Особенности создания и деятельности волостного земства в Нижегородской губернии в период Февраля–Октября 1917 г.

Медведева Татьяна Александровна кандидат исторических наук доцент, Институт международных отношений и мировой истории, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603005, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2, каб. 313 Medvedeva Tatiana Aleksandrovna PhD in History MEDVEDEVA Tatyana Aleksandrovna – Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Department of History and Politics of Russia, Institute of International Relations and World History, N. I. Lobachevsky Nizhegorodsky State Univeristy; Institute of International Relations and World History, N. I. Lobachevsky Nizhegorodsky State Univeristy, Ulyanova ulitsa 2, Nizhniy Novgorod, Nizhegorodskaya oblast 603005 Russia;medvedeva144@yandex.ru medvedeva144@yandex.ru Другие публикации этого автора

Круг научных исследований, посвященных истории нижегородского земства, достаточно широк. Начало историографии данной тематики было положено еще в дореволюционный период работой В. Е. Чешихина (Ветринского), известного нижегородского земского публициста и общественного деятеля ^[45]. В советский период исследование деятельности нижегородских земских учреждений проводилось Л. М. Побережской, А. П. Лиленковой ^[38,14]. 90-е гг. XX в. отмечены ростом научного интереса к проблемам истории нижегородского земства. По различным вопросам деятельности земского самоуправления написаны работы А. В. Седова, Д. А. Николаева, И. А. Хвостовой, Т. А. Медведевой и других авторов ^{[40,36,43,15]}. Однако трудов, охватывающих весь период деятельности нижегородских земских учреждений (с 1865 по 1918 гг.), до сих пор крайне мало ^[36,44]. Практически не исследованный период в истории нижегородского земства – это последний этап их деятельности, пришедшийся на 1917–1918 гг. ^[42]. Именно в этот период было создано волостное земство как низовая структура земских учреждений. Исходя из степени изученности истории нижегородского земства, целью данной статьи является попытка выявить особенности создания и деятельности волостного земства в Нижегородской губернии в условиях системного общественного кризиса в период Февраля–Октября 1917 г.

К началу Русской революции 1917 г. Нижегородская губерния являлась одной из крупнейших промышленно-сельскохозяйственных губерний России, в которой насчитывалось13 городов, 11 уездов, 253 волости. Февральская революция и падение монархии в Нижегородской губернии было встречено восторженно: митинги, демонстрации под красными знаменами, переход войск местного гарнизона на сторону революции. Были арестованы губернатор А. Ф. Гирс, вице-губернатор, прокурор, полицмейстер и другие чиновники. Таким образом, вся царская администрация была свергнута. В губернии осталась только выборная власть городского и земского самоуправления. Взамен старой власти в ходе революции стала формироваться новая властная вертикаль, подчиненная Временному правительству. 2 марта вместо губернатора А. Ф. Гирса временно управляющим губернией был назначен председатель губернской земской управы помещик П. А. Демидов. Спустя несколько дней, должность губернатора получила наименование «губернский комиссар Временного правительства». Во второй половине марта в исполком городской думы вошли представители от уездов, и он получил название Губернский исполнительный комитет Временного правительства. Его возглавил предприниматель‑миллионер Д. В. Сироткин. Нижегородской городской думой 1 марта была отправлена приветственная телеграмма Временному правительству. Аналогичные телеграммы в адрес правительства поступили из разных мест губернии: Городца, Кстова, Лукоянова, Княгинина, Сергача.

Определило свои позиции и нижегородское земство. В середине марта Нижегородская земская управа под руководством А. А. Остафьева развернула активную деятельность. В помещении Нижегородской земской управы собрался съезд представителей 29 волостей уезда. Решением съезда было отправлено приветственное послание Председателю Государственной Думы М. В. Родзянко и Председателю Совета министров князю Г. Е. Львову, в котором говорилось, что «гласные, земские служащие счастливы, дожить до лучезарного дня возрождения дорогой родины на новых началах, столь долгожданных и желанных». Съезду предстояло выработать общие основания уездного самоуправления на основах выборного представительства. С докладом на нем выступил глава Нижегородской земской управы А. А Остафьев. Примечательно, что в прениях говорилось не только о «ярком солнце свободы», но и высказывались вполне резонные мысли о том, что «голодному человеку нельзя говорить о свободе, о высоких стремлениях, его надо, прежде всего, накормить» ^[21]. Этим и должны заняться земства. Аналогичные совещания по обсуждению вопросов местного самоуправления в связи с переживаемым моментом прошли и в других уездах. Нижегородские думские и земские деятели считали, что пробил их «звездный час», поскольку Временное правительство сразу сделало ставку на органы самоуправления как свою опору в переустройстве государственной системы. Со своей стороны земства, немало натерпевшиеся от притеснений со стороны чиновничества, особенно в последние годы царского режима, и приветствовавшие его падение, были крайне заинтересованы в укреплении своих позиций при новой власти.

В новых исторических условиях постфевральской России одной из первоочередных задач земства была земская избирательная реформа с созданием института волостного земства, поскольку царское правительство ее постоянно откладывало. В Нижегородской губернии проблема целесообразности введения мелкой земской единицы обсуждалась много лет задолго до Февральской революции ^[16]. В 1916 г. было несколько публикаций в нижегородской прессе о необходимости введения института волостного земства как фундамента под губернские и уездные земства, завершающего формирование целостной структуры земского самоуправления. Необходимо особо подчеркнуть, что земские деятели видели в мелкой земской единице не только носительницу принципа «всесословного, самостоятельного и независимого самоуправления. Они придавали ей «громадное гражданственно-воспитательное значение» ^[18]. По их мнению, «мелкая земская единица объединит на общей работе все сословные группы, что будет способствовать формированию общественных интересов вместо узкосословных и исчезновению сословного антагонизма» ^[19]. Все это свидетельствует о понимании нижегородскими земцами необходимости и важности формирования начал гражданского общества в новой России.

В течение 1916 г. в земской среде шло обсуждение различных вариантов волостной земской реформы. Главный предмет дискуссий заключался в разном понимании границ полномочий волостных земств. Правительство готово было предоставить земским органам только хозяйственные функции. Земские собрания выступали за наделение земств административной властью. Не решена была и проблема финансирования волостных земств. К осени 1916 г. правительство планировало вынести на обсуждение два варианта законопроекта. Первый вариант наделял волостное земство только хозяйственными функциями, а второй рассматривал волостное управление как административный орган ^[17]. В октябре 1916 г. проект положения о волостном земском управлении был разослан для обсуждения на уездных земских собраниях. В земском сообществе развернулась дискуссия на тему «Что такое волостное земство» ^[20]. Таким образом, создание низовой земской единицы, введение новой избирательной системы, построенной на демократических началах, с отменой многих цензовых ограничений, с введением прямых, всеобщих, равных и тайных выборов отвечало общественному запросу. Эта реформа стала возможной только после Февральской революции. В кратчайшие сроки Временным правительством были подготовлены новые законы о земском и городском самоуправлении.

Постановление «О волостном земском управлении», то есть о введении более мелкой, чем уезд, земской единицы, было принято Временным правительством 21 мая 1917 г. В соответствии с новым законодательством волостное земство состояло из волостного земского собрания и волостной земской управы. Исполнительным органом стала волостная земская управа, она же заменила волостные продовольственные комитеты. В обязанности волостной земской управы входило: сбор волостных земских повинностей (денежных и натуральных), распоряжение капиталами и имуществом волостного земства; содействие возникновению потребительских обществ; попечение о народном образовании, здравоохранении и общественном благоустройстве; охрана общественного порядка; руководство деятельностью сельских земских управ, контроль исполнения воинской повинности, проведение волостных земских собраний, составление проектов смет, избирательных и посемейных списков, ведение исков по делам волостного земства, объявление законов и распоряжений, руководство продовольственным делом, страхованием, выдача видов на жительство, удостоверений личности, ведение книги сделок и договоров. Волостная земская управа находилась в ведении уездных комиссаров Временного правительства. Кроме того, волостная земская управа подчинялась уездной земской управе, которая в свою очередь подчинялась губернской земской управе, а затем губернскому комиссару Временного правительства ^[2]. Таким образом, многие из своих обязанностей волостные земские собрания и управы перенимали от волостного правления и волостных старшин, которые после начала функционирования волостного земства подлежали упразднению. Прежняя система волостного управления, построенная на принципах сословности, целиком отменялась.

Вслед за публикацией постановления Временного правительства нижегородское земство начинает проведение предвыборной кампании. Отдельным тиражом издается основополагающий документ – закон «О волостном земском управлении» ^[11]. В июне–июле 1917 г. «Нижегородская земская газета» под рубрикой «К выборам в волостное земство» печатает нормативные документы, инструкции, разъяснения по ходу проведения выборов ^[22]. В июле–августе в Нижегородской губернии прошли выборы. А в сентябре губернские и уездные чиновники подвели итоги избирательной кампании, в целом неутешительные. Главная проблема заключалась в низкой активности избирателей. Во многих местах выборы приходилось назначать по нескольку раз из‑за неявки избирателей. В ряде волостей, например, Горбатовского, Семеновского, Балахнинского уездов, выборы так и не состоялись из‑за неявки крестьян на голосование. Например, 27 августа проходили выборы в большом селе Катунки Балахнинского уезда. В итоге из 1246 избирателей на выборы явилось только 460 человек ^[23]. 30 августа прошли выборы в промышленном селе Ворсма Горбатовского уезда. В результате из 2900 избирателей явилось только около 1 тыс. человек. В деревне Ильино этого же уезда из 200 избирателей на выборы пришли 4 человека ^[24]. Нередко количество избирателей доходило лишь до 5–7 %.

В среднем по Нижегородской губернии приняли участие в выборах только около 35 % крестьян, имевших право голоса ^[42,28]. Органы самоуправления, избранные меньшинством населения, не могли быть авторитетными в крестьянской среде. Необходимо отметить, что низкой была явка не только на выборах в волостное земство, но и в уездные земства. Например, по Нижегородскому уезду на одном из участков из 1500 избирателей голосовало только 59 человек, на другом из 1100 – всего 29 избирателей ^[6]. Таким образом, в то время как либеральная интеллигенция восторженно отзывалась о появлении в России волостных земств, воспринимая их как «фундамент правового государства» ^{[12, 397]}, самими крестьянами произошедшие в волостной организации изменения были восприняты весьма неоднозначно.

Причин такого негативного отношения крестьян к новой инициативе Временного правительства было несколько. Главная причина крестьянского недовольства волостными земствами заключалась в прагматичной крестьянской логике: «Крестьяне напуганы лавиной всяких комитетов, которые требуют на свое содержание средств... Определенно заявляется опасение, что новое земство принесет и новые налоги», – писали в сентябре 1917 г. корреспонденты журнала «Волостное земство» из Нижегородской губернии. «Довольно с нас, когда есть губернское и уездное земства», – говорили крестьяне в различных волостях ^{[9, 344]}. «Было у нас одно земство, господам да барам угождало, а мужиков поборами донимало. Теперь другое какое‑то волостное земство понадобилось, и все на нашу мужицкую шею…», – утверждали крестьяне ^[23]. На земства возлагалась ответственность за продовольственное обеспечение на местах, разрешить которое было крайне сложно в условиях экономического кризиса. Крестьяне нередко считали, что волостное земство вводят специально, чтобы с его помощью было легче отбирать хлеб у земледельцев. «Деревня не доверяет, она просто боится волостной реформы: расходы увеличатся», – подводит итог избирательной кампании автор статьи в «Нижегородской земской газете» ^[23].

Во-вторых, не устраивали крестьян и некоторые правовые основы новой избирательной системы. Так, гласных на эти волостные земские собрания избирали граждане, проживавшие в волости и достигшие 20 лет. Наряду с общинниками право участвовать в выборах получили отрубники, хуторяне, помещики, фабриканты, торговцы, врачи, учителя, священнослужители и другие лица, которые до этого таким правом не обладали. Эта категория граждан была наиболее близкой к зажиточной части сельского населения. Таким образом, волостные земства становились всесословными организациями. Данное нововведение вызвало отрицательную реакцию подавляющего большинства крестьян, так как они боролись за сословный принцип формирования местных органов власти, за то, чтобы важнейшие вопросы, и прежде всего земельный, решали члены общин. Подводя итоги избирательной кампании «Нижегородская земская газета» отмечала, что местной интеллигенции избрано мало. В некоторых волостях избраны почти исключительно крестьяне. Например, в Арзамасском уезде с горечью констатировали, что в целом в ходе выборов крестьяне выразили свое недоверие интеллигенции: «В гласные проводят исключительно одних крестьян, иногда совершенно безграмотных людей» ^[24]. В промышленном селе Ворсма Горбатовского уезда из 50 новых гласных волостного земства 31 человек являлись крестьянами, 8 – фабричными рабочими, и только 11 человек представляли местную интеллигенцию: 2 учителя, фельдшер, бухгалтер, бывший земский гласный, 2 священника, фабрикант, 2 конторщика, страховой агент ^[24]. Как оказалось, не всех крестьян устраивает и принцип тайного голосования на выборах. «Теперь свобода и всякая явность. Не желаем по тайности записки совать! Нечего нам прятаться! Желаем, чтобы открыто, по совести и без всякого жульничества.… Желаем на голоса!» – требовали крестьяне Семеновского уезда ^[24]. Протестовали и против запрета голосовать за своих жен. Объяснение, что мужья не имеют права распоряжаться избирательными записками своих жен, местные крестьяне оценивали как недоразумение: «Да нешто я своей бабе не хозяин…? Это чтобы моя баба, да от меня по тайности? Чай муж да жена одно едино, это и в писании сказано!» ^[24].

В-третьих, при проведении самой избирательной кампании правительство допустило ряд просчетов. Необходимо было учитывать время проведения выборов – летняя страдная пора. Крестьянам было просто не до выборов. Во многих селах предлагали подождать с выборами до возвращения из армии фронтовиков, аргументируя тем, что без их участия выборы не могут быть полноценными.

В-четвертых, важнейшим принципиальным фактором провала земской волостной реформы является ее запоздалый характер. К этому времени почти во всех волостях уже функционировали исполнительные, земельные и продовольственные комитеты. Эти организации создавались самими крестьянами по собственной инициативе. Они фактически взяли на себя функции органов местного самоуправления. И жителям деревни было непонятно, почему созданные волостные и сельские комитеты, организации, созданные по их почину надо ликвидировать, а вместо них создавать новые, навязанные деревне Временным правительством.

В итоге все эти причины и обусловили неприятие крестьянами новых земств с самого начала их создания. Негативное отношение большинства крестьянства к волостным выборам проявилось в самой разной форме: от бойкота выборов до отказа воспринимать легитимность мелкой земской единицы. Необходимо отметить, что местные комитеты также не были заинтересованы в создании волостных земств. Комитеты были самыми массовыми и весьма авторитетными организациями в деревне. В августе 1917 г. волостные комитеты имелись почти во всех волостях (в 220 из 253) Нижегородской губернии ^{[41, 99]}. Волостные земства для них являлись прямыми конкурентами за власть в деревне, и их деятельность означала для волостных комитетов прямую ликвидацию.

В целом после Февраля 1917 г. конкурентная борьба новых властных структур была напряженной и потребовала вмешательства правительства. В связи с этим в «Вестнике Временного правительства» было опубликовано разъяснение по поводу действий Воронежского исполнительного комитета, который настаивал на том, что деятельность земств должна протекать «под ближайшим руководством и контролем» исполнительных комитетов, и требовал подчинения управ этим комитетам. Аналогичные жалобы шли из многих российских мест, в том числе и из Нижегородской губернии. Министерство внутренних дел разъясняло, что вновь избранные на демократической основе волостные земства не подлежат ни руководству, ни контролю местных волостных исполнительных комитетов, и последние должны быть распущены по мере образования новых волостных земств ^[3],[23]. Однако дальнейшие события 1917 г. показали, что волостные земства проиграли в этом противостоянии.

Главная причина нарастающего противостояния земств, как опоры власти, и комитетов, как органов самоорганизации крестьянских масс, заключалась в земельном вопросе. Крестьянство ждало от новой демократической власти, в первую очередь, скорейшего проведения земельной реформы. Но лишь телеграммы с мест о начавшихся в деревне беспорядках заставили Временное правительство заявить 19 марта 1917 г., что земельная реформа «несомненно, станет на очередь в предстоящем Учредительном собрании», предупредив: «Земельный вопрос не может быть проведен в жизнь путем какого-либо захвата» ^[1]. Декларация Временного правительства от 5 мая 1917 г. обещала начать преобразование землепользования «в интересах народного хозяйства и трудящегося населения», не дожидаясь Учредительного собрания ^{[39, 229–230]}. Однако правительство так и не издало ни одного законодательного акта во исполнение этой Декларации. На практике не земельная реформа, а противодействие самоуправству крестьянских комитетов стало одним из направлений аграрной деятельности Временного правительства. Например, 1 мая 1917 г. министр земледелия кадет А. И. Шингарев обратился к волостным и сельским комитетам с призывом «предотвращать всякого рода насилия над личностью и имуществом местных землевладельцев, хуторян и крестьян, выделившихся на отруба, и не омрачать нового свободного строя чувствами мести и злобы. Лишь Учредительное Собрание разрешит великий земельный вопрос, сейчас же надо сохранить все в полной неприкосновенности …» ^{[46, 220–221]}.

Временное правительство поддержали представители партии социалистов-революционеров во властных структурах. Необходимо отметить, что к середине 1917 г. влияние и роль эсеров в губернии значительно усилилась. В июле губернским комиссаром вместо кадета П. А. Демидова был назначен эсер М. И. Сумгин. Нижегородский губернский исполнительный комитет вместо миллионера Д. В. Сироткина, близкого по взглядам к буржуазно‑демократическим партиям, с сентября возглавил солдат эсер В. Г. Ганчель. В публикациях нижегородских эсеровских газет – «Народ», «Крестьянская газета» – объяснялась недопустимость захватов крестьянами земель помещиков и отрубников, которые могут спровоцировать анархию в деревне. Например, один из видных нижегородских эсеров В. В. Золотницкий, выступая в мае на Нижегородском губернском съезде партии социалистов-революционеров, объяснял, что социализация незыблема в программе эсеров, но частичные захваты земель недопустимы. Захват разжигает чувство собственности. Поэтому социалисты-революционеры должны воздерживаться от этого. Только Учредительное собрание должно и может по совести разрешить земельный вопрос во всей его полноте ^[13]. Затягивая решение земельного вопроса, эсеры, по сути, оттолкнули крестьянские массы и от земств, олицетворявших для крестьян официальную власть на местах.

Губернская земская управа неоднократно обращалась к крестьянскому населению с призывом возвратить весь разграбленный инвентарь и имущество под страхом уголовной ответственности. Практически ничего из разграбленного имущества возвращено не было. Комитеты превращались в местные органы власти и, не считаясь с распоряжениями центра, проводили те мероприятия, на которых настаивало большинство сельского населения. Об этом свидетельствовала телеграмма от 23 августа 1917 г. Нижегородского губернского комиссара эсера М. И. Сумгина Временному правительству: «Законы, изданные правительством, в полном пренебрежении. Деревня живет, действует по постановлениям местных самочинных организаций. Земельные комитеты продолжают подстрекать крестьян к захватам» ^{[41, 104]}.

Крестьянское движение 1917 г. в губернии было отмечено небывалым разгулом анархических порубок леса, захватами полей и лугов, разгромом помещичьих усадеб, конфискацией хлеба у богатых землевладельцев. Например, 13 июня Кулебакский волостной исполнительный комитет Ардатовского уезда вынес решение о передаче крестьянам восьми десятин лесных лугов. Однако уездный комиссар отменил это решение. Но на помощь волостному комитету пришел волостной Совет крестьянских депутатов. На объединенном заседании они признали запрет уездного комиссара несправедливым и отняли сенокосы у лесников. Хвостовский волостной исполнительный комитет Семеновского уезда 27 июня решил перераспределить все луга (общинные и частные) по душам. Юрновский волостной комитет Васильского уезда вынес решение о ликвидации частной собственности на землю и объявил ее всенародным достоянием. Прудищенский волостной комитет Васильского уезда постановил: «Реквизировать в имении князя Оболенского лошадей, хлеб, картофель, задержать рубку леса». В Ветошкинской экономии приговорами всех обществ и волостных комитетов крестьяне захватили частновладельческие луга ^{[10, 39–43]}.

Осенью 1917 г. губернская земская управа выпустила специальное обращение «К населению Нижегородской губернии», в котором констатировался факт самозахватов земель и погромов имений, которые осуществляются местным крестьянским населением. Нижегородские земцы обращались к «сознательным людям» с призывом удерживать от погромной деятельности «тех, кто потемнее» ^{[36, 244]}. Однако это обращение земской управы, как и предыдущие призывы аналогичного характера, не возымели никакого действия. 28 сентября в Петрограде в кабинете заместителя министра-председателя А. И. Коновалова состоялось совещание министров, на котором обсуждался вопрос о мерах борьбы с возрастающей анархией, аграрными беспорядками в центральной России. Было высказано предложение учредить с помощью губернских комиссаров и командующих войсками особые комитеты по борьбе с анархией ^[32].

Однако к осени ситуация в нижегородской деревне вышла из-под контроля властей. В нижегородских газетах появились рубрики «Анархия в губернии», «Погромы и беспорядки», «К погромам в Нижегородской губернии». Громят, жгут, погромы распространяются по уездам, требуется экстренно военная сила для управы, местные власти бессильны остановить погромное движение, – свидетельствует пресса. Например, владелица конных заводов из Шатков Арзамасского уезда телеграфирует, что на ее заводах начался погром. Просит помощи, чтобы сохранить ценные породы лошадей. В том же уезде, по сообщению уездного комиссара, громят помещичьи и монастырские хутора, грабят скот, инвентарь, хлеб. Из Ардатова получена телеграмма о начавшемся погроме винокуренного завода. Уездный комиссар просит разрешения уничтожить спирт. Из Сергача помощник комиссара телеграфирует, что у него не хватает сил бороться. Беспорядки усиливаются. В Хохломе Семеновского уезда, на почве недостатка продовольствия, крестьяне угрожают самосудом. В Лукояновском уезде прокатились массовые погромы хуторов. В Шутиловской волости погромы заканчиваются: все хутора уже разгромлены ^{[5],[26],[35]}.

В начале октября после получения известий о повсеместных погромах, губернский комиссар М. И. Сумгин телеграфирует министру внутренних дел о росте крестьянских выступлений. «Погромная волна захватила Лукояновский уезд, грозит распространиться на Сергачский и Арзамасский. Принимаю меры, посылаю воинские команды. Бывают случаи отказа солдат от охраны». Воинские отряды либо не справлялись с поставленными задачами, либо просто переходили на сторону крестьян. 13 октября Сумгин опять шлет телеграмму в Петроград: «В Нижегородской губернии идут и разрастаются аграрные беспорядки. Единственной мерой предупреждения является передача всех земель земельным комитетам, …. иначе губернские организации вынуждены будут самостоятельно издать таковое постановление» ^{[37, 315]}. В ответ на это от Министра внутренних дел из Петрограда пришел ответ: «За 6 недель до Учредительного собрания не может быть и речи об издании административной властью…декретов по землевладению» ^[7].

Однако Нижегородское земство поступило вопреки министерскому запрету. 17 октября состоялся первый съезд деятелей молодого волостного земства, куда съехалось около 100 представителей со всей губернии. На повестке дня стояли два главных вопроса: о продовольственном обеспечении населения губернии и о противодействии волне погромов, охвативших губернию. Было принято решение принять продовольственное дело в ведение волостных земств, а также в целях предотвращения погромов передать все земли, леса и воды под контроль уездных земельных комитетов впредь до разрешения земельного вопроса Учредительным собранием ^[8]. Однако время было упущено. Таким образом, в связи с затягиванием решения земельной проблемы возникло нарастающее противостояние Временного правительства с крестьянством. Земство, поддерживая Временное правительство, по сути, стало заложником его неспособности решить назревший вопрос.

Земельный вопрос в условиях экономического кризиса был тесно взаимосвязан и с решением продовольственной проблемы. В сентябре–октябре нижегородские газеты сообщали о наступившем голоде в ряде уездов губернии – Макарьевском, Княгининском, Павловском, Балахнинском и других ^[30]. Даже кадетский «Нижегородский листок», признавал, что сегодня «самый насущный вопрос – продовольственный, и все остальные вопросы, даже подготовка к выборам в Учредительное собрание, отодвигается на задний план. Царь-голод медленно, но верно надвигается на деревню. Такой земли и воли, от которой приходится пухнуть с голода, – говорят крестьяне, – им не надо» ^[34].

Местные уездные и волостные власти признались в собственной беспомощности решить хлебный вопрос. Например, павловская продовольственная управа прямо объявила населению, что хлеба нет, и заготовка не представляется возможной, поэтому предлагается каждому запасать хлеб, кто как может. Собственно население, не надеясь на власть, уже летом, в сезон речной навигации, пыталось решить продовольственную проблему самостоятельно: «От голода помирать не хочется, а надежда на правительство плохая» ^[28]. Появилось явление – «хлебные ходоки», по сути «мешочничество». Тысячи крестьян уезжали за хлебом в Казанскую губернию, как тогда говорили «на Каму». В основном привозили по 4–5 пудов хлеба на ходока. Хлеб выходил дорогой, раза в 3 дороже, чем местный, но хлебные ходоки брали хлеб, не торгуясь, резонно рассуждая, что «деньги есть не будешь» ^[29],[4]. Газетная заметка «За хлебом» так описывала сложившуюся ситуацию: «Ежедневно буквально все пассажирские пароходы, следующие вниз, отваливают совершенно переполненными людьми. У всех мешки. На мой вопрос по поводу такого паломничества в низовья Волги, собеседник…ответил: «Кому охота околевать с голоду? Раньше все думали, что продовольственные комитеты позаботятся, а теперь, как увидали, что комитеты эти одна лишь видимость, от которой никакой корысти нет, так все и повалили в хлебородные губернии за хлебом» ^[33].

К удорожанию хлеба вело и взяточничество, поскольку без соответствующих документов провоз хлеба был невозможен. Постоянно отмечались случаи избиения хлебными ходоками членов уездной милиции и членов продовольственной управы, препятствовавших закупке и провозу хлеба. В условиях обесценения денег процветал бартер. Например, павловские кустари везли с собой собственные изделия – лопаты, топоры, ножи, замки, ножницы, которыми расплачивались за хлеб. Хуже всех было положение солдатских семей, по сути обреченных на голодную смерть ^[31].

Однако к этому времени не только ухудшилась социально-экономическая ситуация в губернии, но и политическая обстановка кардинально изменилась. Острый внутриполитический кризис в июле 1917 г. привел в Нижнем Новгороде к захвату власти Временным исполнительным комитетом, созданным из представителей Советов. Советы расширяли свое влияние и непосредственно в земских органах. Уже очень быстро во многих волостях земские гласные начинают отказываться от исполнения своих обязанностей. В некоторых местах в отставку подают управы в полном составе. Начинаются их перевыборы. Отказ от исполнения обязанностей, перевыборы управ в сентябре–октябре приобретают массовый характер. К ним добавилась, возглавляемая земствами, избирательная кампания в Учредительное собрание, приносившая иногда неожиданные для земцев результаты. Например, в Дуденевской волости Горбатовского уезда из 460 голосов 300 были отданы за большевиков. Причину подобного голосования «Нижегородская земская газета» объяснила «грубым обманом большевиков. Солдаткам был обещан немедленный мир и возвращение мужей, а голодающим – хлеб» ^[27].

В условиях острейшего социально‑экономического кризиса и постоянной избирательной кампании волостное земство было не в состоянии решать насущные проблемы местного населения. Одна из причин неэффективности работы земских учреждений – финансовая. «Земство накануне смерти», – констатировал председатель Балахнинской уездной управы В. И. Сорокин-Золотов. Денег у земства нет. «Взимание земских сборов становится невозможным из-за отсутствия твердой власти, – пишет он. При разбушевавшейся погромной волне в губернии, поступления от землевладельцев, имения и усадьбы которых уничтожены или перешли в руки земельных комитетов или погромщиков, прекратились» ^[25].

Горбатовский уездный исполнительный комитет и Горбатовская уездная управа в сентябре 1917 г. направили в адрес губернского комиссара подробную информацию о положении дел в уезде. В ней говорится, что в деревне нет порядка и охраны безопасности, не хватает продовольствия, от выборов и перевыборов население устало, что показали выборы в волостное земство. Местами в выборах участвовало не больше 8 %, а в некоторых местах выборы не состоялись из-за враждебности населения: избирательные комиссии разгонялись, а урны разбивались. Местная выборная милиция совершенно беспомощна в борьбе с произволом и взятками. Народ требует восстановления порядка и сильной власти любой ценой. Вывод послания неутешителен: «Если опасность велика от контрреволюции Корнилова, то при существующем положении еще большая опасность со стороны все увеличивающейся реакции деревенского населения, изнемогающего от всеобщей разрухи, и ничего до сих пор не получившего» ^[24]. В целом власти недооценили настроение народа, хотя те же земские корреспонденты информировали о нем. «Нижегородская земская газета» ввела осенью рубрику «Настроения в деревне», где писала, что лекторов крестьяне встречают холодно, бездействие властей критикуют, требуют наведения порядка любой ценой. Например, лектор Народного университета А. Кабанов на выступлении перед крестьянами в Горбатовском уезде «наткнулся на грубое заявление “царя нам надо”» ^[24].

Отчужденность общества и власти достигли такого предела, что падение Временного правительства в Октябре 1917 г. крестьянство приняло равнодушно, в отличие от земских деятелей. Ими Октябрьская революция была воспринята крайне отрицательно. Например, 7 ноября 1917 г. в Нижнем Новгороде состоялся съезд председателей волостных земских управ Нижегородского уезда. Была принята крайне резкая резолюция, в которой говорилось, что нижегородские земцы «считают своим долгом совести высказать решительный протест против творящихся насилий мятежной кучки большевиков, обманно увлекшей за собой темные слои солдат и рабочих» ^[25]. В данном документе большевистская власть обвинялась в том, что втянула страну в братоубийственную войну, уничтожила все политические свободы, вместо земли дала народу грабежи и погромы. И, узурпировав государственную власть, сделала невозможным созыв в срок Учредительного собрания, единственно полномочного решить судьбу России.

3 декабря 1917 г. состоялось общее собрание представителей выборных составов Нижегородской уездной и волостных земских управ. Собрание «выразило протест против насильственного ареста избранников народа – членов Учредительного собрания и Временного правительства, ареста накануне Учредительного собрания В. Г. Ганчеля, захвата государственного банка, запрета демократической прессы и свободы слова, попрания основных прав человека и гражданина» ^[27]. Участниками собрания было принято решение разослать населению листовки с воззванием о поддержке Временного правительства. От забастовки пока было решено отказаться, поскольку остановка в деятельности земств, принесет больше вреда населению, а не большевикам. В целом практически единственным средством борьбы нижегородских земских деятелей с большевиками было принятие многочисленных, осуждающих переворот, резолюций на заседаниях органов местного самоуправления всех уровней или на собраниях их представителей. 12 апреля 1918 г. президиум исполнительного комитета Нижегородского Совета рабочих и крестьянских депутатов принял постановление о ликвидации губернского земства. К июлю 1918 г. с земством в Нижегородской губернии было покончено.

Таким образом, история отпустила мелкой земской единице крайне короткий срок. Он, к тому же, совпал с чрезвычайно сложной обстановкой лета и осени 1917 г. Происходившие в стране и в губернии революционные потрясения, начало гражданской войны в деревне, повлияли на результаты выборов в волостные земские собрания, показали незаинтересованность крестьян в такой земской структуре, не дали возможности реализовать возможности волостного земства. Только в начале сентября земские гласные приступили к исполнению своих обязанностей. В течение этого месяца были сформированы волостные земские управы. Многие земства пытались навести в селах общественный порядок, бороться с самогоноварением, заботиться о продовольственном обеспечении местного населения, о работе школ, медицинских и ветеринарных пунктов. Практическую работу приходилось начинать в условиях недостаточного финансирования волостных земских учреждений и в острой конкурентной борьбе с крестьянскими комитетами на местах. Непопулярности волостным земствам придавала и возложенная на них ответственность за продовольственное обеспечение населения, задача для земств невыполнимая в тех исторических условиях.

В целом нижегородские власти всех уровней на протяжении марта–октября 1917 г., не сумев справиться с социально-экономическими проблемами, потеряли поддержку и доверие народа. Земля и хлеб – эти две нерешенные проблемы 1917 г. стали критическими для становления молодого волостного земства. Борьбу за крестьян земство проиграло. Крестьяне в массе своей приступили к захвату частновладельческих земельных угодий, леса, хлебных запасов и инвентаря, пользуясь откровенной слабостью местных органов Временного правительства. Развертывавшаяся в стране аграрная революция выводила на первый план не волостные земства, а крестьянские общины и волостные земельные комитеты. На практике волостное земство так и не успело начать работать.