Особенности административного управления островными территориями Британской Индии в к. XIX – п. п. XX вв.

Наталевич Сергей Игоревич ассистент, кафедра истории России, ФГАОУ ВО Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского 299055, Россия, республика Крым, г. Симферополь, ул. Просп. Вернадского 20, к. № 2, каб. 907 Natalevich Sergei Igorevich Assistant, the department of Russian History, V. I. Vernadsky Crimean Federal University 299055, Russia, respublika Krym, g. Simferopol', ul. Prosp. Vernadskogo 20, k. № 2, kab. 907 sereganat1@yandex.ru

Британская Индия (Raj) – обширные колониальные владения, официально принадлежавшие Великобритании с 1858 по 1947 гг. Для эффективного управления данными территориями был создан уникальный административный аппарат. Непосредственное руководство страной осуществлялось сотрудникам Индийской гражданской службы (Indian Civil Service), которая являлась «стальным каркасом» (steel frame) Британской Индии ^{[6, p. 87]}. Вся территория Индии была разделена на провинции, которые, в свою очередь, были разделены на дистрикты и субдивизии (subdivision). Однако следует указать на особые племенные агенции (tribal agency) и островные территории (island territories), находящиеся под особым контролем на центральном и провинциальном уровнях ^{[4, p. 15]}. Данные административные единицы управлялись при помощи специального регулирования (Criminal Justice Regulation 1912), поддерживающего гражданскую и криминальную юстицию ^{[4, p. 106]}. На островах действовала специальная система налоговых сборов (revenue). Особую административную систему имели следующие островные территории: Лаккадивские и Аминидивские острова в Аравийском море, а также Андаманские и Никобарские острова в Бенгальском заливе. Детальное изучение колониального аппарата островных территорий Британской Индии позволяет более качественно осмыслить структуру и механизмы управления страной.

Лаккадивские и Аминдивские острова на данный момент находятся в составе союзной территории независимой Индии – Лакшадвип. В период британского управления Индией острова входили в Мадрасское президентство. Лаккадивы вместе с атоллом Миникой относились к дистрикту Малабар (Malabar district). Аминдивские острова входили до 1909 г. в состав дистрикта Мангалор (Mangalor district), позже были объединены с Лаккадивами ^{[6, p. 146]}. Таким образом, до настоящего момента в независимой Индии прослеживается прямое колониальное наследие в системе административно-территориального разделения некоторых регионов страны ^{[2, с. 251]}.

Административная структура Лаккадивских и Аминдивских островов приобретает четкие черты в период Раджи Каунанора (Caunanore Raja). Известно что Раджа лично никогда не посещал острова, осуществляя управление через агентов – мутхаласов (muthalas). Мутхаласы назначали наместников на каждый из населенных островов, их должность называлась кариякар (kariyakar). Заработная плата кариякаров составляла около 36 рупий в год, при этом кариякар обязан был оплачивать пошлину за собственное назначение на должность в размере 30 рупий. В обязанности кариякаров входили судебные и административные функции, а так же сбор налогов. На острове отсутствовала полиция, а чиновник являлся единственным представителем власти. Канцелярия кариякара состояла из бухгалтера и трех-четырех посыльных (nadpals). Администрация кариякаров была крайне коррумпирована: низкая заработная плата обуславливала постоянное давление на местное население, с которого взимались натуральные пошлины ^{[5, p. 35-36]}.

С переходом островов в состав Мадрасского президентства пост кариякара сохранялся до 1875 г. Наместниками крупных островов становятся монегары (monegars) или амины (amin), их должность соответствовала заместителю таксильдара (deputy tahsildar). Монегары возглавляли магистраты третьей категории, занимались поддержанием тюрем, сбором налогов, а также осуществляли надзор за плантациями кокосовых орехов. Некоторое время назначенные на должности монегаров чиновники прибывали с материковой территории. Однако ввиду сильной коррупции, руководство дистриктов предпочло назначать на руководящие должности местных островитян, сделав пост монегара наследственным ^{[5, p. 37]}. На 1924 г. заработная плата монегара составляла 24 рупии в месяц. В канцелярию монегара входил бухгалтер и несколько посыльных. Данные чиновники официально находились в составе Индийской провинциальной службы. В каждой сельской общине на островах назначался сельский староста (gumastah) и бухгалтер (karani), подчинявшиеся канцелярии монегара. Один раз в год монегар был обязан посетить штаб-квартиру дистрикта, где производилась проверка делопроизводственной документации. После сдачи необходимой отчетности, монегар получал ежегодный отпуск, который длился до начала сезона муссонов ^{[6, p. 150]}.

Ежегодно коллектор дистрикта Малабар был обязан осуществлять ревизию островов. Ввиду постоянной занятости на остров мог быть командирован ассистент коллектора (assistant collector) или дополнительный магистрат (additional magistrate) ^{[10, p. 27]}. В обязанности проверяющего входила ревизия деятельности монегара, проверка кокосовых плантаций, осмотр состояния навигационных сооружений, разбор различных судебных дел, соответствующих компетенции магистрата первого класса ^{[3, p. 110]}. Подробное описание ревизии Лаккадивских островов было опубликовано в воспоминаниях офицера Индийской гражданской службы Х. Карлестона (H. H. Carleston). Коллектор указывает, что основным источником доходов для островитян было косовое волокно, которое с 1922 г. скупалось у островитян государством по фиксированной цене, сумма которой варьировалась в зависимости от цен на товары первой необходимости ^{[5, p. 48]}. Ввиду этого в обязанности каждого островитянина входила профилактическая работа на кокосовых плантациях. Основным мероприятием по поддержанию урожайности была борьба с постоянно растущей популяцией крыс. Организация данных мероприятий входила в обязанности сельских старост, которые вели учет количества убитых крыс на каждой из плантаций. Х. Карлестон указывает, что амины часто прибегали к махинациям и приписывали количество уничтоженных грызунов. Для борьбы с этим руководство дистрикта Малабар предписывало собирать туши крыс в кучи и предъявлять их инспектирующему офицеру. По словам Х. Карлестона на одном из островов ему была предъявлено одна тысяча пятисот туш, которые он вынужден был пересчитать. При этом до коллектора дошли слухи, что амин приказал сносить крыс со всего острова, а так же запретил сжигать результаты прошлой инспекции, которая происходила годом ранее. Также офицер указывает, что некоторая часть зажиточных островитян избегала работ на плантациях. Предприимчивые жители нанимали безземельных крестьян, которые зарабатывали тем, что забирались на деревья и сбивали с них крыс. Постоянные британские инспекции положили основу новому классу островного общества – профессиональных верхолазов (tree-climbing clas или mecacheris) ^{[6, p. 152]}.

Другим не менее важным событием во время инспекции были судебные разбирательства. Х. Карленстон не без иронии указывает, что подача прошений и жалоб было излюбленным развлечением местных жителей. Прибывавший на остров офицер являлся магистратом первого класса. Слушания осуществлялись при помощи переводчиков и клерков. Не знавший местных языков и обычаев чиновник, вынужден был вникать в бесконечные тяжбы жителей. Х. Карленстона удивляло то, что некоторые просители не могли связно изложить свои требования. Так, магистрат приводит пример жалобы против людей, занимавшихся лазанием на деревья. Просители пытались запретить им ношение сандалий и ботинок, мотивируя наличие обуви прерогативой зажиточных классов. Во время следующей инспекции Х. Карленстон разбирал иск, в котором оспаривалось право ношения зонтов низшими классами островитян. Подобные разбирательства были способом заработка для местных аминов и карнамов, которые предлагали свои услуги жителям в качестве составителей прошений ^{[6, p. 153]}.

С 1905 г. совместно с коллектором на остров пребывал помощник врача (sub-assistant surgeon). Целью визита был контроль санитарного состояния островов, а также профилактика инфекционных заболеваний путем вакцинации. Так, по воспоминаниям Х. Карленстона, местные жители настороженно относились к традиционной медицине, ввиду чего эпидемия холеры была частым явлением. На острове Амени с 1874 г. располагался фельдшерский пункт, при котором была постоянная должность фельдшера (hospital assistant officer). Подобное учреждение находилось и на атолле Миникой. Однако ввиду нехватки финансирования данные учреждения были ликвидированы. В 1844 г. сэр В. Робинсон (sir W. Robinson) основал благотворительный фонд для борьбы с эпидемиями, на 1924 г. он насчитывал около девяти тысяч рупий ^{[5, p. 52]}.

Не менее важным аспектом инспекции, производимой дистрикт-офицером, был осмотр образовательных учреждений ^{[8, p. 34]}. Так как большинство населения островов относилось к мусульманам-суннитам, начальное образование было доступно только для мальчиков. Практически на всех крупных островах находились исламские школы, где изучался Коран и основы арабского языка. В 1905 г. на острове Амени была открыта первая классическая школа (Local Board Panchama school), в том же году подобное образовательное учреждение начало функционировать и на Малабарах ^{[5, p. 56]}.

Удаленное расположение Лаккадивских островов существенно снижало их значение для колониальных властей. Недостаток ресурсов предполагал слабые возможности для дальнейшего экономического развития ^{[17, p. 134]}. Отсутствие стратегического значения обуславливало формальный контроль со стороны княжеской власти, а позже и британцев. Традиционная малочисленность колониальных кадров и тотальная экономия не позволяли создать на островах полноценную администрацию. Руководство Мадраса предпочитало сохранять на удаленных территориях сложившуюся еще в добританский период систему. Номинальный контроль ограничивался немногочисленными инспекциями представителей Индийской гражданской службы. Данные поездки обеспечивали поддержание британской власти в регионе. Некоторое значение придавалось обеспечению поставок сырья производимого на островах с целью обработки и перепродажи в метрополии.

Другим уникальным владением Британской Индии были Андаманские и Никобарские острова. Андаманские острова являлись стратегической перевалочной базой между Британской Индией и Сингапуром, а также кораблями, следовавшими в Китай. Расположенный в Бенгальском заливе архипелаг был завоеван в 1789 г. На острове Хатхам (Chatham) была основана столица – Порт-Блер (Port-Blair). Местное негритянское население проживало в изолированных частях архипелага и к началу ХХ в. находилось на грани вымирания. Подробные воспоминания об административной структуре островов оставил Н. Патерсон (N. K. Paterson) – офицер Индийской гражданской службы. В апреле 1938 г. он был назначен на должность заместителя комиссара (deputy commissioner) Андаманских и Никобарских островов ^{[13, pp.158-159]}. Данные острова имели прямое подчинение центральному правительству, которое располагалось в Нью-Дели ^{[15, pp. 14, 47]}. С момента вхождения в состав Британской Индии на Андаманских островах располагалась крупнейшая уголовно-исправительная колония. Ее значение возросло после подавления восстания 1857 г. По словам Н. Патерсона все осужденные, которые прибывали в колонию, являлись добровольцами. В Порт-Блер направлялись осужденные, которые были приговорены к длительным срокам заключения. Все добровольцы, которые соглашались отбывать наказание на Андаманских островах, при условии соблюдения внутреннего распорядка, могли рассчитывать на досрочное освобождение. Здесь был уникальный режим содержания, существенно отличался от тюрем, которые располагались на территории материковой Индии и Бирмы. Н. Патерсон указывал, что большинство заключенных являлись убийцами, однако в их делах имелись смягчающие обстоятельства. На Андаманские острова также направлялись деятели индийского национального движения, в частности члены бенгальских боевых организаций. Этнический состав осужденных состоял из большинства народов, которые проживали в Британской Индии и Бирме. На начальном этапе все прибывшие в Порт-Блер заключенные помещались в тюрьму, где в течение трех месяцев пребывали под наблюдением надзирателя. Согласно воспоминаниям Н. Патерсона, в тюрьме находился лишь один надзиратель. После истечения указанного срока, при условии хорошего поведения, осужденных направляли в бараки. Все заключенные в Порт-Блер были заняты на различных работах в гавани, за что им выплачивалось ежемесячное жалование. В каждом бараке находился выборный староста – джемадар (jemadar), который был ответственным за исполнение режима и дисциплину в своей команде. Каждый заключенный имел строгий режим работы, два раза в день надзиратели производили перекличку. В учреждении отсутствовало централизованное питание, не было единой униформы. Приготовление пищи, а также все бытовые вопросы возлагались на самих заключенных. Интересно, что в Порт-Блер располагалось большое количество магазинов и лавок, в которых в свободной продаже находились все необходимые товары ^{[6, p. 150]}.

По истечению двухлетнего срока заключения, при условии хорошего поведения, заключенные имели право перевезти из Индии свои семьи. Государство оплачивало все транспортные расходы родственников и обязывалось обеспечить их жильем. Переселившиеся из бараков могли заняться самостоятельным строительством своих бунгало. Через три года осужденные могли быть расконвоированы (self-supporter) и выбирали род деятельности, самостоятельно зарабатывая на жизнь. Данный статус приравнивал их к свободным людям. Однако освободившимся было строго запрещено покидать архипелаг. Выбор профессий был достаточно обширен, многие открывали лавки или столярные мастерские, работали механиками или грузчиками в порту. Так, в бунгало Н. Патерсона работало два водоноса, четыре садовника, посыльные и уборщики, которые были ранее осуждены за тяжкие убийства. Между островами ходило несколько паромов, команды которых набирались из бывших заключенных ^{[6, p. 151]}.

Согласно воспоминаниям Н. Патерсона, весь штат охраны колонии Порт-Блер состоял всего из восьми человек. Все надзиратели имели англо-индийское происхождение и постоянно проживали со своими семьями на острове. Коллектор указывает, что за период его пребывания в должности, случаи неповиновения среди заключенных были крайне редкими. Исключение составляли лишь бывшие бенгальские партизаны, которым удавалось взбудоражить заключенных. Всего в Порт-Блер находилось несколько тысяч заключенных. Также Н. Патерсон руководил целым штатом клерков, которые принадлежали к Индийской провинциальной службе (Indian Province Service) ^{[4, p. 18]}. На 1920 г. на Андаманских островах существовало всего 8 штатных должностей для офицеров различных служб (без учета клерков и охраны). Среди них 3 сотрудника Индийкой гражданской службы, 2 офицера Индийской полиции (Indian Police), врач (Indian Medical Service), инженер (Indian Engineering Service), 2 офицера Лесной службы (Indian Forest Service) Также в Порт-Блер постоянно присутствовал священник (chaplain) ^{[14, p. 26]}. К 1936 г. сотрудники Индийской полиции были заменены на офицеров военной полиции (Military police of Indian Army) ^{[16, p. 150]}.

Выступая в качестве главы колонии Н. Патерсон получал инструкции и директивы из Дели. Важное внимание уделялось созданию собственного сельскохозяйственного комплекса ввиду удаленности островов от баз снабжения на материке. Для привлечения внимания населения комиссар организовывал специальные сельскохозяйственные выставки, на которых подробно излагались все перспективы и особенности земледелия в тропиках. Не менее важным было поддержание работы лесного департамента. Покрытые лесами острова активно осваивались. Производилась вырубка и обработка древесины. Многочисленные лесопилки и склады функционировали практически на всех заселенных островах. Руководство вырубкой, а также деревообрабатывающими предприятиями осуществлялась офицерами Индийской лесной службы ^{[4, p. 18]}. При транспортировке из джунглей использовались слоны. Продажа древесины была важной статьей доходов колонии. Прибытие крупных кораблей в Порт-Блер считалось праздничными днями. В это время в колонии устраивались торжества, спортивные соревнования, аттракционы для детей заключенных.

Андаманские острова являлись крупной перевалочной базой в Индийском океане. Малочисленность местного населения и значительная удаленность от материковой Индии не позволяли обеспечивать постоянное функционирование крупного морского порта. Необходимость наличия такого учреждения была воплощена в идее создания исправительной колонии на островах. Тем самым британское правительство обеспечило постоянный источник рабочей силы. Отправка особо опасных заключенных в изолированные поселения позволяла разгрузить переполненные тюрьмы, а также избавиться от нежелательных элементов. Наличие штатной должности, которую занимали офицеры Индийской гражданской службы, подчеркивало значение архипелага.

Наиболее отдаленными территориями Британской Индии были Никобарские острова. В 1868 г. Никобары были проданы Великобритании Данией. В середине XVIII в. на островах безуспешно пытались обосноваться миссионеры и колонисты. Однако тяжелые климатические условия и болезни привели к тому, что большинство переселенцев погибло. В начале ХХ в. значительная часть туземцев была обращена в христианство местным учителем Дж. Ричардсоном (J. Richardson). После чего Никобары вошли в состав рангунской диоцезии Англиканской церкви. Дж. Ричардсон был рукоположен в священники и официально находился на островах в качестве специального миссионера ^{[12, p. 68]}. В 1920-х Дж. Ричардсон получил звание «почетного таксильдара» и одновременно исполнял обязанности смотрителя морского порта ^{[9, p. 268]}. Н. Патерсон осуществлял визиты на соседние Никобарские острова в 1930-е гг. в качестве главного комиссара. Чиновник указывал, что на данной территории не действовали платежные средства и был распространен натуральный обмен. Местные жители обменивали кокосы на ткань, муку или соль. Общие административные функции осуществлялись помощником комиссара (assistant commissioner) по фамилии Скотт (Scott). Одним из главных критериев при назначении на данный пост, являлась религиозность чиновника. Британское присутствие на Никобрах носило скорее мессианский характер, что вполне соответствовало колониальной концепции в Индии ^{[1, с. 138]}. По словам комиссара Н. Патерсона местный чиновник был отменным футболистом и обучал туземцев игре. Во время визита военных кораблей в порт проводились футбольные матчи между местной командой и моряками. При этом Скотт заключал пари с офицерами и таким образом зарабатывал деньги ^{[6, p. 158]}. Никобарские острова не являлись стратегическим пунктом, ввиду чего административное присутствие носило символический характер.

Таким образом, административная структура островных территорий отличалась значительным многообразием. Накопленный за длительный период опыт управления островами отличался своей уникальностью. Особенности построения системы власти на островах Британской Индии обуславливалась их стратегическим значением ^{[7, с. 1088]}. Кадровый кризис, а также малочисленность Индийской гражданской службы в 1919–1939 гг. не позволял направить большое количество администраторов в отдаленные регионы ^{[11, p. 48-49]}. Создание полноценных органов власти на отдаленных территориях могло быть крайне затратным. Также в данном вопросе большое значение представляли перспективы экономического развития. По этому принципу была выстроена администрация Лаккадивских островов. Для замены чиновников и специалистов с материковой части в органы самоуправления привлекались местные жители. Отсутствие экономических перспектив, невозможность использования человеческих ресурсов привели к отсутствию администрации на Никобарских островах. После длительных экспериментов колониальные власти вынуждены были передать удаленный архипелаг на попечение церкви. В тоже время стратегическое расположение Андаманских островов, требовало создания полноценной колонии, которая могла бы обслуживать перевалочную базу посреди важной транспортной артерии. Значение Порта-Блер подчеркивалось его прямым подчинением столице Британской Индии. Недостаток ресурсов был решен путем привлечения незначительного количества чиновников и добровольцев из числа неблагожелательных элементов.

Следовательно, особенности построения системы государственных администраций на удаленных островных территориях носили сугубо рациональный характер и были призваны отвечать интересам британского колониального правительства.