Духовный смысл русской культуры и православие: историко-философское исследование

Воронкова Ирина Евгеньевна доктор исторических наук декан исторического факультета, ФГБОУ ВО "Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева" 302000, Россия, Орловская область, г. Орел, пер. Воскресенский, 302001, г. Орел, Воскресенский переулок, 3., оф. 302001, г. Орел, Воскресенский переулок, 3. Voronkova Irina Doctor of History Professor, Dean of the faculty of history, Oryol state University named after I. S. Turgenev 302000, Russia, Orlovskaya oblast', g. Orel, per. Voskresenskii, 302001, g. Orel, Voskresenskii pereulok, 3., of. 302001, g. Orel, Voskresenskii pereulok, 3. irivoronkova@yandex.ru

Киселева Надежда Александровна кандидат философских наук доцент, ФГБОУ ВО "Орловский государственный университет экономики и торговли" 302000, Россия, г. Орел, ул. Октябрьская, 12 Kiseleva Nadezhda PhD in Philosophy Docent, the department of History, Philosophy, Advertising, and Public Relations, Oryol State University of Economics and Trade 302000, Russia, Oryol, Oktyabrskaya Street 12 nadekiseleva@mail.ru

В настоящее время в отечественных гуманитарных науках стала активно применяться категория «духовность», что свидетельствует об обращенности исследователей к неким глубинным пространствам человеческой истории и культуры, без которых невозможно осмысливать историю человеческой самореализации в той или иной культуре. В чем же состоит смысл и проблема духовности культуры, если именно с нею связывают гуманизацию общества и развитие человеческой цивилизации.

В современном аналитическом пространстве представлено несколько подходов в понимании духовности культуры. Так с позиции рационализма духовная культура определяется как высшие проявления человеческого разума. Мы разделяем позицию Н. И. Шевченко, который дает понятие духовного как сферы развития лучшей части человеческого сознания: интеллектуального, доброволевого (выбор цели добрых действий), нравственного, эстетического, и аксиологического (ценностного) ^{[1, C.13]}. Духовное, в таком понимании, создается человеком в процессе творческого развития культуры и самого себя. Многогранный духовный опыт синтезируется, универсализируется, сохраняется и передается как духовные ценности от поколения к поколению в различных социокультурных формах. Образуются духовные скрепы культуры, главный залог ее жизнестойкости и плодотворного развития. Вместе с тем, история культуры свидетельствует о том, что в религии также формируется одна из форм духовности, основанная на опыте постижения трансцендентной реальности. Здесь выделяется особый социокультурный смысл духовности – уникальность бытия человека и человеческое духовное единство.

В этой интерпретации духовность русской культуры во многом определяется через ее взаимосвязь с православным мировоззрением. Следует уточнить, что вопросы взаимоотношений русской культуры и православного христианства в отечественной философской мысли относятся к дискуссионным. Однако, признавая, что русская культура подвижна, изменчива и многослойна, а русская духовность, постоянно эволюционируя, различным образом проявляется в конкретном историко-политическом контексте, профессиональных и этнических сообществах, религиозных конфессиях, мы обозначили достаточно узкий аспект духовности, связанный с метафизической ^[2] сущностью культуры, сближающей ее с религией.

Так, для выявления метафизического основания русской культуры, обусловившего ее духовную интенцию, нами было проведено историко-философское исследование, которое показало, что многие русские мыслители отмечали, прежде всего, феномен религиозности русского народа, рассматривая его вне национальной принадлежности - как символ целостности веры, одухотворяющей мирское бытие. Заметим, что само понятие «религиозность» в историческом разрезе имеет широкий смысл, включающий несколько уровней: языческий, языческо-христианский, христианские народные верования, явления народного сектанства и еретизма, и т. п. Однако мы разделяем точку зрения тех исследователей, которые именно православие рассматривают в качестве религиозности русского народа, так как оно имеет ярко выраженный аксиологический аспект, связанный с убежденностью в ценности материального мира, что реализуется в идее преображения этого мира к полному совершенству и гармонии. Мы согласимся с мнением современного ученого И. И. Евлампиева в том, что славянский «народ, целиком принадлежащий языческой культуре, …в соответствии с какими-то бессознательными коллективными импульсами выбирает религиозное мировоззрение, в котором с особой полнотой выражено мистическое чувство единства человека с Богом, с высшей реальностью, жажда вечной гармонии и абсолютного совершенства» ^{[2, C.19]}.

С позиции доказательства христоцентричности русской культуры разработка проблем духовности широко представлена в трудах Н. Я. Данилевского, Н. А. Бердяева, Б. П. Вышеславцева, С. Л. Франка. Н. О. Лосского, А. С. Лосева и других. Они выделяли метафизическую сущность духовности русской культуры и представляли ее как процесс осознания человеком своего внутреннего начала или духа, где Бог есть незаменимый для человека абсолютный центр, благодаря которому он постигает собственную предназначенность. А само соотношение «человек - абсолютный центр» становится основополагающим принципом культурного развития, и, соответственно, духовной эволюции человека и мира.

Так, Н. Я. Данилевский, впервые поставивший вопрос о культурном самоопределении России, рассматривал его с позиции реконструкции системообразующих признаков и культурообразующих моделей и образов русской культуры как ее метафизических констант. В дальнейшем, выявление ментального основания или сакральных элементов русской идеи, русской души, характера русского народа стало определяющим направлением в осмыслении русской культурой своего качественного своеобразия. Например, В. Соловьев утверждал приближенность русской культуры к божественному, поскольку в ее традициях запечатлен «нетварный» свет, наполняющий смыслом духовную природу человека и определяющий обновление его самосознания через направленное совершенствование и очищение в свете ^[3].

Россия как некое духовное явление, которое не только не могут уничтожить никакие социально-политические катаклизмы, но и способное спасти мир своей культурой, дав «новое слово» миру, перевернув следующую страницу человеческой истории, предстает в трудах Н. А. Бердяева. Вслед за ним мессианскую роль России в мире утверждает Н. Лосский, будучи уверенным в том, что только русский народ - сторонник абсолютного добра, то есть такого добра, которое осуществимо лишь в Царстве Божием ^{[4, С. 240]}.

По мнению В. О. Ключевского, философа и историка, самосознанию русского народа особый, религиозный, оттенок, который из сферы чувств перешел в нравственное правило, утверждающее преданность воле Божией, сообщило не что иное, как православие, и это уже не восточное, не азиатское настроение, а национальное русское ^[5], которое воспроизводило в культуре подлинные добродетели народа - веру, милосердие, любовь. Как особую форму душевно-духовной деятельности, направленную на реализацию внутренних энергий и замыслов ^[6], воспринимал русскую культуру В. Ф. Эрн, отмечавший иррациональность последней, особенно в метафизической проблематике.

Действительно, в поисках абсолютного добра и смысла жизни русская культура во многом руководствовалась ответами, которые давало православие, демонстрировавшее возможность переживать непосредственную, хотя и незримую, связь с Богом. Поэтому ее фундаментальными культурологическими категориями стали духовное созерцание, «разум сердца», при которых интуитивно-художественные формы познавания мира преобладают над рационально-логическими. Согласимся с Т. И. Благовой, утверждающей, что вера в русской культуре воспринимается как вершина знания; если Логос есть европейский принцип познания мира, то в России постижение мира связано с Софией, т. е. интуитивизм отражен даже на категориальном, символическом уровне ^{[7, С. 18]}.

Очевидно, что в отечественной философии издавна утверждается мысль о том, что в России сформировался особый мессианский тип культуры, который сложился в результате синтеза светской культуры и православия, в ней центральное место занимает человек, обладающий чутким различением добра и зла, остро переживающий несовершенство общественных нравов, пребывающий в постоянном поиске совершенного добра, способного противостоять мировому злу. Признавая святость высшей ценностью, русская культура рассматривает земные ценности как относительные, а сам человек «иоанновской» культуры ощущает себя призванным создать на земле высший божественный порядок, восстановить вокруг себя ту гармонию, которая соответствовала бы Божьему Царству.

Так, например, только в русской культуре присутствует «юродство во Христе» как конкретная форма выражения идеи религиозной одухотворенности. О том, что юродивые принимают на себя подвиг нарочитого безумия, чтобы достичь свободы от соблазнов мира пишет А. И. Панченко, приходя к выводу, что в юродстве нет презрения к миру или его отвержения. Скорее, это устремленность к высшей правде, обычно затертой житейской мелочностью, желание утвердить в отдельном человеке и в мире примат духовной правды. Юродство есть выражение того, что в сочетании божественного и человеческого, небесного и земного не приемлемо склонять небесное перед земным ^[8].

Еще одной важной ментальной чертой русской культуры и русского характера является соборность, отмечаемая многими русскими философами и зарубежными исследователями. По мнению Хомякова А. С., формированию этого уникального атрибутивного качества способствовало православие, согласно которому все отвечают за всех и живут для всех. Отдельное человеческое существо возвышает от обособленности и изолированности к соборности и целостности взаимная любовь во Христе, именно через любовь в соборном единстве действует благодать, способствующая духовной эволюции человека.

Кстати, именно отождествляя духовность с любовью как сакральным путем единения Земного и Небесного, русские религиозные философы обосновывали национальное своеобразие православия и духовный смысл русской культуры, в основу которого была положена идея «обожения» через восхождение души человека/народа от любви земной к любви небесной. Учитывая спорный характер понятий «душа»/«дух» человека и народа, отметим, что при всем разнообразии научных подходов к их определению, они связываются с духовностью и представляются ценностно-смысловым основанием духовного мира человека и общества.

Итак, в русской религиозной философии сакральный смысл духовности раскрывается весьма полно, но, при этом, воспринимается неоднозначно: в онтологическом аспекте – это метафизическая основа мира, в общечеловеческом – это высшая ступень в развитии личности, определяющая ее нравственную чистоту и мировоззренческую целостность. Эти два значения духовности в реальной жизни взаимосвязаны друг с другом, и в качестве объединяющего начала здесь выступает внутренний мир человека, его идеальная сущность - душа, которая через освоение различных уровней божественной любви достигает области божественного духа или духовного бытия мира и развивается там.

О предпочтении русским человеком чувственно-интуитивных форм постижения действительности, когда всеохватывающая божественная любовь рассматривается в качестве универсального пути освоения духовности, цель которого преображение самого человека и мира, писал В. П. Вышеславцев, обозначая сердце центром эмоционально-чувственного мира человека, поскольку именно сердцем он любит все, что его окружает: и Бога, и людей ^[9].

По мнению нашего современника В. К. Трофимова, восточное православие утверждает первенство сердечно-чувственного начала в религиозном акте духовного постижения Божественной истины ^{[10, С. 87]}, в противовес католическому и протестантскому Западу, базирующему свое духовное развитие на словах Леонардо да Винчи о том, что «великая любовь есть дочь великого познания». Обозначенная первичность чувства и сердца приводит к специфически русскому восприятию церковной догматики и культа как абсолютных максим. Из религии дух максимализма глубоко проникает в душу и повседневные дела русского народа, отсюда - склонность верить в жизненные сверхзадачи и придавать им фактически религиозный смысл. Главная жизненная сверхзадача русского народа и метафизический смысл существования – это спасение, причем спасение совместное и соборное, которое совершается действием и силой общего подвига веры, молитвы и любви. Сущностью всеобщего христианского спасения становится духовное преображение каждого в отдельности и всех сообща, что возможно через взаимную любовь во Христе.

Таким образом, русская национальная духовность – это путь постоянного самотворчества человека в его духовном движении к вершинам божественного бытия через оплодотворённость души духом. Духовность имеет, безусловно, вертикальную направленность, поскольку она «не от мира сего», она принадлежит духу, духовному миру, а не социальному, она есть уникальное средство, соединяющее социальное, личностное с духовным, высшим. Именно духовность через личностное самодвижение человека позволяет духу проявить себя через качества высшего порядка – любовь, милосердие, сострадание, целомудрие, терпение. При этом, духовность нельзя воспитать извне, она может быть развита только изнутри, поскольку это есть самореализация трансцендентной сущности человека, происходящая в рамках земной жизни. Н. А. Некрасова, размышляя о духовности, справедливо определяет ее как «качество личности, основанное на ее способности при помощи трансценденции создавать свой ценностный внутренний мир, осмысливая, бескорыстно оценивая и чувственно переживая полученную информацию на основе общезначимых норм нравственности, и направлять свою деятельность на достижение истины, добра, красоты и любви в процессе самосовершенствования» ^{[11, С. 208]}.

Другими словами, духовное совершенствование – это всегда выход за пределы эмпирического опыта в область идеального, т.е. Абсолюта, который представляет собой сосредоточение высших ценностей бытия: истины, красоты, любви. При этом, высшей добродетелью, ведущей к самосовершенствованию, может быть названа именно любовь, так как присущая ей трансценденция делает ее глубоко духовным чувством и нравственно-этическим основанием самореализации человека. На эмпирическом и рефлексивном уровнях личностного бытия любовь еще не является сознательной одухотворяющей силой, но, чем выше уровень развития личности, тем более закономерными становятся проявления любви и тем в большей степени она становится жизненным законом, способом существования души. Душа человека - вместилище любви, в ней любовь - не только детерминированное, но и детерминирующее начало, так как весь мир второй природы, общество и культура, представляют собой в конечном итоге реализованные вовне потенции человеческой любви. Здесь любовь в процессе духовного творчества трансформируется из состояния «любви – в – себе» в состояние «любви - в – мире». Если в духовной культуре не просматривается начало любви, она мертва.

Очевидно, что отечественная религиозная философия духовность русской культуры во многом связывает с православной традицией в осмыслении любви, в которой заключен смысл духовной эволюции человека в наставлении его на путь спасения. Конечная цель человека, согласно христианскому вероучению, - обожение, т. е. достижение абсолютного добра и собственное онтологическое преображение, что достигается через нравственное уподобление Богу в любви. Именно любовь предназначена человеку и как цель, и как жизненный путь, и как его человеческий долг. Любовь, которая, как известно из послания св. ап. Павла к Коринфянам, «долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13:4-7). В любви земной человеку приоткрывается сущность его собственной природы, желание реализации в себе нравственного начала, или начала духовно-божественного, которое представляет для индивида его абсолютную ценность. По мере собственного пробуждения или усовершенствования, человек открывает себя в духовном смысле, законом его жизни становится совесть, а предметом знания выступает вера в истину и любовь. Степень человеческой свободы от развития в себе духовного на этом не заканчивается, а перерастает, согласно И. А. Ильину, в благодатное освоение мира и развитие в себе «благодатного» человека, который презирает всяческие искушения в силу развитого в нем духовного чутья, которое в основании имеет любовь. Духовный человек И. А. Ильина «глубже своего сознания», «проницательнее своего мышления», «могущественнее своего рассудка», «богаче своего разума» из-за утонченности его в любви, она «превосходнее всего этого». Следовательно, в любви происходит познание собственной природы и преодоление ее через одухотворение инстинкта или осмысление бессознательного, что является началом и концом человеческого развития ^{[12, С. 193-196]}.

Обобщая выше сказанное о духовности, можно заключить, что в русской культурной традиции доминирует понимание любви как фундаментального онтологического состояния духа, который есть особая сфера с собственными законами, а духовность – это тончайшая духовная энергия, связывающая человека с Высшим Миром. Именно эта энергия, которую можно назвать и божественной, и творческой, и энергией сознания, и сердечной энергией, даёт возможность нашему духу проявлять себя в земном мире, одухотворяя всё, что производит человек в формах культуры. Духовность, как божественное по своему происхождению нравственное качество личности, теснейшим образом связана с любовью. В своём абсолютном проявлении она, по сути, и есть проявление высочайшей, божественной энергии любви, энергии одухотворенного сердца, которое на этом уровне и есть проявление самоценности человека.

При этом важно отметить, что истоки формирования душевно-чувственной стороны любви уходят в древность, к началам древнеславянской культуры, ментальные душевные и общечеловеческие доминанты которой создали условия, предопределившие возможность взаимопроникновения христианской идеи, после принятия христианства на Руси, и славянской культуры. Здесь следует отметить общее мнение исследователей по вопросу утверждения христианской религии на Руси как о состоявшемся явлении синкретизма, когда произошло смешение и слияние элементов христианства и русского язычества, своего рода «насыщение» православия чертами, нормами поведения, культурными традициями древних славян, что оказало влияние на формирование духовных оснований отечественной культуры.

Присоединяясь к мнению Л. А. Черной, мы связываем этап язычества в национальной культуре с ее «телесностью», а принятие христианства определяем как духовный уровень развития культуры ^[13]. Так, вполне считываема вера древних славян в сотворение мира как единого Вселенского Тела, где первостихии - земля, вода, огонь и воздух - наделены антропоморфными образами, мужскими или женскими, с хорошо маркированными границами, четко выраженными и прочувствованными частями и деталями «тела». Наиболее почитаемый, четко обозначенный женский телесный образ - «Мать – сыра земля», мифопоэтическое представление о котором наполнено описаниями выполнения землею своих гендерных телесных функций: плодородия, деторождения, а затем уже остальных. Данное представление о земле, как о Матери-прародительнице мира, закрепилось в душе древнерусского народа в качестве его женского начала, способствуя развитию таких душевных качеств, как чувственность, наивность, незлопамятность, сердечность. Налицо связанность телесного периода древнерусской культуры с процессом формирования ее душевного основания, ставшего почвой для привнесения духовности в ее антропологический код.

Актуализировавшись в славянской культуре, идеология христианства наполнила ее новым метафизическим содержанием, абсолютизировав идеал всеобъемлющей любви как основы человеческого бытия, возвела ее на уровень субстанциальной детерминанты преображения человека и мира. Такие ментальные доминанты русской культуры как аскетизм, смиренность, соборность, жертвенность, божественная любовь определило именно православие, обогащенное опытом природной русской душевности. Следовательно, православные идеи преображения мира, духовной эволюции человеческой личности через обожение, т. е. одухотворение природной телесности в России получили утонченное национально-культурное воплощение. Именно духовную жизнь, в которой человек принимает свою телесную и духовную сущности, осознает себя как существо смертное и бессмертное, во всей противоречивости и одновременно гармоничности собственного бытия, можно обозначить в качестве сердцевины духовного смысла русской культуры.