Язык закона: вопросы стилистической квалификации

В зависимости от содержания и цели высказывания, а также индивидуальной манеры и предпочтений участника коммуникации в процессе речи происходит определенный подбор и комбинирование соответствующих языковой ситуации языковых средств.

В современном языкознании традиционно выделяют следующие функциональные стили: разговорный, публицистический, научный, официально-деловойихудожественный, допускающий смешение разных стилей.

Данные функциональные подсистемы характеризуются и регламентируются такими составляющими, как, например, сфера распространения и употребления, функциональное назначение, т.е. регулирование отношений, влияние, общение и др., форма и способ проявления, а также система языковых средств и стилистических норм.

Возникновение и развитие официально-делового стиля русского языка, основ делопроизводства, т.е. юридической документации – законов, указов, грамот, купчих и т.д., произошло еще во времена Киевской Руси.

Современный официально-деловой стиль относится к книжным стилям и функционирует в большинстве случаев в письменной форме. Следует отметить, что название стиля не унифицировано, и в лингвистических работах встречаются другие его наименования, например, деловой, канцелярский, административный и др.

Официально-деловой стиль – это функциональная разновидность языка, которая служит для общения в государственно-политической, общественной и экономической жизни, законодательстве, в сфере управления административно-хозяйственной деятельностью.

Существование языка деловых отношений – законов, распоряжений власти, других документов – как отдельного стиля со свойственными ему особенностями не вызывает сомнений.

Специфика официально-делового стиля состоит в определенных стилевых чертах, свойственных только ему:

1.Официальность, стабильность, четкость, доступность;

2. Нейтральность, безэмоциональность тона изложения содержания;

3. Использование слов только в прямом значении во избежание инотолкования;

4. Синхронизация точности и качества формулировок, которая достигается путем использования терминов, с лаконичностью, сжатостью и последовательностью изложения фактического материала;

5. Документальность, наличие реквизитов, расположенных в определенной последовательности и месте;

6. Строгая регламентация текста, стандартизированность изложения и структуры текста;

7. Наличие устоявшихся однообразных оборотов и т.д.

В результате многовековой «шлифовки» в официально-деловом стиле сформировались такие языковые средства и способы изложения, которые позволяют наиболее эффективно фиксировать управленческую информацию и соответствовать всем выдвигаемым требованиям:

1) Использование соответствующей профессиональной терминологии;

2) Обеспечение точности путем уточнения и пояснения важных положений, терминов;

3) Синонимия сведена к минимуму и не допускает двусмысленности восприятия;

4) Наличие словесных повторов во избежание появления синонимии;

5) Употребление большого количества однородных членов, цифр, точных указаний на факты;

6) Обезличивание текста, отсутствие эмоционально-экспрессивных и образных средств, индивидуальных черт автора, при этом использование безличных и повелительных форм, абстрактно-обобщающей лексики;

7) Использование сложных предложений с сочинительной и подчинительной связью должно быть сведено к минимуму, а предпочтение отдано бессоюзным конструкциям, простым распространенным предложениям и т.д.

Сжатость и унифицированность, присутствие устоявшихся языковых оборотов, стандартизация, сознательный отказ от богатства выразительных языковых средств, что облегчает процесс и сокращает время составления документа, приводят к употреблению однотипных средств в одинаковых ситуациях. Данная черта стиля проявляется в широком использовании клише – словесных формул, закрепленных за определенными ситуациями.

Однако использование в документе клише может иметь и негативную направленность – осложнение текста и его восприятия, понимания адресатом. При этом, подобный эффект, оказываемый формулировкой и «утяжелением» (прим. авт.: за счет применения языковых средств на различных уровнях), является одной из целей составления документа, т. е. желателен для адресанта, а значит, текст приобретает дополнительную функцию, а перед автором стоит дополнительная задача ^{[6, с. 63]}, что приводит к вторичной текстовой деятельности (прим. авт.: подробнее об этом см., например: ^[7]).

Выделяют такие виды клише:

1. Простые – состоят из 2-х слов: иметь ввиду;

2. Осложненные – имеют более 2-х слов: принимать участие в мероприятии;

3. Сложные – содержат в своей структуре 2 простых клише, соединенных в 1 блок: отдел борьбы с незаконным оборотом наркотиков.

Часто в деловой речи имеют место ошибки, связанные с употреблением клише. Ошибочным, например, можно считать частое использование подобных структур, неуместное, неправильное образование клише: большая половина, снять с занимаемой должности и др.

Несмотря на разнообразие жанровых разновидностей, в современном языкознании деление жанровых форм традиционно происходит с учетом неязыковых и языковых нюансов. Разнообразие условий, ситуаций, случаев, наличие прецедентов общения обусловили закономерную необходимость вычленения в рамках официально-делового стиля трех подстилей, которые традиционно принято называть соответственно сфере функционирования: дипломатический (международный), канцелярский (административно-канцелярский, административно-хозяйственный, делопроизводственный) и законодательный (прим. авт.: правовой).

Дипломатический подстиль объединяет международные соглашения, которые имеют обязательный характер, отображают согласованное волеизъявление двух или более государств, а также односторонние дипломатические документы, выражающие волю одного государства. Данный подстиль определяется специфической лексикой, терминологией, употреблением своеобразных формул дипломатического этикета и др. Среди отличительных особенностей подстиля можно выделить использование образных выражений (высокие гости, наглая провокация). Документы дипломатического подстиля неоднородны по характеру и среди них можно условно выделить подгруппы:

а) документы организационно-регулирующего характера (конвенция, пакт, соглашение);

б) организационно-влиятельные по содержанию документы (декларация, нота, международное заявление, вербальная нота);

в) информативно-описательные (меморандум, коммюнике).

Канцелярский подстиль обслуживает профессионально-производственную сферу, правовые отношения и делопроизводство, регламентирует межличностные деловые отношения. Подстиль обеспечивает коммуникацию организаций, учреждений, ведомств между собой, связь органов власти с населением.

По характеру рассматриваемых вопросов канцелярскую документацию дифференцируют на:

а) организационную (устав, договор, инструкция);

б) распорядительную (приказ, постановление, распоряжение, резолюция);

в) информационно-справочную (автобиография, заявление, отчет, справка, характеристика и др.).

К правовому (прим. авт.: традиционно называемому законодательным) подстилю относятся документы, которые регламентируют нормы поведения участников общественно-государственного объединения и обеспечивают обязательные правовые нормы: декреты, законы, конституции, кодексы, постановления государственных органов власти и т.д. Обозначенные нормативные акты исполняют установочно-регулятивную функцию, выражают волевые распоряжения государства. Данный подстиль имеет установочно-информативное либо директивное проявление. Языковая структура законов значительно отличается от иных деловых текстов в первую очередь синтаксически. Как правило, подобная специфика проявляется в усложнении синтаксических конструкций, отделением членов предложения, численным превосходством предложений с подчинительной связью, распространение их определениями, что является необходимым и логичным для детализации текста.

На лексическом уровне объективная констатация фактов предусматривает использование слов в номинативных значениях, что обусловлено необходимостью точного и четкого определения понятия, явления, а также сохранения объективной нейтральности.

Следует отметить, что стремительное развитие средств и способов коммуникации, повлекшие появление различных методов информирования и влияния на общество, также повлияли на репрезентацию правовой информации, на адаптацию к потребностям разной аудитории. Данное явление вносит коррективы и в стилистику, «подпитывая» взаимодействие стилей, а именно официально-делового и публицистического (прим. авт.: подобно смешению научного и публицистического стилей, которое реализовано в научно-популярном подстиле), которые все чаще сочетаются в рамках одного документа ^[10], либо целостной информативной презентации (прим. авт.: см., наприм.: ^[14]), которая подразумевает помимо текста документа наличие дополнительных коммуникативных средств (например, видеоролик, видеофильм, клип и т. д.).

В современных лингвистических и юридических работах язык законодательства квалифицируется или как разновидность официально-делового стиля, или как отдельный функциональный стиль. Одни ученые твердо уверены, что законодательный подстиль является разновидностью официально-делового стиля, а другие доказывают, что язык нормативно-правовых документов является качественно новой, самостоятельной коммуникативной подсистемой, а в связи с этим есть все основания выделять отдельный законодательный стиль.

Актуальность исследований языка законов и других нормативно-правовых актов (прим. авт.: подробнее о некоторых исследованиях в области юридической лингвистики см., наприм., в раб.: ^{[13; 15-17]} и др.) тесно связана с устранением в них лингвистических ошибок и недочетов, которые негативно влияют на правотворческий и правоприменительный процессы, судебную практику. «В данное время язык правовых актов, - пишет П. М. Балтаджи, - находится в состоянии неопределенности и неурегулированности. Среди основных факторов влияния следует назвать: политическую нестабильность, неразрешенность языкового вопроса, отсутствие единой терминосистемы, низкий уровень языковой культуры законодателя, отсутствие условий для полноценного функционирования заведений и учреждений, которые занимаются языковыми проблемами» ^{[1, с. 229]}, однако и сейчас ситуация не улучшилась.

Начальник отдела лингвистической экспертизы законопроектов Правового управления Аппарата Государственной Думы России обозначает: «Проблемы, которые затрагиваются в нашей работе, связанные с необходимостью более внимательного отношения к языку законодательства, особенно актуальны потому, что до сих пор их специфика недостаточно исследована учеными-лингвистами» ^{[8, с. 5]}. На эту тему, резюмирует автор (следом за доктором юридических наук А. С. Пиголкиным), существует всего несколько статей, которые, как ни странно, принадлежат не ученым-лингвистам, а исключительно ученым-юристам.

Следует отметить, что история возникновения лингвистических проблем законов, других нормативно-правовых актов имеет давнюю историю. Еще в начале ХХ в. Е. В. Васьковский одним из первых обратил внимание на правила юридико-лингвистического толкования законов ^[3]. Со временем описанные Е. В. Васьковским правила юридико-лингвистического толкования законов, которые основываются на правилах, сформулированных лингвистической наукой, перечисляются с иллюстрациями в работах советских ученых-юристов Е. Ваттеля ^[4], П. Е. Недбайло ^[9], И. С. Перетерского ^[11], А. С. Пиголкина ^[12].

В 1967 г. была издана работа А. О. Ушакова ^[20], посвященная проблемам законодательной стилистики, которая в определенной степени заполнила пробел в исследовании проблем языка законодательства, но не разрешила окончательно большинство из них. Со временем появилась книга В. М. Савицкого «Язык процессуального закона. Вопросы терминологии» ^[18], однако затрагивает она главным образом толкование терминов, функционирующих в процессуальном законодательстве в целом и уголовно-процессуальном в частности.

В 1990 г. появляется коллективная монография под ред. А. С. Пиголкина «Язык закона», в предисловии к которой редактор констатирует, что «проблеме языка закона «не повезло», и она изучена в юридической науке слабо» и далее: «До недавнего времени вообще отсутствовали фундаментальные работы, посвященные языку законодательства. Дело ограничивалось только некоторыми статьями» ^{[23, с. 3]}.

Монография под ред. А. С. Пиголкина – результат долгой плодотворной работы группы ученых Всесоюзного научно-исследовательского института советского государственного строительства и законодательства. В монографии отмечается, что «одна из причин недостаточной изученности языка законодательства состоит в том, что юристы не использовали данные лингвистики, и поэтому их мысли относительно языка права сводились в основном только к общим заключениям о необходимости писать законы четко, коротко и понятно. В свою очередь в работах лингвистов пока что явно мало исследуется проблема законодательного языка как особенного функционального стиля литературного языка, не анализируются с языкознательских позиций законодательные тексты» ^{[23, с. 4]}.

Высказанные более двух десятков лет назад утверждения можно повторить и сейчас. Вывод, на наш взгляд, один – ученые, юристы и лингвисты, которые занимаются проблемами юридической лингвистики, должны подняться выше своих, так сказать, «ведомственных» видений роли лингвистики в праве и права в лингвистике.

Понятно, что в первую очередь «государство должно быть главным заинтересованным лицом в деле усовершенствования языка права, который является показателем уважения государства к гражданам. Учитывая опыт стран мира, первым пунктом программы усовершенствования должно быть становление национального языкового законодательства и, что особенно важно, ответственности за его соблюдение» ^{[1, с. 229]}.

Так, например, в Германии действует Общество немецкого языка при Бундестаге, основное задание которого проведение лингвистических экспертиз нормативно-правовых актов, консультирование лиц, которые готовят проекты законов, других нормативно-правовых актов по лингвистическим проблемам, дача рекомендаций относительно выбора дефиниций и под. В 1998 г. Обществом издано пособие «Рекомендации по юридическому и официальному языку».

Исследование языка законодательства в различных плоскостях в данный момент находится на стадии начального изучения, поэтому нуждается как в лингвистическом, так и в юридическом анализе. Круг заинтересованных ученых расширяется, но неразрешенные вопросы остаются.

В мировой и отечественной практике сформировалось два подхода к определению статуса языка законодательства. Суть одного из них состоит в том, что язык правовых актов рассматривается как отдельный стиль. Сторонниками данного подхода являются, например, О. С. Пиголкин, С. С. Алексеев. Язык законодательства также называют: юридический субстиль, особенный юридический язык.

Суть второго, более распространенного, подхода состоит в том, что он квалифицирует язык законодательства (права) как отдельную разновидность официально-делового стиля (В. М. Савицкий, А. А. Ушаков, Ю. Ф. Прадид и др.). Данная концепция и на наш взгляд является наиболее приемлемой и обоснованной. Попробуем доказать, что язык законодательства является отдельным функционально-стилевым образованием официально-делового стиля.

В работе А. А. Ушакова «Очерки советской законодательной стилистики» язык законодательства определен как «таковой, что не противопоставляется литературному», т.е. автор причисляет его к официально-деловому стилю как «законодательный подстиль» ^{[20, с. 142]}.

В монографии «Язык закона» под редакцией А. С. Пиголкина язык закона рассматривается как самостоятельный стиль литературного языка, который характеризуется специальными композиционными и стилистическими средствами, особым словарным составом для выражения мысли законодателя ^{[23, с. 14]}.

Т. В. Губаева, Л. Р. Дускаева и О. В. Протопопова делят функциональные тексты на два типа: 1. тексты внутригосударственного общения и 2. тексты международного общения. Тексты внутригосударственного общения, в свою очередь, подразделяются учеными на: законодательные; юрисдикционные; административно-коммерческие, т. е. в соответствии с делением государственной власти (прим. авт.: см., наприм., раб.: ^[5]). На содержательность и практическую ориентированность данной классификации жанровой системы официально-делового стиля также указывает и Т. В. Чернышова ^[21].

Д. Х. Баранник квалифицировал язык правовых актов как отдельный функционально-языковой феномен ^{[2, с. 8-9]}, и уверен, что абсолютно нет оснований относить к одному стилевому типу языка такой многообразный спектр жанров, как, например, заявление на отпуск, расписка, поручение, протоколы заседаний и др., и тексты Конституции государства, законов, постановлений Правительства, которые регулируют жизнь общества.

Качественно отличную группу, по мнению лингвиста, составляют нормативно-правовые документы государства. По функциональному характеру Д. Х. Баранник выделяет два основных уровня нормативных документов:

1. Акты законодательного уровня являются основой правовой системы. К ним относятся: Конституция, декларации, постановления и законы, касающиеся жизни и деятельности общества, определяющие правовой режим функционирования государственных органов, обеспечивающие правовое регулирование общественных отношений в государстве.

2. Акты ситуативно и темпорально ориентированного прямого действия, конкретно адресованные: указы и распоряжения Президента, декреты и постановления Правительства, решения судей разного уровня, распоряжения и постановления органов местной власти.

Следует отметить, что языковое оформление законодательных нормативных документов является залогом эффективного действия законов и подзаконных нормативно-правовых актов. На этот счет очень точно высказался М. С. Таганцев, когда отметил, что мысль, предложенная законодателем, но не нашедшая воплощения в тексте закона, не содержит закона ^{[19, с. 91]}.

Продолжением мысли юриста-криминалиста, но в аспекте лингвистики, можно считать исследования и аргументацию М. Н. Кожиной, М. А. Ширинкиной, которые рассматривают сходства двух лингвистических направлений – функциональной стилистики и дискурсивного анализа, позволяющие объединить изучение текстов нормативно-правовых актов исполнительной власти с понятием дискурса (см., наприм., раб.: ^[22]).

Отметим, что требования, выдвигаемые к языку правовых актов, имеют комплексный характер, и исходят не только из природы права, но и неразрывно связаны с лингвистическими категориями. Именно этим и объясняется сложность в определении численности и сути юридических требований к языку законодательства.

Также не менее важной особенностью языка закона является обобщенность, отсутствие индивидуализации. Правовые акты обращены не к одному конкретному лицу, а к определенной группе лиц либо ко всем людям. В связи с этим язык законов и подзаконных нормативно-правовых актов абстрагируется от индивидуальных людских языковых особенностей, необходимым условием является стереотипность выражения мысли.

Стиль языка законов имеет множество специфических отличий, но, следует отметить, что он не изолирован от других языковых стилей, поэтому на морфологическом и синтаксическом уровнях содержит и основные черты национального языка, как и любая другая разновидность языкового стиля является формой социального общения, при помощи которого законодатель влияет на общество.

Исходя из изученных аргументов в поддержку существующих в научном кругу мнений, некоторые из которых приведены выше, можно утверждать, что есть основания считать стиль языка законодательных документов отдельным функционально-стилевым образованием (подстилем) официально-делового стиля современного языка.

Но открытым остается вопрос относительно формулировки самого названия подстиля.

Часто употребляемый термин законодательный подстиль, на наш взгляд, является неточным. Каждый юрист, не только ученый, но и практик, изучивший теорию государства и права, знает, что существует законодательная иерархия, согласно которой наивысшую внутригосударственную законодательную ступень (не считая международных документов) занимает Конституция, следом идут законы и кодексы, а далее (ниже) – подзаконные нормативно-правовые акты.

Следует отметить, что и лингвистические словари, например, классически упоминаемый «Словарь русского языка» С. И. Ожегова, толкуют слово «законодательство» как: 1. Совокупность законов и 2. Составление и издание законов.

Даже основываясь на минимальных аргументах нужно задаться вопросом: если к законодательному подстилю относятся Конституция, законы и кодексы (что абсолютно разумно!), то куда входит группа иных подзаконных нормативно-правовых документов?

На наш взгляд, более правильно и целесообразно, дабы избежать фактической «утери» документов, относящихся к подзаконным нормативно-правовым актам, термин законодательный подстиль заменить на правовой подстиль.

Исследования позволяют сделать выводы и определить статус языка законодательства как: самостоятельную функционально-стилевую разновидность официально-делового стиля (подстиль).

Законодательные акты, в зависимости от своей юридической силы, образуют определенную иерархическую систему, во главе которой находится Конституция государства, затем законы, кодексы, а затем другие подзаконные нормативно-правовые акты. Существование данной системы дает основания для замены термина законодательный подстиль на правовой подстиль, т.к. в первом случае вне подстиля остаются подзаконные нормативно-правовые акты, а также такие важные сферы, как юридическое образование и наука, судебные речи и некоторые другие.

Кроме этого, помимо вторичных текстов в современных условиях развития коммуникационных возможностей, их методов, приемов и стратегий, существенным и востребованным для общественных потребностей на стадии активного формирования находится «продукт» смешения официально-делового и публицистического стилей в рамках одного текста документа, либо целостная информативная презентация, которая подразумевает помимо текста документа наличие дополнительных средств.