Чтение и традиционная книжность в восприятии современных россиян: по материалам социологического опроса

Прядко Игорь Петрович кандидат культурологии доцент, Национальный исследовательский Московский государственный строительный университет (НИУ МГСУ) 141018, Россия, Московская область, г. Мытищи, Новомытищинский проспект, 86-4 Pryadko Igor' Petrovich PhD in Cultural Studies Docent, the department of Social, Psychological, and Legal Communications, National Research Moscow State University of Civil Engineering 141018, Russia, Moscow Oblast, Mytishchi, Novovomytischinsky Prospekt 86-4 priadcko.igor2011@yandex.ru Другие публикации этого автора

1. Введение. О круге современных проблем чтения и информационной культуры.

Информационное общество, появление которого предсказывали футурологи и социальные философы, в настоящее время приобретает зримые очертания. В этих условиях актуальным становится вопрос, какое место займет национальная культура, традиционные формы интеллектуальной деятельности в грядущей информационной цивилизации. Будет ли культурный опыт прошлого востребован этой цивилизацией или нет? В настоящей статье автор, используя в качестве методологического инструментария ретроспективный анализ источников и результаты социологического опроса, ограничиваясь рассмотрением некоторых проблем чтения и информационной культуры, дал свой ответ на эти и связанные с ними вопросы.

Поскольку культурная специфика находит отражение в языке и в литературных текстах, на этом языке написанных, практика чтения данных текстов выступает залогом, что национальная светская и религиозная традиция в разных своих проявлениях не прервется и будет сохранена и даже приумножена. Одним из направлений, привлекающих внимание исследователей, выступает чтение книг – до сих пор самый популярный способ распространения и потребления информации, в том числе информации, касающейся истории этносов. В настоящей статье мы рассматриваем чтение, которое объектом имеет книги, относимые к традиционным. Мы имеем в виду книги, отражающие исторический путь развития этносов, произведения, вошедшие в сокровищницу литературной классики, как национальной, так и мировой. В них закреплены значимые ценности, сохраняющиеся народным сознанием на протяжении веков. Существование в настоящее время спроса на исторические книги, на книги, касающиеся проблем религии и философии, в целом очевидно, как очевидно и то, что книга и книжность в XXI в. перестали быть основным источником информации и средством инкультурации. Появились новые каналы информации, о которых тоже будет сказано в настоящей работе. Данная работа относится к числу междисциплинарных, она касается культурологии, социологии и философии чтения.

2. Обзор литературы предмета

Среди исследований, посвященных проблемам отечественной традиции чтения, в первую очередь следует назвать классические труды российских и зарубежных ученых. В частности, работы немецкого философа Р. Ингардена ^[1], развивавшего герменевтику чтения, социологов С.Н. Плотникова ^{[2, с.83-88]}, Н.А. Рубакина ^[3], логика С.И. Поварнина ^[4], а кроме того монографии и статьи современных исследователей – Б.В. Бирюкова ^{[5, c.22-30]}, П.Б. Бирюкова, И.А. Бутенко ^[6], А.И. Рейтблата, рассматривавшего влияние столичных альманахов на динамику чтения в XIX в. ^{[7, с.29 - 51] [8]}, В.В. Волкова ^{[9, с. 172-176]}, изучавшего динамику чтения в 20-30-е гг. XX в., О.С. Чубарьяна ^[10]. В данных работах чтение и читательская культура рассматриваются с разных сторон. В одних работах исследуются социологические аспекты чтения. В других – проблемы чтения и информационной культуры обсуждаются в ракурсе философской герменевтики. Изучается также история читательской культуры, чтение в аспекте процессов принятия решений ^{[11, c.183-201]}. Большой вес в современной науке о чтении приобретают исследования по психологии чтения.

Частные вопросы влияния традиционной культуры, ее архетипов на отдельные виды коммуникации в современном постиндустриальном обществе обсуждают и западные исследователи. В этой связи хотелось бы выделить работы ^{[12, с. 355-377] [13, с. 363-368]}. Довольно популярная тема – влияние религиозных убеждений на оценку тех или иных достижений науки XIX-XX столетий, находящих отражение в текстах СМИ. Обсуждается, напр., использование архетипической символики в современной Интернет коммуникации ^{[14, с.285-303]}. Роль изучения иностранного языка в межкультурном диалоге находится в центре внимания исследователей культуры на Западе и на Востоке ^{[15, с. 1027-1033]}.

Относительно небольшую часть исследователей интересует логика текста, рассматриваются процессы принятия решений в связи с выбором читаемых книг. Нам представляется, что история отечественного чтения и книжности в настоящий момент разработаны не достаточно подробно. А при этом не всегда выводы исследователей опираются на данные социологических опросов. В работах, посвященных истории чтения, как правило, исследуется книжная культура только одного определенного периода в истории России. Отдельно рассмотрены XIX в. ^{[16, c.54-65]}, период развития индустриального общества и современная социокультурная ситуация. В работах, которые появляются в настоящее время, налицо преобладание синхронного подхода к изучению культуры чтения над диахронным. Между тем, автору неизвестны статьи и книги, в которых отечественная книжная традиция Средневековья сравнивалась бы с читательской культурой Нового времени или век XIX, определяемый как «золотой век» русской литературы, с современным состоянием культуры и книжности. Актуальность данной темы обусловлена необходимостью продолжить исследование культурного потенциала книжной традиции прошлого, которая сегодня обычно изучается историками и филологами и зачастую оставлена без внимания культурологами и философами.

3. Методы и материалы исследования

В настоящем разделе рассмотрим предметную область исследования, его новизну и методы. Новизна обозначенного подхода состоит в том, что социокультурную динамику чтения мы рассматриваем в связи с теми изменениями, которые происходят в сфере языка и книжности. Эти изменения закрепляют реформы грамматики. Специфичным для настоящей работы является привлечение материалов, относящихся к истории книжности.

Автор убежден, что рассматриваемые темы, касающиеся прошлого культуры, не являются предметом одной только исторической науки. Они имеют прямое отношение к социокультурным проблемам сегодняшнего дня. Современная ситуация не только в нашей стране, но и в большинстве развитых стран характеризуется как кризис чтения, который на взгляд автора представляет собой одну из сторон интеллектуального кризиса нашей эпохи. Книга перестает быть главным источником информации, исчезает такой феномен, как вдумчивое чтение. На это, как указывают в своих исследованиях психологи «третьей силы», накладывается кризис смыслов, так наз. экзистенциальный вакуум ^[17]. Наблюдаемое состояние дел заставляет научное сообщество искать новые формы осмысления действительности, а практиков – новые формы культурной политики, в том числе и в области чтения. Одним из направлений подобных поисков может стать обращение к традиционным формам культуры и, как следствие, к традиционным формам чтения и книжности. Сегодня для России обращение к традиции особенно актуально. Ведь поиск культурной идентичности происходит в российском обществе на фоне мирового процесса глобализации, о котором автор говорил в начале статьи. Сделать этот поиск более целенаправленным, обрести духовные основы, которые помогут национальным культурам достойным образом встроиться в мировой культурный процесс, – таковы практические задачи, диктуемые современностью. Но такое встраивание неизбежно приведет, и, если судить по примеру России, приводит уже к сокращению чтения на родном языке и к заметному увеличению сегмента англоязычных читателей. Отсюда законным представляется стремление сохранить традиционные формы книжности и культуры. При этом задача приобщения к чтению книг на родном языке приобретает еще один аспект, связанный с необходимостью сохранения языка и традиции письменности.

Социологический опрос, лежащий в основе исследования и результаты которого нашли отражение в работе, посвящен читательским предпочтениям современной молодежи. Опрос был проведен осенью 2018 г. Автором опрошено 106 студентов, обучающихся в Московском строительном университете по строительным и архитектурным специальностям. В число респондентов также вошли студенты некоторых других технических высших и средних учебных заведений столицы. Среди опрошенных было 55 юношей и 52 девушки (см. Рис. 1.), что в целом соответствует соотношению студентов по их половой принадлежности на большинстве факультетов вуза.

Рис. 1. Социально-половой состав респондентов

Среди респондентов девушки и юноши в возрасте от 18 до 20 лет составили большую часть. Людей в возрасте от 21 до 25 лет было вдвое меньше. В основном это молодые люди, обучающиеся на бакалавриате и в магистратуре. Несколько более четверти респондентов указали, что у них незаконченное высшее образование, а почти 15 % сообщили, что они окончили среднюю школу. Менее 5 % участвовавших в опросе молодых людей были учащимися профессиональных учебных заведений, техникумов. Таким образом, большая часть опрошенных в 2017 г. были студентами высших учебных заведений.

4. Культурная ситуация и ее влияние на динамику чтения. Два уровня культуры

Ситуация с чтением, имевшая место в России в средние века и в начале Нового времени, состояла в следующем: выделялся комплекс, связанный с универсальной общечеловеческой культурой. По отношению к нему находился в оппозиции другой комплекс культурных элементов, ориентированный на групповой и национальный партикуляризм. В Средние века этот комплекс был связан с религией, с рациональной аполлонической стороной человеческого духа, которые также находились в зависимости от традиционных форм мировоззрения, а второй ‑ с фольклорной стихией, с одной стороны, и кругом идей, привнесенных в культуру славянских народов из Западной Европы, с другой.

Автор считает нужным рассмотреть взаимодействие этих двух комплексов на материале отечественной книжной традиции. Необходимо проследить, опираясь на данные социологического исследования, как к проблемам чтения и языка относится современное поколение активных читателей, главным образом молодых людей, обучающихся в учебных заведениях. Обратимся к результатам опроса. Большинство его участников признались, что любят читать художественную литературу. При этом людей, которые не находят времени для чтения, было меньшинство. Только 10 % опрошенных заявили, что не являются любителями чтения. На Рис. 2 отражены результаты обработки ответов респондентов на вопрос об их любви к чтению:

Рис. 2. Отношение респондентов к чтению

Таким образом, ответы респондентов подтверждают наличие двух уровней коммуникации: одна из них преимущественно устная, относящаяся к народно-разговорному пласту культуры и с чтением литературных текстов не связанная, и другая, предполагающая знакомство с литературно-письменными текстами, текстами художественной литературы, отражающей сакральные общественные архетипы, и умение их анализировать. Людей, активно читающих и анализирующих прочитанное, среди опрошенных, как мы видим, несколько больше половины. Благодаря опросу также выяснилось, что корпус классических литературных произведений занимает довольно скромное место среди читательских предпочтений современных молодых людей. Разброс жанровых пристрастий современных читателей отражает Рис. 3:

Рис. 3. Жанровые предпочтения участников опроса

Проведенное анкетирование дает нам право предполагать, что приверженцы массового чтения в генеральной совокупности должны численно превосходить тех, кто предпочитает чтение классической литературы. При 22 % выявленных нами любителях классики, мы имеем 17 % респондентов, у которых жанровые предпочтения отсутствуют или которые не читают книг вообще. 20 % читателей увлекаются любовными романами (в это число среди опрошенных входили главным образом девушки), а 19 % регулярно читают детективы. Вместе с читателями научной литературы, потребителями комиксов и коротких текстов преимущественно рекламного характера их число составило 78 %. Для последних чтение выступает в качестве канала приобщения к массовой культуре, в то время как для меньшинства – это средство усвоения традиционных ценностей. На основании анкетного опроса читателей нами выявлены две неравных по численности группы (см. Рис. 4):

Рис.4. Отношение современных молодых людей к чтению классики

Бережное отношение к литературной традиции, которая включает чтение классической литературы, связано также с посещением библиотек и книжных ярмарок, с встречами с писателями и др. Такого рода мероприятия довольно часто проводятся в Московском регионе. В рамках культурного проекта «Книги моей жизни» регулярно проводятся встречи с писателями, главным образом финалистами литературных премий, как российских, так и международных ^{[18, с. 8]}. На таких мероприятиях усвоение развитой в России испокон веков традиции семейного чтения серьезной литературы происходит сквозь призму знакомства с произведениями современных авторов.

Ситуацию с чтением в нач. XXI в. автор настоящей статьи сравнивает с динамикой потребления печатной продукции в Новое время, в частности, в период петровских реформ, когда также как и сейчас происходили значительные изменения в динамике чтения. Анализируя эту динамику в XVIII в., исследователи приходят к выводу об изменчивости корпуса читаемых книг, об эволюции вкусов самих читателей. При этом начало многим процессам в книжной культуре положила реформа алфавита: сам самодержец предложил более простой вариант печатного шрифта. Вышли на первый план новые источники информации. В традиционном культурном комплексе чтение было связано с корпусом текстов на церковнославянском языке. Содержание этих текстов, по общему мнению, было концентрированным выражением религиозных и культурных смыслов. Иная ситуация складывается после реформ. Чтение в новую эпоху стало опираться на изменчивый, подвижный корпус книг. Цениться стала не традиционность текстов, а их новизна. Видное место в обновляющемся корпусе заняла беллетристика – романы и повести, где читатель знакомится с вымышленным сюжетом, с событиями, которых на самом деле не было или не могло быть (жанр фэнтези).

5. Два языка культуры: XIX век и современное состояние литературного чтения

К концу XVIII -XIX вв. оформился специфический уклад высшего класса, где французский язык был превращен в официальный язык общения привилегированного сословия. Русско-французское двуязычие стало фактором читательской культуры. Так как подавляющее большинство образованных людей дореформенной России были представителями дворянства, то можно сказать, что значительная часть читающей публики понимала французский язык без перевода. Печатная продукция на языке Вольтера и Дидро составляла значительную долю в общем объеме книг, активно потребляемых образованным обществом. Несколько примеров дают возможность судить о степени проникновения французского в речевую практику отечественного дворянства XIX века. Философ и политический публицист К.Н. Леонтьев, сожалея о том, что святоотеческая литература продолжает оставаться неизвестной читающей публике, предлагал перевести литературные тексты православной традиции на французский, как язык более понятный дворянским читателям. Другой пример мы находим в письме Н.В. Гоголя княгине А.М. Виельгорской. Здесь писатель рекомендует своему адресату читать книги на древнеславянском языке, а для «перевода трудных мест» обращаться к французскому варианту ^{[19, c.422]}. Наконец, И.В. Киреевский, так же как и К.Н. Леонтьев, желал, чтобы русская образованная публика, наконец, обратила внимание на книги, лежавшие в основе православной традиции чтения до культурного переворота, совершенного Петром I. Хорошо бы, высказывал свое сокровенное желание видный славянофил, если бы «какой-нибудь француз понял оригинальность учения христианского, как оно заключается в нашей Церкви, и написал бы об этом статью в журнале, немец бы поверил ему, изучил бы нашу Церковь поглубже, тогда без сомнения мы поверили бы немцу и французу, и сами бы узнали то, что имеем» ^{[20, c.120]}.

Приведенные факты позволяют судить, до какой степени глубок был культурный разрыв между Московским Царством до Петра I и Россией XVIII-XIX вв. Ведь литературная продукция на французском языке для образованных читателей XIX в. была понятнее, чем книги на церковнославянском языке, а для некоторых и на современном им русском. К первым относились русские летописи и религиозная литература. Сегодня в постиндустриальную эпоху роль языка глобальной культуры выполняет английский язык. Будучи общедоступным, данный язык в условиях глобализации выступает проводником вестернизации — распространения культурных образцов, присущих обществам Западной Европы и Северной Америки, в незападных обществах. Умение говорить и читать на английском есть условие включения индивида в информационные каналы глобального общества. Однако лишь 13 % участвовавших в опросе молодых россиян сообщили, что они в достаточной степени владеют иностранным языком (см. Рис. 5).

Рис.5. Чтение литературы на иностранных языках

13% респондентов, ответившие утвердительно на данный вопрос, оказались читающими на английском языке, что в значительной мере подтверждает выдвинутое выше предположение.

Запросы молодых читателей стремятся удовлетворить находящиеся в столичном регионе библиотеки и читальные залы. Например, в библиотеке пос. Московский (в Новой Москве) с 2016 г. регулярно проходят заседания кружка по изучению английского языка ^{[21, с. 2]}.

К одной из существенных особенностей новой словесной культуры, начало которой было положено в период петровских культурных реформ, и определяемой ею книжности следует отнести ее авторский характер: ведь литературное произведение стало рассматриваться как продукт индивидуального творчества. С этим было связано светское, не предполагающее обслуживания потребностей официальной идеологии содержание книг и печатная, а не рукописная форма бытования книжных текстов в литературном пространстве. В отличие от новой словесности, традиционная русская словесность была анонимной — в рамках древнерусской литературы личность автора не имела решающего значения. Само содержание литературы непосредственно определялось культом, религиозным миросозерцанием. Отметим, что и сегодня на выбор книги для чтения имя автора произведения для многих читателей имеет решающее значение, что показывают результаты проведенного нами опроса. 37% опрошенных при выборе литературного произведения для чтения руководствуются именем автора, 12 % доверяют рекламе. Рекомендации друзей и знакомых выступают в качестве решающего фактора при выборе книги для 21 %. Мнение литературных критиков учитывают 3 %. У 19-ти % выбор книг для чтения имеет случайный характер, а 8 % предпочли свой вариант ответа.

Рис. 6. Факторы, определяющие выбор книг для чтения

Традиционная книжность на церковнославянском языке была рукописной по форме своего бытования. Доступ к литературным текстам ограничивался, а их тиражирование, рассчитанное на узкий круг потребителей, представляло собой в высшей степени трудоемкую операцию.

Обратимся к еще одной практике освоения текстов. Приобщение к традиции, к текстам классической литературы происходит благодаря чтению вслух. Отметим, что в древности иной, отличной от чтения вслух традиции не существовало. Не знала его европейская античность, а редкие исторические персонажи, практиковавшие «чтение про себя» вызывали искреннее удивление современников. В стенах некоторых московских библиотек в целях развития такой традиции с 2018 г. проводится конкурс, посвященный чтению вслух, «Страница 18». Его участникам предлагалось прочитать одну страницу незнакомого текста без подготовки. По словам очевидцев, конкурс получился интересным и напряженным. ^{[18, С. 8]}.

6. Орфографическая реформа 1918 г.

Заметные изменения динамики чтения наблюдаем мы в XX в., начало которого ознаменовано попытками власти посредством законов влиять на отдельные сферы книжно-письменного языка. Первой среди таких мероприятий власти стоит реформа орфографии и правописания 1918 г. Признано, что она закрепила культурный разрыв между образованными классами дореволюционной России и воспитываемой новой властью интеллигенцией, отсекла новые поколения читателей от корпуса книг, изданных до революции ^{[22, c.45-70]}. По своим социальным последствиям реформа орфографии 1918 г. сопоставима с языковыми новациями XVIII века. Автор полагает, что сейчас необходимо осмыслить значение орфографической реформы в свете противостояния новаторства и традиции, о которых было сказано выше. Ведь уже перемены книжно-письменного языка XVII-XVIII вв. были связаны с ориентацией на образцы изменчивой устной речи, что само по себе определило необходимость последующих реформ грамматики и орфографии. При этом следует обратить внимание на то обстоятельство, что реформы языка сделали культурное развитие России более прерывистым, а информационное взаимодействие поколений более проблематичным. Аналогичным образом и реформа орфографии 1918 года, ориентированная на особенности устной речи, не сняла многие проблемы, о которых, кстати, вспомнили в 60-е годы XX в..

Смысл всех проводимых реформ состоит в стремлении приблизить письменную речь и литературную практику к практике разговорной. В ходе проведенного нами опроса выяснилось отношение молодых читателей к реформам языка. Подавляющее большинство респондентов не определились в своем отношении к последствиям этой языковой реформы (71%), хотя и знают в общих чертах о содержании нововведений 1918 года (67%). Результаты обработки ответов на вопрос об отношении к реформе орфографии 1918 г. отражены в Рис. 7:

Рис. 7. Последствия орфографической реформы в оценке респондентов

Следует отметить, что характерная для литературно-письменного языка Нового времени ориентация на повседневную речь в литературе делает невозможным создание окончательного и «правильного» варианта литературного языка. Ведь то, что будет соответствовать определенному моменту развития «живого» языка, окажется неверно для другого момента. Это обстоятельство, между прочим, позволяет объяснить факт «умирания литературного произведения» – случай, когда вариант языка, на котором оно написано, становится непонятен потомкам.

7. Дискуссионные вопросы современной читательской динамики. Чтение и мода

Теоретическими принципами, положенными в основание обсуждения полученных в ходе исследования данных, выступают концепции культурного релятивизма и мультикультурализма. В свете этих идей автор намерен оценить результаты социологического опроса. Исследователи, изучающие современное состояние общества, неизменно подчеркивают, что информатизация привела к качественному изменению среды обитания человека. «Сложность мира нарастает, его целостность становится все более проблематичной», ‑ подчеркивает современный социолог ^{[23, c.4]}. В числе наиболее важных признаков современной эпохи называют мультикультурализм – явление, когда каждая из имеющихся в обществе субкультур формирует свою систему ценностей и оценок действительности. При этом наличие всеобщих, применимых в любых условиях критериев и образцов отрицается (об этом см. ^{[24, с.120]}). Наличие в обществе различных читательских аудиторий со своими вкусами и предпочтениями является одним из показателей мультикультурности. В этой связи стоит напомнить, что еще Н.А. Рубакин, изучая динамику чтения в XIX веке, указывал на тот факт, что читательское пространство России не однородно. В нем в одно и то же время могут существовать разные виды читательской активности. Различен также состав книг, потребляемых разными группами читателей. В начале XX в. исследователь писал: «Литературные течения по всей читающей России катятся волна за волной. Уже прошло почти сто лет, как над передовыми читателями пронеслась волна псевдоклассицизма, семьдесят с лишним лет, как пронеслась волна сентиментализма Карамзина, затем романтизма Жуковского и т.д. и т.д., но где-то там, в недрах провинции эти волны катятся и сегодня, разбегаясь кругами во все стороны, захватывая все большую и большую массу людей и уступая дорогу следующей волне. Нечего удивляться, что там, где еще катится волна XVIII в., не пользуются вниманием и не встречают одобрения произведения конца XIX» ^{[3, c.28]}. Стоит обратить внимание на тот факт, что основной конфликт целого ряда литературных произведений русской классики ‑ это конфликт существующих одновременно читательских генераций. Коллизии между читателями произведений разных литературных направлений можно обнаружить в «Евгении Онегине». С одной стороны, английская сентиментальная литература как увлечение старшей Лариной в этом произведении, а с другой, интерес к романтикам его главных героев: Онегина («москвич в Гарольдовом плаще») или Ленского. Видимо, общество в целом (и читательское сообщество в том числе) во все эпохи мультикультурно: в нем могут быть выделены субкультуры, представители которых по-разному оценивают литературные произведения.

Оценивая современную книжность в свете явлений мультикультурализма, мы вслед за Н.А. Рубакиным выделяем различные читательские субкультуры. Здесь мы сталкиваемся с действием механизмов книжной моды.

Автор полагает, что модой определяется и состав книг, читаемых людьми, и его ‑ этого состава – обновление. Оценивая моду как современный антипод традиции, социолог Н.Г. Михайлова подчеркивает, что последняя в жизни прошлого выполняла универсальную, регламентирующую функцию. Мода же более мобильна, менее обязательна и достаточно быстро обновляется. В силу этого столь часты изменения в культуре чтения в Новейшую эпоху. Мы отмечаем постоянную динамику литературных пристрастий – сезонные и периодически возобновляемые увлечения жанром фэнтези, приключенческой литературой, моду на документальный жанр и публицистику, на то или иное религиозно-философское учение и связанную с ним литературу ^{[3, c. 104-118]}. Эту динамику отражают ответы респондентов на вопрос о литературном произведении, которое читают участники опроса в момент его проведения. Обратим внимание на диаграмму, отражающую результаты анализа ответов респондентов:

Рис. 8. Жанровое разнообразие читаемых респондентами книг

В отношение жанров, читаемых современной молодежью, был задан вопрос «К какому жанру относится книга, читаемая Вами в настоящий момент?». Выяснилось, что наиболее читаемым жанром является фантастика. Фантастические повести и романы читают более 31 % участвовавших в опросе молодых людей. 21 % респондентов, среди которых все оказались женщины, читают любовный роман. Только 5 % в настоящий момент ничего не читают, а 18 % увлечены книгами детективного жанра. Чтение книг классического «литературного канона» (это 25 % опрошенных молодых людей) в современную эпоху становится только одной из предполагаемых форм читательской активности. Данная литература может стать объектом модного увлечения.

Является ли отличие литературно-письменного языка от языка разговорного фактором, снижающим динамику чтения в настоящее время? В какой-то мере решить данную проблему помогают результаты обработки ответов на вопрос: «Нужна ли реформа орфографии и правописания в настоящее время?» Среди респондентов проведенного авторами настоящей статьи опроса 22% убеждены, что упрощение средств языкового выражения, а значит и новая реформа правописания будут способствовать увеличению читательской активности молодежи, которая больше всего ценит простоту и ясность выражения (см. Рис. 9).

Рис. 9. Мнения респондентов о необходимости реформы языка

Следует признать, что большая часть респондентов (56%) все же считают проведение новой реформы орфографии и правописания нецелесообразным.

Рассмотрим изменения, происходившие в культуре книжности в XX в. после орфографической реформы 1918 г. Как и современные процессы, они были связаны с радикальными изменениями читательской культуры. Ситуацию в мире чтения в 1920 – 30 – е гг. характеризует сложное взаимодействие архаики и новаций в области чтения и образования. Специфические особенности традиционной ментальности оказались как нельзя кстати в эпоху советской культурной модернизации, а новые читательские практики этому сильно способствовали. Подчеркнем особо, что в период культурного обновления страны структуры архаичного сознания наполнялись новым содержанием, связанным с политической реальностью советской эпохи. О влиянии внутриполитической обстановки на динамику чтения конца 1930-х гг. обратил внимание отечественный социолог В.В. Волков ^{[9, c. 172-176]}. У проблемы понимания литературных текстов он обнаружил предметно-речевой аспект. Исследователь говорит о речеобразующей функции чтения, о ее универсальной креативности, о присущей ей способности порождать понятия и вещи ^{[25, c.302]}.

Способность языка порождать предметы использовали отечественные средства политической рекламы в 20-30-е гг. Речи ораторов и рассчитанные на широкого читателя массово-коммуникативные тексты служили инструментом организации общественного бытия. Ведь сначала понятия, связанные с новой жизнью, новым бытом, стали появляться в брошюрах и агитационных речах. Так они были внедрены в общественное сознание, и только после этого переходили в сферу повседневной жизни. Механизированное сельское хозяйство, новый быт, электрифицированные клубы и избы-читальни сначала относились к сфере обещанного, а не реального и действительно данного.

В своей статье В.В. Волков обращает внимание и на другие аспекты взаимодействия традиционного сознания и книжной культуры в России в 1920—30 гг.. Исследователь показывает, каким образом представителями власти того времени решалась проблема повышения эффективности воздействия пропаганды на читающую часть населения, как при этом массовое чтение превращалось в инструмент идеологического внушения. Подчеркивается, что политический класс России XX в. проблему грамотности увязывал прежде всего с требованиями политического воспитания. Грамотность для тех, кто в то время руководил культурной политикой революционной России, по Волкову, была инструментом коммунистической социализации масс, и в меньшей степени средством их инкультурации—приобщения к общечеловеческим, общекультурным ценностям. Вместе с тем, исследователи указывают на объективный инкультурационный процесс ‑ процесс усвоения социальных образцов, ценностей и норм огромным большинством народа ‑ через приобщение к грамоте и через практику чтения.

Затрагивая проблемы соотношения коллективного и индивидуального чтения, Волков рассмотрел процесс «субъективации» (выражение самого исследователя) и приватизации чтения, происходивший в конц. 30-х гг. как по воле властных структур, так и объективно, знаменуя собой отказ от коллективистских устремлений предыдущей эпохи. Для нас особый интерес представляет обсуждаемая в работе социолога проблема «взаимоотношения» текста и массового, архаичного сознания. Волков обращает внимание на тот факт, что несоответствие между означаемым и означающим организаторами общественной коммуникации 1920-30-х гг. предполагалось изначально. Исследователь показывает, благодаря чему было облегчено внедрение в массовое сознание идеологем, имеющих произвольно заданный смысл (т.е. смысл, определяемый и навязываемый сверху). При этом возникала иерархия лексем: одни из них приобретали статус привилегированных, а другие обслуживали обыденный уровень коммуникации.

Мысль отечественного автора мы хотели бы углубить следующим образом. Известно, что отсутствие отстраненности от прочитанного и воспринятого является характерной чертой сознания верующего человека, участвующего в богослужении и общающегося с предметом культа. Подстраиваясь под традиционное мышление, чтобы усилить свое влияние на широкие массы населения, коммунистическая пропаганда 30-х гг. усваивала некоторые приемы традиционной словесности и ораторского искусства.

Необходимо иметь в виду, что процесс формирования читательских субкультур в советское время происходил медленно. А некоторые культурные формы и традиции, бытовавшие до 1917 года, были пресечены. Это не могло не оказывать влияние на практику чтения, и, в частности, на изучаемые нами аспекты традиционной книжной культуры. Но даже в это время культурная преемственность не прерывалась, и некоторые культурные элементы старой эпохи были усвоены в послереволюционную эпоху. В последнее десятилетие прошлого XX в. российское общество стало менее гомогенным. Присутствие в современном социуме различных субкультур и реновация некоторых культурных практик России XIX в. стали условием для развития традиционных форм читательской активности.

8. Заключение

Проанализируем итоги настоящего опроса в свете интеллектуальных дискуссий, которые ведутся в настоящее время.

В ходе проведенного опроса удалось выяснить, что чтение не перестает быть одной из форм проведения культурного досуга современного молодого человека. Но доля серьезного вдумчивого чтения и, в частности, доля чтения произведений литературной классики заметно упала. Учитывая данное обстоятельство, культурно-досуговые учреждения и муниципальные власти стремятся стимулировать интерес к традиционному для России семейному чтению, проводя конкурсы для различных возрастных групп читателей.

Далеко не все участники опроса определились с оценкой орфографической реформы 1918 года, хотя многие имеют общие сведения о ней, встречали упоминания об изменениях орфографии того периода в СМИ и научно-популярной литературе. Вместе с тем значительна доля тех, кто одобрил бы упрощение грамматики и орфографии современного русского языка.

Литература же на английском языке для основной части юных респондентов остается недоступна в виду их слабой лингвистической подготовки. В ходе исследования удалось выявить противоречие между необходимостью встраивания в глобальные информационные структуры и сохранением культурной идентичности. Более подробный анализ этих противоречий мог бы стать предметом последующих исследований.

В XXI веке актуальность приобретает проблема определения основных черт национальной традиции, определения ценностных установок, лежащих в основании традиционных культур. Споры ведутся вокруг объема и содержания таких понятий, как духовность, рациональность, межкультурное взаимодействие и др. ^{[26, c.3-4] [27, с.25] [28, c.138-140]} Автор убежден, что чтение и традиционная книжность сыграли не последнюю роль в становлении национального характера ^{[29, c.50]}. Об этом говорили социальные философы XIX-XX вв. В известном смысле это подтверждается данными проведенного опроса. Традиционные тексты на литературном общеславянском языке средневековья различной жанровой направленности формировали и поддерживали стереотипные представления об окружающем мире. Далее эту функцию взяла на себя русская классическая литература.

Являясь феноменом сложившегося порядка, чтение текстов как в традиционном обществе, так и в российском обществе в XIX-XX вв. служило прежде всего поддерживанию, стабилизации и усилению соответствующих ценностей. В процессы чтения активно вмешивалась власть.

Опрос, проведенный автором настоящей статьи, показал, что в XXI в. повседневное чтение девальвируется, а человек читающий (homolegens) превращается в реликт уходящей эпохи. В этом свете вдвойне актуальным становится изучение других, отличных от нашей культур чтения. Одной из них выступает традиция чтения, свойственная средневековой Руси.

У проблемы традиционного чтения имеется практический аспект. Автор уверен, что приобщение к традиционной древнеславянской книжности повысит культуру речи современной читающей публики. Реновация традиционных форм книжности и чтения, наконец, может стать ощутимым препятствием на пути замечаемого многими процесса энтропии, размывания базиса культуры, которое характерно для современного российского общества.