Миграции населения на Урале в XX в.: проблемы современной историографии

Баранов Евгений Юрьевич кандидат исторических наук старший научный сотрудник, Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук 620990, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. С. Ковалевской, 16 Baranov Evgeny Yurievich PhD in History Senior Scientific Associate, Institute of History and Archeology of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences 620990, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. S. Kovalevskoi, 16 eubaranov@yandex.ru Другие публикации этого автора

Историография темы миграций населения в России в XX в. достаточно обширна. В советской историографии территориальные перемещения населения рассматривались в рамках «марксистко-ленинской» идеологии и анализировались, преимущественно, в контексте развития рабочего класса и крестьянства, размещения производительных сил, формирования трудовых ресурсов. Начало современного этапа историографии относится к рубежу 1980–1990-х гг., когда ученые пытались устранить «белые пятна» в истории СССР, а активизации исследовательского поиска способствовало расширение доступа научной общественности к ранее засекреченным документам, в том числе к обширным материалам статистики населения. В постсоветском научном пространстве история миграций изучается учеными с точки зрения выявления основных направлений миграционных потоков, анализа социальной обусловленности, форм и масштабов миграций, их влияния на формирование населения отдельных территорий страны, также миграции населения рассматриваются в контексте исследования глобального исторического процесса урбанизации.

Цель настоящего исследования – выявить основные проблемы современной историографии истории миграций населения на Урале в XX в. Урал – крупный и экономически значимый регион, который занимает обширные территории на стыке европейской и азиатской части страны. При существенных изменениях административно-территориального деления Урала в XX в. большинство историков в его географические границы включают территорию Уральского экономического района, то есть территории Пермского края, Курганской, Оренбургской, Свердловской, Челябинской областей, Республики Башкортостан и Удмуртской республики. На миграционных процессах в Уральском регионе в прошлом столетии серьезным образом отразились процессы урбанизации, модернизации и социальные катаклизмы, связанные с Первой и Второй мировыми войнами, последствиями форсированных преобразований в 1930-е гг., репрессивной политикой. Различные сведения о миграциях населения на Урале содержатся в обобщающих трудах по демографической истории России, социально-экономической истории России и Урала, в научных исследованиях по истории населения отдельных регионов страны, с которыми Урал находился в миграционном взаимодействии. Это большое количество работ, основательный историографический анализ всей совокупности которых невозможно реализовать в рамках отдельной статьи. Поэтому, прежде всего, стоит обратить внимание на историко-демографические исследования, которые направлены на выявление причин, мотивов миграций, анализ их направлений, форм и объемов на Урале. Анализ результатов таких исследований имеет приоритетное, ключевое значение для понимания историографической ситуации, сложившейся вокруг заявленной темы.

Прежде чем говорить о современной историографии темы, следует отметить, что изучением темы миграций (механического движения) населения Урала в советский период занимались статистики, демографы, экономисты и географы. Основы целенаправленного исследования миграционного движения в регионе были заложены во второй половине 1970-х – 1980-е гг. В этот период Уральским научным центром АН СССР были подготовлены и опубликованы сборники научных трудов по проблемам демографического и миграционного поведения населения Урала. В этих исследованиях анализировались текущая демографическая и миграционная ситуации, а также перспективы демографического развития городской и сельской местности региона. Исследования демографов были посвящены изучению вопросов форм, видов и направлений миграций, состава, мотивации и адаптации мигрантов, экономистов – проблемам перемещения трудовых ресурсов, географов – роли миграции в системе расселения ^{[23; 30; 36]}. Результаты, полученные учеными в советский период, повлияли на формирование современных представлений о пространственно-территориальных перемещениях в регионе, их труды сохраняют свое историографическое значение и сегодня.

На современном этапе историографии одной из первых крупных работ по демографическому развитию Урала стала монография Г. Е. Корнилова «Уральское село и война. Проблемы демографического развития» (1993). В ней анализируются факторы, направления и объемы миграций населения, состав мигрантов на Урале в годы Великой Отечественной войны. Историк пишет, что миграция населения в этот период стала «…определяющим фактором количественных и качественных характеристик населения региона…» ^{[14, с. 153]}. Территориальные перемещения населения, осуществленные в рамках эвакуации и прибытия беженцев из западных районов страны, а также миграции из Сибири, Казахстана и Средней Азии выступили основными факторами роста численности населения Урала в 1941–1942 гг. Г. Е. Корнилов считает, что ведущим фактором сокращения численности населения в регионе в 1943–1945 гг. стала его реэвакуация в освобожденные районы. Существенную роль в составе мигрантов играло сельское население, которое в период войны являлось основным источником пополнения Красной Армии и комплектования промышленных кадров. Среди причин, побуждавших сельских жителей к отъезду из деревни, историк назвал мобилизацию, чрезвычайно низкий уровень жизни и тяжелые условия быта и труда ^{[14, с. 153–154]}. Г. Е. Корнилов показал, что миграционная убыль стала основным источником сокращения сельского населения Урала, она наблюдалась на протяжении 1942 – первой половины 1945 гг. Наиболее высокими показатели миграционной убыли сельских жителей были в 1942 г. (982,6 тыс. человек). Историк связывает это с крупным призывом в действующую армию и мобилизацией на работы на военно-промышленные предприятия. По его подсчетам за годы войны миграционная убыль сельского населения Урала составила более 2,22 млн. человек, причем низкий естественный прирост не смог ее компенсировать, и поэтому численность селян в регионе сократилась на 2,2 млн. человек ^{[14, с. 151–152]}.

Результаты исследования, полученные Г. Е. Корниловым по периоду Великой Отечественной войны, были учтены при подготовке первого обобщающего научного труда по демографическому развитию Урала – книги «Население Урала. XX век. История демографического развития» (1996) ^[24]. В этой работе проблема миграций в регионе рассматривается в контексте «миграционного перехода» от малоподвижного («сидячего») образа жизни населения, свойственного традиционному обществу, к усилению территориальных перемещений населения по мере утверждения индустриального общества. Авторы исходили из концепции «мобильного перехода», предложенной в 1971 г. американским географом В. Зелинским и разработанной им по аналогии с теорией демографического перехода. В отечественной литературе эта концепция часто отождествляется с теорией «миграционного перехода». В соответствии с ней выделяется пять фаз переходного процесса. В исследовании уральских историков и демографов выявлены главные факторы территориальных перемещений населения, обозначены основные миграционные потоки, охарактеризованы их объемы и роль демографическом развитии региона. По мнению авторов, в течение первой четверти XX в. Уральский регион оставался на первой фазе, для которой характерна низкая миграционная активность населения, типичная для доиндустриального общества ^{[24, с. 16, 123]}. Самой продолжительной для региона оказалась вторая фаза «миграционного перехода», охватившая период с конца 1920-х и до конца 1950-х гг. Она была связана с индустриализацией и массовыми миграциями населения из села в город. Стремительное наращивание хозяйственно-экономического потенциала восточных регионов страны в период первых пятилеток обусловило массовые перемещения населения в Уральский регион. В довоенном периоде второй фазы переходного процесса ученые выделили несколько волн миграций. Первая волна была связана с началом раскулачивания. Вторая волна совпала с началом массовых репрессий – «Большого террора». Фактором третьей волны миграций стало расширение границ СССР, обусловившее приток спецпереселенцев с присоединенных территорий. Начало Великой Отечественной войны, по мнению авторов книги, сопровождалось тремя миграционными потоками. Первый шел в рамках эвакуационных процессов, второй был связан с депортацией народов из Крыма, Поволжья и Северного Кавказа. Третий поток мигрантов составляли военнопленные и интернированные ^{[24, с. 18–19, 123]}.

Авторы книги считают, что в конце 1950-х – начале 1960-х гг. на Урале началась третья фаза «миграционного перехода», для которой характерно ослабление миграции из села в город, снижение темпов урбанизации по сравнению с предыдущим периодом, усиление возвратных миграций в ходе усложнения пространственной структуры размещения населения. В этот период сельское население переезжало чаще всего в малые и средние города или на новостройки. В крупные города устремились жители малых и средних городских поселений, особенно представители молодых поколений. Ученые отмечают, что переломным для миграционных процессов стал 1964 г. Области и республики Урала с этого времени и вплоть до конца 1980-х гг. стали терять население вследствие его оттока в западные и восточные регионы страны. Этому процессу способствовало то, что были сняты ограничения на выезд из сельской местности и отменены законы, запрещавшие репрессированным народам покидать территории вынужденного переселения. В четвертую фазу «миграционного перехода» население Урала вступило в конце 1980-х гг. Этот этап переходного процесса, совпавший с коренными изменениями в развитии страны, характеризовался ростом возвратной миграции, перемещением населения из города в город и из городской местности в сельскую, усилением миграции из менее развитых экономических территорий в более развитые. Города, прежде всего областные центры, потеряли свою миграционную привлекательность вследствие резкого удорожания жизни, снижения потребности в иногородней рабочей силе, обострения криминогенной ситуации. Эти факторы сдерживали миграцию из села в город ^{[24, с. 19–22, 24, 124]}. В заключении авторы книги сделали вывод, что «…этапы миграционного перехода опережали развертывание соответствующих фаз демографического перехода, т.е. миграция и способ расселения выступали мощными социально-экономическими факторами исторических сдвигов в функционировании демографической системы региона и семьи» ^{[24, с. 124]}.

Современный этап историографии характеризуется разнообразием исследовательской проблематики. В кандидатской диссертации О. В. Павловой (2004), посвященной теме миграций на Урале в 1914–1939 гг., исследованы политические и социально-экономические факторы территориальных перемещений населения (Первая мировая и Гражданская войны, голод, переселенческая политика), выявлены основные направления миграционных потоков, их формы, объемы, охарактеризованы условия размещения мигрантов. Исследователь сделала вывод, что в изучаемый период население региона формировалось в значительной мере за счет миграционного прироста. Она пишет, что по данным всесоюзной переписи населения 1926 г. каждый третий житель региона был мигрантом, и за рассматриваемый период на территории Урала «осело» примерно 2 млн. переселенцев ^{[31, с. 22]}. О.В. Павлова выделила три волны беженцев, прошедших через территорию Урала в период 1914–1924 гг. Первая волна была обусловлена Первой мировой войной, она состояла в основном из беженцев с оккупированных Германией территорий (литовцев, поляков, латвийцев и др.). Вторая волна была связана с Гражданской войной и была представлена беженцами из центральных, восточных и южных губерний России. Третью волну беженцев спровоцировал голод 1921–1922 гг. ^{[31, с. 14–15]}. По переписи 1926 г. О. В. Павлова проанализировала миграционные связи Уральской области. Источниками миграционного притока являлись Вятская губерния, Средне-Волжский и Центрально-Промышленный районы, а отток населения происходил в Сибирский край, Казахскую АССР и на Дальний Восток ^{[31, с. 17]}. Статистический анализ миграционных связей Уральской области и внутрирегиональной (вниутриобластной) миграции, реализованный на основе материалов переписи 1926 г., содержится в совместной статье Г. Е. Корнилова и О. В. Павловой ^[16]. Исследование показало, что внутри области наиболее интенсивные миграционные связи установились между Пермским и Верхне-Камским, Тюменским и Тобольским, Челябинским и Троицким, Коми-Пермяцким и Верхне-Камским, Златоустовским и Троицким округами ^{[16, с. 218]}. В диссертации О. В. Павловой также охарактеризованы масштабы плановых переселений в Уральскую область из аграрно-перенаселенных центральных регионов в 1925–1930 гг., исследованы миграции беспризорных детей в регионе, обозначены основные миграционные волны на Урале в 1930-е гг., связанные с интенсивным индустриальным строительством и спецпереселенческим процессом ^{[31, с. 17–22]}.

Проблеме вынужденных миграций на Урале в годы Первой мировой войны посвящены исследования Н. А. Михалева и С. А. Пьянкова ^{[29; 35]}. В них рассматриваются вопросы численности, размещения, этнического и половозрастного состава беженцев в регионе. По справедливому замечанию Н. А. Михалева в современной историографии беженства Урал по сравнению с регионами Центрального и Центрально-Черноземного районов, Сибири, Северного Кавказа и Дальнего Востока почти не представлен крупными историческими исследованиями, хотя он также испытал на себе наплыв беженцев ^{[29, с. 137]}. Соединенный железнодорожными путями с западными и восточными территориями страны Уральский регион обладал высокой миграционной емкостью и привлекательностью (благодаря удаленности от районов военных действий, наличию запасов продовольствия и др.), и поэтому он оказался одной из территорий, принимавшей беженцев. Историки отмечают, что основной поток беженцев в 1915–1917 гг. направлялся на Южный Урал (в Оренбургскую и Уфимскую губернии). Это во многом было связано с лучшей обеспеченностью данного региона собственными продовольственными ресурсами. С. А. Пьянков и Н. А. Михалев пишут, что к началу 1917 г. на территории Урала размещалось 6,2% (192783 человека) от всех учтенных в Российской империи беженцев. Основную часть прибывших на Урал беженцев составляли мигранты из 6 губерний Северо-Западного края, их насчитывалось 112852 человека (58,5 %). Вторым по объему был поток беженцев из Царства Польского – 45189 человек (23,4 %). Следующими по численности прибывших мигрантов были Юго-Западный край (25943 человека или 13,5%), прибалтийские губернии (6603 человека или 3,4%) и Галиция (1127 человек или 0,6%). Этнический состав прибывших на Урал беженцев являлся неоднородным, однако подавляющую часть мигрантов составляли «русские» (74,7%), к которым кроме собственно русских (великороссов) относили также белорусов (белороссов) и украинцев (малороссов). Вторую по численности этническую группу беженцев представляли немцы, доля которых составляла 10,5%. В этнической структуре беженцев значительные доли принадлежали полякам (6,2%), евреям (3,5%), латышам (2,4%) и литовцам (1,3%). Более половины зарегистрированных беженцев являлись лицами нетрудоспособного возраста, это были дети, старики, подростки ^{[35, с. 333–338]}.

Существенное внимание историки уделяют анализу миграционных процессов на Урале в 1920–1930-е гг. В исследованиях В. А. Журавлевой проблема миграций рассматривалась в контексте изучения формирования городского населения Урала в 1920–1930-е гг. Историком обозначены основные факторы миграций, выявлены направления и масштабы миграционных потоков, охарактеризован состав мигрантов ^[3-6]. Она пишет, что в 1920-е гг. усилилась миграционная активность населения региона, и это способствовало быстрому росту численности городских жителей, а также снижению значения естественного прироста в увеличении численности горожан ^{[5, с. 64]}. В. А. Журавлева указывает, что до середины 1920-х гг. свыше половины переселенцев в уральские города являлись внутренними мигрантами, основная же часть внешних мигрантов прибыла из Вятского, Средне-Волжского и Центрально-Промышленного районов. К середине 1920-х гг. исследователь относит начало второй фазы «миграционного перехода». В 1930-е гг. в условиях форсированных темпов индустриального строительства и падения показателей демографического воспроизводства, наиболее ощутимого в 1930–1934 гг., быстрый рост численности городского населения осуществлялся за счет миграций. В мае 1931 г. на новостройки региона начали прибывать спецпереселенцы из различных регионов страны. В формировании городского населения активно участвовали переселенцы из Кировского края, Башкирской АССР, Поволжского региона, Москвы и Ленинграда. Комплектование кадров уральской индустрии осуществлялось через биржи туда, организованный набор (оргнабор) или стихийным образом («самотеком»). На протяжении всего изучаемого периода сельское население оставалось основным источником пополнения рядов горожан, большая часть мигрантов принадлежала трудоспособному возрасту. В. А. Журавлева подчеркивает, что в уральских городах вследствие тяжелых условий труда и быта оседало только около трети мигрантов ^{[3, с. 29]}.

С. А. Нефедов, анализируя миграционные процессы в СССР в 1930-е гг., пишет, что главным фактором демографической динамики в этот период была коллективизация сельского хозяйства, обусловившая массовую миграцию сельского населения в города в поисках более высокой оплаты труда. Урал в этот период являлся «регионом прибытия мигрантов», его население росло быстрее, чем по стране в целом. Историк указывает, что в годы кризиса (1929–1933 гг.) городское население Уральской области увеличилось почти в два раза (на 1473 тыс. человек). Сельское население при этом сократилось на 623 тыс. человек, что произошло за счет миграции в города. С. А. Нефедов считает, что добавочный прирост населения городов (850 тыс. человек) в существенной мере стал результатом прибытия мигрантов из других регионов страны ^{[26, с. 95, 97–98; 27, с. 351, 354]}.

А. И. Ажигулова проанализировала факторы и направления миграций населения в 1930-е гг. на территории современной Оренбургской области. Миграции из сельской в городскую местность были обусловлены поисками работы и возможности повышения образования и получения специальности. Наиболее сильными факторами оттока сельского населения в города стали голод, индустриализация и прибытие в регион репрессированных. Миграционные потоки за пределы Оренбуржья фиксировались в период голода, который продолжался в регионе почти до середины 1930-х гг. Население мигрировало в Украинскую ССР, республики Средней Азии, на Дальний Восток, а также на современные территории Самарской, Свердловской и Челябинской областей. При этом наиболее высокой миграционной мобильностью отличалось сельское население в возрасте 15–29 лет ^{[1, с. 58, 71]}.

В 2000-е гг. продолжается изучение миграций на Урале в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период. Значительный вклад в изучение эвакуационных и реэвакуационных процессов внесла М. Н. Потемкина ^{[33; 34]}. Она проанализировала динамику этих процессов на Урале в военное время и послевоенный период, их регламентацию со стороны государства, условия размещения и материально-бытовое положение эвакуированных в регионе. М. Н. Потемкина пишет, что в рамках эвакуационных процессов на Урал было вывезено 2,2 млн. человек. Состав эвакуированного населения был многонациональным, среди эвакуированных жителей были представители разных слоев городской и сельской местности, преобладали женщины и дети ^{[34, с. 25]}. Ее исследование показало, что эвакуация в годы войны носила неподготовленный, преимущественно «добровольно-вынужденный», контролируемый характер. Осуществление реэвакуации населения на Урале проходило с декабря 1941 г. по 1948 г. Пребывание эвакуированных повлияло на ускорение промышленного развития региона, изменение кадрового состава его предприятий, обусловило рост культурного и научного потенциала, дальнейшую урбанизацию. Реэвакуация привела к оттоку квалифицированных кадров из экономики региона. Возникший кадровый дефицит особенно остро ощущался в сельских районах ^{[34, с. 30]}. Проблему эвакуации населения в годы войны сегодня продолжает исследовать Г. Е. Корнилов. Он попытался проследить динамику численности населения, эвакуированного на Урал в 1941–1942 гг., и охарактеризовать его состав. Историк пишет, что на территории региона была размещена четвертая часть всех эвакуированных в РСФСР, их удельный вес в общем населении региона в конце 1941 г. составлял 9,9%. Эваконаселение повлияло на демографические процессы в регионе. Поток мигрантов, прибывших на Урал в ходе эвакуации, в 1941–1942 гг. компенсировал отток мужчин в армию и естественную убыль населения. В этот период мигранты обеспечили увеличение численности населения региона, прежде всего городского ^{[15, с. 117, 119]}.

Вопросы факторов и направлений территориальных перемещений населения, численности мигрантов в Свердловской области в годы Великой Отечественной войны рассматриваются в работах В. В. Кругликова ^{[17; 18]}. Он отмечает, что в 1939–1945 гг. миграции населения стали основой для роста численности городского населения Свердловской области. По мнению В. В. Кругликова, Свердловская область в период войны занимала лидирующее положение среди уральских регионов по численности прибывшего и выбывшего населения, особенно отчетливо это наблюдалось в 1941–1943 гг. На долю Свердловской области в 1941 и 1942 гг. пришлось соответственно 29,6% и 37,9% от всего прибывшего на Урал населения. В эти два года в регион мигрировало свыше 820 тыс. человек или 67,9% всех прибывших в военное время. В 1943–1945 гг. миграционная подвижность населения в области снизилась, доля области в общем региональном объеме мигрантов составляла в 26–28%. В годы Великой Отечественной войны наиболее высоким был удельный вес мигрантов, прибывших в города Свердловской области из европейских районов страны (43,8%), доля переселенцев из внутренних районов Урала составляла 39,1% всего потока мигрантов. В. В. Кругликов отмечает, что к концу 1945 г. подавляющая часть эвакуированного населения вернулась на прежнее место жительства ^{[17, с. 19–21, 23; 18, с. 148, 150]}.

В кандидатской диссертации Е. Г. Богдановой (2012) проанализирован ход миграционных процессов (эвакуация, реэвакуация, мобилизация) на территории Оренбургской (в 1938–1957 гг. Чкаловской), Челябинской и Курганской областей в годы Великой Отечественной войны. Историк отмечает, что в этот период в демографическом развитии регионов «главную роль» играли внешние миграции. Территориальные перемещения населения обусловили значительный рост числа горожан и «механическую» убыль сельских жителей, наиболее существенную в 1942 г. Сокращение численности сельского населения превосходило рост численности городского, что обусловило общую убыль населения в регионах. За годы войны численность населения указанных областей Южного Урала сократилась на 6,6% (311,7 тыс. человек) ^{[2, с. 20–21, 27]}.

В исследовании Р. Р. Хисамутдиновой обозначены факторы и тенденции миграционных процессов в уральском селе после окончания Великой Отечественной войны. Она пишет, что их интенсивный характер был связан с плановыми сельскохозяйственными переселениями и организованными наборами рабочих, обусловленными дефицитом рабочей силы, а также с возвращением демобилизованных воинов и выселением не выработавших обязательный минимум трудодней колхозников ^{[50, с. 331]}.

Теме миграций населения Удмуртской АССР посвящены историко-демографические работы С. Н. Уварова. Особое внимание историк уделил изучению миграционных процессов в республике в годы Великой Отечественной войны ^{[37; 44; 45; 49]}. В исследованиях С. Н. Уварова охарактеризованы масштабы мобилизации сельского населения республики на фронт, на работу на промышленных предприятиях, на учебу в школах фабрично-заводского обучения и ремесленных училищах, на сезонные работы (лесозаготовки, торфоразработки, строительные работы). Историк изучил ход эвакуационных и реэвакуационных процессов в сельской местности региона, показал, что миграции сильно изменили состав сельского населения. С. Н. Уваров указывает, что миграция, в которой преобладала доля мужского населения, являлась основным фактором сокращения численности сельского населения республики в годы войны. В 1941–1944 гг. около 160,3 тыс. сельских жителей мужского пола мигрировало в города республики или выехало за ее пределы, при этом наибольшее число мигрантов отправилось на фронт. С. Н. Уваров проанализировал половозрастной состав эвакуированного населения, разместившегося в сельской местности Удмуртской АССР. Он пишет, что в нем преобладали дети, женщины и старики. Такой вывод исследователь сделал, изучив состав населения, временно проживавшего в деревнях региона, 76,5% которого были эвакуированными. Совокупная доля детей, женщин и стариков в общем количестве временно проживавших в селах республики в годы войны достигала 90,2%. Это было выше значения общеуральского показателя, рассчитанного Г. Е. Корниловым (87,5% по состоянию на начало 1943 г.) ^{[44, с. 156–157, 159, 161–162]}.

В совместной статье С. Н. Уварова и Д. В. Репникова проанализированы динамика численности, национальный и половозрастной состав всего населения, эвакуированного в Удмуртскую АССР в период Великой Отечественной войны, показаны география районов выбытия эвакуированного населения и территории его размещения в республике ^[49]. Историки подчеркивают значимую роль Удмуртской АССР в эвакуационных процессах на Урале, на территории которого по состоянию на 1 января 1943 г. разместилось 1481,3 тыс. эвакуированных граждан. Удмуртская АССР приняла 5% из общего количества эвакуированного на Урал населения. К 1 января 1944 г. в связи более высокими темпами реэвакуации из других уральских регионов это доля выросла до 6% ^{[49, с. 119]}.

Процесс эвакуации жителей Ленинграда и Ленинградской области в Удмуртскую АССР в годы Великой Отечественной войны проанализирован в совместной статье Л. В. Смирновой и С. Н. Уварова, в ней рассматриваются вопросы численности, размещения и условий проживания этой категории граждан в республике ^[37]. Исследователи показали, что по состоянию на 1 сентября 1942 г. Ленинград и Ленинградская область занимали второе место по численности эвакуированного в Удмуртскую АССР населения. Они уступали только Москве и Московской области. С 1943 г. в результате возвращения москвичей на родину и до октября 1944 г. ленинградцы занимали первое место по этому показателю, уступив его затем населению, эвакуированному из Украинской ССР. Доля ленинградцев доходила до трети от общего числа населения, эвакуированного в республику ^{[37, с. 29, 33]}.

Историко-демографические исследования С. Н. Уварова не ограничиваются периодом Великой Отечественной войны. Он изучает историю миграций населения в Удмуртской АССР в конце 1960-х – 1980-е гг. Историк вовлекает в научный оборот неопубликованные материалы всесоюзной переписи населения 1970 г., содержащие данные о мигрантах, переменивших место жительства в пределах республики в 1968–1969 гг. ^{[46; 47]}. Его исследование региональной этнической миграции, реализованное на основе анализа этих материалов, свидетельствует о том, что в республике представители всех национальностей были «подвижнее», чем по России в целом (особенно в этом отношении выделялись украинцы и марийцы). Это обстоятельство историк связывает с быстрым индустриальным развитием региона, которое сопровождалось урбанизационным переходом, произошедшим в республике в 1960-е гг. Максимальную долю внутренних мигрантов, переселившихся из сельской местности в города, составляли удмурты и марийцы. По мнению С. Н. Уварова, внешняя миграция характеризовалась тем, что больше всего русских, удмуртов и татар прибывало в города республики из городской местности других регионов страны, и только приток украинцев и марийцев в города республики был большим из сельской местности, нежели из городской ^{[47, с. 180, 185–186]}. С. Н. Уваров отмечает, что в 1970–1980-е гг. в Удмуртскую АССР русских, удмуртов, татар, украинцев и марийцев прибывало больше, чем выбывало за ее пределы. Среди внешних мигрантов наиболее высокой была доля украинцев и татар. Подавляющая часть мигрантов направлялась в города. Положительное сальдо миграции населения республики за два десятилетия существенно сократилось (с 33,3 тыс. человек в 1970-е гг. до 13,7 тыс. человек в 1980-е гг.). Миграционные связи поддерживались преимущественно с соседними регионами. Доля жителей, мигрировавших за пределы страны и в союзные республики, была минимальной. Во внутрирегиональных (внутриреспубликанских) территориальных перемещениях, объемы которых постепенно уменьшались, также преобладали сельско-городские миграции, наиболее активно в этих миграциях проявили себя марийцы и удмурты ^{[48, с. 160, 174]}.

Тематика миграций сельского населения трех индустриальных областей Урала (Пермской, Свердловской, Челябинской) в 1959–1989 гг. нашла отражение в работах О. Г. Черезовой ^[51-53]. В ее исследованиях уделяется внимание изучению причин, направлений и динамики миграций сельских жителей, анализу возрастных характеристик мигрантов. Историк указывает, что миграция являлась ведущей причиной сокращения численности сельского населения. В 1960–1970-е гг. сельскую местность Свердловской области ежегодно покидало до 60 тыс. жителей, в 1980-е гг. отток из села сократился до 40 тыс. человек. Историк пишет, что внутрирегиональные миграции на Урале (в рамках трех областей) составляли до 75% территориальных перемещений сельского населения, причем 70% мигрантов меняли место жительства в границах своей области. О.Г. Черезова отмечает, что индустриальные области Урала поддерживали активные миграционные связи с Западно-Сибирским и Поволжским экономическими районами, Казахской ССР ^{[53, с. 16–17]}.

М. В. Сумачева проанализировала основные тенденции этномиграционных процессов на территории Уральского экономического района в конце 1950-х – начале 2000-х гг., обозначила определившие их политические и социально-экономические факторы. Она показала, что в 1960-е – середине 1980-х гг. миграционные процессы у всех этносов имели во многом сходный характер. Историк отмечает, что высокой миграционной активностью отличались украинцы и немцы, им немного уступали башкиры и финно-угорские народы. Миграционная активность русских была невысокой. В этот период интенсивный характер приобрели миграции среднеазиатских и кавказских народов. Сельско-городская миграция отмечалась у всех этносов, миграции же из городских поселений в сельскую местность оставались незначительными и были свойственны слабо представленным в то время на Урале этносам (армянам, кабардинцам, киргизам, ингушам). Направление и характер миграционных потоков существенным образом изменились в конце 1980-х гг. Социально-экономические и политические перемены в стране обусловили миграционный отток населения из восточных регионов в западном направлении. Представители титульных наций бывших союзных республик интенсивно выезжали из Уральского региона в свои этнотерриториальные образования. Массовый характер приобрела эмиграция евреев и немцев (в Израиль и Германию соответственно), выросло количество русских, которые эмигрировали в США. М. А. Сумачева подчеркивает, что в этот период особенно острой стала проблема нелегальной миграции из бывших союзных республик Закавказья, Средней Азии и Молдовы, представители коренных этносов которых развили высокую миграционную активность. В тоже время распад СССР стал фактором достаточно мощного миграционного оттока русского, татарского, башкирского, удмуртского населения из Казахстана и Узбекистана в Уральский регион ^{[38, с. 153–154, 158–159]}.

Сегодня наряду с реализацией историко-демографических исследований по конкретным историческим периодам XX в. ученые продолжают предпринимать попытки обобщить, осмыслить опыт миграционного движения населения на Урале в длительной исторической ретроспективе. Анализируя основные тенденции формирования системы городов Урала в XX в., А. Г. Оруджиева рассматривает роль миграций населения как фактора урбанизации региона, роста его городов. Она пишет, что в первой половине столетия высокие темпы роста численности городского населения Урала обеспечивались преимущественно благодаря перераспределению населения между сельской и городской местностью, миграциям сельского населения из уральских регионов и других районов страны. Мощные миграционные потоки в регион демограф связывает с принудительными и добровольными миграциями в период первых пятилеток. В период между переписями 1959 и 1970 гг. миграционный приток населения в регион сменился его оттоком, который происходил за счет сельского населения и жителей некоторых средних и малых городов. Во второй половине XX в. значимым фактором миграций в городскую местность региона стали реконструкция и расширение производственных мощностей предприятий, построенных в период первых пятилеток, которые сопровождались приростом рабочих мест. Это обстоятельство способствовало перераспределению населения и трудовых ресурсов как внутри Урала (между его областями и автономными республиками), так и притоку населения из других регионов страны, преимущественно из сельскохозяйственных районов Европейской части России (Волго-Вятского, Центрально-Черноземного экономических районов, отдельных областей Поволжья). В 1970-е гг. усилился процесс концентрации населения в крупных многофункциональных городах (Свердловске, Челябинске, Перми, Уфе). Население, и прежде всего молодежь, уезжала в более крупные города своих областей и других регионов страны. Наиболее интенсивно выбывало население из малых и средних городов, которые специализировались на отраслях горнодобывающей промышленности. При этом фактором миграции стало сокращение производства вследствие выработки месторождений полезных ископаемых. Значительная часть молодого и дееспособного населения покидала пределы региона. Уральские кадры специалистов и рабочих высоко ценились в различных регионах СССР. Почти половина мигрантов переселилась в Казахскую ССР, союзные республики Средней Азии, Украинскую ССР, в которых шло активное промышленное строительство. Миграционные потери региона в 1960–1980-е гг. компенсировались естественным приростом населения. А. Г. Оруджиева отмечает, что в условиях демографического кризиса в последнем десятилетии XX в. снизился приток населения в города Урала из-за пределов региона, хотя миграция и смогла несколько смягчить потери населения вследствие его естественной убыли. При сокращении миграции на постоянное место жительство выросли притоки временно пребывающих на территории уральских регионов. Предприятия стали чаще привлекать более дешевую иностранную рабочую силу. Основные потоки мигрантов в конце XX – начале XXI в. формировали выходцы из Казахстана (50%), государств Средней Азии (30%), Украины и стран Закавказья ^{[28, с. 12–24]}.

В монографии Л. Н. Мазур «Российская деревня в условиях урбанизации: региональное измерение (XIX–XX в.)» (2012) ^[20] сельская миграция рассматривается в качестве фактора, «информационного канала» и механизма урбанизации, через который элементы городской культуры и образа жизни проникают в сельский социум. Историк проанализировала экономические и политические мотивации сельских миграций в России и на Урале на различных стадиях урбанизационного процесса. В конце XIX – начале XX в. вынужденная миграция (отходничество) крестьян в поисках работы в городскую местность была вызвана экономическими причинами: формированием рынка рабочей силы в городах, усилением малоземелья и экономическим расслоением крестьянства. Политические причины миграций были связаны с Первой мировой войной, революцией и Гражданской войной, коллективизацией и раскулачиванием, эвакуацией в период Великой Отечественной войны, процессами депортации. Политический фактор миграций стал доминирующим в конце 1920-х гг. в условиях коллективизации. Л. Н. Мазур указывает, что в «миграционной картине» страны в 1930–1940-е гг. превалировали принудительные переселения, а естественные механизмы регулирования миграционного движения были искажены. Возвращение к экономической мотивации территориальных перемещений населения началось в послевоенный период, а в 1950-е гг. экономический фактор вновь оказался главенствующим для миграционной активности населения. Ведущими причинами «бегства» населения из села, отходничества в послевоенные десятилетия стали экономические проблемы деревни и дискриминационная политика государства в отношении сельских жителей (низкий уровень жизни, ужесточение условий налогообложения и др.). По мнению Л. Н. Мазур, в 1960–1970-е гг. в условиях сокращения высокими темпами населения деревни в сельской местности произошло формирование новой демографической среды, обладавшей признаками индустриального общества (рост среднего возраста населения, сокращение доли молодежи). Во второй половине 1950-х – 1970-е гг. среди основных факторов миграции селян в города выделилось значение социокультурных условий: привлекательности городского образа жизни, возможности профессионального роста и реализации, прежде всего молодежи, более высокого по сравнению с деревней качества жизни в городах и более развитой культурно-бытовой инфраструктуры городской среды. В 1960–1970-е гг. к социокультурному фактору сельской миграции вновь добавился политический, связанный с политикой сселения «неперспективных» деревень и новым промышленным строительством. Историк отмечает, что с получением в 1974 г. паспортов в миграционное движение стали активно включаться представители средних и старших поколений сельских жителей. Отток селян в города замедляется в 1980-е гг., но сохраняется тенденция «обезлюдения» деревни. Л. Н. Мазур подчеркивает, что в России в связи с низким уровнем социально-экономического развития деревни и непродуманной государственной политикой сельская миграция приобрела «гипертрофированный характер» ^{[20, с. 96–114]}.

Теме миграций населения на Урале в XX в. посвящены обзорные статьи Г. Е. Корнилова ^{[12; 13]}. При трактовке качественных изменений в миграционном поведении населения он исходит из концепции «миграционного перехода». Историк обозначил основные волны миграций, действовавшие на первой фазе переходного процесса в конце XIX – первой четверти XX в. Г. Е. Корнилов отмечает, что территориальные перемещения населения в этот период были связаны в большей степени с социальными и политическими, нежели экономическими, факторами, и были обусловлены военными действиями и распадом Российской империи. На второй фазе «миграционного перехода» (середина 1920-х – конец 1950-х гг.) Г. Е. Корнилов выделил четыре этапа. На первом этапе (середина – конец 1920-х гг.) происходили перемещения населения из центральных губерний и областей, страдавших от аграрного перенаселения, а также безвозвратная и сезонная миграция на предприятия и стройки Урала. Второй этап (1930-е гг.) был связан с добровольной и принудительной миграцией в период форсированных темпов социально-экономических преобразований и интенсивного индустриального строительства. Третий этап (1941–1945 гг.) характеризовался эвакуационными и реэвакуационными процессами в тыловом индустриально развитом регионе в годы Великой Отечественной войны. На четвертом этапе (1946 – конец 1950-х гг.) миграционное движение в регионе было связанно с процессами демобилизации, возвращением советских воинов, освобожденных из немецкого плена, притоком населения на строительство объектов атомной индустрии и «закрытых городов». Историк подчеркивает, что в течение всей первой половины XX в. миграция населения выступала мощным социально-экономическим фактором хозяйственно-экономического и демографического развития региона ^{[13, с. 51–55]}. Он указывает, что рост населения Урала в первой половине столетия происходил за счет переселенцев, во второй же половине века жители Урала участвовали в формировании населения восточных регионов СССР. Историк говорит о циклическом характере миграций в регионе на третьей фазе «миграционного перехода» (1960 – начало 1990-х гг.), который связывает с действием целого комплекса причин. Ведущими он считает демографические (омоложение населения) и экономические (утрата регионом «притягательной силы») факторы. Ученый называет несколько причин оттока населения с Урала в этот период, среди них: отработка месторождений полезных ископаемых, незавершенные реконструкция и модернизация предприятий, слабое хозяйственно-экономическое развитие средних и малых городов, существенное различие в уровне жизни между населением Урала и ряда других территорий страны. Г. Е. Корнилов делает вывод, что четвертая фаза «миграционного перехода» на Урале, исчисляемая им с начала 1990-х гг., не завершилась даже во втором десятилетии XX в. (по данным на момент подготовки статьи 2018 г.) ^{[12, с. 198, 216, 218–219]}.

В региональной историографии постоянно появляются новые работы, посвященные различным аспектам, проблемам миграционного движения населения в Уральском регионе и на сопредельных территориях. Теме переселенческой политики в СССР в 1920-е гг. и ее этносоциальных последствий на Урале посвящены исследования М. С. Каменских ^{[9; 10]}. В статье Н. А. Михалева на основе анализа опубликованных и неопубликованных материалов всесоюзной переписи населения 1970 г. выявлены объемы и направления миграций населения Челябинской области, охарактеризованы миграционные связи региона ^[21]. В. С. Лопаев проанализировал миграционный оборот и направления миграционных потоков населения в Свердловской области в 1989–2000 гг. ^[19]. Исследования М. Ю. Тараканова направлены на выявление особенностей миграционного движения населения г. Нижний Тагил, который является важнейшим промышленным центром Урала ^[41-43]. Проблемы приема, размещения иностранных военнопленных на территории Среднего Урала, их репатриации в 1914–1922 и 1942–1956 гг. проанализированы в научных трудах Н. В. Суржиковой ^{[39; 40]}. Роль миграции в формировании населения Ямало-Ненецкого автономного округа в XX в. нашла отражение в обобщающих исследованиях по демографической истории этого региона ^{[22; 25]}.

Проблеме миграции отдельных народов на Урале уделяется внимание в исследованиях по этнической истории региона. Существенный вклад в разработку этой тематики внесли пермские исследователи, которые опубликовали серию работ по истории и этнографии поляков, эстонцев, белорусов, чувашей, китайцев и других народов в Пермском крае ^{[7; 8; 32; 54-56]}. В них проанализированы комплексы традиционной культуры, современное общественное движение и этнокультурные процессы. В этих исследованиях вопросы этнических миграций рассматриваются в контексте изучения формирования этносоциального ландшафта региона. По истории китайских рабочих на Урале в годы Первой мировой войны опубликован сборник документов и материалов, в котором уделяется внимание проблемам правового статуса китайских мигрантов и их социального положения ^[11].

Исследование современной историографии темы миграций населения на Урале в XX в. показало, что учеными обозначены тенденции миграционного движения населения в прошлом столетии, выявлены основные факторы и направления миграций, предложены варианты периодизации истории миграций на Урале, показана роль миграций в демографическом развитии уральских регионов в различные исторические периоды. Однако разработка темы отличается фрагментарностью. Подавляющая часть исследований ограничена рамками определенных исторических периодов XX в. На современном этапе историографии значительное внимание историки уделили изучению миграционного движения населения в 1920–1930-е гг. и годы Великой Отечественной войны. Исследовательский интерес к этим периодам отечественной истории является во многом закономерным. Он обусловлен возможностью оценить влияние социально-экономических преобразований и социальных катаклизмов в стране на миграционное поведение населения, открывшейся на постсоветском научном пространстве в условиях отсутствия идеологического давления и доступа к обширным массивам рассекреченных документов. Сегодня историки и демографы Уральского региона постоянно вводят в научный оборот новые комплексы исторических источников, содержащих информацию о миграциях населения. Фрагментарностью характеризуется и проблематика исследований. Можно выделить ряд основных исследовательских проблем: беженство, эвакуация и реэвакуация населения, переселенческая политика, «миграционный переход», миграции городского и сельского населения в конкретные исторические периоды XX в., роль миграции в процессах урбанизации, формировании населения региона, этнические особенности миграционных процессов. Научно-исторических работ, в которых миграционные процессы являются самостоятельным предметом исследования, появляется мало. В основном теме миграций посвящены отдельные статьи или части фундаментальных исследований по проблемам демографического развития уральских регионов. Крупные обобщающие работы по теме миграций на Урале в XX в. почти отсутствуют. В лучшем случае исследования миграций в столетней ретроспективе представлены в виде научных статей или разделов монографий. Дальнейшая разработка темы может осуществляться по двум направлениям, которые не являются взаимоисключающими, а скорее призваны дополнять друг друга. С одной стороны, историки могут двигаться по пути детальной исторической реконструкции миграционного движения населения отдельных регионов Урала в конкретные исторические периоды, постоянно расширяя проблематику и источниковую базу исследований. С другой стороны, актуальной задачей историко-демографической науки является подготовка фундаментального монографического исследования по теме миграций населения на Урале в XX в. Это позволит не только обобщить существующий историографический опыт, но и осуществить исследование, основанное на единых принципах и подходах к анализу миграционных процессов и на изучении обширных комплексов исторических источников. Реализация подобного исследования даст возможность выявить закономерности и механизмы трансформации территориальных перемещений населения и представить целостную картину миграций в регионе в столетний период.