К столетию «Das Heilige» Рудольфа Отто

Тимощук Елена Андреевна кандидат философских наук доцент, Владимирский филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ 600017, Россия, Владимирская область, г. Владимир, ул. Горького, 59А Timoshchuk Elena Andreevna PhD in Philosophy Docent, the department of Socio-Humanitarian Sciences, Vladimir Branch of the Russian Academy of National Economy and State Administration under the President of Russian Federation 600017, Russia, Vladimirskaya oblast', g. Vladimir, ul. Gor'kogo, 59A tea@abhinanda.elcom.ru Другие публикации этого автора

Введение

Рудольф Отто – один из самых влиятельных интеллектуалов XX века в области научного познания священного. Его концепция нуминозного придала транскультурный импульс философии религии. В «Das Heilige» религия интерпретируется как устойчивое отношение живого существа и бытия, которое не может быть объяснено, ибо является тайной. Именно поэтому Р. Отто использовал латинский термин «numen» – таинственная высшая сила. Немецкий теолог предпринял попытку выделить внутреннее ядро религиозного опыта, при этом ему пришлось существенно расширить границы рационального, обратившись к обобщённым категориям священного, которое обнаруживает себя за вещами и процессами, являясь как непосредственное присутствие и переживание Другого ^[1].

В российской науке Рудольф Отто не остался без внимания. Научно-теоретический журнал «Религиоведение» разместил биографические сведения о нем в № 3 за 2004 г. Переводчик научной классики А.М. Руткевич осуществил издание «Das Heilige» в 2008 г. Глубокий философский анализ «Священного» сделал видный российский религиовед М.А. Пылаев. Литературовед С.Н. Зенкин рассмотрел работу Отто в контексте секулярных трактовок сакрального Дюркгейма, Мосса, Дуглас, Лотмана, де Местра, Батая, Кайуа, Сартра и др. Феноменолог из МГУ А.В. Фролов провёл историко-текстуальное исследование работ Отто и поставил ряд перспективных научно-теоретических проблем: соотнесение феноменологии религии Отто с феноменологией религии Хайдеггера, очищение категории от терминологической путаницы, унификация подходов и методов феноменологии религии ^[2].

Вместе с тем, подход Отто ещё не был подвергнут сравнению с традиционной феноменологической терминологией – интенциональность, конститутивность, жизненный мир, интерсубъективность. Священное как бы объективируется мыслителем, однако есть основания полагать, что нуминозное Отто – это продукт, который субстантивируется автором на границе феноменологических процедур.

В статье предпринимается попытка категоризации учения Отто как интуитивно-эссенциальной феноменологии религии и её демаркация от иных социокультурных установок. Р. Отто испытал большое влияние кантианца

Я. Фриза, разделявшего существование вещей в себе и их явлений в виде чувственного мира, а также обосновывавшего значение эстетики для философии религии ^[3]. Практическое значение мировоззрения Фриза для становления философии религии Отто заключается в априорном принципе религиозного ^[4]. Последний исходит из сокрытости опыта священного и из необходимости его уважительного наблюдения, свободного от покрытия концепциями, стереотипами, догмами, установками. Каждая религия содержит набор базовых элементов, символических заместителей, позволяющих входить в особые состояния сознания, осуществлять сакральную коммуникацию. При этом священное является в виде субъективных (чувство зависимости, неудовлетворённость земным, ощущение присутствия Другого, вера, благодать, трепет, транс, пророчество, экстаз, одержимость, харизма), интерсубъективных (святость, грех, искупление) и объективированных сущностей (ритуал, жертвоприношение, молитва), что перекликается с классификацией религий в «Справочнике по истории религий» под редакцией П.Д. Шантепи де ля Соссе, соединившего эмпирический материал разнообразных религий с общими внутренними религиозными переживаниями ^[5].

Фактически, у Отто также как и у Шантепи де ля Соссе идёт речь о феноменологии религии, хотя сами исследователи себя феноменологами религии не называли. Термин введен М. Шелером в работе «О вечном в человеке», чья трактовка феноменологии религии сводится, главным образом, к учению о формах откровения божественного ^[6].

Исследовательская позиция Отто – это осторожное, тщательное наблюдение динамического проявления в человеческом сообществе сущностей религии; из них фундаментальным, согласно Р. Отто, является «чувство божества» (sensus numinis), которое имеет диапазон от ужаса и преклонения до любви и экстаза. В связи с этим возникает вопрос о природе феноменологии религии Отто, поскольку последняя исходит из того, что сущность религии не может быть познана историческими, социологическими и иными эмпирическими методами наук об обществе.

Концепция Р. Отто получила поддержку и одобрение Э. Гуссерля. Вместе с тем, основатель феноменологии, ставивший задачу поместить теологическое мировоззрение в научные рамки рациональности, ясности и серьёзности, подверг критике увлечённость Отто как «метафизика (теолога),… который, подобно ангелу, несётся на крыльях и закрывает ими свои глаза» ^[7].

Отто закрыл свои глаза на реальную природу нуминозного, объективируя его, фактически, как мировой дух. Вместе с тем, феноменология не имеет права отходить от строгой процедуры наблюдения сознания. С этой точки зрения, нуминозное – это опыт, который конституируется на границе реального эстетического опыта и идеального мира ценностей и смыслов. Напряженность между этими областями рождает третью сферу – нуминозного как феномена культуры.

Интенциональное фундирует конститутивность всех архетипических образов мифа, религии, искусства. Грандиозность и надчеловечность нуминозного уравновешивается эмоциональной обращённостью и поиском переживания присутствия. В структуре ноэмы и ноэзиса нуминозное является как опыт таинственной силы мира-для-нас, ибо в мире-самом-по себе нуминозное невозможно как феноменологический акт. Проективность образов нуминозного позволяет их считать частью коллективного экзистенциального и эстетического жизненного мира.

Интенциональность нуминозного тесно связана с генеративной функцией сознания, а именно конститутивностью. В процессе направленности мышления созидается характер объекта, который существует в многообразии модусов, фиксируется в мышлении его определённая данность. Акт конститутивности заключается, таким образом, в противоречивом сочетании двух сторон нуминозного – чувственном явлении и смысловом порождении предмета. Воспринимающий является одновременно и творцом, занимая производящую позицию по отношению к ценностно-содержательным сторонам нуминозного.

Творческая активность коллективного субъекта направляет векторы конструирования нуминозного, что образует сложный процесс конкуренции и негоциации, подавления и сублимации, траспонирования и элиминации смысловых и мемориальных эстафет.

Человек, «опрокидывая» религиозно-культурные универсалии на себя, создаёт индивидуально-совместную, интерсубъективную реальность, порождая, таким образом, нуминозное. При этом темпоральность составляет самый глубинный пласт коллективного конституирования нуминозного. Мы-содружество, жизненный мир, опосредованный временем, как фундаментальным условием психической жизни, творит нуминозное как трансисторическое, трансцендируя свой габитуалитет. Поэтому нуминозное – это резонанс темпорального и его преодоления через смыслоконституции

Созидающая активность сознания делает нуминозное многофакторным, многовариантным и контингентным феноменом. Существенно, что в формирование концепта нуминозного происходит как личная история и одновременно как сплетение индивидуализированных исторических смыслов. Отто не описал, что достоверность нуминозного негоциируется как коллективная ценностно-смысловая среда, опосредующая свою истинность посредством включения/исключения участников коммуникации. Модальности, способствующие установлению интерсубъективного нуминозного, это встреча и эмпатия, трансцендентальная и аналогизирующая апперцепция, партиципация и антиципация.

Таким образом, смысловой интерсубъективный фундамент нуминозного был проигнорирован Отто, он пошёл по пути мистицизма, в то время как его концепции могла бы быть предложена солидная феноменологическая база на основе категорий интенциональности, конститутивности, интерсубъективности и жизненного мира. Рассмотрим, каким же образом прошла эволюция его доктрины.

Во второй половине XX в. учение Р. Отто было раскритиковано в философии религии по тем же основаниям, но уже другими учёными. Несмотря на все упрёки в иррационализме, имя Рудольфа Отто и его труды не забыты, его концепцию Das Heilige цитируют практически в каждом учебнике религиоведения. Существуют исследователи, которые полагают, что у Р. Отто нет феноменологии религии. Так, российский востоковед В.К. Шохин ставит его в группу мыслителей, отождествляющих религию с мистическими чувствами – Ф. Шлейермахер, Н. Зедерблом, М. Элиаде, К.Г. Юнг, К. Ясперс, П. Бергер, У. Кинг ^[8]. Эти разногласия во мнениях продолжаются, в том числе, из-за неоднозначного понимания сложного и многослойного термина «феноменология» (равно как и не менее трудного – «религия»). Вместе с тем Рудольф Отто, по мнению ряда авторов, прочно ассоциируется с феноменологией религии (У. Кристенсен, М. Пылаев, М. Шахнович, Е. Хиршман). Его можно считать основоположником интуитивно-эссенциальной феноменологии, т.е. такого описания религиозных конституирований, которые, с одной стороны, постулируются как предметность, а с другой – схватываются целостно как результат интегративного усмотрения целостности, взаимосвязи, однородности в ранее разрозненном множестве объектов.

Последователями феноменологической концепции Отто стали Ф. Хайлер и Й. Вах, описавшие религиозный опыт как состояние инаковости и тотальности самопожертвования ^{[3, 9]}. Методологически подход Отто был продолжен М. Элиаде, который углубил учение о транскультуральной манифестации сакрального, выделил следующие виды нисхождения божественного в мир людей: иерофания (явление сакрального через профанное, через метафорический язык почитания земли и жизни), эпифания (явление божественного через знаки, встречи, смыслы) и теофания (явление Божества). Изначальные религиозные структуры существуют вне обыденного времени и пространства. Каждое общество генерирует коллективную интенциональность обращения к священному – через мифы, архетипы, ритуалы (архаичные общества), сакрализацию страданий и гнёта истории (христианская цивилизация) ^{[10, 11, 12]}.

Работы М. Элиаде, как и публикация Р. Отто привлекательны тем, что в них достигается баланс между рациональным и иррациональным в познании религии, что, несомненно, является стремлением всей философии религии, но эти авторы особенно плодотворны. С одной стороны, они, как исследователи, соприкасаются с особым опытом в жизни верующих, для которых имя Бога – не пустой звук, а могущественная реальность, с другой стороны, они стремятся к аналитическому изложению этих состояний, отличных от обыденных.

Элиаде возвращает феноменологии религии гегелевский акцент историчности, т.е. объясняет историю религии с феноменологических позиций. Другая его новация заключается в повороте от абстрактного трансцендирования к экзистенциальным моментам переживания. Он актуализирует дескриптивную стратегию в религиоведении, тесно связанной с феноменологической установкой «назад, к вещам» ^[13].

«Ganz Andere» Рудольфа Отто воодушевило Мирча Элиаде на создание концепции сакрального времени. Состояние глубокой библейской ничтожности (прах и пыль) перед созерцаемым ночным небом с его бесконечными точками света уравновешивается движением священного времени. Литургический круг примиряет удалённость человека и Бога через вечную последовательность богослужений и праздников, которые суть лиминальные точки. Проникая в вечность через эти границы контакта, религиозный человек воссоединяется, причащается, возобновляет святость. Секуляризация угрожает символической силе священного времени, т.к. приводит мир к «жидкой современности», отмеченной «рыхлыми отношениями» я и Другой. Хотя священное время размывается, видимая небесная сфера по-прежнему присутствует в качестве свидетеля древних времен. «Священное время», хотя размывается по внешнему виду, по существу, не поддается разрушению и гармонизирует обыденное время, в котором развивается человеческое существование. Оно забирает нашу инаковость и текучесть множества цивилизаций до христианства и после него. Таким образом, концепция ganz Andere и священного времени у М. Элиаде – это вектор сопротивления разрушению, сохранение абсолютного, бесконечного, вечного.

В 2017 году исполнилось не только 100 лет изданию «Священного» лютеранского теолога Рудольфа Отто. Один из его любимых авторов, Рамануджа, родился 1000 лет назад в Южной Индии, а 500 лет тому назад началась Реформация Мартина Лютера. Личная революция Отто заключается в том, что он сделал из скучной, стагнирующей теологии актуальный продукт мирового значения, доказав, что, несмотря на технократизм цивилизации, священное и его феномены продолжают волновать человека.

Ранее феноменология рассматривалась как методология трансцендирования религиозных и культурных различий ^[14]. Нуминозная феноменология Отто представляет значимость как способ рационализации сакральных традиций, что способствует диалогу культур, нахождению общей платформы этноконфессионального согласия для государственного управления и образования.

Подход Отто интересен ещё и тем, что он актуализирует в религиоведении такие необычные оттенки божественного как трепетное, возвышенное, поразительное, непостижимое, таинственное, благоговейное, страшное, ужасное, паническое, неодолимое. Хорошо известен ветхозаветный образ Яхве как грозного, карающего и ревнивого Божества. Бхагавад-гита, которую переводил на немецкий с санскрита Отто, также описывает встречу с Божеством в величественных терминах. Арджуну, созерцающего Вишва-рупу, переполняют переживания удивления (адбхута), диковинности (дивья), потрясения (висмайа-авишта) ослепительности (девам), чуда (ашчарйа-майам), безграничности (анантам) (Бхагавад-гита 11.10-14). Полагаю, что транскультуральность Отто и априорность иррационального как основание религиозного опыта, послужили одним из внутренних импульсов преодоления кризиса в теологии и религиоведении, а его универсальная концепция «mysterium tremendum et fascinans» (быть потрясенным до основания мощью и внушающим трепет величием Другого) выступает наиболее здравым подходом к мистицизму в религиях.

Говоря об итогах интуитивно-эссенциалистской трактовки феноменологии религии, следует отметить её задел в тематизации рекуррентных форм и сущностных структур различных религий. Абстрагируясь от эмпирического содержания, феноменология здесь сосредоточена на раскрытии универсальной сущности религии, понимаемой как das Heilige, tremendum, нуминозное (Р. Отто, Ф. Хайлер, Й. Вах); сакральное (М. Элиаде); дар (харизма), тайна (мистерион), очищение (катарсис), тишина (исихия), антиномии: чистое / нечистое, сакральное / профанное, близкое / далекое, трансцендентное / имманентное (А.А. Полуэктов ) ^[15]. Этот универсализм интуитивно-эссенциалистской феноменологии позволяет рассматривать её как инструмент диалога культур и религий в современных условиях глобализации.

По прошествии 100 лет после выпуска книги, можно подвести некоторые итоги. Отто обогатил тезаурус науки, развил компаративистскую методологию до нового уровня генерализаций. Его работа внесла мощный психологический и эмоциональный компонент в изучение религии в противовес другим сравнительным и историческим подходам и, прежде всего, теологическим попыткам, которые часто трактуют полученные доктрины почти эксклюзивно.

Рональд Дворкин развил свою концепцию внеконфессиональной веры в книге «Религия без Бога», идея которой заключается в том, что дихотомия верующие и неверующие слишком вульгарна. Миллионы атеистов допускают существование высшего разума. Они с воодушевлением читают про бозон Хиггса и видят в Природе высшее начало. Существуют такие направления как «итсизм» и «джедаизм» или учения о силе Вселенной, великом Оно. Шелли, Эйнштейн превозносили возвышенное, прекрасное, высшую мудрость, непостижимое. Всё это хорошо укладывается в нуминозную концепцию Отто, которая объединяет все изменённые состояния сознания восхищения Вселенной, мистическое чувство невыразимого, дрожь, восторг, чувство изумления и благоговения при виде девственного тропического леса (Ч. Дарвин) и т.п. Эмоциональные реакции неверующих соответствуют чувству нуминозного Отто ^[16].

Сегодня как никогда актуализируются процессы культурной регионализации, что позволяет распрощаться с проектом единого гуманитарного знания или идеей того, что можно создать универсальные общественные науки, способные адекватно описать отношения в иных социумах. В этой связи поиск единых символических основ культуры, как это сделал Отто с концепцией нуминозного, как никогда интересен и важен для поиска единства общества и культуры.

«Das Heilige» Рудольфа Отто открыло второе дыхание в области познания иррационального методами философии, религиоведения и психологии. В эпоху диверсификации научных знаний тексты учёных узко ориентированы, известны в своей специализации. В этих условиях произведения, подобные «Das Heilige», становятся парадигмальными, агрегируют разрозненные субдисциплины в единое ценностно-смысловое поле. В своей синтетической и проективной функции «Das Heilige» можно поставить наравне с «Левиафаном» Т. Гоббса, «Капиталом» К. Маркса, «Плюралистической Вселенной» У. Джемса.

Отто много путешествовал и в разных традициях фиксировал «места нуминозной силы» – синагога в Марокко, храм Шивы в Элефанте (Индия). Первая поездка Отто на Восток состоялась в 1911 г. Это один из сдвигов исторического времени, веха на пути движения Запада на Восток и Востока на Запад. Отто привлёк внимание к восточному мистицизма, как это сделали Р. Генон, А. Кумарасвами, Титус Буркхардт, действующие на одном поле понимающей культурологии с разных сторон. При этом его нельзя обвинить в склонности к ультраправым политическим взглядам, как это имеет место в случае с такими традиционалистами, как Ю. Эвола и Ж. Дюмезиль. Хотя Отто занимался политикой, его взгляды носили лево-либеральный характер. Так, основанная им в 1920 году международная федерация религиозного человечества (Religiöser Menschheitsbund), ставила своей целью стать моральным дополнением Лиги наций (прооброза ООН) и чтобы действовать на благо права, справедливости и мира. Отто верил в возможность рационализировать не только Священное, но и социальные законы ^[17].

На более широком философском поле его вклад в обоснование психологической реальности можно сравнить со строгой наукой автономного бытия сознания Гуссерлем, апологией бессознательного Фрейдом и Юнгом.

В кинематографе идея общего примордиального была выражена в философских документальных лентах «Хронос», Барака» и «Самсара» Рона Фрике, в которых виды природы и деятельности людей на разных континентах сливаются в одном невербальном акте празднования вечного-чудесного-непостижимого. «Барака» (благословение) можно считать визуальным продолжением идей Отто, где через смену образов разных религий на фоне медитативной музыки достигается эффект слияния нуминозного хора: «Кадос, кадос кадос», «ἅγιος, ἅγιος, ἅγιος», «Sanctus, sanctus, sanctus», «Свят, свят, свят».

Глоссы «нуминозное», «нуминозность» вошли во многие энциклопедии гуманитарных наук. Прикладные психологи натурализовали категорию для интерпретации внутренних состояний сознания, в юнгианской психотерапии она используется для лечения патологий.

К.Г. Юнг отмечал, что нуминозный опыт обладает центральным значением для его жизни и работы, выступает ориентиром для преодоления неврозов: «Мне всегда казалось, что определенные символические события, характеризовавшиеся сильным эмоциональным тоном, были подлинными вехами. Вы совершенно правы, главный интерес моей работы заключался не в лечении неврозов, но, скорее, в подходе к нуминозному. Но дело в том, что подход к нуминозному является подлинной терапией и, стало быть, приобретая нуминозный опыт, вы освобождаетесь от проклятия патологии. Даже сама болезнь приобретает нуминозный характер» ^[18].

Через связь с нуминозным пациенту предлагается трансцендировать свои психологические комплексы и травмы. Нуминозные силы выступают у Юнга психологической конкретизаций философского символического и религиозного мифологического, а паталогии пациентов – субститутом личностной трансценденции в виде алкоголизма, наркомании, сексуальных перверсий.

Нуминозные переживания призваны исцелить пациента. Они являются в виде аффективно заряженных голосов детства, проекций образов учителей и помощников на пути человека. Юнг сам был подчинён идее следования символическому в виде сновидений. Нуминозное – проводник коллективного бессознательного. Разбирательство с нуминозным – суть юнгианской психотехники, Юнг интерпретирует нуминозное как магнетическое ^[19].

Концепция «совершенно Другого» (das ganz Andere, the Total Otherness) Р. Отто – одна из самых продуктивных в новейшей философии. Её можно считать основанием неклассической науки, поскольку классические отношение субъекта и объекта переносятся в новый социально-эмоциональный контекст, где старая трихотомия тело – душа – дух уже не имеет значения, ибо стираются границы между физическим и духовным, а вместо этого конструируется экзистенциальная структура диалога с иным, неизвестным.

Отто раскрывает состояние инаковости как внерациональное, не имеющее аналогов, полностью sui generis, имеющее место в случае с предстоянием перед божественным.

В этом отличие понимания «das ganz Andere» от культурологического и социально философского, где Другой – это, прежде всего, ценностно удалённый X или S`, субъект с неопределённой модальностью поведения, к которому нельзя применить априорные формы взаимодействия (Другой – это ад, как у Сартра). Способ интеракции с Чужим негоциируется в процессе, поэтому X – это ещё и постмодернистская категория, где мир, это совокупность процессов, а не сущностей. Способы установления коммуникации с Другим основаны на феноменологических интроспекции и редукции или актах самонаблюдения и вынесения за скобки своих ожиданий, прошлых знаний, всего априорного и опытного плана. Доопытный и постериорный план – это состояние противоположное инаковости, здесь-бытие. В то время как встреча с .Другим основана на чистой интенциональности «я».

У Отто неведомость Другого, его чуждость, неизвестность, неразгаданность становится источниками мистического чувства, которое может иметь широкий диапазон оттенков: неслыханный, дивный, захватывающий, фантастический, необыкновенный, потрясающий, ошеломляющий, опустошающий, сверхъестественный, грозный, ужасающий, леденящий, панический. Вместе с тем, состояния переживания «das ganz Andere» не доступны всем и всегда, это чувство являет себя, а затем покрывается обыденным. Получается, что у Отто само явление инаковости не связано с субъектом. Подобную позицию занимает и М. Элиаде, у которого идея Другого представлена «трансцендентным», «небом», «иерофанией» или тем, что пребывает в собственном бытии как высокое, бесконечное, вечное, мощное. Элиаде и Отто схожи в том, что их опыт Иного нельзя сделать своим, интериоризировать, он остаётся запредельной силой Божества.

Более поздние толкования Другого в религиоведении, отошли от мнения феноменологии о том, что Другой – это всегда опыт самооткровения. Так, эстетика религии исходит из того, что пространство трансцендирования обыденного опыта может быть проанализировано через изучение конкретных телесно-перфомативных практик. Мир понимается как область самоконституирования культурных практик, где производство смысла глубоко материально. Религия становится особой техникой по созданию индивидуального и коллективного опыта невидимого, сборки смысловых структур и переживания присутствия во Вселенной. Структуры личного опыта генерируются медиаторами религиозных технологий, которые включают организацию окружающей среды, телесные практики и упражнения, архитектуру, пение, невербальную коммуникацию, дисциплину тела, контроль чувств, депривацию телесных ощущений, аскезы, страдание и пр. Существенно, что для верующих подлинность присутствия в традиции обеспечивается атмосферой (аурой, эгрегором) образованной не только сочетанием сензитивных медиаторов, но и повторением их последовательности для вхождения в состояние коллективного и индивидуального религиозного опыта. Таким образом, на эстетико-феноменологическом уровне религия предстаёт как метакинезис, – практика идентификация телесных состояний как свидетельство присутствия Бога в индивидуальной жизни верующего. В этом смысле феноменология религии должна найти новую идентичность в социологии повседневности и учитывать потребности не сколько религиоведения, а гуманитарного познания в целом, стороняcь конструктивистских наклонностей сравнительного религиоведения ^[20].

Может сложиться впечатление мнение, что Отто, прежде всего, популярен среди богословов и религиозных писателей, но не у профессиональных религиоведов и философов, которым, якобы, ему нечего предложить, т.к. автор идёт по пути широких генерализаций и лишён критического аналитического настроя. Несомненно, Отто – это не Рассел, не Сартр и даже не Фуко. Это другой стиль мышления. Помимо критического духа философия всегда привлекала своим охватом. По глубине обобщений его можно поставить в ряд с Лейбницем, Гегелем, Элиаде, а «Das Heilige» –поместить в пятёрку самых влиятельных научных текстов новейшей истории, наряду с «Протестантская этика и дух капитализма» М. Вебера, «Логико-философский трактат» Л. Витгенштейна, «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» Э. Гуссерля, «Чужой» А. Камю.

«Das Heilige» налаживает коммуникацию между рациональными и иррациональными направлениями в философии, стремится урегулировать их споры. Философская подготовка Отто, глубокие штудии Канта, Фриза, Шлейермахера позволили ему осмысленно описать универсальность человеческого переживания священного.

Естественным следствием из единства священного следует требование понимающей теологии и вечного этноконфессионального мира. Однако, как часто бывает, ближайшие коллеги по цеху не оценили «Das Heilige». Лютеранские пасторы не поддержали практической инициативы Отто по налаживанию диалога между религиями, созданию международного конгресса религий в Европе. Поскольку протестантский теолог выступил с защитой не своей религии, а сверхчувственного как такового, он вышел из узкоконфессиональных рамок. В виде «Das Heilige» христианство вновь предстало мировой генерализующей силой, подкрепив те уникальные и столь ценные для глобального сообщества дары, которые уже ранее были сделаны этой крупнейшей мировой религией в виде системы университетского образования, натуральной теологии, конституции прав и свобод человека.

Феноменология религии Р. Отто сегодня востребована в глобальном масштабе как посредник межкультурного взаимодействия. При этом потенциал разработки концепции Отто ещё очень велик особенно в плане компаративистских исследований – плюрализм У. Джемса, органицизм А. Уайтхеда, синергетика. Ценность феноменологии религии в том, что она преследует своей целью не объяснение, a описание. Если первая стратегия, связанная, безусловно, с классической установкой на полную познаваемость мира, исходит из возможности экспликации причинно-следственных зависимостей и их дальнейшее использование в управлении обществом, стратегия описания опирается на идею множественности интенциональностей и, соответственно, причинно-следственных зависимостей, что неизбежно приводит к концепции сетевой синергетической реальности. Описание – это неустанная работа по различению многообразия факторов и тенденций, а это как раз то, что отсутствует порой в знании о религии – объективность и уважение к Другому. Последнее положение доказывает важность феноменологии религии для государственной политики в области религиозного образования в светских обществах, поскольку феноменология религии не проводит дискриминации, а опирается на весь опыт духовного поиска человечества.