Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации: преемственность советского опыта организационного обеспечения деятельности судов и новизна

Абдулин Роберт Семенович доктор юридических наук, кандидат педагогических наук доцент, Курганский государственный университет, заведующий кафедрой уголовного права; судья Курганского областного суда в отставке; Заслуженный юрист Российской Федерации 640000, Россия, Курганская область, г. Курган, ул. Пушкина, 187 Abdulin Robert Semenovich Associate Professor of the Department of Criminal Law and Process at Kurgan State University, resigned judge of the Kurgan Regional Court, Honored Lawyer of the Russian Federation.  640000, Russia, Kurgan region, Kurgan, Pushkin str., 187 abrosem@yandex.ru Другие публикации этого автора

Организационное обеспечение деятельности судов всегда было одной из составных частей отечественного судебного управления дореволюционного и советского периодов развития государства. Под ним в Российской империи, а также при Временном правительстве и в советский период развития государства, понималась распорядительная деятельность органов судебного управления, связанная с организационным, кадровым, финансовым и материально-техническим обеспечением судебной деятельности. Однако под видом организационного обеспечения в деятельность органов судебного управления, которые в основном были представлены органами исполнительной власти, вплетались элементы «общего руководства», «контроля», «организации и инструктирования», «судебного администрирования», «судебно-административного управления», «организационного руководства судами». В результате было очень трудно различить, где кончаются вопросы организационного обеспечения судов и начинается вмешательство в их судебную деятельность. Отсюда на практике органы юстиции, которые были специализированными органами судебного управления, считали возможным направлять судебную деятельность и руководить судами. Это был один из аспектов непризнания независимости судей, отрицательно влияющий на правосудие. Передача судебного управления, в том числе и решение вопросов организационного обеспечения деятельности судов, соответствовала бы интересам дела. Тем не менее, такое положение сохранялось до административно-правовой реформы проведенной в стране в середине 1950 гг., в результате которой органы юстиции были упразднены, а функции судебного управления были переданы вышестоящим судам. Между тем суды получив некоторую самостоятельность в вопросах судебного управления, все равно оставались зависимыми от исполнительных органов по большинству ключевых вопросов, в частности, в сфере финансового и материально-технического обеспечения.

Однако в первой половине 1960 гг. к управлению государством пришло новое руководство, не заинтересованное даже в частичной независимости и самостоятельности судебной системы. Под предлогом дальнейшего улучшения работы судов и других правоохранительных органов, в начале 70-х гг. было признано целесообразным вновь учредить Министерство юстиции СССР, министерства юстиции союзных и автономных республик и систему их учреждений на местах. Во всех актах, возрождавших органы юстиции, подчеркивалось, что эти органы не должны действовать в ущерб независимости судов. Тем не менее, за органами юстиции сохранялось организационное руководство судами, что означало на практике под видом проверки организации работы судов вмешательство во все сферы его деятельности, вплоть до отправления правосудия. И только в результате принятия в 1989 г. Закона СССР «О статусе судей в СССР», Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве, органам юстиции было отказано в проведении любых проверок, а термин «организационное руководство судами» был заменен на «организационное обеспечение деятельности судов». Однако все же вопросы организационного обеспечения деятельности федеральных судов общей юрисдикции продолжали находиться в ведении органов юстиции, которые в силу широкого круга решаемых ими задач оставляли судебные органы в вопросах обеспечения на периферии интересов этого ведомства. В итоге суды, даже несмотря на замену термина на «организационное обеспечение деятельности судов», все равно продолжали находиться в зависимом положении от исполнительных органов. Безусловно, нахождение органа, обязанного обеспечивать судебные органы в рамках исполнительной власти, не давало судейскому сообществу и его органам контролировать работу органов юстиции. С началом в 90-е гг. в стране коренных социально-экономических и политических преобразований эта проблема приобрела чрезвычайно принципиальный характер.

Первоначально на различных уровнях речь шла о создании специализированного исполнительного органа в судебной системе Российской Федерации, который мог бы разрешить фундаментальные противоречия при реализации конституционного принципа разделения властей. В связи с этим заслуживает внимания точка зрения В. Власихина, которым еще до начала современной судебной реформы вносилось предложение о создании Всесоюзного совета судей, который бы устраивал ежегодные конференции для обсуждения общих направлений судебной политики и актуальных проблем правоприменения. Он считал, что постоянно действующим рабочим органом могло бы стать административное управление судами. Вполне возможно, что в данном случае речь шла о создании особого органа в судебной системе, который бы занимался вопросами не судебного управления, что могло бы означать вмешательство в процессуальную деятельность судов, а административного управления, под которым подразумевалось организационное обеспечение деятельности судебной системы, но под контролем судейского сообщества ^{[1,с. 3]}.

Однако исполнительная власть всячески противодействовала созданию такого органа внутри самой судебной власти. Исполнительная власть пыталась объяснить ненадлежащее организационное обеспечение нестабильностью экономики, что исключало, по ее мнению, возможность государства нести в полном объеме расходы на эту сторону деятельности судов. Однако это было не что иное, как злоупотребление исполнительной властью положением судебной власти, поскольку было очевидно, что судьи в силу специфики судопроизводства не могут прерывать своей деятельности по рассмотрению дел и отказывать гражданам в их праве на обращение в суд. Именно в этом и заключалась уязвимость судебной власти, поставившая ее в зависимость от органов как исполнительной, так и законодательной власти. Это и было отмечено в постановлении Верховного Совета РСФСР от 24.10.1991г. № 1801-1 «О Концепции судебной реформы в РСФСР». В соответствии с Концепцией цели и задачи органов юстиции как представителей исполнительной власти были ориентированы на решение вопросов формирования судейского корпуса, организационного и материально-технического обеспечения деятельности судов и исполнения судебных решений. В развернутом виде компетенция органов юстиции сводилась к следующему: определение кадровой потребности судов; подбор вне судебной системы кандидатов на судейские должности и представление органам судейской корпорации для оценки их пригодности к судебной работе; прогнозирование необходимой численности обучающихся в системе высшего юридического образования с учетом потребности судов в кадрах; участие в разработке программ обучения и приеме экзаменов в юридических учебных заведениях; определение числа мест для стажировки будущих судей; создание и организация учреждений, обеспечивающих повышение квалификации судей; ведение статистического и персонального учета судейских кадров; организация строительства и оборудования судебных помещений, а также материально-техническое обеспечение судебной деятельности за счет централизованных фондов, выделяемых министерству из республиканского бюджета; обеспечение судов кадрами технических работников и вспомогательного персонала; подбор кадров судебных исполнителей и контроль за их деятельностью; организация социального обеспечения судей; информационное обеспечение судебной системы (прежде всего нормативными и справочными материалами). В то же время в организационное обеспечение деятельности судов как функции Министерства юстиции РСФСР не должно было входить рассмотрение жалоб на судей и проведение проверок в судах по соблюдению судьями сроков рассмотрения дел. Кроме того, из полномочий Министерства юстиции РСФСР должны были быть исключены принадлежащие ему и его органам на местах право на возбуждение в отношении судьи дисциплинарного производства, о присвоении им квалификационных классов и освобождении их от должности^[2]. Между тем на начальном этапе судебной реформы названные гарантии независимости судов и судей продолжали носить декларативный характер, поскольку суды так и продолжали оставаться под попечительством исполнительной власти. На практике это приводило к ограничению материальной независимости судов, что оставляло возможность исполнительной власти влиять и на процессуальную деятельность судов ^[3,с.21-26] Такое положение сохранялось вплоть до 1998 г.

Фундаментальные противоречия, возникшие между исполнительной и судебной властью по организационному обеспечению последней, можно было разрешить лишь в двух случаях: во–первых, передачей функции по организационному обеспечению деятельности судов самим судам в полном объеме. Во-вторых, созданием специализированного органа, входящего в судебную систему, подчиненного и подотчетного ей, но не связанного с осуществлением основной функции суда – отправлением правосудия. В результате оба этих направления в последующем были успешно реализованы в ходе проведения судебной реформы ^[4]. Первое направление получило свое реальное воплощение в деятельности трех высших судебных инстанций - в их самостоятельном организационном (ресурсном) обеспечении Конституционного суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, которое осуществлялось аппаратами этих судов. В системе арбитражных судов избрали уже известный традиционный путь, существовавший в истории советской судебной системы России, то есть обеспечение деятельности нижестоящих судов стало осуществляться самим Высшим Арбитражным Судом РФ. Совершенно иное направление было избрано по организационному обеспечению деятельности судов общей юрисдикции, за исключением Верховного Суда РФ, которое стало осуществляться специализированным органом - Судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации. Справедливости ради следует отметить, что предпосылки создания Судебного департамента - органа, обособленного от исполнительной власти и призванного возглавить систему организационного (ресурсного) обеспечения судов общей юрисдикции, - возникли еще задолго до принятия Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации». Так, по мнению С.В. Бородина, Министерство юстиции являясь органом исполнительной власти, не справился с возложенными на него обязанностями. Суды фактически находятся по всем статьям материально-технического обеспечения в бедственном положении ^{[5, с.148]}.

Таким образом, все очевиднее становилось возвращение к имевшемуся советскому опыту организационного обеспечения в рамках судебного управления и на его основе создания принципиально новой структуры выполняющей эти функции. Такая структура, как указывает А.В. Гусев, должна была получить в свое распоряжение материальные источники, эффективно управлять ими и стать дополнительным гарантом независимой судебной власти ^[6].

Излагая свой профессиональный взгляд на будущее устройство судебной системы РФ, III (внеочередной) Всероссийский съезд судей высказал свою точку зрения по различным направлениям деятельности судебной власти, в том числе и о Судебном департаменте. Съезд предложил учредить в рамках Министерства юстиции РФ Судебный департамент, единственной задачей которого должно было стать ресурсное, организационное и кадровое обеспечение судов. Формирование и деятельность Судебного департамента должны были проходить при участии и контроле со стороны органов судейского сообщества, что позволило бы, по мнению участников Съезда судей, сделать первый шаг к созданию независимой и самостоятельной судебной системы. И для такого серьезного заявления у Высшего органа судейского сообщества были веские причины, поскольку длительное время не решался практически ни один финансовый вопрос. Создалась парадоксальная ситуация. Из–за отсутствия финансовых средств суды не могли отправить почтовую корреспонденцию, годами не проводился капитальный и текущий ремонт зданий судов, дела рассматривались в помещениях, не приспособленных для этого. Например, в г. Москве один из судов располагался в помещении, где до революции был бордель ^{[7, c.349]}. Не лучше обстояли дела по состоянию зданий и на местах: в г. Ярославле один из районных судов размещался в здании, построенном 160 лет назад, а в одной из республик верховный суд размещался вначале в здании бани, а в последующем стал арендовать помещения в здании, где располагалось казино^[8]. В большинстве судов общей юрисдикции не было необходимого количества заловсудебного заседания, совещательных комнат, кабинетов для судей, отсутствовало их техническое оснащение. Катастрофически не хватало бумаги, конвертов, почтовых марок, средств на печатание бланков. Во многих районных (городских) судах не было автотранспорта, не хватало стульев, столов и другой мебели ^{[9, c.13]}. Образовавшаяся кредиторская задолженность судов общей юрисдикции, достигшая в конце 90-х гг. прошлого столетия 400 млн рублей, повлекла за собой массовое отключение районных (городских) судов, а в некоторых случаях и областных, от источников электрической энергии и телефонной связи. Из-за отсутствия средств медленными темпами продвигалась работа по компьютеризации и информационному обеспечению деятельности судов. Ввиду существенного изменения законодательства и расширения полномочий судов требовали безотлагательного решения и кадровые вопросы. К моменту создания Судебного департамента при Верховном Суде РФ нагрузка на судей по рассмотрению дел возросла в несколько раз, в то же время штатная численность судей этих судов была увеличена лишь на 1000 единиц без соответствующего увеличения штатной численности работников аппаратов судов. Конечно, при таких обстоятельствах о полном и независимом осуществлении правосудия не могло быть и речи. В этот же период практически не решались и проблемы, связанные с обеспечением охраны судов, безопасности судей и членов их семей, выплатой денежного содержания семьям погибших (умерших) судей, обеспечением судей жильем, а также вопросы страхования и некоторые другие. Решение этих проблем по «остаточному» принципу было просто недопустимо, ибо речь шла о людях, на которых возложена конституционная обязанность по обеспечению правосудием прав и свобод человека и гражданина ^{[10, c.177]}.

Таким образом, провозглашенные Конституцией РФ принципы равенства и самостоятельности судебной, законодательной и исполнительной властей относительно друг друга, реально действующие механизмы, обеспечивающие практическую реализацию названного конституционного положения, так и не были созданы. В итоге судебная власть продолжала оставаться зависимой от законодательной и исполнительной ветвей власти ^{[11, c.47]}. Поэтому IV (чрезвычайный) Всероссийский съезд судей по существу стал переломным в реализации судебной реформы и радикально поставил вопрос о реформировании взаимоотношений судебной власти с другими ветвями власти. Съезд судей прямо заявил, что органы судейского сообщества сами правомочны участвовать в решении всего круга вопросов, связанных с судебной деятельностью, в том числе кадрового, организационного и ресурсного обеспечения судов, а также вопросов правового и социального положения судей. По мнению высшего органа судейского сообщества РФ, дальнейшее движение судебной реформы возможно лишь при условии законодательного включения органов судейского сообщества в механизмы взаимодействия судебной власти с законодательной и исполнительной ветвями власти и в механизмы административного управления по обеспечению судебной деятельности. Для этого, в первую очередь, была необходима передача административного управления обеспечением судебной деятельности из системы органов исполнительной власти, то есть от Министерства юстиции РФ и его органов, в систему органов Судебного департамента, действующих при судебной системе Российской Федерации. Это оказалось принципиально новым решением по созданию органа, выполняющего функции обеспечения судебной деятельности ^{[12, c.15]}. Главное предназначение создаваемого федерального государственного органа заключалось в том, что он взял на себя решение всех проблем организационного (ресурсного) обеспечения деятельности судов, избавляя при этом судейский корпус страны от несвойственных ему функций.

По результатам работы Съезда 31 декабря 1996 г. был принят Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации», а в январе 1998 г. - Закон РФ «О Судебном департаменте при Верховном Суде РФ» (далее - Закон о Судебном департаменте), согласно которому функции организационного обеспечения судебной деятельности были переданы из системы органов исполнительной власти федеральному государственному органу, действующему при судебной системе. В соответствии со статьей 1 Закона о Судебном департаменте, Департамент является федеральным государственным органом, осуществляющим организационное обеспечение деятельности соответствующих судов. Под организационным обеспечением в названном акте понимаются мероприятия кадрового, финансового, материально-технического и иного характера, направленные на создание условий для полного и независимого правосудия и решения преимущественно вопросов технического характера. Департамент как орган не входит в систему судебной власти и не вправе вмешиваться в осуществление правосудия.

А.М. Тарасов, рассматривая правовые и организационные аспекты президентского контроля, связанные с органами суда, прокуратуры, негосударственными структурами, осуществляющими правоохранительную деятельность, и в связи с этим исследуя правовую природу деятельности Судебного департамента, указывает, что деятельность этого органа, во-первых, непосредственно не относится к правосудию (правоохранительной деятельности судебной власти); во-вторых, Судебный департамент как орган (организационный рабочий аппарат) не входит в судебную систему (систему судопроизводства); и в-третьих, являясь федеральным государственным органом, по реализуемым функциям фактически является исполнительным органом власти ^[13,c.2]. В свою очередь А.А. Власов, также анализируя деятельность государства по организационному обеспечению судебной системы, достаточно категорично утверждает, что это прямая задача государства, которая должна решаться только через органы исполнительной, а не судебной власти. По его мнению, организационное обеспечение правосудия - это особый вид государственной деятельности, не относящийся к сфере управления (также и к судебной сфере), осуществляемый уполномоченными государственными органами с участием институтов судейского сообщества, строго регламентированный законом, несовместимый с выполнением судебных обязанностей и имеющий целью всемерное содействие эффективному функционированию правосудия путем решения вопросов организации судебной системы, создания и обеспечения для нее необходимых организационных, кадровых, материально-технических условий и укрепления независимости судей ^[14].

Между тем выводы названных авторов требуют определенного осмысления и более конкретного определения места и роли Судебного департамента как в системе государственных органов власти, так и в системе судебной власти.Если исходить из рассуждений А.М. Тарасова, Судебный департамент при Верховном Суде РФ и его органы в субъектах РФ в соответствии с реализуемыми функциями фактически все же относятся к исполнительным органам власти, но не связаны с правоохранительной деятельностью судебной власти.

Между тем О.В. Романцова в своей работе «Понятие и признаки государственной власти» указывает, что сущность и свойства государственной власти находятся в органической связи с ее функциями. В то же время функции государственной власти, по ее мнению, нельзя отождествлять с функциями государства. Взаимоотношение этих категорий может быть определено как соотношение формы и содержания. Далее, раскрывая основные функции государственной власти, она считает возможным к ним отнести: правотворчество, правоисполнительную и правоохранительную деятельность. Оставим без рассмотрения первые две функции, поскольку они не являются предметом нашего исследования, и обратимся к функции правоохранительной деятельности. Как утверждает О.В. Романцова, это деятельность специально уполномоченных органов по охране конституционных прав и свобод граждан, общественных объединений, государственных учреждений и организаций путем применения юридических мер воздействия в строгом соответствии с законом и при неуклонном соблюдении установленного им порядка. Общесоциальная важность правоохранительной деятельности, ее многоплановость проявляются в широком диапазоне социальных функций, которые предопределяют основные направления данного вида деятельности. Среди них конституционный контроль, правосудие, прокурорский надзор, выявление и расследование преступлений, оказание юридической помощи и защита по уголовным делам и организационное обеспечение деятельности судов^{[15, c.25]}.

Таким образом, Судебный департамент в своей деятельности соотносится с исполнительными органами власти, выполняет одну из основных функций государственной власти, относящуюся к правоохранительной деятельности (организация обеспечения безопасности судей и работников аппарата, координация деятельности с правоохранительными органами и др.), но не связанную в силу решения специфических задач с правоохранительной деятельностью судебной власти.

Точка зрения на данную проблему А.А. Власова, как уже указывалось выше, сводится к тому, что деятельность по организационному обеспечению судебной власти - это особый вид государственной деятельности, не относящийся к сфере управления вообще и к управлению в судебной сфере в частности. В то же время А.А. Власов, высказывая свое видение обеспечения реальной, а не мифической независимости судебной власти и судей при отправлении правосудия, а также для освобождения судей от несвойственных им обязанностей по организационному обеспечению, повышения авторитета и качества правосудия, предлагает создать в структуре Судебного департамента РФ самостоятельный аппарат в лице Судебной администрации, который не был бы связан с административной подчиненностью председателям судов и судьям. По его мнению, Судебная администрация - это орган исполнительной власти, который мог бы в полном объеме обеспечить исполнение судьями своих прямых обязанностей по осуществлению правосудия и исполнению судебных постановлений ^[16]. Данное предложение отдаленно напоминает создание в Наркомюсте РСФСР в 1939 году управления по судебной работе.

Таким образом, существуют различные точки зрения о месте и роли Судебного департамента. Поэтому для окончательного понимания и уяснения функций Судебного департамента и его органов в субъектах Российской Федерации все же следует обратиться к самой сущности организационного обеспечения деятельности судов общей юрисдикции, осуществление которого в некоторых степени преподносится лишь как освобождение председателей судов от выполнения несвойственных им административно-хозяйственных функций^[17,c.7]. Безусловно, в этих рассуждениях есть определенное рациональное зерно, но все заключается в том, что деятельность Судебного департамента и его подсистем концентрируется не столько в решении административно - хозяйственных проблем, сколько в выполнении им как органом исполнительной власти организационно-управленческой и исполнительно-распорядительной деятельности, обеспечивающей бесперебойное функционирование судебной власти и его аппарата (кадровое, организационное, ресурсное обеспечение и создание иных условий для отправления правосудия в судах общей юрисдикции)^{[18, c.9-11]}. Одним словом, судейским сообществом Судебному департаменту делегированы полномочия, которые он реализует в ходе организационно-управленческой и исполнительно-распорядительной деятельности.

По мнению Г.Т. Ермошина, практика функционирования современной российской судебной системы показала, что сведение организационного обеспечения деятельности судов только к административно-хозяйственным проблемамсущественно сужает представление о спектрах вопросов, решение которых возлагается на данную структуру и иные структуры, отвечающие теперь за создание условий для полного и независимого осуществления правосудия ^[19]. Вероятнее всего, под этим Г.Т. Ермошиным понимается, помимо деятельности Судебного департамента, также деятельность и аппаратов судов общей юрисдикции, Службы судебных приставов, органов внутренних дел и других структур, организационно обеспечивающих судебную систему, однако в каждом случае выполнения этими структурами своих функциональных обязанностей, связанных с судебной системой, Судебный департамент выступает либо должен выступать в качестве координирующего органа.

В результате обобщения выполняемых Судебным департаментом и его подсистемами широкого диапазона специфических социальных функций, обеспечивающих доступность правосудия, функцию организационного обеспечения деятельности судов автор статьи выделяет в них три главных направления:

1 Организационное, которое заключается в разработке и внесении в соответствующие органы государственной власти предложений по вопросам организации и реорганизации федеральных судов общей юрисдикции (создание новых судов, упразднение уже существующих судов, их передислокация, территориальная корректировка и др.); в научной организации труда судей, администраторов, иных работников аппаратов судов, обеспечение их профессиональной и производственной дисциплины; в содействии судам в осуществлении мер по реальному исполнению принимаемых ими решений; во внедрении компьютеризации судов, облегчающей поиск законодательства, иных актов документов, специальной литературы, а также обеспечении новейшими и качественными изданиями кодексов и т.д.; в изучении и распространении положительного опыта деятельности судов в масштабах отдельных регионов или в целом по стране, ее конкретных направлений; в разработке методических рекомендаций и внесении предложений по ее развитию и совершенствованию; в разработке международных договоров о правовой помощи и содействии судам в выполнении этих договоров; в организации и участии в ведении судебной статистики; в изучении зарубежного опыта организационного обеспечения судебной деятельности и выработке предложений по его рациональному использованию в судебной системе России; в ведении делопроизводства; в организации медицинского обслуживания и санаторно-курортного лечения судей районных судов, мировых судей, в том числе пребывающих в отставке, членов их семей и работников аппаратов районных судов в соответствии с федеральным законодательством.

2 Кадровое, заключающееся в обосновании предложений, касающихся увеличения или сокращения штатной численности судей; в подборе кандидатов на должность судьи и проверке их профессиональных деловых и нравственных качеств; в обеспечении деятельности экзаменационных комиссий, проверяющих уровень правовых знаний у кандидатов на судейские должности; в организации регулярного повышения квалификации судей и работников аппаратов судов; в представлении необходимой информации по всем вопросам, рассматриваемым квалификационными коллегиями в отношении судей.

3 Финансовое и материально техническое обеспечение судов и органов судейского сообщества, заключающееся в обеспечении своевременного финансирования выплачиваемой судьям и работникам аппаратов судов заработной платы и иных выплат; в капитальном строительстве зданий судов и поддержании в надлежащем состоянии имеющихся служебных помещений; в оснащении судов современной удобной мебелью, средствами оргтехники и канцелярскими принадлежностями; в организации охраны зданий судов, текущей документации и архивов; в поддержании порядка в залах судебных заседаний и в целом в помещении судов и т.д.; в организационном и материально-техническом обеспечении деятельности органов судейского сообщества (советов судей и квалификационных коллегий).

Таким образом, Судебный департамент призван выполнять разнообразные управленческие функции, однако было бы неправильным сказать, что все свои полномочия он выполняет самостоятельно. Практически каждое из указанных направлений деятельности Судебного департамента требует согласования с руководством Верховного Суда РФ, аналогично с председателями судов - в субъектах Российской Федерации, или обсуждения в соответствующем органе судейского сообщества. Полностью самостоятелен Судебный департамент лишь в принятии управленческих решений внутри своей системы. Поэтому от Судебного департамента и его подсистем требуется комплексное, системное и прогностическое видение явлений и процессов, происходящих в судейском сообществе, и умение, когда не требуется согласования или обсуждения, самостоятельно принимать управленческие решения, представляющее собой «поле» применения его полномочий и осуществления функций субъектов исполнительной власти ^{[20, c.45]}. Иными словами, положение Судебного департамента в системе государственных органов России весьма специфично, имеет определенные особенности и не имеет аналогов, поскольку Судебный департамент и его органы в субъектах РФ, осуществляя функции исполнительной власти внутри системы судов общей юрисдикции, изначально поставлены под контроль судейского сообщества. Исходя из исследований, проведенных А.М. Тарасовым, А.А. Власовым, Г.Т. Ермошиным и другими авторами, организационное обеспечение судебной власти, несомненно, является управленческой деятельностью, поскольку когда данную функцию осуществляло Министерство юстиции РФ, то оно рассматривалось как одно из направлений государственной деятельности по судебному управлению. Таким образом, особое положение Судебного департамента как органа управления, созданного в рамках судебной системы, заключается в образовании автономного, подконтрольного судебной власти федерального государственного органа непосредственно не связанного ни с судебными органами, ни с органами исполнительной власти и не имеющего права вмешиваться в осуществление правосудия ^[21]. Помимо этого, специфичность и особенность положения Судебного департамента достаточно четко просматривается и в обозначенной законодателем связи Судебного департамента с судами общей юрисдикции. Судебный департамент создан «при Верховном суде РФ» и, следовательно, не входит в структуру Верховного Суда РФ. Однако Генеральный директор Судебного департамента назначается на должность и освобождается от должности Председателем Верховного суда РФ с согласия Совета судей РФ, в чем как раз и реализуется частично внутрисистемное управление. Генеральный директор Судебного департамента имеет заместителей, которые назначаются на должность и освобождаются от должности Председателем Верховного Суда Российской Федерации по представлению Генерального директора Судебного департамента. Начальник управления (отдела) Судебного департамента в субъекте Российской Федерации назначается на должность и освобождается от должности Генеральным директором Судебного департамента по согласованию с председателем верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области или суда автономного округа, советом судей субъекта Российской Федерации.

Между тем представляет определенный интерес точка зрения ряда ученых на указанные принципы назначения руководителей Судебного департамента и его органов в субъектах Российской Федерации и сам статус Судебного департамента. По мнению А.А. Власова, как уже указывалось выше, по своей природе и осуществляемым функциям Судебный департамент является органом не судебной, а исполнительной власти и, как он считает, находясь «при Верховном суде РФ», Судебный департамент во многом теряет свой авторитет как самостоятельный и мощный орган исполнительной власти. Подчиненное положение Судебного департамента даже столь высокому судебному органу, как Верховный Суд Российской Федерации, за все время существования с 1998 года не позволило ему существенно решить проблему улучшения организационного обеспечения судебной деятельности. Поэтому до тех пор пока Судебный департамент будет по своему статусу находиться ниже уровня Министерства финансов РФ, судебная система постоянно будет испытывать финансовый дефицит. В связи с этим, как считает А.А. Власов, Судебный департамент должен находиться под эгидой Президента Российской Федерации. Только в этом случае проблемы доступности и эффективности правосудия в России будут успешно решены ^[22]. Такое мнение А.А. Власова разделяет и А.М. Тарасов, но рассматривает данную проблему в несколько другой плоскости. По мнению А.М. Тарасова Закон о Судебном департаменте не содержит нормы, в соответствии с которой за деятельностью Департамента мог бы осуществляться надведомственный или вневедомственный контроль. В Законе говорится лишь о внутреннем контроле за расходованием бюджетных средств судами, а также органами и учреждениями Судебного департамента, и о необходимости проводить ревизии их финансово-хозяйственной деятельности. В данной норме нет ни слова об административном контроле.

Таким образом, ведомственный контроль сводится лишь к финансовым проверкам. В связи с этим А.М. Тарасов обосновывает свои предложения об установлении за деятельностью Судебного департамента президентского контроля и для реализации контрольных полномочий Президента РФ в отношении деятельности данного Департамента предлагает внести соответствующие изменения в Закон о Судебном департаменте. Среди его предложений особое место занимает порядок назначения и освобождения от должности Генерального директора Судебного департамента, который, как считает А.М. Тарасов, должен назначаться на должность и освобождаться от должности Президентом РФ с согласия Председателя Верховного Суда Российской Федерации и Совета судей Российской Федерации^[23]. Таким образом, исследователи, рассматривающие место и роль Судебного департамента в системе органов государственной власти, его статус, внутреннюю иерархическую соподчиненность, взаимоотношения с органами судейского сообщества, не подвергают сомнению, что в своей деятельности Судебный департамент непосредственно не связан ни с судебными органами, ни с органами исполнительной власти и не имеет права вмешиваться в осуществление правосудия, то есть этот вопрос достаточно ясен, а поэтому он не может давать оснований к особым толкованиям. Однако совсем иначе обстоит дело с самостоятельностью Судебного департамента. Следует отметить, что понятия «самостоятельность и автономность Судебного департамента» в российской юриспруденции разработаны весьма слабо. Если возвратиться к истокам создания Судебного департамента «при Верховном Суде РФ», а не «в составе Министерства юстиции РФ», как предполагалось в первоначальном варианте, то смело можно предположить, что основной причиной возникновения противостояния между исполнительной властью и органами судейского сообщества является наличие у последнего желания иметь свой автономный, но отнюдь не самостоятельный орган «при Верховном Суде РФ» по организационному обеспечению деятельности судов общей юрисдикции. Иными словами, судейскому сообществу в процессе судебной реформы и проводимых в соответствии с ним преобразований стало понятным, что наличие Судебного департамента внутри Министерства юстиции РФ либо самостоятельного Судебного департамента неизбежно ведет к формированию его собственной политики, что, безусловно, может привести в последующем к разбалансированию механизма равновесия между Судебным департаментом и судейским сообществом. Слишком были еще свежи воспоминания о взаимоотношениях судейского сообщества с Министерством юстиции РФ, чтобы их так быстро забыть и позволить вновь создать чрезвычайную обстановку в судебной системе.

Возвращаясь к понятию «самостоятельность», можно с уверенностью сказать, что оно может быть применимо к деятельности Судебного департамента только внутри самой системы Судебного департамента, поскольку решение организационных, финансовых, кадровых (кроме назначения судебных администраторов) и иных вопросов является внутренним делом системы Судебного департамента и здесь может проявляться его полная самостоятельность как федерального органа государственной власти. Говоря же о взаимоотношениях Судебного департамента с судейским сообществом, следует иметь в виду уже не самостоятельность этого органа, а конструктивно сбалансированную и подотчетную его органам деятельность. Такой критерий контроля, как подотчетность, устанавливает исключительную транспарентность всех сфер деятельности Судебного департамента во взаимоотношениях с судейским сообществом и позволяет персонифицировать ответственность за ошибки и упущения в решении вопросов как организационного, так и функционального характера, возникающие при решении Судебным департаментом вопросов внутри самой судебной системы. Отсюда следует, что Генеральный директор Судебного департамента, равно как и начальники управлений (отделов) Судебного департамента в субъектах РФ, несет персональную ответственность за выполнение задач, возложенных на Судебный департамент, что было бы невозможно предусмотреть при той модели, которую предлагают А.М. Тарасов и А.А. Власов.

Тем не менее, их весьма интересные выводы о месте и роли Судебного департамента в системе государственных органов власти и предложения наводят на следующие размышления. Безусловно, реализованная на практике идея создания Судебного департамента при Верховном Суде РФ в первые годы своего существования, да и в последующие, себя полностью оправдала. Департамент взял на себя функции организационного обеспечения и освободил самые многочисленные суды - суды общей юрисдикции от несвойственных им функций, тем самым дав возможность судьям более эффективно осуществлять правосудие. Иными словами, между Судебным департаментом как федеральным государственным органом и судейским сообществом сложились особые отношения, возникновение и существование которых обусловлено созданием надлежащих условий для обеспечения доступности правосудия. Противоречия, которые постоянно и неизбежно возникали между органами юстиции и судебной системой в советский и даже в постсоветский период, постепенно утратили свою остроту и актуальность, поскольку со сменой идеологии произошло становление и утверждение судебной власти, обеспечиваемой организационно автономным специализированным государственным органом, находящимся внутри самой судебной системы, но не входящим в судебную систему и не связанным с правоохранительной деятельностью судебной власти. Между тем Судебный департамент и его органы в субъектах Российской Федерации, находясь внутри судебной системы и являясь только подотчетными судейскому сообществу, оказались вне любого вида контроля в своей внутренней деятельности, в частности, прокурорского надзора, за исключением ревизионной деятельности со стороны центрального аппарата Судебного департамента нижестоящих органов.

Как уже указывалось ранее, Судебный департамент является федеральным государственным органом. Таким образом, отсутствие законодательного закрепления прокурорского надзора за внутренней деятельностью системы Судебного департамента противоречит положениям части 2 статьи 1 Закона о прокуратуре РФ, поскольку прокуратура Российской Федерации в целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства осуществляет надзор за исполнением законов федеральными министерствами (Генеральный директор Судебного департамента находится в ранге министра) ^[24], государственными комитетами, службами и иными федеральными органами исполнительной власти, представительными (законодательными) и исполнительными органами субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций, а также за соответствием законам издаваемых ими правовых актов ^[25]. Данную проблему, только несколько в другом ключе, поднимал и А.А. Власов. По его мнению, в случае образования службы судебного администратора должна также реально усилиться роль органов прокуратуры, поскольку в настоящее время любое прокурорское реагирование в области исполнения законов в организационной деятельности председателя суда, в работе канцелярии и т.д. встречает со стороны судей бурное неприятие. Аргументируется это вмешательством в судебную деятельность при осуществлении правосудия, с чем, конечно, нельзя не согласиться.

Требует иного законодательного разрешения и установленная в статье 14 Закона о Судебном департаменте норма о праве управления Судебного департамента контролировать расходование выделенных бюджетных средств районными судами и органами судейского сообщества, а также проводить ревизии их финансово-хозяйственной деятельности. К сожалению, данная норма оказалась «мертворожденной» и не работающей по следующим причинам. Безусловно, законодатель, наделяя Судебный департамент такими контрольными полномочиями, пытался поднять авторитет обеспечивающего органа, но вопрос заключается несколько в другом – о какой финансово-хозяйственной деятельности органов судейского сообщества можно говорить, если создание надлежащих условий для деятельности органов судейского сообщества, в том числе для содержания их аппарата, учреждения печатных изданий органов судейского сообщества, а также финансовое и материально-техническое обеспечение деятельности органов судейского сообщества возлагается на Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации и входящие в его систему органы. Финансовое и материально-техническое обеспечение деятельности Всероссийского съезда судей, Совета судей Российской Федерации и Президиума Совета судей Российской Федерации, Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации и Президиума Высшей квалификационной коллегии судей Российской Федерации и других органов судейского сообщества также возлагается на Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации. Таким образом, органы судейского сообщества находятся на полном финансовом и ресурсном обеспечении Судебного департамента и, следовательно, не могут быть объектами его ревизионной деятельности. Аналогичное положение и с ревизией финансово-хозяйственной деятельности районных судов. В районных судах нет финансово-экономических отделов и отделов материально-технического обеспечения, нет у них и свободных финансовых средств и иных поступлений, поскольку обеспечение районного суда (финансовое и материально-техническое) осуществляется централизованно через управления (отделы) Судебного департамента. Тем не менее, в штате управлений (отделов) Судебного департамента содержится ревизор.

В завершении автор статьи приходит к следующему выводу. Искусственно привнесенное в законодательство понятие «организационное обеспечение деятельности судов», осуществляемое органами исполнительной власти, оказалось ненужным судебной власти в силу не только слабости исполнительной власти, но и в силу отторжения судейским сообществом органов юстиции, продолжающих диктовать судебным органам свои правила обеспечения судебной деятельности. Судебная власть потребовала стабильности в вопросах организационного обеспечения своей деятельности и образования такого органа, который мог бы принять на себя решение всех этих вопросов, но под контролем органов судейского сообщества.

Фундаментальные противоречия, возникшие между исполнительной и судебной властью, были решены в двух направлениях. В первом случае был востребован исторический опыт советского судебного управления, имевшего место в 1960 гг. прошлого столетия. В результате данный опыт были успешно реализован в деятельности трех высших судебных инстанций, то есть в самостоятельном организационном (ресурсном) обеспечении Конституционного суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ (до объединения Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации), которое осуществляется аппаратами этих судов. В системе арбитражных судов Высший Арбитражный Суд РФ полностью воспринял советский опыт судебного управления и взял на себя организационное обеспечение деятельности нижестоящих судов. Второе направление завершилось созданием специализированного органа внутри судов общей юрисдикции - Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, подконтрольного и подотчетного органам судейского сообщества, то есть внутрисистемного управления. Итак, Судебный департамент - это федеральный исполнительный орган государственной власти внутри системы судов общей юрисдикции, осуществляющий строго регламентированную законом внепроцессуальную управленческую деятельность с участием и под контролем органов судейского сообщества. Деятельность данного органа несовместима с вмешательством в осуществление правосудия. Главной задачей и целью Судебного департамента и его органов является всемерное содействие эффективному функционированию правосудия путем оказания помощи органам судейского сообщества, руководителям судов, судьям в организации судебной деятельности (в основном организационного, финансового и материально-технического характера).