"Вы гастролеры..." (Из истории Вятского отделения Чрезвычайной комиссии на чехословацком фронте)

Изучение деятельности Чрезвычайных комиссий – одна из самых популярных тем в российской и зарубежной историографии Гражданской войны. Это объясняется тем, что ЧК на местах позволяли стабилизировать власть большевиков, ликвидировать всех, кто мог бы им противодействовать. Несомненно, это укрепляло советский тыл, способствовало победе Красной армии и окончательному поражению белого движения. Соответственно, функционирование чрезвычайных комиссий – это один из важнейших факторов становления советского государства и системы.

После чехословацкого мятежа 16 июля 1918 г. советское руководство решило создать помимо губернских и уездных ЧК Чрезвычайную комиссию при Совете Народных Комиссаров на чехословацком фронте. О данной комиссии известно немного: ее руководителем был М.И. Лацис, зоной действия были прифронтовые губернии, в том числе Вятская. Из журнала «Красный террор» было выяснено, что 14 августа 1918 г. Центральной фронтовой комиссией в Вятку было командировано 24 работника. Также в газете были представлены результаты работы комиссии: именной список расстрелянных с 2 сентября по 20 октября 1918 г. – 136 человек ^[1].

Вятское отделение ЧК при СНК побывало в Котельническом, Орловском, Советском, Нолинском, Малмыжском уездах Вятской губернии. В документах исполкомов или уездных комитетов партии вышеперечисленных уездов практически нет никакой информации о работе данной комиссии. К примеру, единственным недостойным работников ЧК упоминанием о деятельности комиссии в г. Орлове является поднятый на заседании орловской ячейки РКП (б) 24 сентября 1918 г. вопрос о том, что некоторые члены партии носили костюмы расстрелянных контрреволюционеров. На это некто Ростовцев пояснил, что «фронтовая ЧК говорит так, что мол, кто копает яму для расстрелянных, тому и отдается одежда убитого за работу» ^[21].

В начале октября 1918 г. Вятское отделение ЧК на чехословацком фронте прибыло в уездный город Уржум с численностью населения около 5000 человек. В стратегическом отношении Уржумский уезд представлял интерес для чекистов в двух направлениях: это был южный район, через который шло сообщение с Казанью, в котором могли находиться скрывающиеся от красного террора лица. Второе значение этого уезда было в том, что в августе 1918 г. он являлся центром восстания 1-го Московского продовольственного полка под командованием Анатолия Степанова и комиссара Василия Хомака, в дальнейшем получившее название Степановский мятеж.

Прибыв в Уржум, члены ЧК посетили заседание комитета партии, которое состоялось 10 октября 1918 г., где выступили с призывом помочь комиссии: «Мы не можем найти всех виновников [контрреволюционеров, спекулянтов, саботажников, кулаков – прим. А.С.], так как не знаем местности, но в этом нам должна помочь партия коммунистов, которая здесь знает каждого деятеля. Я предлагаю, чтобы товарищи коммунисты здесь сейчас же на общем собрании указывали тех лиц, которые, по их мнению, являются вредными» ^[7]. В течение нескольких дней местная ЧК передала часть важных дел ЧК при СНК, некоторые коммунисты, последовав совету московских чекистов, указали на контрреволюционеров.

Интересно, что трое главных следователей ЧК на чехословацком фронте вступили в уржумскую партийную ячейку, а именно: 24-летний И. С. Шапочников, 22-летний К. А. Павлов; 21-летний А. П. Паэгле. Правда, комиссия сочла их теоретические знания неудовлетворительными, но, все же, зачислила в свои ряды. Конечно, кадровый вопрос в работе ЧК на чехословацком фронте является крайне важным. Обнаружить полный точный список состава Вятского отделения ЧК при СНК пока не представляется возможным. Тем не менее, в анкетных данных следователей, которые они указали при вступлении в партию в Уржуме, есть схожий элемент – участие в Штабе корпуса войск ВЧК. Председателем комиссии был Путте, в комиссии работала разведка под руководством Р.М. Пуцена и секретно-оперативный отдел в составе более 10 следователей, половина из них была латышами.

Однако спустя неделю между уездной партийной верхушкой и чекистами назрел серьезный конфликт. Дело в том, что многие участники Степановского мятежа, а также лица им сочувствующие, бежали из уезда в большой спешке, а поскольку уезд был довольно богатым, то они оставили массу дорогостоящих вещей. К примеру, только в одном доме из предметов верхней одежды было найдено пять осенних пальто, четыре сибирки, два меховых дохи, две шубы, тулуп, сибирка на меху, дамская шубка, два полушубка ^[3]. Для регистрации оставленного имущества в Уржумском уезде была создана комиссия по конфискации и ликвидации имуществ под председательством недавно прибывшего из Петрограда по партийной линии И.Я. Епифанова.

18 октября 1918 г. состоялось заседание вышеуказанной комиссии, на котором коммунист Видягин заявил, что представители ЧК явились в Русский Турек, стали накладывать печати на кладовые лиц, имущество которых подлежит конфискации, и часть имущества (наиболее ценное) они предполагают погрузить на пароход. На что председатель Вятского отделения ЧК при СНК протестовал, что «прифронтовая ЧК имеет право конфисковать и направить по своему усмотрению все, что ей заблагорассудиться» ^[6]. Местные власти решили отправить в село Русский Турек Видягина и Я.П. Бирзгал для получения дополнительных сведений.

Действия ЧК обсуждались и на заседании партии 19 октября 1918 г. Помимо реквизиций внимание коммунистов привлекло требование чекистов предоставить сведения об одном из старейших уржумских партработников – Н.И. Елкине. Резко высказался Домрачев, говоря, что «комиссия на чехословацком фронте оказывается приехала ловить «белогвардейцев» – преследовать наших членов и конфисковывать ценные имущества. Все грузят на пароход ^[14]». В ходе заседания был вызван председатель Уржумской уездной ЧК Перевалов, который рассказал важные сведения о взаимодействии с фронтовой ЧК: «все штрафы и контрибуции сдаются в Московскую комиссию, ордерами пользуемся также ихними, а так вообщем, работаем самостоятельно» ^[15]. Коммунистов волновал вопрос о том, как проходят расстрелы, на что Перевалов ответил, что об этом он ничего не знает. В итоге было решено позвать председателя Путте на заседание.

На следующий день 20 октября 1918 г. состоялось экстренное заседание местной партийной ячейки, где одним из основных был вопрос о взаимоотношениях с чрезвычайной прифронтовой комиссией. С резкой критикой чекистов выступил И.Я. Епифанов, обвиняя их в том, что они своими реквизициями подорвали авторитет советской власти: «Вы гастролеры, а мы местные советские работники, с Вас ничего не потребуют – вся ответственность лежит здесь на нас, мы отвечаем за все местному населению» ^[9]. Председатель ЧК на чехословацком фронте Путте, отвечая на вопросы, отмечал, что по уезду везде без учета находилось разное ценное имущество, такое как золото, серебро и материя шубы, которое растаскивалось. Все это, по его мнению, необходимо отправить в Центр.

В целом, судя по протоколам заседания, Путте вел себя безучастно, постоянно ссылался на инструкции о работе комиссии, к примеру, он мог иметь на руках приказ ВЧК № 47 «О правах ЧК и их взаимоотношениях с советскими органами» от 26 сентября 1918 г., в котором было четко указано, что в своей деятельности ЧК совершенно самостоятельна, отчитывается перед исполкомами, но не зависит от них ^[22]. Насмешливо звучала фраза Путте в адрес уездного руководства: «Мы вас без кроватей и матрасов не оставим, мы мебель не берем» ^[8]. Но местные власти также имели тексты приказов центральных органов, к примеру телеграмму М.И. Лациса: «Передаю приказ № 16: имущество всех бежавших контрреволюционеров конфисковать и передать в отделы социального обеспечения для раздачи бедноте и пострадавшим от контрреволюции, покинутые квартиры заселять беднотой» ^[5]. В итоге было решено для выяснения и ликвидации конфликта в Русском Туреке делегировать туда Путте и Епифанова.

К сожалению, о результатах совместной поездки никаких материалов не имеется, но можно предположить, что конфликт так и не был решен. О нем имеется запись в журнале заседаний уржумского исполкома от 25 октября 1918 г., где было отмечено, что исполком считает недопустимым конфискацию и увоз из Уржума и уезда какого-либо имущества буржуазии. Кроме того, решено было послать в Москву в СНК и М.И. Лацису телеграмму: «Председатель Вятского отделения ЧК на чехословацком фронте Путте конфискует имущество белогвардейцев уже конфискованное местным исполкомом несмотря на протесты уездных исполкомов и комитета коммунистов и телеграмму и приказ [№16 – прим. А.С.]… Действия Путте вносят дезорганизацию, создают повод для серьезного столкновения. Предотвратите, ждем разъяснения. Предисполком Роженцов, предком коммунистов Дорофеев, председатель Чрезвычайштаба Воронов» ^[4]. Судя по имеющимся архивным документам, реакции ни из СНК, ни от М.И. Лациса не последовало.

Тем не менее, наступило временное затишье, по всему уезду шли аресты всех, кто каким-либо образом был связан с белогвардейцами или представлял угрозу для режима, по воспоминаниям большевика Ф.И. Мачехина, бывшего в тот период помощником уездного военного комиссара, «расстрелянных было, если память не изменяет, не менее 100 человек» ^[20]. Вновь тема Московской ЧК (так именовали ее в уезде) возникла на экстренном собрании коммунистов 15 ноября 1918 г., где агитатор Коровкин выступил с докладом о действиях агента Московской комиссии Вылегжанина в Байсинской, Кичминской и Кокшинской волостях уезда, который вел себя вызывающе, с револьвером заставлял крестьян подписывать бумаги, которые они не хотели, хвастался золотом, собирал учительниц и интеллигенцию, безобразничал, говорил сальности, ругался, терроризировал население своим поведением ^[18]. На этом же заседании коммунист Видягин рассказал, что в селе Кичма за выкуп в 30000 рублей освобождены братья белогвардейцы Жилины, на которых ранее он сам и указал чекистам как на контрреволюционеров. После этого среди коммунистов начались прения, как поступить с «московскими» чекистами. Часть коммунистов (Елкин и Воронов) призывали действовать осторожно, пригласить Путте на заседание, донести о происходящем в Центр и Вятку, затребовать комиссию для расследования. Недавно приехавший в Уржум большевик Л.Б. Берлин занимал иную позицию: «До сих пор мы доверяли ЧК и боялись перед ней возвысить голос – теперь уже фактов о контрреволюционной деятельности достаточно…Предлагаю арестовать обе комиссии, обезоружить, сделать повальный обыск, снять допрос, конечно, что раньше мы должны учитывать наши реальные силы, выработать план действий, чтобы не поступать опрометчиво… Арестовать мы имеем право» ^[18] и привел декрет о праве ареста чрезвычайных комиссий местными советами. Подытожил заседание Домрачев: «Зло пора прекратить» ^[18]. Местные коммунисты решили выяснить боеспособные силы «московских» чекистов, принять меры к задержанию ЧК, доложить в РКП (б), подготовить телеграмму М.И. Лацису.

В воспоминаниях большевика Ф.И. Мачехина основной причиной конфликта было то, что Путте не захотел подчиняться правилам и вообще указаниям исполкома, конфискованное имущество и ценности направлял пароходом на Казань, не ставя в известность уездный исполком, позволял себе и сотрудникам пьянство ^[20].

Раздражало партийную верхушку и то, что Путте постоянно говорил о полномочиях, инструкциях, данных ему М.И. Лацисом, но никому их не показывал: «они постоянно говорят о полномочиях. Мы должны считаться не с неизвестными полномочиями и документами, а с деятельностью» ^[18].

Путте, чувствуя надвигающийся конфликт, решил пойти на авантюру: информировав по прямому проводу М.Я. Лациса якобы о неправильных действиях уездного исполкома и комитета партии большевиков, тормозящих планомерную работу выездной ЧК, просил дать право на арест А.А. Роженцова и Домрачева. Согласие было получено: в одну ночь 16 на 17 ноября 1918 г. председатель исполкома А.А. Роженцов и член исполкома Домрачев были арестованы без предъявления им обвинения. На утро состоялось экстренное собрание членов партии Уржумской организации большевиков. Начал заседание И.Я. Епифанов: «сегодня нашей организации нанесено оскорбление такое, которое она еще не видала – арестованы наши товарищи Роженцов и Домрачев, о чем получена официальная бумага из Московской Чрезвычайно-следственной комиссии и носятся слухи об аресте товарищей Берлин и Бирзгал. Была со стороны ЧК попытка арестовать товарища Стробыкина» ^[13]. На заседании присутствовали члены ЧК на чехословацком фронте И.С. Шапочников, К.А. Павлов и А.П. Паэгле, а также председатель – Путте, которые пояснили, что арест А.А. Роженцова и Домрачева произошел по заявлению коммуниста. После выступления И.Я. Епифанова о том, что «наших товарищей здесь поливают грязью, мы требуем их присутствия здесь» ^[13], оба арестованных были приведены на заседание, и оно уже продолжилось с ними.

Конфликт между местной властью и Вятским отделением ЧК при СНК был в определении полномочий каждой из структур из-за отсутствия знания нормативно-правовой базы деятельности каждого из органов. Путте считал, что ЧК – особая организация, никому не подлежащая, а лишь контролируемая партией: «Мы еще в самом начале предлагали партии работать в контакте с нами, но партия вмешивается не в свою работу. Пусть партия справиться может ли комиссия делать то или иное или нет» ^[10]. По сути заявления Путте высказались Епифанов и Берлин, которые указали на то, что Московская комиссия произвела арест их товарищей на основании всего лишь одного заявления, в то время как из-под ареста был освобожден агент Вылегжанин, на которого поступило множество жалоб и донесений с мест. Некоторые местные работники считали, что арест коммуниста может быть произведен только с разрешения партии, что также вменяли Путте. Более того, Л.Б. Берлин зачитал Инструкции М.Я. Лациса из журнала «Красный террор», в том числе приказ № 16, вновь обвинил Путте в расхищении имущества в с. Русский Турек. Д.П. Мурдасов-Мурда, коммунист, работник продовольственного отдела, сообщал, что ЧК покупает у крестьян продовольствие по произвольным ценам, что подрывает хлебную монополию. Домрачев припомнил Путте истории с освобождением за выкуп белогвардейцев: «Где же борьба с контрреволюцией, когда они за золото, за выкуп выпускают белогвардейцев…Такими мерами какими борется гражданин Путте боролся только монарх» ^[11].

Не поддержали Путте и его работники, выступил заведующий разведкой ЧК Р.М. Пуцен, заявив, что арест Роженцова и Домрачева был произведен без ведома ЧК. Следователь А.П. Паэгле отметил, что вопрос об удалении Путте поднимался и раньше и он был председателем только потому, что на собрании за него было одним голосом больше.

Основное обвинение со стороны местных властей в отношении председателя ЧК Путте было в том, что подобная деятельность подготавливает «самую благоприятную почву для белогвардейских мятежей. Население сел и деревень после подобных дебютов недоумевает, почему так поступает советская власть, власть ими же поставленная» ^[12]. В итоге Путте и его ближайшие сотрудники был арестованы, отправлены в тюрьму, имущество, конфискованное в Русском Туреке, передано ликвидационной комиссии, а ЧК на чехословацком фронте продолжила свою работу.

На этом конфликт не был исчерпан. Через два дня (19 ноября 1918 г.) в комитет партии коммунистов Уржума пришла телеграмма от «московских» чекистов с известием о ликвидации Вятского отделения ЧК на чехословацком фронте, просьбой выпустить Путте для сдачи дел, письменно изложить причину ареста председателя комиссии для предъявления М.И. Лацису ^[19]. Комитет партии согласился отпустить Путте для сдачи дел с условием, что затем он будет обратно заключен в тюрьму.

Для разбора происходящей ситуации в Уржум 2 декабря 1918 г. приехали представитель ЧК 2 армии Жидялис, член Нолинской ЧК Зейбель, от Лациса прибыл следователь Хурин. На расширенном заседании комитета партии 2 декабря 1918 г. местных коммунистов обвинили в том, что, по слухам, в Уржуме контрреволюция – латыши против красноармейцев, партия против ЧК, исполком против латышей ^[16]. Несмотря на желание уржумских большевиков осудить Путте на месте, дело о нем передать в губернский трибунал, следователь Хурин освободил Путте на поруки сотрудников Вятского отделения ЧК при СНК. Данное решение вызвало недовольство местных коммунистов, однако, помимо слов они уже ничего сделать не могли: «работники ЧК могут быть судимы только своим домашним судом… Нам не интересно, что станет с ними, нам необходимо создать спокойное положение в уезде, поднять престиж советской власти. Мы хотим знать, что они понесут должную кару, чтобы показать населению, что советская власть преступников по головке не гладит, а наказывает по заслугам, какой бы пост они не занимали» ^[17]. Со слов агитатора Коровкина, 5 декабря 1918 г. арестованные были отправлены в Казань на суд М.И. Лациса. Как он поступил с Путте и его ближайшими соратниками неизвестно.

Как нам представляется, этот сюжет из жизни уездного города имел целый ряд причин. Одной из важных составляющих конфликта двух органов был материальный фактор, а именно реквизиция ценных предметов и вещей и их дальнейшее распределение. Уполномоченный делегацией ВЦИК в Уржумском уезде Рудин в 1919 г. отмечал, что «ценные шубы и платья буржуазии взяты комиссарами их женами» ^[2]. Вскоре за превышение власти Ф.И. Дорофеев и А.А. Роженцов были сняты со своих постов. Вторым фактором, стимулирующим столкновение местной партийной ячейки и Вятского отделения ЧК на чехословацком фронте, как представителя центральной власти, являлось отсутствие системного законодательства, нормативно-правовой базы по взаимодействию разных органов власти, как военных, так и чрезвычайных в том числе. Третья причина – личные амбиции местного руководства, многие из них были командированы в Уржум из Москвы, Петрограда по партийной линии для усиления позиций большевиков на местах, по возрасту были старше следователей ЧК (И.Я. Епифанову – 30 лет, Л.Б. Берлину – 28). Они, как представители местной власти, понимали, что им предстоит отвечать перед населением за нарушения чекистов. Возможно, имело место и то, что часть большевиков была родом из уезда, могли лично знать расстрелянных, не одобряли красный террор у себя на родине.

Данный конфликт, несомненно, одно из отражений общероссийской тенденции взаимоотношений Чрезвычайных Комиссий и остальных структур власти. Чекисты не желали быть подвластными местным органам, что на протяжении всей Гражданской войны порождало новые столкновения.

Статья выполнена в рамках выполнения гранта РФФИ «Вятская губерния в годы Гражданской войны: чрезвычайные органы власти». Номер проекта 17-81-01003.