Светское образование в условиях распространения религии. Пример Франции

Статья выполнена в рамках проекта №33.4122.2017/ПЧ, поддержанного Министерством образования и науки РФ

В конце 2017 г. на прилавках книжных магазинов во Франции появилась книга «Директор колледжа или Имам Республики?» ^[1], очень быстро ставшая одним из лидеров по продажам. Ее автор – Бернар Раве – на протяжении 15 лет возглавлял колледжи в неспокойных пригородах Марселя – города, который уже не одно десятилетие удерживает лидерство в списке самых проблемных мест Франции, где в наибольшей степени ощущаются последствия провала политики мультикультурализма и постепенной радикализации молодежи.

В последние годы вопрос сохранения национальной и религиозной идентичности постепенно стал одним из главных для Пятой Республики. Конечно, Бернар Раве далеко не первый, кто пишет про проблемы пригородов крупных французских городов. Однако, его книга обладает большой ценностью. До него о трудностях французской системы образования в основном писали политические или общественные деятели, смотревшие на проблему со стороны. В данном же случае речь идет о взгляде изнутри, о личном опыте человека, который всю жизнь проработал в образовательных учреждениях Марселя и лично видел генезис и развитие кризиса.

Во Франции, как впрочем и по всему миру, уже давно пишут о падении качества школьного образования и необходимости проведения серьезной реформы. Не проходит и недели, чтобы в одной из центральных газет или журналов не появилось статьи на эту тему. В декабре 2017 г. дискуссия еще больше обострилась из-за публикации результатов международного исследования «Pirls», согласно которым по уровню чтения и восприятия прочитанного текста в начальной школе Франция оказалась на 34 месте из 50 (кстати, самый лучший результат показали школьники из России). Столь низкие показатели вызвали настоящий скандал в Пятой республике и стали окончательным аргументом для властей в пользу проведения масштабной реформы. В итоге министр образования Франции Жан-Мишель Бланке объявил о создании специального научного Совета, который будет заниматься рецензированием и модернизацией существующих образовательных программ и учебной литературы.

Бернар Раве также много говорит о падении качества образования, о необходимости внесения изменений, причем не косметических, а фундаментальных. Значительная часть его книги посвящена критике работы государственных чиновников в сфере образования, не представляющих реального положения дел. Он пишет, что «задача передачи знаний из поколения в поколение» в качестве главной цели школьного образования – «это миф, на котором построено Национальное образование…И во имя этого мифа Министерство образования продолжает посылать в проблемные колледжи молодых, наполненных добрыми намерениями преподавателей, дидактически обученных к преподаванию своей дисциплины, но, по большей части, совершенно не способных привлечь хотя бы минимум внимания подростков из французских пригородов» ^{[1, p. 29-30]}. Молодые преподаватели оказываются совершенно не готовыми к тому, что из 55 минут, отведенных на урок, собственно на образовательный процесс уйдет в среднем только 15 минут. Те задачи, которые раньше считались приоритетными в образовании, отходят на второй план. И, наоборот, периферийные задачи, такие как воспитание личности, адаптация детей и подростков к жизни в обществе, к нормам поведения, становятся центральными ^{[1, p. 86]}. Государство же продолжает уделять основное внимание разработкам и внесению изменений в школьные программы и стандарты, стараясь обеспечить одинаковый уровень образования на всей территории Республики. Раве неоднократно отмечает, что в течение всей его деятельности в качестве директора разных колледжей местный комиссариат полиции был для него гораздо ближе и полезнее, чем департаменты образования, «живущие совершенно в другом мире» ^{[1, p. 34]} и продолжающие решать бюрократические вопросы, не имеющие практического значения для реальной жизни учебных заведений.

В качестве наиболее важных задач для школ и колледжей в сложных районах Раве выделяет управление контингентом учащихся, а также вписывание учреждения в общую окружающую среду района, что подразумевает налаживание связей с родителями учеников, с местными жителями, а также проведение различных культурных и спортивных мероприятий. Выполнение этих задач в совокупности с самим образовательным процессом казалось автору книги делом очень сложным, но все-таки возможным, «пока он не встретился с проблемой совершенно другого рода – с Богом» ^{[1, p. 31]}. Речь идет о резком росте религиозности, часто в крайних, радикальных формах, среди учащихся.

Уже по названию книги очевидно, что ее главная тема - растущее влияние радикального ислама в учебных заведениях Франции. Раве обращает внимание на то, что и французское общество, и государственные структуры пропустили момент превращения социальной проблемы в пригородах крупных городов в религиозную. Действительно, изначально массовая миграция во Францию из стран Магриба в 50-60-е гг. XX века имела чисто экономические причины. Это были трудовые мигранты, приезжавшие во Францию без своих семей на ограниченное время. Религиозная составляющая долгое время практически отсутствовала. Однако, в 80-е гг. ситуация начала резко меняться, миграционный «вопрос» в массовом сознании французов превратился в «проблему», а трудовые мигранты стали просто мигрантами, не планировавшими не только возвращаться на родину, но еще и перевозившими во Францию свои семьи, что стало возможным после принятия в 1976 г. закона о воссоединении семей. В итоге пригороды крупных французских городов, особенно Марселя и Парижа, стали постепенно превращаться в «гетто», со своими традициями и правилами жизни, часто совершенно не совпадавшими со сложившимися нормами поведения в Пятой республики [подробнее об этом см.: 2, 3, 4, 5]. Еще раз подчеркнем, изначально этот процесс имел социальные и экономические, а не религиозные корни. Так, первые уличные беспорядки и погромы были реакцией жителей пригородов на растущую безработицу и невозможность реализовать себя во французском обществе. Как правильно замечает Бернар Раве, «после каждого всплеска насилия в пригородах политики и общественные организации призывали к «плану Маршалла» для бедных районов (имеются в виду серьезные финансовые программы по развитию отстающих районов – Е.О), но он так и не состоялся, и сегодня мы платим за это» ^{[1, p. 219]}.

Отсутствие четко продуманной и долгосрочной национальной и религиозной политики привело к тому, что во второй половине 80-х гг. XX века во французских пригородах резко возросло влияние радикальных религиозных организаций, имевших большую популярность среди молодежи. Социальный вопрос постепенно стал проблемой религиозного радикализма, причем уже среди самых разных слоев населения, как имущественных, так и возрастных.

Раве неоднократно подчеркивает, что и администрация учебных заведений, и учителя, и государственные структуры оказались совершенно не готовы к росту религиозности учащихся и фактически к проникновению религии, причем речь не только об исламе, в учебных процесс в светской школе ^{[1, p. 31, 86]}. Имеется в виду не пресловутая теория Дарвина на уроках биологии, которая уже давно отвергается христианскими и исламскими общественными организациями. Личный опыт Раве, а также несколько специальных раппортов о развитии системы образования во Франции показывают, что с проблемами религиозного свойства сталкиваются учителя почти всех предметов. Так, на уроках литературы и философии стало крайне тяжело преподавать классику французской литературы. «Сирано де Бержерак» считается слишком «распущенным», в «Мадам Бовари» подростков и их родителей не устраивает свободолюбивый образ женщины, произведения Руссо противоречат религиозным взглядам, та же ситуация с Мольером и Вольтером ^{[1, p. 113-114]}. На уроках физкультуры, если они проходят в бассейне, регулярно возникают скандалы вплоть до отчисления детей из учебных заведений в связи с совместными занятиями девочек и мальчиков. Даже учителя математики сталкиваются с проблемой религиозного радикализма. Некоторые дети отказываются использовать символы, которые, по их мнению, имеют христианское происхождение, например, знак сложения, который ассоциируется с крестом. Преподаватели истории не могут нормально излагать темы, касающиеся истории христианства, ислама, арабского мира, истории иудаизма и особенно Холокоста.

С темой преподавания Холокоста в учебных заведениях связана еще одна тревожная тенденция, о которой говорит не только Раве, но и очень многие политики, журналисты, общественные деятели – распространение антисемитизма по всей Европе. Ненависть к евреям проявляется сегодня как раз в неблагополучных районах с преобладающим мусульманским населением. Во Франции эта тенденция особенно заметна, поскольку еще недавно во французских пригородах жило достаточно большое количество выходцев из Алжира еврейского происхождения, и на протяжении нескольких десятилетий они считались такими же мигрантами, как и большинство жителей этих районов. Однако, активная деятельность радикальных религиозных организаций привела к росту напряженности, и в итоге местные евреи были вынуждены покинуть свои дома. Известный французский исследователь Эммануэль Тодд сравнивает данную ситуацию с русской матрешкой: рост исламофобских и арабофобских настроений среди французских христиан и в то же время заметный подъем антисемитизма среди французов мусульманского происхождения ^{[6, стр. 110]}. К сожалению, распространение антисемитизма сегодня наблюдается во многих европейских странах. Еврейские общественные организации фиксируют рост количества преступлений на национальной почве, растет и количество нападений на синагоги, еврейские культурные центры и магазины, в школах слово «еврей» снова становится оскорблением ^[7]. В Германии, например, ситуация осложнилась настолько, что Ангела Меркель даже создала при правительстве новый пост ответственного за координацию борьбы против антисемитизма. Бернар Раве в своей книге неоднократно обращается к проблеме антисемитизма и описывает ситуации, когда ради безопасности детей еврейской национальности был вынужден либо вообще не принимать их в свой колледж, либо переводить в другие учебные заведения ^{[1, p. 201]}.

Самым наглядным образом рост религиозности проявляется в школьной столовой. По словам Раве, в 2000 г. отказы от не халяльной пищи в столовой имели единичный характер, к 2013 г. это стало нормой и школьной администрации пришлось разнообразить меню, чтобы каждый из учеников мог выбрать то, что не противоречит его взглядам. Та же тенденция прослеживается и с посещением столовой в священный для мусульман месяц Рамадан. Если в 2000 г. пост в Рамадан соблюдала примерно половина учащихся, то в 2013 г. - примерно 90-95% учеников колледжей во французских пригородах ^{[1, p. 78]}. Неожиданным образом эта проблема коснулась и учителей. Учащиеся начали высказывать резкое недовольство тем, что некоторые из преподавателей арабского происхождения не соблюдали религиозные обычаи и питались в столовой в период священного поста ^{[1, p. 79]}.

Самая же острая проблема, которая сегодня проявляется в разной степени в очень многих учебных заведениях по всему миру – вопрос равенства полов. Тема, которая, как казалось, ушла в прошлое после долгой борьбы женщин за эмансипацию, снова актуальна. Учителя во Франции, да и не только во Франции, постоянно говорят, что за последние годы проблема равенства полов резко деградировала. Раздельные занятия физкультурой, особенно в бассейне, становятся нормой. Даже в обычном общении детей внутри школы педагоги все чаще замечают стремление детей к раздельному существованию. Причем инициатива в данном случае обычно исходит от мальчиков, которые просто перестают общаться с женской частью класса.

Проблема равенства полов сказывается и на преподавателях-женщинах. Все чаще подростки отказывают в уважении учителям женского пола, проявляют грубость, фиксировались даже случаи агрессивного поведения по отношению к женщинам, носящим юбки ^{[1, p. 68-76]}. Иными словами, вопрос равенства полов постепенно превращается в проблему авторитета преподавателя-женщины в классах с преобладающих мусульманским составом. Учитывая, что количество мусульман растет, а преподавателями во Франции, как и в большинстве европейских стран, в основном работают женщины, эта проблема может только усугубиться в дальнейшем.

Как уже отмечалось выше, во Франции и за ее пределами написано уже очень много книг и статей, сняты фильмы о постепенном проникновении радикальных форм религии в массовое сознание. Однако, книга «Директор колледжа или Имам Республики?» отличается от многих других еще и тем, что ее автор не только констатирует факты, но и пытается объяснить причины произошедшего и предлагает пути выхода из кризиса.

Самая интересная часть книги Раве посвящена ошибкам, которые были допущены Пятой республикой в последние десятилетия и которые в итоге и привели к кризису национальной и религиозной идентичности. Он неоднократно возвращается к теме «институционального бессилия», то есть к недостаткам законодательства, которые не позволяют компетентным органам своевременно реагировать на развитие ситуации. Так, он пишет, что многие общественные организации, некоторые из которых финансируются государством, давно превратились в религиозные и ведут активную пропаганду радикального ислама среди молодежи. В то время как французское законодательство позволяет закрыть организации подобного рода только в двух случаях: физическая угроза жизни людей или сектантский характер деятельности. В случае же с распространением религиозного радикализма государственные органы могут только прекратить финансирование этой организации из бюджета, если оно имеется, но не более того. Да и прекращение финансирования не является большой проблемой, поскольку существует множество других источников дохода ^{[1, p. 196-197]}. Так что в реальности подобные организации чувствуют себя достаточно спокойно во Франции.

Помимо несовершенства законодательства, есть еще проблема выбора тактики, стратегии поведения. В том, что касается учебных заведений, по мнению Раве, изначально была допущена тактическая ошибка. Когда проблема пригородов только начинала зарождаться, появилась идея привлечения к работе в школах и колледжах так называемых «больших братьев» - местных молодых людей с трудным прошлым, но вставших в итоге на правильный жизненный путь. Они пользовались большим авторитетом среди школьников и могли помочь избежать им тех ошибок, которые сами совершили когда-то. Казалось, что это правильная идея, и она, действительно, некоторое время работала эффективно. Однако, в дальнейшем наблюдения учителей и многочисленные раппорты показали, что когда начался процесс проникновения радикальных религиозных учений в учебные заведения, то именно «большие братья» сыграли в нем ключевую роль, именно они вовлекали школьников в организации религиозного типа ^{[1, p. 112, 182]}. Борьба же с ними оказалась делом крайне трудным из-за огромного авторитета и популярности этих людей среди молодежи.

Еще одна причина кризиса состоит в том, что на протяжении нескольких десятилетий миграционный, национальный и религиозный вопросы постоянно оказывались частью политической борьбы в Пятой республике. Если правые партии и движения всегда выступали с охранительных позиций, то французские социалисты, пользовавшиеся поддержкой бывших мигрантов, проводили политику мультикультурализма, долгое время отказываясь признавать общенациональный характер кризиса идентичности в стране. Бернар Раве прямо обвиняет французских социалистов в «клиентелизме» и в принесении интересов Республики в жертву ради улучшения результатов на выборах ^{[1, p. 207]}.

В конечном итоге, главной причиной сложившейся ситуации, которая объединяет все предыдущие, является сама сущность национальной и религиозной политики Франции. Раве пишет о том, что в англосаксонском мире называют «damage control» - уменьшение потерь, то есть устранение последствий, но не борьба с причинами ^{[1, p. 198]}. Иными словами, на протяжении всего существования Пятой республики государственные органы во Франции не формируют национальную и религиозную политику, а констатируют факты, легализуют то, что сложилось на практике. Именно таким образом Пятая республика постепенно перешла от исторического для Франции принципа «ассимиляции» мигрантов к «интеграции», а в период президентства Франсуа Олланда заговорили даже о следующей ступени - «инклюзивном подходе», который ставит национальные и религиозные меньшинства в центр государственной политики, в том числе и в области образования ^{[8, p. 198-202]}.

Как уже было сказано выше, Раве на протяжении пятнадцати лет был руководителем колледжей в проблемных районах Марселя, а книгу написал только после выхода на пенсию. И в самой книге, и в большом интервью газете «Фигаро» он объясняет, что раньше написать этот текст не мог, поскольку скорее всего был бы обвинен в расизме и исламофобии и уволен с работы. В этом состоит еще одна проблема, которую сам автор называет «законом тишины» ^[9]. Многие серьезные политические и общественные деятели и во Франции, и в других странах стараются обходить стороной вопросы идентичности. В системе образования «закон тишины» привел к неожиданным последствиям. Раве пишет, что, опасаясь обвинений в расизме и исламофобии, учебные заведения, так же как и Министерство образования, вынуждены концентрировать свои усилия исключительно на том, что детально прописано в законе. Как известно, во Франции на законодательном уровне запрещено ношение религиозной одежды в учебных заведениях. В итоге, сегодня в школах и колледжах дети, действительно, не носят религиозную одежду. Однако, реальность такова, что в пригородах крупных французских городов ученицы приходят в школу в мусульманском платке и снимают его у входа. Это и есть наглядное подтверждение борьбы с последствиями, а не с причинами проблемы ^{[1, p. 209]}.

Бернар Раве предлагает и конкретную программу действий для выхода из сложившейся ситуации. Прежде всего он пишет о необходимости оплаты работы служителей культа (имеются в виду представители основных конфессий во Франции: католичество, ислам, иудаизм) из государственного бюджета, что позволит контролировать их деятельность и содержание их проповедей. Также, по его мнению, необходимо создать на законодательном уровне возможность закрывать радикальные религиозные школы и организации, в которых учат, что «женщины обладают меньшими правами, чем мужчины, что необходимо отрубать руки ворам, что законы Бога стоят выше человеческих законов ^{[1, p. 221]}». Неоднократно в своей книге Раве говорит о необходимости запретить финансирование религиозных организаций из зарубежных стран.

Все выше перечисленное характеризует Раве как достаточно радикального сторонника светского характера государства и борца с распространением ислама во Франции. Однако, в действительности, его позиция достаточно умеренна и примерно совпадает с программой умеренных правых сил. Более того, некоторые из его тезисов, например, контроль за финансовыми поступлениями из зарубежных стран, присутствуют в программе действующего президента Эммануэля Макрона.

Одно из главных предложений Раве заключается в том, что необходимо из государственного бюджета оплачивать строительство мест культа для французских мусульман для того, «чтобы они могли в полном соответствии с предписаниями своей веры практиковать свою религию и не зависеть от финансирования из зарубежных источников» ^{[1, p. 221-222]}. Основной пафос его книги заключается в том, что ислам уже стал частью французской культуры и образа жизни и бороться нужно не с самой динамично развивающейся на сегодняшний день мировой религией, а с обскурантизмом фундаменталистских религиозных организаций и с теми, кто пытается с помощью религии радикализовать сознание французской молодежи.

В книге «Директор колледжа или Имам Республики?» перечислен и ряд позитивных моментов, когда французским учебным заведениям из проблемных районов удавалось изменить существующие тенденции и привлечь молодежь к республиканским нормам и ценностям. Однако, понятно, что книга была написана не для передачи позитивного опыта, а для привлечения внимания широкой общественности к тому, что религиозный радикализм шаг за шагом распространяется в Пятой республике.