Проблема Западного Берлина в политике правительства Г. Макмиллана (1958-1961 гг.)

Проблема послевоенного германского урегулирования превратилась в одну из тех ключевых задач, неспособность решить которую к взаимному удовлетворению привела к разрыву между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции и началу холодной войны. Западные страны, не добившись сохранения единой Германии на своих условиях, взяли курс на ее раскол, итогом которого стало образованию в 1949 г. двух немецких государств. ФРГ была быстро интегрирована в евроатлантические структуры, что привело к окончательному оформлению военно-политических блоков, характерных для периода биполярного мирового порядка. Однако по Западному Берлину компромисс удалось найти только в 1971 г., когда было заключено Четырехстороннее соглашение, ставшее важнейшим этапом в становлении политики разрядки. На пути к нему мир пережил второй Берлинский кризис, который наряду с Карибским кризисом 1962 г., принято считать апогеем холодной войны. Главными действующими лицами и в том, и в другом случае были две сверхдержавы. Тем не менее, следует отметить, что германская проблема с момента окончания Второй мировой войны находилась в центре внимания британских политиков. Как и его предшественники на посту премьер-министра, Г. Макмиллан придавал этому вопросу большое значение, а в период Берлинского кризиса он попытался взять на себя роль посредника в его урегулировании. Данное обстоятельство определяет важность изучения роли кабинета Г. Макмиллана в событиях 1958-1961 гг. вокруг Западного Берлина.

Хронологические рамки исследования обусловлены периодом второго Берлинского кризиса. Следует отметить, что в отечественной историографии его чаще датируют 1961 г. ^[1]. Действительно, на лето-осень 1961 г. приходится самая острая фаза противостояния вокруг Западного Берлина. Однако толчком к обострению ситуации стали события ноября 1958 г., когда с резким заявлением по берлинской проблеме выступил Н. С. Хрущев, а официальное оформление его идеи нашли в ноте советского правительства от 27 ноября. Нижняя хронологическая граница в данной работе определена декабрем 1961 г., когда в ходе встречи на Бермудах Г. Макмиллан и Дж. Кеннеди согласовали дальнейшие шаги по урегулированию проблемы Западного Берлина. Здесь также следует оговориться, что в историографии встречаются и другие датировки конца второго Берлинского кризиса ^[2].

Цель статьи заключается в определении основных подходов, существовавших в правительстве Г. Макмиллана к решению берлинского вопроса, что позволит выявить роль Великобритании в событиях 1958-1961 гг. В свою очередь это даст возможность дополнить картину британского участия в холодной войне, развития британо-советских и «особых» британо-американских отношений. Исходя из цели статьи определяется объект исследования – внешняя политика Великобритании в 1958-1961 гг., а предметом является политика консервативного кабинета Г. Макмиллана в отношении проблемы Западного Берлина. В работе использованы специальные методы исторического исследования. Историко-генетический метод позволяет выявить истоки берлинской проблемы и основные этапы ее развития на протяжении второй половины 1940-х-1950-х г. Нарративный метод позволяет последовательно восстановить действия правительства Г. Макмиллана в период Берлинского кризиса 1958-1961 гг. Наконец, сравнительный метод дает возможность выявить общее и различное в подходах Великобритании, США, Франции и СССР к разрешению проблемы Западного Берлина.

Статья написана с привлечением широкого круга источников. Основу исследования составили материалы Британского национального архива: заключения заседаний британского кабинета министров, меморандумы, подготовленные членами правительства. Кроме того, в работе использованы стенограммы дебатов в палате общин британского парламента, а также мемуары непосредственных участников событий. Позицию американских администраций по изучаемой проблеме позволяют выявить документы Государственного департамента США.

Следует отметить, что второй Берлинский кризис неоднократно становился предметом изучения в отечественной историографии. В качестве примера можно привести работы Р. В. Долгилевича ^[3], Н. В. Павлова ^[4], А. В. Пилько ^[5], Д. В. Тренина ^[6], А. М. Филитова ^[7]. Однако главное внимание в этих исследованиях уделено позиции сверхдержав, а роль Великобритании в послевоенном германском урегулировании остается практически не изученной. Некоторые аспекты проблемы анализируются в статьях Д. И. Портнягина, однако они охватывают период второй половины 1940-х-начала 1950-х годов ^[8-9]. Британская историография германской проблемы после Второй мировой войны, включая и события 1958-1961 гг., весьма обширна. Действия правительства Г. Макмиллана по урегулированию второго Берлинского кризиса исследуются в работах Дж. Гирсона ^[10], Н. Эштона ^[11], Р. Г. Хьюза ^[12], К. Ньюман ^[13]. При всей безусловной значимости этих работ следует отметить заметную тенденциозность в оценке событий. Даже при критическом подходе к анализу британской политики по берлинскому вопросу, конечная ответственность за обострение ситуации и невозможность решить проблему на том этапе возлагается на советское руководство. Данная статья представляет собой попытку восполнить определенный пробел в отечественной историографии и дать объективный анализ политики правительства Г. Макмиллана по урегулированию второго Берлинского кризиса. Научная новизна работы определяется и тем, что в научный оборот вводится ряд документов Британского национального архива, главным образом заключений заседаний кабинета министров, которые ранее в исследовательской литературе не использовались.

После бурных событий 1948-1949 гг., включавших в себя и блокаду Западного Берлина с последующим расколом Германии на два государства, попытки найти какой-либо модус вивенди в отношениях СССР и его бывших западных союзников прекращаются вплоть до смерти И. В. Сталина в марте 1953 г. Новое советское руководство проявило очевидное желание возобновить диалог с коллективным Западом по широкому кругу вопросов, включая германское урегулирование. Итогом этих усилий стало проведение с 25 января по 18 февраля 1954 г. в Берлине совещания министров иностранных дел Великобритании, Франции, СССР и США. Повестка заседаний включала обмен мнениями по широкому кругу вопросов международной безопасности, но главным пунктом являлась германская проблема. Накануне встречи Э. Иден, на тот момент министр иностранных дел, подготовил меморандум, в котором изложил свое видение предстоящих дискуссий в Берлине. Документ свидетельствует, что особых надежд с предстоящей встречей Э. Иден не связывал. Изложенная им тактика ведения переговоров предполагала навязывание западными странами собственной повестки дня при одновременном игнорировании вероятных предложений советской стороны. Для Э. Идена главным вопросом совещания должна была стать германская проблема, а решена она могла быть только на условиях западных союзников: проведение свободных выборах в ФРГ и ГДР с последующим объединением и возможностью включения единой Германии в систему западных союзов. Любые варианты нейтрального статуса Германии отвергались, также, как и возможные попытки советской делегации увязать решение германского вопроса с подписанием договора с Австрией. Полагая, что провал совещания весьма вероятен, Э. Иден подчеркивал необходимость акцентировать внимание на позиции СССР, который не желал проведения сводных выборов в Германии и, тем самым, предопределил неудачу переговоров ^[14]. В ходе обсуждения меморандума на заседании кабинета министров Э. Иден отметил, что лучшим результатом берлинской встречи могла бы стать очередная демонстрация единства стран Запада, возможность проработки технических вопросов для последующей встречи министров иностранных дел, а также прояснение в частных беседах с В. М. Молотовым действительных намерений СССР ^[15].

Как многие и предполагали, обсуждение германской проблемы на совещании быстро зашло в тупик. На заседании 29 января Э. Иден внес заранее согласованный с союзниками план объединения Германии и заключения с ней мирного договора, который на Западе стали именовать как «план Идена». На первом этапе предполагалась организация общегерманских выборов с последующим созывом на их основе Национальной ассамблеи. Затем планировалась подготовка проекта конституции и поведение переговоров по мирному договору. На заключительном этапе должно было быть сформировано общегерманское правительство, которое и завершило бы переговоры и подписало бы мирный договор ^[16].

Данный план был неприемлем для советской стороны по нескольким причинам, но прежде всего потому, что по численности населения ФРГ и Западный Берлин значительно превосходили ГДР. Результатом таких выборов могла быть только победа боннских властей с последующей ликвидаций ГДР и включением объединенной Германии в той или иной форме в систему западных союзов.

Ряд предложений советской стороны, представленные в первой декаде февраля 1954 г., предусматривали нейтральный статус объединенной Германии, вывод всех иностранных войск с ее территории, заключение общеевропейского договора о коллективной безопасности без участия американцев, но с правом приглашения представителей США и КНР в качестве наблюдателей в соответствующие создаваемые структуры ^[17]. В свою очередь они были отклонены западными союзниками. Заместитель Э. Идена Селвин Ллойд в записке У. Черчиллю о предложениях В. М. Молотова по мирному договору с Германией высказался в том духе, что они неприемлемы для Запада, поскольку опять же предполагали создание нейтральной Германии ^[18]. К этому следует добавить, что реализация предложений В. М. Молотова вела бы к повышению статуса восточногерманского правительства, чего ни в коем случае не хотели допустить западные страны и правительство К. Аденауэра.

Сложившееся безвыходное положение сохранялось до ноября 1958 г., когда Н. С. Хрущев попытался решить проблему путем ультиматума западным союзникам, что и положило начало новому Берлинскому кризису. 10 ноября 1958 г. в Москве на собрании, посвященном советско-польской дружбе, Н. С. Хрущев потребовал от западных стран, подписавших Потсдамские соглашения, отказаться от оккупационных прав на Западный Берлин, а в отношении СССР пообещал передать права на управление Берлином ГДР ^[19]. Дальнейшее развитие мысли Первого секретаря ЦК КПСС получили в ноте советского правительства от 27 ноября 1958 г. В ней предлагалось превратить Западный Берлин в вольный город и провести его полную демилитаризацию. В документе подчеркивалось, что в случае, если в течение полугода Западный Берлин не станет вольным городом, то СССР передаст управление Берлином ГДР ^[20].

Действия советского руководства вызвали переполох в странах Запада. В ходе обсуждения речи Н. С. Хрущева на заседании кабинета 18 ноября, С. Ллойд предположил, что возможно придётся выбирать из двух вариантов действий. Либо договариваться с ГДР о сохранении автомобильного и железнодорожного сообщения с Западным Берлином, либо вновь возвращаться к организации воздушного моста. Министры высказали также предположение, что целью советской политики было оказание давления на западные страны в стратегически важных регионах мира – на Среднем и Дальнем Востоке, а также в Европе ^[21]. В подготовленном по итогам обсуждения министром иностранных дел меморандуме рассматривались различные варианты действий в случае возможной блокады Западного Берлина ^[22]. Результатом обсуждения советской инициативы западными союзниками стала согласованная нота от 31 декабря 1958 г., в которой опровергалась оценка ситуации, данная СССР, и выражалась готовность обсудить не только проблему Берлина, но и в целом германский вопрос ^[23].

Попытка британской стороны сыграть активную роль в решении берлинской проблемы была предпринята в ходе визита Г. Макмиллана в СССР 21 февраля - 3 марта 1959 г. Мотивы, которыми руководствовался Г. Макмиллан, принимая решение о поездке в СССР, могли быть разноплановыми. Во-первых, как и было заявлено на заседании кабинета, ситуация после ультимативной ноты советского правительства от 27 ноября 1958 г. была неопределенной и необходимо было предпринять дипломатическую инициативу для разрешения опасной ситуации вокруг Берлина ^[24]. Во-вторых, в поступке Г. Макмиллана можно увидеть продолжение линии У. Черчилля и Э. Идена, пытавшихся занять место посредника или моста в отношениях между Востоком и Западом. Собственно, и сам визит Г. Макмиллана формально был ответным посещением СССР после памятного турне по Великобритании Н. С. Хрущева и Н. А. Булганина. В-третьих, британский премьер-министр рассматривал возможность проведения всеобщих парламентских выборов в 1959 г. С точки зрениях электорального успеха выставить себя в качестве миротворца было очень выгодно. Заметим, что в США расценили действия Г. Макмиллана главным образом через призму циничных предвыборных расчётов ^[25].

Накануне отбытия в Москву Г. Макмиллан заявил на заседании кабинета, что визит носит «разведывательный характер» и он не собирается заключать какие-либо соглашения с советским правительством. Его целью было обсудить проблемы Берлина, разоружения, торговли и культурных обменов между двумя странами. Премьер-министр особенно подчеркнул, что все что касалось переговоров по германской проблеме и вопросов европейской безопасности будет вестись исключительно с целью выяснить позицию и намерения советского руководства ^[26].

Итоги визита в СССР Г. Макмиллан и С. Ллойд подводили на заседании кабинета 4 марта. Судя по выступлению премьер-министра, переговоры проходили в нервной обстановке. После сердечного начала последовал ряд резких заявлений Н. С. Хрущева, в том числе и публичных. После этого вновь установилась вполне деловая обстановка. Поскольку главной темой переговоров была ситуация вокруг Берлина, очевидно, Н. С. Хрущев недипломатичным поведением и высказываниями пытался обнаружить слабину в британской позиции. Конечный результат переговоров, по мнению Г. Макмиллана, оказался положительным. Советский лидер дал понять, что готов к переговорам по мирному договору с Германией и статусу Западного Берлина на уровне глав правительств, а если в ближайшее время это было невозможно, то и на уровне министров иностранных дел. Также стало понятно, что вероятность резкого обострения ситуации после 27 мая 1959 г., когда истекал срок советского ультиматума по Берлину, значительно уменьшилась. Кабинет министров пришел к выводу, что благодаря действиям Г. Макмиллана, Великобритания стала действительным лидером западного мира и захваченную инициативу следовало безотлагательно развивать ^[27].

Учитывая последующие визиты Г. Макмиллана в США, Канаду, Францию и Германию с информацией об итогах переговоров с Н. С. Хрущевым, очевидно его стремление играть роль главного посредника между Востоком и Западом. Исходя из дальнейшего развития событий, в том числе переговоров в Женеве по Берлину и германскому мирному договору на уровне министров иностранных дел в мае-августе 1959 г., определенного успеха в этом британской стороне удалось добиться. Хотя споры о том подвигли ли Н. С. Хрущева на смягчение позиции действия британского руководства или жесткая риторика США, продолжаются ^[28]. С нашей точки зрения, Н. С. Хрущев изначально нагнетал ситуацию в надежде на уступки Запада в ходе переговоров и не собирался загонять ситуацию в тупик, из которого мог быть только выход с применением силы.

Осознание лидерства Великобритании в переговорах Запада и Востока у Г. Макмиллана быстро прошло. Женевская конференция министров иностранных дел не привела к достижению каких-либо договоренностей по Берлину. Зато она заронила серьезные подозрения у британцев относительно планов США. В июле стало известно о приглашении Д. Эйзенхауэра Н. С. Хрущеву посетить США в сентябре 1959 г., которое тот принял. Г. Макмиллан пришел к выводу, что американская администрация склоняется к мысли о двустороннем урегулировании берлинской проблемы. В этой ситуации он полагал, что необходимо добиваться скорейшего созыва глав правительств западных стран для согласования единого подхода по Берлину и определения даты проведения саммита с участием СССР. Британский премьер-министр считал, что подобную конференцию на высшем уровне можно было организовать до конца 1959 г. ^[29].

Однако и этим планам не суждено было сбыться из-за позиции Франции и США. Французский президент Ш. де Голль выступил против проведения встречи глав правительств западных стран до поездки Н. С. Хрущева в США. В свою очередь Д. Эйзенхауэр предпочел подобной конференции ряд двусторонних переговоров с лидерами европейских государств, которые он провел, посетив Европу с 26 августа по 7 сентября 1959 г. В итоге встреча глав государств и правительств США, Великобритании, Франции и ФРГ состоялась в Париже 19-21 декабря 1959 г. Результатом переговоров стала согласованная нота, направленная советскому руководству от имении лидеров США, Великобритании и Франции с приглашением принять участие в четырёхсторонней встрече на высшем уровне в Париже 27 апреля 1960 г. для обсуждения широкого круга международных вопросов. В последовавшим за этим обменом нотами, стороны договорились о начале работы конференции 16 мая 1960 г. Как следует из личного письма Д. Эйзенхауэра Н. С. Хрущеву, предполагалось провести несколько саммитов Восток-Запад по очереди в каждой из стран-участниц ^[30].

На протяжении января-мая 1960 г. западные союзники вели тщательную подготовку к предстоящему саммиту, согласовывая единую позицию на переговорах с СССР по Берлину, разоружению и безопасности в Европе. Британское правительство старалось избегать малейшего провоцирования советской стороны, например, в ходе обсуждения вопроса о высоте полетов в западноберлинском воздушном коридоре. Само решение о возможности пролета авиации западных союзников над территорией Восточной Германии для доставки грузов в Западный Берлин было принято еще на Потсдамской конференции. В ноября-декабре 1945 г. были достигнуты соглашения о правилах подобных полетов, в частности, самолеты не могли летать на высоте более 10 тыс. футов. Столь малая высота была определена исходя из требований советской стороны, которая подозревала западные страны в том, что они могут использовать подобные полеты в разведывательных целях. Для реактивной авиации, которая в 1950-е г. становится массовой, такой потолок был очень низким. Этим объясняется обмен мнениями между правительствами Великобритании, США и Франции по создавшейся ситуации в начале 1960 г. Американская сторона склонялась к тому, чтобы игнорировать соглашения с СССР. Однако С. Ллойд настаивал на необходимости избегать любых провокативных действий и решать проблему как техническую, а не политическую ^[31].

Несмотря на все предосторожности, встреча в верхах была сорвана инцидентом 1 мая 1960 г., когда американский самолет разведчик У-2 был сбит над территорией Советского Союза. За время нахождения лидеров государств в Париже состоялась только одна встреча глав государств и правительств четырех стран 16 мая, на которой Н. С. Хрущев зачитал свою декларацию, в которую был включен пункт об отзыве приглашения Д. Эйзенхауэру посетить СССР. После этого заседание было прервано и больше не возобновлялось. Западные лидеры провели несколько совещаний пытаясь найти выход из ситуации. Ш. де Голль и Г. Макмиллан попробовали уговорить Н. С. Хрущева смягчить свою позицию, но безрезультатно ^[32].

Каждая из сторон имела свою версию причин срыва саммита. В письме Д. Эйзенхауэру Г. Макмиллан выразил мнение, что Н. С. Хрущев еще до прилета в Париж решил сорвать встречу ^[33]. Выступая с отчетом на заседании кабинета министров, Г. Макмиллан и С. Ллойд отмечали отсутствие четкого понимания дальнейших действий советского руководства. В любом случае, британская сторона полагала, что не следовало обострять атмосферу холодной войны и надо было быть готовыми к возобновлению переговоров в любой подходящий момент ^[34]. Н. С. Хрущев также весьма подробно остановился в воспоминаниях на событиях 16-19 мая 1960 г. в Париже ^[35]. С нашей точки зрения, аргументация советского лидера была вполне убедительна. Учитывая не желание Д. Эйзенхауэра приносить извинения, было бы странно вести переговоры за одним столом о решении проблемы Берлина. Н. С. Хрущев желал ведения переговоров на равных, а не с позиции силы, как это делали американцы.

Развитие событий летом-осенью 1960 г. не способствовало возобновлению переговоров в четырехстороннем формате, а также привело к обострению британо-советских двусторонних отношений. 29 сентября 1960 г. произошел известный казус, когда выступление Г. Макмиллана на Генеральной Ассамблее ООН был прервано бурной реакцией советской делегации во главе с Н. С. Хрущевым. Правда сам британский премьер-министр не склонен был драматизировать ситуацию. Из приватной беседы с Н. С. Хрущевым он заключил, что до избрания новой администрации в США возобновление переговоров на высшем уровне невозможно. При этом советский лидер дал понять, что не собирается провоцировать новый кризис вокруг Берлина ^[36].

Развитие событий в первой половине 1961 г. не предвещало резкого обострения западноберлинской проблемы. В начале апреля 1961 г. Г Макмиллан посетил Вашингтон и провел переговоры с новым президентом США Дж. Кеннеди. Отдельно лидеры двух стран рассматривали вопрос о политике в отношении СССР. Обе стороны отметили трудности, с которыми шли переговоры об ограничении ядерных испытаний в Женеве. Дж. Кеннеди заявил о намерении проводить сдержанную политику в отношении СССР с целью постепенно нормализовать двусторонние отношения. Г. Макмиллан полагал, что на тот момент было трудно оценить настроения и намерения Н. С. Хрущева, который в 1959 г. явно был настроен на разрядку. Британский премьер-министр выразил удивление, почему советский лидер устроил такую «суматоху» вокруг инцидента с У-2, хотя и признал, что это был удар по «русской гордости». Он также подчеркнул, что хотя Н. С. Хрущев устроил много шума в мае 1960 г. в Париже, а затем в сентябре на Генассамблее ООН, никаких враждебных акций он не предпринял. Правда он заметил, что в 1961 г. у Н. С. Хрущева обозначились серьезные внутренние проблемы, что вело к невозможности для него продолжать политику разрядки. В этом его поддержал новый министр иностранных дел лорд Хьюм, который добавил, что правительство СССР в своих действиях могло исходить из того, что разрядка могла нарушить закрытый характер советского общества, что лишило бы его значительных венных преимуществ. С этим он связывал не желание советской стороны заключать соглашение по ядерным испытаниям ^[37].

Летом-осенью 1961 г. главной международной проблемой становиться ситуация вокруг Западного Берлина, с угрозой перерастания европейского кризиса в глобальный. Еще в начале июня во время встречи Дж. Кеннеди и Н. С. Хрущева в Вене, последний представил свой план решения германской проблемы в целом и Берлинского вопроса в частности. Основное содержание его сводилось к тому, что если не было возможности заключить мирный договор с объединенной Германией, то следовало это сделать по отдельности с двумя германскими государствами. Западный Берлин должен был стать демилитаризованным свободным городом, контакты которого с внешним миром были бы гарантированы, а любая пропагандистская и шпионская деятельность с его территории запрещена. В памятной записке предлагалось немедленно организовать проведение мирной конференции по урегулированию германской проблемы ^[38]. Показательно, что и американская и британская стороны рассматривали советское предложение как достойное обсуждения на переговорах, однако считали, что проведение конференции возможно только после проведения парламентских выборов в ФРГ 17 сентября 1961 г. Не менее важно и то, что Дж. Кеннеди и Г. Макмиллан были согласны в том, что в случае публикации советских предложений по Берлину, это могло расположить в пользу СССР общественное мнение в нейтральных странах и в ООН ^[39].

Развитие событий, как известно, пошло по иному сценарию. 17 июля три западных союзника передали в министерство иностранных дел СССР идентичные ноты в ответ на памятную записку от 4 июня Н. С. Хрущева. В пространном документе опровергалась советская оценка ситуации вокруг Берлина, критиковалось предложение превратить его в вольный город, обозначалась готовность Запада к переговорам на основе самоопределения народов, но Советский Союз предупреждали об опасности поспешных действий ^[40]. На тот момент под этим подразумевалось намерение СССР подписать в одностороннем порядке мирный договор с ГДР.

На самом деле западные союзники были готовы пойти на некоторые уступки Советскому Союзу по Берлину. По оценке лорда Хьюма, американцы склонялись к допущению возможности подписания сепаратного договора между СССР и ГДР. С его точки зрения, было предпочтительнее пойти на прямые переговоры между западными союзниками и Советским Союзом между 17 сентября и 17 октября 1961 г. Он полагал, что в ходе таких переговоров СССР будет настаивать на признании де-факто ГДР, нынешних восточных границ Германии и предоставлении гарантий о неразмещении ракет и ядерного оружия в Западном Берлине или расположения их вдоль демаркационной линии между ГДР и ФРГ. В ответ западные союзники могли получить право сохранить военные подразделения в Западном Берлине и гарантированный доступ в него ^[41].

В целом, однако, лорд Хьюм оценивал ситуацию в отношениях с СССР как тревожную. Он полагал, что наступил период все возрастающих трений между западными союзниками и Советским Союзом. Анализируя выступления Н. С. Хрущева весной-летом 1961 г. британский министр иностранных дел пришел к выводу, что советское руководство уверено теперь в невозможности решения любой важной международной проблемы без его участи, а в некоторых случаях оно полагало вправе навязывать свое решение. Эта уверенность основывалась на вполне разумном понимании собственной силы и доктринальном допущении слабости Запада. К тому же, по мнению лорда Хьюма, сама по себе воинственная концепция мирного сосуществования усиливалась осознанием того, что КНР, а также многие коммунисты внутри и вне СССР расценивают его политику как слишком мягкую ^[42].

Опасения лорда Хьюма в полной мере оправдались после сооружения Берлинской стены в середине августа 1961 г., закрытия перехода через Бранденбургские ворота и последующего острейшего международного кризиса. Ни одна из сторон не хотела воевать из-за Берлина, тем более вступать в ядерный конфликт. Однако в случае обострения ситуации этого исключить было нельзя. В ходе переговоров в конце сентября 1961 г. в Нью-Йорке, которые госсекретарь Дин Раск и лорд Хьюм вели по отдельности с министром иностранных дел СССР А. А. Громыко, западные союзники донесли до советской стороны неприемлемость для них предложенной им альтернативы: либо мирное урегулирование с двумя отдельными германскими государствами и превращение Западного Берлина в вольный город, либо односторонний договор между СССР и ГДР, с передачей контроля за доступом в Западный Берлин восточногерманскому правительству. Д. Раск и лорд Хьюм предложили прямые переговоры между Западом и Советским Союзом без каких-либо предварительных условий ^[43].

К началу ноября 1961 г. наиболее острая фаза второго Берлинского кризиса миновала, а итоги года Г. Макмиллан и Дж. Кеннеди подводили во время встречи на Бермудах 21-22 декабря. На заседание кабинета британский премьер-министр с большой симпатией характеризовал Дж. Кеннеди, который был очевидно ему ближе и по манере вести переговоры, и по взглядам на мировые проблемы, чем предыдущий президент. Особенно Г. Макмиллан подчеркивал желание Дж. Кеннеди вести переговоры по Берлину с советским правительством. Лорд Хьюм добавил, что на Бермудах договорились поручить послу США в СССР Льюллину Томпсону провести встречу с А. А. Громыко с целью выявить готовность советского руководства вести переговоры. В случае успеха, Г. Макмиллан и Дж. Кеннеди готовы были на проведение конференции министров иностранных дел с последующей встречей в верхах для выработки какого-либо взаимоприемлемого образа поведения ^[44]. На протяжении января-февраля 1962 г. Л. Томпсон несколько раз встречался с А. А. Громыко, но никакого существенного прогресса достигнуто не было. Очевидно, что, решив проблему контроля над границей между Западным и Восточным Берлином, СССР не торопился заключать какие-либо соглашения, по крайней мере до намеченной на март 1962 г. конференции министров иностранных дел по проблемам разоружения.

Подводя итог, следует отметить следующее. Безусловно, считать внешнюю политику Великобритании в 1950-60-е гг. полностью самостоятельной уже нельзя. Как и их предшественники Г. Макмиллан и его министры иностранных дел С. Ллойд и лорд Хьюм почти каждый свой шаг в отношениях с Советскими Союзом согласовывали с американскими администрациями, поскольку прежде всего они стремились не допустить даже видимости раскола среди западных союзников. Однако в таком вопросе как решение берлинской проблемы, британцы были более склонны к поиску компромисса с СССР, чем американцы. Кабинет Г. Макмиллана стремился выступать своего рода посредником в отношениях между Советским Союзом и США. Тем самым Великобритания надеялась повысить свою значимость на мировой арене. Г. Макмиллан попытался примерить на себя роль миротворца и вопреки уже сложившейся традиции совершил по собственной инициативе, не согласовав с США, в феврале-марте 1959 г. визит в СССР. Цель визита была двоякой. В первую очередь британский премьер хотел выступить посредником в урегулировании нараставшего Берлинского кризиса и на какое-то время ему удалось захватить инициативу в свои руки. Не следует забывать и о внутриполитической цели поездки в СССР. На осень того же года премьер-министр намечал проведение всеобщих парламентских выборов. В целом удачный исход британо-советских переговоров позволил консерваторам активно использовать эту тему в ходе предвыборной кампании и поспособствовал их уверенной победе в октябре 1959 г. В период наиболее опасного обострения ситуации вокруг Западного Берлина в августе-октябре 1961 г. позиция консервативного кабинета сводилась к необходимости сохранять безусловное единство стран западного блока. Между тем, на уровне непубличных обсуждений британское правительство было склонно к более умеренному подходу, например, допускалось признание де-факто ГДР. Такой подход соответствовало общему курсу правительства Г. Макмиллана, нацеленному на улучшение отношений с СССР. Это было выгодно с точки зрения внутриполитической ситуации, поскольку население Британии серьезно опасалось нового мирового конфликта. Другой целью такой политики было стремление играть роль моста в отношениях Восток-Запад, повышая тем самым собственную значимость на мировой арене и в американо-британских отношениях. Наконец, это было просто выгодно с точки зрения развития торгово-экономических связей с СССР и странами Восточного блока, что для испытывавшей проблемы в промышленности Великобритании было весьма важно.