Лингвистические признаки провокации

Прикладная лингвистика в настоящее время получила активное развитие. Наряду со ставшими уже традиционными проблемами (машинный перевод, разработка и использование корпусов текстов, системы автоматического анализа текста, программное обеспечение по идентификация говорящего по голосу и звучащей речи и пр.) внимание специалистов-филологов концентрируется на возможности использования специальных теоретических познаний для решения вопросов, имеющих юридическую значимость. В рамках судебных лингвистической или комплексной психолого-лингвистической экспертиз рассматривается ряд проблем, носящих сугубо социогуманитарный характер. К одной их таких задач, ставящихся органами следствия и суда на разрешение экспертов-лингвистов, относится установления наличия/отсутствия в корпусе текста признаков провокации к даче взятки должностному лицу.

История вопроса. В отечественных и зарубежных гуманитарных исследованиях провокация уже становилась предметом рассмотрения. В социальной психологии и культурологии провокация рассматривается в аспекте связи с искусством, которое «представляет собой покушение на реальность и установленный порядок; искусство нарушает равновесие реальности, проникая и преобразовывая ее» ^[9]. Х. Гарфинкель ввел в научный обиход термин экспериментальная провокация, которая является познавательным методом, в основе которого лежит искусство, вторгающееся в социальные основы и привносящее с собой панику и поклонение ^[7].

Ст. Пинкер рассматривает двойственность ситуации дачи взятки должностному лицу, поскольку в случае косвенного обозначения предмета речи потенциальным взяткодателем офицер сталкивается с проблемой адекватности декодирования скрытых смыслов его собеседника. А в случае если суд и присяжные импликатуру взяткодателя не идентифицируют так, как это сделал честный офицер в случае задержания взяткодателя, то уже полицейскому грозит ответственность за ложный арест ^[4].

В западном праве предлагается следующий простой тест на определение наличия/отсутствия факта провокации к незаконному действию ^[10]: нужно определить, повел бы себя здравомыслящий человек в аналогичной ситуации аналогичным образом. Данное условие ставит на первый план субъективный характер провокации, интерпретационную деятельность, от которой зависит исход ситуации. Указание на норму поведения в определенной ситуации также не позволяет выявить четкие критерии отграничения провокации от смежных с нею явлений, поскольку само понятие нормы динамично и нестабильно. Это свойственно коммуникативной норме. Если за норму рассматривать уголовный кодекс, данный критерий становится барьером для специалистов в области психологии и лингвистики, которые не имеют право давать юридическую квалификацию тому или иному действию. По этой причине норма в ситуации попытки дачи взятки должностному лицу должна быть исключительно нормой поведения. Во французской практике наряду с субъектом провокации рассматривается осведомитель. Первым условие, которое отличает их от соучастника преступления, является наличие/отсутствие намерения принять участие в преступлении ^[8].

В отечественной лингвистике понятие провокации практически не становилось предметом отдельных самостоятельных исследований. Исключение составляет диссертация В.Н. Степанова, который анализирует прямое и косвенное провокативное поведение. В речевых актах прямого провокативного общения содержится эксплицитное выражение намерения адресанта вызвать у собеседника желаемое психологическое состояние. Косвенное провокативное общение выражается посредством речевых актов намека, запроса информации, этикетных речевых актов (изначально выгодных для адресанта и адресата – комплиментов, благодарностей, извинений и т.д.) ^[6].

С позиции адресата (провоцируемого) в механизме провокации выделяются следующие этапы: 1) неосознаваемая установка; 2) деятельностная стадия с выходом на уровень осознания; 3) утрата осознанности и приобретение статуса автоматизированного действия . Именно поэтому провоцирующее воздействие является средством манипулирования сознанием, т.е. достигает цели помимо воли и сознания лица, на которое оказывается воздействие. Провокативное намерение говорящего всегда связано с изменением коммуникативной активности провоцируемого с целью вызвать в нём психологическое состояние, которое не соответствует его актуальному состоянию ^[3].

С позиции адресата (провоцируемого) в механизме провокации выделяются следующие этапы: 1) неосознаваемая установка; 2) деятельностная стадия с выходом на уровень осознания; 3) утрата осознанности и приобретение статуса автоматизированного действия [Гиппенрейтер, 2000].

Общепризнанным является то, что провокация предполагает воздействие на сферу эмоций; она ориентирована на вызов у собеседника желаемого говорящему психологического состояния; она являет собой комплексное образование. Так, Н.В. Вязигина выделяет следующие признаки провокации: 1) провокация представляет собой совокупность взаимосвязанных речевых действий, объединенных общей целью; 2) цель провокации определяется экстралингвистической ситуацией необходимости уголовного преследования; 3) в ситуации провокации реализуется коммуникативная цель получения максимального количества информации от собеседника при передаче минимального количества информации о реальном положении дел; 4) признаки провокации тесно связаны с речевыми признаками лжи ^[1].

Методика исследования. Дефиниционный и контекстуальный виды анализа позволяют определить содержание понятия провокации, которое в настоящее время не имеет четкого и непротиворечивого общепризнанного определения, а также отграничить провокацию от смежных понятий. Далее планируется использовать элементы конверсационного анализа, используемого в рамках дискурс-анализа с целью стратификации ситуации диалогического общения на реплики-стимулы и реплики-реакции. На заключительном этапе осуществляется применение выделенных признаков каузальности к решению проблемы установления провокации в поведении участника диалога.

Анализ. Актуальное состояния исследуемого вопроса показывает, что специалистами, зачастую, не разграничиваются понятия побуждения, манипуляции и провокации, что приводит к «размыванию» предметных границ данных понятий и может приводить к серьезным ошибкам.

Провокация – процесс систематизированного речевого воздействия с целью побуждения адресата совершить действие, приводящее к негативным для него последствиям. Она является родовым понятием, включающим:

- разного рода виды прямого и скрытого суггестивного воздействия;

- прямое и косвенное побуждение.

Суггестивное воздействие и побудительные речевые акты представляют собой компоненты провокации. Систематизированность провокативного поведения заключается в реализации комплекса взаимосвязанных коммуникативных шагов, объединяет которые общая цель.

Цель провокации в форме побуждения адресата к действию, приводящему к негативным для него последствиям, является скрытой. На осложненность скрытой целью провокации указывает сама этимология данного слова, образованного приставочным способом от латинского слова vocare (в свою очередь, производное от vox) и приставки pro со значением «опережать, идти вперед»: провокация – это речь с опережением, скрытое содержание которой только частично соответствует явно выраженному.

Провокация рассматривается одновременно и как нарушение нормы, конвенции, и как побуждение к подобному нарушению. Она воздействует на сферу эмоционального, поэтому ее сопровождает реализация манипулятивных тактик. Объект провокативного воздействия должен самостоятельно прийти к намерению реализовать действие. Для этого субъектом провокации могут использоваться разного рода приемы, основанные на предоставлении фактуальной или эмоциональной информации. Провокация может быть как намеренной, так и ненамеренной: например, в ситуации общения партнеров, чей социальный статус отличается, поведение лица, наделенного бόльшими властными полномочиями, может оцениваться как побуждение к действию для адресата с меньшими властными полномочиями.

Следует отметить, что провокация направлена на побуждение адресата выполнить импульсивное действие. Поэтому отношение стимул-реакция в коммуникативной ситуации провокации должны быть синхронными моменту речи. Это позволяет снизить значимость фактора намеренности действия.

Дефиниционный и контекстуальный анализ слова провокация на материале Национального корпуса русского языка показывает, что провокация обладает большей степенью агональности в сравнении с манипуляцией, поскольку игровой и состязательный компонент должен быть ясен для обеих сторон. Но проигрывает тот, кто его обнаруживает. Успех манипуляции заключается именно в ее скрытом характере. Побуждение может быть как скрытым, так и явным. Провокация понятна для коммуникантов, скрытыми остаются только цели собеседников. По причине сравнительно большей эксплицитности провокации за ней в русском языке закрепилась положительная коннотация, которой лишена манипуляция. Анализ Национального корпуса русского языка позволил подтвердить высказанный тезис:

1) Кострецов усмехнулся: ― Опять провоцируешь, чекистишка? Хочешь, чтобы я с тобой заспорил и на блюдечке выложил факты, аргументировал и доказал, что группировка «Офицеров» является организованным преступным сообществом криминалитета с политическим, террористическим уклоном? (В. Черкасов).

2) Спросил кто-то. ― Провоцируешь? ― весело отозвалась Анна Богумиловна (В. Дудинцев).

3) Кодекс мужественности и рыцарства, внушенный ему криминальным миром рабочего поселка, еще не забыт молодым негодяем. ― Провоцируешь? ― Ну что ты! (Э. Лимонов).

В основе провокативных коммуникативных действий лежит попытка снижения значимости события:

4) Редактор Богомолов начал действовать. Он провоцировал Раю на грубость. По утрам караулил её с хронометром в руках (С. Довлатов).

5) Игорь сидел не просто с наглым выражением лица, нет, он беспардонно провоцировал вошедших: смерил каждого презрительным взглядом, смачно сплюнул на пол и отвернулся (А. Моторов).

6) Он провоцировал гостей студии на такие откровения, о которых потом им приходилось жалеть (Д. Рубина).

Состязательный компонент провокации обязателен. При этом роли провокатора и провоцируемого могут варьироваться между собеседникам. В ситуации попытки дачи взятки должностному лицу активная позиция последнего переводит его в статус провокатора.

Частным способом реализация провокативного коммуникативного поведения является нейтрализация значимости социально-осуждаемых поступков:

7) С первого гола этот ролик провоцировал на побоище (Ж. Авязова).

Важно, что в ситуации попытки дачи взятки должностному лицу сотрудник правоохранительных органов, по умолчанию, занимает сильную позицию, обладает властными полномочиями. Поэтому его коммуникативное поведение особенно важно, когда даже выбор пассивной модели действий может интерпретироваться адресатом как побуждение к действию. В этом проявляется невольный аспект провокации:

8) И там, где появлялся Фассбиндер, насилие «разгуливалось» особенно опасно. Он его провоцировал. Иногда невольно (А. Глебова).

Несмотря на то, что сотрудники правоохранительных органов обязаны не только раскрывать, но и предупреждать преступления, осуществление ими аудио-видеофиксации в момент общения с нарушителями должно интерпретироваться как отсутствие намерения получить взятку.

Выше было указано, что для установления наличия/отсутствия лингвистических признаков провокации к даче взятки должностному лицу предлагается использовать элементы конверсационного анализа. Данный анализ применим к исследованию ситуаций диалогического общения, когда реплики участников разделяются на стимулы и реакции. Таким образом, становится возможным наблюдение за изменением коммуникативного поведения адресата в зависимости от направляемых ему реплик-стимулов. Указанный анализ базируется на ряд конститутивных признаков каузальности.

Принципиально важным является разграничение стимула, побудившего адресата осуществить действия по попытке дачи взятки должностному лицу: вызывает ли данные действия сама ситуация нарушения, которая субъективно оценивается потенциальным взяткодателем как негативная, или действия должностного лица.

Причинно-следственные отношения универсальны, поскольку не существует явлений, которые не имели бы своих причин, и нет явлений, которые не порождали бы тех или иных следствий. К параметрам, которые позволяют определить наличие/отсутствие, а также степень успешности/неуспешности провокативного коммуникативного поведения, можно отнести следующие (частично приводятся дихотомии каузальности по ^[5]):

1. Инициальность / реактивность. Важно установить, кто из участников диалога инициирует первую реплику (как правило, в форме косвенного речевого акта намека) при обсуждении ситуации передачи денежных средств в обмен на выход из сложившейся ситуации. При этом особую роль играет учет соотношения внешнего и внутреннего планов высказываний, когда должностное лицо прямо не заявляет, но косвенно указывает на свою возможность решения проблем, интересующих адресата:

М2: (…) От меня, что Вы хотите?

М2: Ну, ситуация какая? Я-то, кадрами же я не заведую. Вот, " предложить кандидатуру, в принципе-то, да.

М2: Ну, давайте как? Предварительно, я суть-то понял, вы, там, определитесь в желаниях. Вот.

2. Детерминируемость / недетерминируемость. Необходимо определить степень заинтересованности должностного лица в обсуждении выхода из сложившейся негативной для адресата ситуации путем передачи денежных средств, т.е. обусловлены ли речевые действия должностного лица актуальной ситуацией.

3. Конвенциональность / неконвенциональность. Устанавливается соответствие или несоответствие коммуникативного поведения должностного лица принятым нормам. Показательными могут выступать разного рода манипулятивные тактики суггестивного воздействия в формах интимизации повествования, изменения эмоциональной тональности общения с нейтральной на положительную:

М2: Да, я чё скажу? У меня " жизненный принцип, с милиционеров деньги не вымогать.

М1: А вымогают – это когда вымогают. А в виде благодарности, когда приносят и просят сами взять, это другой вопрос.

М2: Развивайте мысль.

М1 улыбается. Долгая пауза.

М1: Да. " Ну, как, вот, развивать. Я Вас не знаю, Вы меня.

М2: Ну, (улыбается) а так для чего Вы сюда пришли?

4. Константность / случайность. Отсутствие прямо выраженного запрета на передачу денежных средств со стороны должностного лица и направленность его коммуникативного поведения на реализацию одной цели.

5. Интенсивность / пассивность. Сопоставительный анализ уровня коммуникативной активности каждого из участников общения.

6. Количество / качество. Проведение количественного и тематического видов анализа реплик коммуникантов:

М2: Ну, я же не знаю, что от Вас зависит. Вы же, Вы же пришли, не я к Вам пришел проситься.

М2: Вы же пришли с каким-то разговором. Я же с Вас не должен " жилы тянуть, там, вытряхивать чё-то там, выпрашивать.

7. Рациональность / иррациональность. Следует согласиться с мнением В.Н. Степанова, который указывает, что коммуникативные тактики признания и заботы лежат в основе провокации. Кроме того, успех провокации зависит от импульсивности действий адресата, когда особую значимость имеет аффективная коммуникация с элементами исповедальности, посредством которой должностное лицо демонстирует внимание к внутреннему миру собеседника, его внешнему облику и социально-психологическому состоянию:

М2: Ну, а чё? Хорошая должность.

М1: Только работа не моя.

М2: Ха.

М2 и М1 смеются.

М2: Понятно. От меня, что Вы хотите?

8. Эксплицитность / имплицитность. Несмотря на элемент агональности, свойственный ситуации провокации, осознание опасности наступления негативных последствий в случае передачи денежных средств должностному лицу, может привести к коммуникативной неудаче говорящего. Поэтому преимущественно субъектом провокации должны использоваться элементы непрямой коммуникации.

9. Вербальность / (пара)невербальность. В зависимости от материала исследования (фонограмма или видеофонограмма разговора), необходимо учитывать пара- и невербальную составляющую общения, которая имеет особую значимость при анализе коммуникативной ситуации (учитывать нужно, к примеру, функциональный аспект вздохов, смеха и улыбки, разного рода теловое поведение (проксемика, окулесика, кинесика) в семиотическом аспекте для традиционного установления семантики, синтактики невербальных знаков и их прагматики.

Выводы. Таким образом, провокация представляет собой коммуникативное событие, в структуру которого включены такие элементы, как прямое, косвенное или скрытое побуждение, разного рода тактики прямого и скрытого суггестивного воздействия. Конститутивными особенностями провокации являются агональность (состязательность), имплицитность, нейтрализация значимости события, планируемость субъектом провокации и импульсивность действий провоцируемого лица. Каузальность может рассматриваться как эффективный прием определения наличия/отсутствия признаков провокации в ситуации диалогического общения.