedagogical University

460014, Russia, Orenburgskaya oblast', g. Orenburg, ul. Sovetskaya, 19

lenochka042004@yandex.ru

DOI:

10.25136/2409-8698.2020.2.32454

Дата направления статьи в редакцию:

18-03-2020


Дата публикации:

25-03-2020


Аннотация: В статье рассматривается проблема репрезентации хронотопа языковыми средствами. Объектом исследования является цикл романов Р. Желязны "Хроники Амбера" на английском языке. Предметом исследования являются лексические единицы и стилистические приемы, используемые автором романов для визуализации репрезентанта хронотопа Хаоса. В статье обосновывается отнесение данного цикла романов к постмодернистским на основе анализа характерных черт организации текста и реализации идейного замысла. Цель исследования заключается в выявлении общих принципов репрезентации пространственно-временного континуума Хаоса и установлении зависимости выбора оценочной окрашенности языковых средств от личности повествователя. Работа выполнена на стыке лингвистики и литературоведения. Исследование проводится при помощи герменевтического метода и методов стилистического анализа. Новизна подхода заключается в признании ведущей роли хронотопического субъекта при определении тональности репрезентации хронотопа. Основный вывод заключается в том, что главным принципом репрезентации пространственного и временного компонентов хронотопа Хаоса в романах этого цикла является деструкция реальных представлений о пространстве и времени. Также было установлено, что смена голоса повествователя приводит к смене оценочной парадигмы. Крайне негативное отношение первого повествователя ко Дворам Хаоса как репрезентанту хронотопа Хаоса, выраженное через отрицательно коннотированные эпитеты, обусловлено его принадлежностью к Амберу как репрезентанту Порядка. Двойственное положение второго повествователя приводит изменению в тональности описания физического воплощения хронотопа Хаоса. Уравновешивание негативно и положительно окрашенных лексических единиц создает эффект объективности, необходимый для реализации идейного содержания романа.


Ключевые слова:

хронотоп, деструкция, постмодернизм, многоголосье, фэнтези, пространственно-временной континуум, симулякр, интертекстуальные связи, эпитет, аллюзия

Abstract: This article examines the problem of representation of chronotope using language means. The object of this research is a series of novels “The Chronicles of Amber” by Roger Zelazny in English language. The subject of this research is the lexical units and stylistic techniques used by R. Zelazny for visualization of representation of the chronotope of Chaos. The article substantiates attribution of this series of novels to postmodernist based on the analysis of characteristic features of the text and realization of the ideological concept. The goal of study lies determination of the universal principles of representation of spatial-temporal continuum of the Chaos, as well as establishment of dependence of the choice evaluative connotation of language means on personality of the narrator. The work is conducted at the intersection of linguistics and literary studies. The novelty consists in recognition of the leading role of chronotopic subject in determining tonality of representation of the chronotope. The main conclusion is defined by the fact that the key principle of representation of spatial and temporal components of the chronotope of Chaos in R. Zelazny’s series of novels is the destruction of realistic perception of space and time. It was also established that change of voice of the narrator leads to the shift of evaluative paradigm. An extremely negative attitude of the first narrator to the Courts of Chaos as a representative of the chronotope of Chaos, expressed through the negatively connoted epithets, is justified by its affiliation to Amber as a representative of the Order. Dual position of the second narrator leads to the change in tonality of description of physical personification of the chronotope of Chaos. Counterbalance of negatively and positively connoted lexical units creates the effect of objectivity, essential for realization of ideological content of the novel.


Keywords:

chronotope, destruction, postmodernism, polyphony, fantasy, space-time continuum, simulacrum, intertextual links, epithet, allusion

Разработанная в середине ХХ в. М. М. Бахтиным концепция хронотопа [2] привлекает внимание ученых и в настоящее время. Актуальность подобных исследований предопределяется необходимостью более детального изучения типов хронотопов в литературных произведениях эпохи постмодернизма. Категории пространства и времени являются ключевыми для описания любого события – реального или воображаемого. В художественном произведении эти категории приобретают особую значимость, так как выбор места и времени задает определенную сеть координат, внутри которых раскрывается художественный замысел автора.

Кардинальные изменения, которые претерпело общество в ХХ веке и которые привели к отказу от традиционного патриархального образа жизни, присущего XIX в., смещению фокуса с общественного мнения на психологический комфорт личности и поиску баланса между общественными нормами и свободой, повлияли на литературу как на уровне содержания, так и на уровне формы. В эпоху постмодернизма писатели максимально используют возможность экспериментировать с моделями организации художественного текста, создавать новую реальность, играть со смыслами, устанавливая аллюзивные связи с другими художественными произведениями. Выбор места и времени перестал был фиксированным в нелинейной ризоматической структуре постмодернистского романа, а формы их репрезентации существенно отличаются от традиционных форм репрезентации хронотопа.

Данные инновации привлекают внимание ученых, стремящихся выявить все возможные способы репрезентации хронотопа в современном романе. Экфраксис как способ объективизации хронотопа привлек внимание Л. В. Гришковой [5]. В. А. Кузнецова рассматривает ризоматическую структуру постмодернистского романа как преобразованный в «хаосмос» хаос [8]. И. Н. Ломакина, рассматривая мифологические и постмодернистские модели хронотопа в прозе Д. Делилло, обращает особое внимание на цикличность и ритуализацию времени, а также на гетеротопию и атопию как средства децентрализации пространства [9]. С.В. Коломиец и Е. В. Медведева выделили демонстративность как важную черту хронотопа при изучении категории модальности в дискурсивном пространстве фэнтези [7].

Целью исследования в данной статье является выявление языковых средств репрезентации хронотопа Хаоса сквозь призму многоголосья в постмодернистском фэнтези Р. Желязны «Хроники Амбера». Эффект многоголосья достигается путем смены рассказчика и сдвигом оценочной пардигмы во втором пятикнижии цикла романов. Своеобразие этого цикла романов заключается в том, что хронотоп как текстовая категория получает в них вещественную репрезентацию в виде Дворов Хаоса. Деструктивно хаотичная организация пространственно-временного континуума произведения с ризоматическим параллельным развитием сюжета в нескольких измерениях множественных миров, представленных в романах, нелинейное развертывание повествования с многочисленными ретроспективными и аллюзивными отсылками, атопические провалы в пространстве и времени, в которых текстовая организация напоминает шизофренический бред, – все эти признаки, выделяемые И. Хассаном как основные произнаки постмодернистского текста [14, p.268], коррелируют с характеристиками, которыми автор наделяет Дворы Хаоса как одно из основных мест развития событий.

Жанр фэнтези в настоящее время уже не рассматривается как тип литературной сказки, повествующей о волшебных, т.е. невозможных в реальном мире, событиях, а приобретает черты неомифологической реальности, которая обретает жизнь среди поклонников фэнтези, «переносящих образцы выдуманного мира в повседневную реальность» [4, c. 42]. Реальность, в свою очередь, становится неотъемлемой частью выдуманного мира.

Смешение реального и нереального в романах жанра фэнтези коррелирует с тенденциями деконструктивизма присущими постмодернизму, благодаря которым даже романы, привлекающие внимание читателей к социальным проблемам общества [11] и проблемам внутреннего «я» [3], с которыми сталкивается человек в повседневной жизни, приобретают определенную долю хаотичности в структурном и содержательном аспектах.

При создании вымышленного мира как места действия событий любого художественного произведения автор отталкивается от образа мира реального. Жанр фэнтези требует деконструкции образа реального мира, степень которой зависит от типа романа: в городском фэнтези, в котором события развиваются в внутри хронотопа «современный город» присутствие реального мира более ощутимо, чем в фэнтези, события которого помещены в хронотоп «волшебного несуществующего мира».

В цикле романов Р. Желязны «Хроники Амбера» в основе хронотопа Дворов Хаоса (Courts of Chaos) лежит максимально деконструированный образ существующей реальности. Трансформированный в соответствии с теорией множественности миров пространственно-временной континуум всего цикла представляет собой пространственно-временную модель с множественными мирами, которые могут быть упорядочены или располагаться хаотично [10, c. 356]. В этом цикле романов хронотоп Дворов Хаоса встроен в систему других хронотопов и находится в антагонистических отношениях с хронотопом Амбера. Амбер, в свою очередь, взаимосвязан с Отражениями, которые по сути являются самостоятельными мирами (Авалон, Бегма, Кашфа, и т.д.). Многочисленные безымянные Отражения, которые лежат на пути к Амберу, упоминаются лишь фрагментарно с целью демонстрации волшебного преобразования пространства как способа перемещения в нем. Одним из Отражений Амбера является Земля, чей образ соотносится с реальным миром конца ХХ в.

Сущность Дворов Хаоса в цикле романов «Хроники Амбера» двойственна. С одной стороны, они являются одной из пространственно-временных координат Вселенной Р. Желязны; с другой – они являются одной из противоборствующих сторон в борьбе с Амбером за власть и доминирование. Противоборство с Амбером предопределено сутью хаоса как формы организации бытия, которая состоит в стремлении разрушить порядок. И хотя в самих романах их противостояние представляется как борьба Порядка и Хаоса (Order and Chaos), образ Амбера, созданный автором, не является воплощением порядка. Данный мотив присутствует не только в повествовании от лица Корвина, стоящего на страже Порядка и интересов Амбера, но и в повествовании от лица Мерлина, способного критически и объективно оценить данное противостояние. В последней книге «Хроник Амбера» с импликативно насыщенным названием «Принц Хаоса» (Prince of Chaos) это противостояние теряет философский смысл борьбы Добра и Зла и превращается в борьбу за власть и доминирование, разрушающее баланс сил при любом раскладе.

Символическим репрезентантом Амбера является Лабиринт (Pattern), символическим репрезентантом Дворов Хаоса является Логрус (Logrus). И Лабиринт, и Логрус способны наделить магическими способностями того, кто их пройдет, но для этого необходимо состоять в кровном родстве с правителями Амбера или Дворов Хаоса. Образ Логруса трансформирован в соответствии с сущностью того, репрезентантом чего он является – Хаоса: It’s a kind of chaotic maze. Keeps shifting about. Very dangerous. Unbalances you mentally, too, for a time [15, p.461]. Образное сравнение позволяет визуализировать этот артефакт в виде лабиринта, а эпитет dangerous характеризует его как опасное место. Упоминание изменчивости формы и воздействия на психику градационно усиливает ощущение опасности, которое возникает благодаря образу лабиринта. Метафорическое представление в образе змеи the Serpent of Chaos передает двойственную оценочную информацию о Логрусе: с одной стороны, змея является символом мудрости; с другой – символом коварства. Логрус готов поделиться знаниями и магией с теми, кто сможет его пройти, но будет беспощаден к тем, кто рискнет это сделать, не имея на это прав, или вступит с ним в конфликт. Метонимический перенос ассоциаций с репрезентанта на оригинал накладывает определенную оценочную сетку при восприятии образа Дворов Хаоса.

Пространственно-временной континуум Дворов Хаоса как симулякра несуществующего мира описывается через максимальную степень деконструкции физического образа реальности: a grossly non Euclidean realm where time itself presented strange distribution problems [15, p.355]. Интенсифицирующий эпитет grossly в сочетании с отрицательным элементом non перед математическим термином Euclidean realm подчеркивает отличие этого места от привычного нам трехмерного пространства. Необычность формы существования времени в этом пространстве также передается при помощи математического термина distribution problems, усиленного эпитетом strange.

Дворы Хаоса ассоциируются с конечной и начальной точкой мира в зависимости от ракурса, т.к. после них расположена Пропасть the Abyss, где находят вечное упокоение жители Дворов Хаоса, т.к. там прекращает существование все, что туда попадает. Перед этой Пропастью находится Край the Rim, выполняющий функцию разделительной черты между миром живых и небытием. Эти художественные детали аллюзивно связывают Дворы Хаоса с мифологическим пространством начала мира. В соответствии с представлениями о том, что хаос является прародителем порядка, Р. Желязны представил в мифологической модели мира Амбера теорию о том, что все миры в этой Вселенной, включая Амбер, также были созданы Хаосом. Необычная с точки зрения традиционной физики и математики модель мира во Дворах Хаоса – первая ступень трансформации хаоса в упорядоченную структуру.

Стремясь сломать действующие в реальности законы физики, автор выбирает неожиданные ракурсы и единицы измерения перемещения во времени и пространстве. Важным показателем путешествия по мирам Амбера является изменение вида неба. Цветовая гамма небес в Отражениях причудлива и помимо базовых оттенков (dark, pale, clear, night, evening, brighskyt) и цветов (green, yellow, redsky) включает сложные цвета (blue-green, salmon-coloured, lemon-coloured, slate-coloured, umber sky, etc.). Для Корвина как уроженца Амбера небо этого места отличается от других и во время его путешествий по Отражениям является знаком возвращения домой: We achieved Amber's sky that afternoon, and I admired it in silence [15, p.120]. Небо во дворах Хаоса соответствует идеи Хаоса и представляет собой хаотичное смешение черных полос и разноцветных полос. Отличие визуального образа неба от привычного нам образа передается при помощи негативно окрашенных эпитетов half-black, half-psychedelic rainbows[15, p.399], wild [15, p.399, p.414], crazy [15, p.404], импликативно передающими идею шизофренического представления реальности. Превалирование негативно окрашенной лексики в данном представлении неба Дворов Хаоса обусловлено восприятием этого места Корвином как источника опасности и грядущей катастрофы, способной уничтожить дорогой ему мир. Восприятие этого неба глазами Мерлина передано при помощи аллюзииEl Greco sky [15, p.801], которая вызывает в памяти у читателя картину этого художника с видами Толедо, важную роль в которой играет наплывающее на город грозовое небо. Несмотря на сохранение элемента тревожности, данная аллюзия придает описанию определенную долю поэтичности. Для читателя незнакомого с картинами Эль Греко этот эпитет поэтичен в силу экзотичности его формы.

Пространство Дворов Хаоса характеризуется отсутствием стабильных материальных форм: Gauzy bridges, drifted in the air [15, p.399], gauzy roadways [15, p.400]. При описании форм предметов или ландшафта в данном пространстве автор прибегает к образным сравнениям, в основе которых лежат предметы или формы ландшафтов, которые мы видим в реальном мире, но трансформированные самым причудливым образом: …within a high tower of a sepulchral castle, all gray and olive, a top a mountain the bottom and middle of which had been removed. The island of stone floated above a petrified forest. The trees burned with opal fires-orange, purple, green [15, p.819]. Серо-оливковый замок, напоминающий место погребения, гора, не имеющая ни подножия, ни середины, плывущий каменный остров над окаменевшими лесами, в которых деревья пылают зеленым, оранжевым и фиолетовым – все эти дескриптивные детали настолько противоречат физическим законом нашего мира, что создают впечатление абсолютно невозможного в нашем понимании пространства, которое становится материальным воплощением Дворов Хаоса. Элемент хаотичности проявляется также в возможности смотреть сквозь несколько Отражений, для визуализации образа которых в этом пространственно-временном континууме автор прибегает к образному сравнению frayed curtains[15, p.820].

Акцентирование отличий этого пространства от привычного нам мира достигается путем отрицания существования обычных вещей в мире Хаоса. Так описывая место, куда он упал, Мерлин, выполняющий функцию рассказчика во втором пятикнижии, сравнивает его с солнечными часами, и тут же объясняет, что этот предмет бессмысленен во Дворах Хаоса, откуда он родом: There were no sundials in the Courts of Chaos, for there is no sun there [15,p.505]. Отсутствие солнца как норма существования мира неприемлемо с точки зрения человека и создает у читателей образ мрачного и неприветливого места, но для Мерлина Дворы Хаоса – его родной дом, поэтому количество отрицательно коннотированной лексики в описаниях этого места во втором пятикнижии значительно ниже, чем в описаниях Дворов Хаоса в первом пятикнижии, повествование в котором ведется от лица Корвина, принца Амбера. Дворы Хаоса для Корвина – враждебное государство, с которым Амбер находится в вечном противостоянии.

Хаотичная организация этого пространства также прослеживается в особенностях перемещения в этом пространстве. Автор передает информацию об уникальных свойствах этого места через констатацию того, что отсутствие умений прокладывать путь в постоянно меняющемся окружении может привести к непредсказуемым результатам: Care must be taken, too, not to step through into a place where you will find yourself in the middle of the air, underwater, or in the path of a raging torrent[15, p.820]. В реальном мире оказаться в воздухе без точки опоры, под водой и посреди бурлящего потока означает высокую степень опасности для жизни. Для усиления ощущение опасности автор прибегает к импликативной художественной детали: Мерлин предпочитает не прокладывать путь самостоятельно, а следовать за постоянно живущими во Дворах Хаоса братом, матерью и учителем. В замке во Дворах Хаоса нет дверей, выход создается при помощи магии. Лестницы не имеют стабильной формы и выглядят как парящие несвязанные между собой диски, расположенные в форме спирали. Понятия «внутри» и «снаружи» при перемещении внутри замка стерты, интерьер и назначения помещений замка алогичны и не ассоциируются со стереотипным представлением о замках. Таким образом можно сделать вывод, что главным приемом создания образа пространственного компонента хронотопа Хаоса является деструкция образа реального пространства, существующего в картине мира читателя.

Постмодернистские тенденции проявляются в этом цикле романов не только через деструкцию привычных нам образов предметов и способов организации текста, но и через установление интертекстуальных связей с другими художественными произведениями. О.В. Анисимова установила аллюзивные связи цикла Корвина с кельтской мифологией, легендами о короле Артуре, христианскими мотивами [1]. В пятикнижии Мерлина прослеживаются связи романов с произведениями Л. Кэрролла о приключениях Алисы в Стране Чудес и Зазеркалье. Пространственный компонент хронотопа Хаоса аллюзивно связан с Зазеркальем, т.к. Мерлин узнает о происходящем во Дворах Хаоса (т.е. «по ту сторону зеркала»), общаясь с братьями и другими существами, обитающими там через зеркала в Зеркальном Коридоре Амбера (Corridor of Mirrors) и его отражении в виртуальной нейтральной зоне между Амбером и Дворами Хаоса – месте, где ему предстоит переосмыслить жизненные принципы и сделать самый главный выбор.

Временной компонент хронотопа Хаоса также представляет собой деструктированное реальное время. Единицей его изменения является цвет неба, т.к. время во Дворах Хаоса измеряется периодами соответствующей окраски неба; каждый период обозначается окказиональным словом, образованным путем сложения двух основ – redsky [15, p.821], purplesky [15, p.828], bluesky [15, p.838]. Основанные на метонимическом переносе названия временных отрезков позволяют установить соответствующие корреляции с периодами времени в реальном мире – закат, ночь, день. Изменения цвета неба позволяют ориентироваться во времени и оценивать, сколько времени прошло, сколько времени осталось до определенного события, и что можно успеть сделать; According to the sky, I had no time to change clothes [15, p.856]. Одновременно с окказиональными средствами номинации времени автор использует традиционные единицы времени – year, day, minute, например, I only left her ten, fifteen minutes ago[15, p.869].

Вселенная Амбера представлена в романах как пространственно-временная модель со множественными мирами, время в которых течет неравномерно: That would have been several weeks ago, local time, using the Amber to shadow Earth conversion factor of approximately two and a half to one and allowing for the eight days the Courts of Chaos had cost me in Amber [15, p.325]. Автор использует разницу в течении времени как средство ускорения или замедления развития сюжета, создавая особый ритм, позволяющий усилить эффект напряженного ожидания или, наоборот, ускорить динамику развития событий. А.Т. Темирболат, описывая темпоральную структуру художественного времени, делает особый акцент на ритме, который зависит от развития действия и может то ускорятся, то замедлятся, а также сочетает в себе субъективное и объективное начала [12, с.68-69].

В постмодернистских художественных произведениях время обычно имеет рванный ритм и тесно взаимосвязано со внутренним состоянием POV-персонажа, т.е. персонажа, чья точка зрения (point of view) становится ключевой в данный отрезок повествования. Даже в повествовании от лица автора писатель может выстроить текст таким образом, что читатель видит описываемые события глазами одного из героев. В постмодернистских произведениях автор может менять углы зрения, позволяя читателю осмыслить события с разных сторон. В «Хрониках Амбера» смена перспективы повествования обеспечивается сменой рассказчика, который также является важным компонентом структуры хронотопа.

Время и пространство как категории бытия существуют вне человека и носят объективный характер, но человек, помещенный в пространство и время, не воспринимает их отдельно от своего психологического состояния. На основе этих психологических особенностей субъективного восприятия времени и пространства был сделан вывод о необходимости включения в хронотоп субъекта. В работах Р. И. Енукидзе [6], А. Л. Троицкой [13], А. Ю. Белецкой [3] хронотоп рассматривается как трехкомпонентная структура, состоящая из времени, пространства и субъекта. А. Л. Троицкая подчеркивает, что хронотопный субъект не соотносится с определенным персонажем и представляет собой совокупность всех субъектов сюжетного континуума [13, c.97]

Хронотопный субъект в цикле романов «Хроники Амбера» объединяет не только персонажей с диаметрально противоположным отношением к Дворам Хаоса в зависимости от того, откуда они родом, в его структуру входит также персонаж, кровно связанный с обоими домами. Для Мерлина оба этих места дороги: Амбер – родина отца, Дворы Хаоса – родина матери. Сентиментальные воспоминания Мерлина о любимых в детстве местах во Дворах Хаоса положительно окрашены. Читатель, представляющий это пространство сквозь призму восприятия Мерлина, уже не испытывает к Дворам Хаоса такой неприязни, которая ему передавалась через восприятие этих мест Корвином, для которого Дворы Хаоса были началом Черной дороги (Blackroad), по которой в Амбер попадали демонические существа, уничтожающие все живое. Цветовая репрезентация дороги в данном случае не только визуализирует ее образ, но и выполняет символизирующую функцию. Прилагательное black имеет негативное коннотативное значение и ассоциируется с чем-то плохим и опасным.

Отрицательно коннотированные эпитеты, описывающие небо Дворов Хаоса black, wild, crazy, psycodelic отражают восприятие этого пространства Корвином. В повествовании от лица Мерлина небо Амбера и небо Дворов Хаоса равнозначно положительно маркированы. В описании неба Дворов Хаоса присутствуют положительно коннотированные эпитеты blue-green, pink, pearly, передающие атмосферу покоя и умиротворения, который Мерлин испытывал при возвращении домой. Эта цветовая гамма необычна для образа неба, но не создает атмосферы тревоги и беспокойства, которые ассоциируются со стереотипным представлением образа хаоса.

В структуре хронотопного субъекта Мерлин занимает особое положение: имея обязательства перед каждой из сторон конфликта, он способен объективно оценить каждого из противников. В каждом из них он видит и хорошее, и плохое. В каждом из них он нашел дружбу и любовь, а также столкнулся с коварством, интригами и предательством. Поставленный перед проблемой выбора, он в конечном итоге приходит к выводу, что ему необходимо сделать все возможное для сохранения баланса между этими силами. Несмотря на то, что он постоянно ставит знак равенства между Амбером и Порядком, он считает его победу над Хаосом злом равнозначным победе Хаоса над Порядком. Для сохранения баланса сил ему придется сделать то, чего он старался избежать – взять на себя ответственность и стать правителем Дворов Хаоса. В конце последнего романа «Хроник Амбера» эмоциональный фон хронотопа Дворов Хаоса становится нейтральным, преобладающим чувством становится чувство долга. Слово duty на страницах романов упоминается 42 раза. В пятикнижии Корвина 18 раз, остальные случаи употребления этого слова связаны с Мерлином. Для Корвина долг был связан с его любовью к Амберу и стремлением его защитить, для Мерлина морально-этическая сторона поступков не предопределяется местом рождения. Его чувство долго проистекает из обязательств перед всеми участниками этого противостояния в равной мере. В этой объединенной системе хронотопов Порядка и Хаоса он становится точкой равновесия.

Подводя итоги, следует отметить, что смена голоса в повествовании приводит к значительным изменениям в тональности представления Дворов Хаоса как репрезентанта хронотопа Хаоса. Негативно окрашенные эпититы и образные сравнения, превалирующие в первом пятикнижии, сменяются во втором пятикнижии на образы, кардинально отличающиеся от реалий привычного нам мира и имплицитно передающие ощущение опасности, но менее интенсивные в оценочном компоненте. Окказиональное употребление положительно коннотированной лексики связано с субъективной оценкой этого пространственно-временного континуума главным героем второго пятикнижия. Смена тональности приводит к изменению отношения читателя к сложному по своей структуре и функциям хронотопу Хаоса.

Библиография
1. Анисимова О. В. Аллюзии в «Хрониках Амбера» Роджера Желязны (цикл Корвина) // Litera. – 2017. № 1. – С.18-30. URL: https// https://e-notabene.ru/fil/article_22216.html|
2. Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе // Собрание сочинений. – Т.3 : Теория романа. – М : Языки славянских культур, 2012. – С. 341-511.
3. Белецкая А. Ю. Отражение черт постмодернизма в хронотопе «Остров» в романе Дж. Фаулза «Волхв» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2019. – Т.12, выпуск 2. – С. 368-372
4. Галанина Е. В., Батурин Д. А. Фэнтези как неомифологическая реальность // Вестник Челябинского государственного университета. – 2016. № 3 (385). – С. 41–45.
5. Гришкова Л. В. Хронотоп постмодернистского романа Вестник Курганского государственного университете. – 2009. № 2. – С. 80-82
6. Енукидзе Р. И. Художественный хронотоп и его лингвистическая организация (на материале англо-американского рассказа): дис…канд. филол. наук. Тбилиси, 1984. – 215 с.
7. Коломиец С. В., Медведева Е. В. Категория модальности в дискурсивном пространстве фэнтези (на материале произведений А. Нортон) // Современные проблемы науки и образования. – 2015, № 2 (часть 2). – URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=22860
8. Кузнецова В. А. Языковая экспликация хронотопа в постмодернистском тексте (на материале повести Саши Соколова «Школа для дураков») автореф. дис…канд. филол. наук, Санкт-Петербург 2002. – 19 с.
9. Ломакина И. Н. Мифологические и постмодернистские модели хронотопа в прозе Дона Делилло // Вестник Череповецкого государственного университета. – 2016, № 2. – С. 80-83
10. Наумчик О. С. Пространственно-временные модели фэнтези //Парадигмы переходности и образы фантастического мира в художественном пространстве XIX-XX вв. : коллективная монография. – Изд. : Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, Нижний Новгород, 2019. – С. 356-363
11. Новикова В. Г. Британский социальный роман в эпоху постмодернизма : автореф. дис…докт. . Нижний Новгород, 2013. – 46 с.
12. Темирболат А. Б. Категории хронотопа и темпорального ритма в литературе. Монография. – Алматы : Ценные бумаги, 2009. – 504 с.
13. Троицкая А. Л. К вопросу о хронотопе художественного произведения; субъект как антропоцентрический элемент хронотопа // Актуальные проблемы современной лингвистики: сборник научных статей. – Изд. : :Санкт-Петербургский государственный экономический университет (Санкт-Петербург), Санкт-Петербург. – 2015. – С. 94-97
14. Hassan I. The Dismemberment of Orpheus: Toward a Postmodern Literature. The University of Wisconsin Press. – 1982. – 315 p.
15. Zelazny R. Chronicles of Amber. – Orion Publishers, 2008. – 921 p.
References
1. Anisimova O. V. Allyuzii v «Khronikakh Ambera» Rodzhera Zhelyazny (tsikl Korvina) // Litera. – 2017. № 1. – S.18-30. URL: https// https://e-notabene.ru/fil/article_22216.html|
2. Bakhtin M. M. Formy vremeni i khronotopa v romane // Sobranie sochinenii. – T.3 : Teoriya romana. – M : Yazyki slavyanskikh kul'tur, 2012. – S. 341-511.
3. Beletskaya A. Yu. Otrazhenie chert postmodernizma v khronotope «Ostrov» v romane Dzh. Faulza «Volkhv» // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. Tambov: Gramota, 2019. – T.12, vypusk 2. – S. 368-372
4. Galanina E. V., Baturin D. A. Fentezi kak neomifologicheskaya real'nost' // Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta. – 2016. № 3 (385). – S. 41–45.
5. Grishkova L. V. Khronotop postmodernistskogo romana Vestnik Kurganskogo gosudarstvennogo universitete. – 2009. № 2. – S. 80-82
6. Enukidze R. I. Khudozhestvennyi khronotop i ego lingvisticheskaya organizatsiya (na materiale anglo-amerikanskogo rasskaza): dis…kand. filol. nauk. Tbilisi, 1984. – 215 s.
7. Kolomiets S. V., Medvedeva E. V. Kategoriya modal'nosti v diskursivnom prostranstve fentezi (na materiale proizvedenii A. Norton) // Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. – 2015, № 2 (chast' 2). – URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=22860
8. Kuznetsova V. A. Yazykovaya eksplikatsiya khronotopa v postmodernistskom tekste (na materiale povesti Sashi Sokolova «Shkola dlya durakov») avtoref. dis…kand. filol. nauk, Sankt-Peterburg 2002. – 19 s.
9. Lomakina I. N. Mifologicheskie i postmodernistskie modeli khronotopa v proze Dona Delillo // Vestnik Cherepovetskogo gosudarstvennogo universiteta. – 2016, № 2. – S. 80-83
10. Naumchik O. S. Prostranstvenno-vremennye modeli fentezi //Paradigmy perekhodnosti i obrazy fantasticheskogo mira v khudozhestvennom prostranstve XIX-XX vv. : kollektivnaya monografiya. – Izd. : Natsional'nyi issledovatel'skii Nizhegorodskii gosudarstvennyi universitet im. N. I. Lobachevskogo, Nizhnii Novgorod, 2019. – S. 356-363
11. Novikova V. G. Britanskii sotsial'nyi roman v epokhu postmodernizma : avtoref. dis…dokt. . Nizhnii Novgorod, 2013. – 46 s.
12. Temirbolat A. B. Kategorii khronotopa i temporal'nogo ritma v literature. Monografiya. – Almaty : Tsennye bumagi, 2009. – 504 s.
13. Troitskaya A. L. K voprosu o khronotope khudozhestvennogo proizvedeniya; sub''ekt kak antropotsentricheskii element khronotopa // Aktual'nye problemy sovremennoi lingvistiki: sbornik nauchnykh statei. – Izd. : :Sankt-Peterburgskii gosudarstvennyi ekonomicheskii universitet (Sankt-Peterburg), Sankt-Peterburg. – 2015. – S. 94-97
14. Hassan I. The Dismemberment of Orpheus: Toward a Postmodern Literature. The University of Wisconsin Press. – 1982. – 315 p.
15. Zelazny R. Chronicles of Amber. – Orion Publishers, 2008. – 921 p.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

Рецензируемая статья касается анализа одного из самых важных уровней литературного произведения – хронотопа. Его ролевой статус для текста полифункционален, и это не только сюжетика, либо образный ряд. Концепция М.М. Бахтина, разработанная еще в начале ХХ века, ориентирует на вероятностную методологию оценки эстетического объекта, так как теоретик верифицирует хронотопический уровень как концептуальный. Правда, это отмечено в начале хронотоп в постмодернизме особого строя, «в художественном произведении эти категории приобретают особую значимость, так как выбор места и времени задает определенную сеть координат, внутри которых раскрывается художественный замысел автора». Следовательно, предмет исследования достаточно интересен, актуален, но одновременно с этим и сложен для объективной оценки. Литературной базой работы является цикл Р. Желязны «Хроники Амбера». Творчество писателя-фантаста Роджера Желязны не так часто, но все же попадает во внимание исследователей. Интересна для анализа, конечно же, языковая составляющая текстов, ибо в постмодернистском конструкте это есть продуктивный и действенный материал претворения авторского замысла. Статью отличает грамотный, научно-правильный стиль, широкое употребление терминов и понятий свидетельствует о качественной проработке теории, а далее применение ее на практике. Уместно и правильно звучат например, такие формулы: «эффект многоголосья достигается путем смены рассказчика и сдвигом оценочной пардигмы во втором пятикнижии цикла романов. Своеобразие этого цикла романов заключается в том, что хронотоп как текстовая категория получает в них вещественную репрезентацию в виде Дворов Хаоса….», или «при создании вымышленного мира как места действия событий любого художественного произведения автор отталкивается от образа мира реального. Жанр фэнтези требует деконструкции образа реального мира, степень которой зависит от типа романа…» и т.д. Обязательный набор ссылок и цитаций позволяет следить как за разверсткой авторской точки зрения, так и подключаться к контексту критических работ. Методология исследования созвучна общим магистралям анализа постмодернистских конструктов, в новое время «традиционный» инструментарий просто не работает, поэтому и необходимо касаться граней структурализма, деконструктивизма, рецептивной эстетики. Синтез приемов анализа текста в данном случае только подкрепляет общий концептуальный блок. Автор ориентирует, что «в цикле романов Р. Желязны «Хроники Амбера» в основе хронотопа Дворов Хаоса (Courts of Chaos) лежит максимально деконструированный образ существующей реальности», «Сущность Дворов Хаоса в цикле романов «Хроники Амбера» двойственна. С одной стороны, они являются одной из пространственно-временных координат Вселенной Р. Желязны; с другой – они являются одной из противоборствующих сторон в борьбе с Амбером за власть и доминирование». Природа текстовой налички Роджера Желязны, как видно из работы, состоит в том, что «символическим репрезентантом Амбера является Лабиринт (Pattern), символическим репрезентантом Дворов Хаоса является Логрус (Logrus). И Лабиринт, и Логрус способны наделить магическими способностями того, кто их пройдет, но для этого необходимо состоять в кровном родстве с правителями Амбера или Дворов Хаоса», «пространственно-временной континуум Дворов Хаоса как симулякра несуществующего мира описывается через максимальную степень деконструкции физического образа реальности», «Стремясь сломать действующие в реальности законы физики, автор выбирает неожиданные ракурсы и единицы измерения перемещения во времени и пространстве. Важным показателем путешествия по мирам Амбера является изменение вида неба» и т.д. При этом номинация той или иной формы делается с акцентом на язык, природа которого для писателя-постмодерниста, писателя-фантаста двойственна. По ходу текста купюрами вбивается точечный анализ лексики, морфологии, синтаксиса: «Цветовая гамма небес в Отражениях причудлива и помимо базовых оттенков (dark , pale , clear , night , evening , brigh skyt ) и цветов (green , yellow , red sky ) включает сложные цвета (blue - green , salmon - coloured , lemon - coloured , slate - coloured , umber sky , etc . ). Для Корвина как уроженца Амбера небо этого места отличается от других и во время его путешествий по Отражениям является знаком возвращения домой: We achieved Amber ' s sky that afternoon , and I admired it in silence». Репрезентация хронотопа, таким образом, рассматривается с разных языковых позиций. Вероятно, именно это отличает статью, ее самостоятельный характер не вызывает сомнений. Текст в целом однороден, логически выверен, содержательный пласт для автора превыше всего. Можно констатировать, что тема как таковая раскрыта, исследовательская цель достигнута. В статье есть т.н. промежуточные итоги, они поддерживают диалог с потенциальным читателем, а также создают эффект «обмена мнений». Например, «таким образом, можно сделать вывод, что главным приемом создания образа пространственного компонента хронотопа Хаоса является деструкция образа реального пространства, существующего в картине мира читателя», или «в «Хрониках Амбера» смена перспективы повествования обеспечивается сменой рассказчика, который также является важным компонентом структуры хронотопа». Думается, что такой прием есть элемент научного стиля, для которого строгость логики и последовательность аргументов доминантно. Литературоведческий базис, ориентир на имена М.М. Бахтина, И. Хассана показывает умение автора синтезировать теоретический пласт с практическим. Однако и «малые формы» О. Анисимовой, А. Белецкой, Р. Енукидзе, В. Кузнецовой, И. Ломакиной и других также введены как самостоятельный, альтернативный (точечный) научный контент. Работа, на мой взгляд, подготовлена качественно, она концептуальна продумана, специальной правки текста не требуется, общие выводы созвучны основным положениям, высказанным в начале. Материал будет интересен и полезен достаточно широкой читательской аудитории. Статья «Языковые средства репрезентации хронотопа Хаоса в цикле романов Р. Желязны «Хроники Амбера» может быть рекомендована к открытой публикации в журнале «Litera».