Аннотация: Легендарность личности Александра Васильевича Суворова серьезно затрудняет исследование его мыслей и деяний, заставляя ученого подходить к анализу источников особенно критично. Тем не менее, объективный взгляд на развитие мысли Суворова и основанные на его идеях и убеждениях действия вполне возможны. Статья показывает это на примере одного, сравнительно краткого события биографии полководца: польской кампании 1794 г. Автор отметает и домыслы о суворовском походе как карательной экспедиции, и укоренившиеся в русской историографии представления о лихом набеге, устроенном Суворовым на Варшаву с малыми силами. Достоверные источники свидетельствуют, что поход полководца в Польшу был не только предпринят им с гуманными целями, но и тщательно организован для быстрой победы с помощью массированной, хорошо обученной им в пути армии. Идеи Суворова, его инструкции войскам и диспозиции главного сражения за Варшаву изучены по подлинным документам и письмам полководца, соотнесенным со всем комплексом оставленных им источников. В статье рассмотрены обстоятельства похода Суворова в Польшу, его инструкции по подготовке и обучению войск действиям в новой кампании, распоряжения о бережном отношении к мирному населению. Впервые точно подсчитано количество войск, сосредоточенных полководцем для штурма Праги, предместья Варшавы, и рассмотрен ход штурма города превосходящими силами. Объективные данные опровергают как западную, так и позднейшую русскую публицистику, обвинявшую войска Суворова в излишней жестокости. Исследование показывает, что вся организация Суворовым действий русской армии была направлена на защиту мирного населения Польши, и Варшавы в частности, от последствий войны, и что эти действия были успешными. Полководцу удалось не только предотвратить разрушение столицы Польши, но и спасти значительную часть мирного населения Праги.

Abstract: The legendary personality of Alexander Vasilyevich Suvorov seriously complicates the study of his thoughts and deeds, forcing the scientist to approach the analysis of sources especially critically. Nevertheless, an objective look at the development of Suvorov’s thought and actions based on his ideas and beliefs are quite possible. The article shows this using the example of one, relatively short event in the commander’s biography: the Polish campaign of 1794. The author rejects both speculation about Suvorov’s campaign as a punitive expedition, and ideas rooted in Russian historiography about a dashing raid staged by Suvorov on Warsaw with small forces. Reliable sources indicate that the commander’s campaign in Poland was not only undertaken by him with humane goals, but was also carefully organized for a quick victory with the help of a massive army well trained by him along the way. Suvorov's ideas, his instructions to the troops and the dispositions of the main battle for Warsaw were studied using authentic documents and letters from the commander, correlated with the entire complex of sources left by him. The article examines the circumstances of Suvorov's campaign in Poland, his instructions for preparing and training troops for actions in the new campaign, orders for careful treatment of the civilian population. For the first time, the number of troops concentrated by the commander for the assault on Prague, a suburb of Warsaw, was accurately calculated, and the course of the assault on the city by superior forces was examined. Objective data refute both Western and later Russian journalism, which accused Suvorov’s troops of excessive cruelty. The study shows that Suvorov’s entire organization of the actions of the Russian army was aimed at protecting the civilian population of Poland, and Warsaw in particular, from the consequences of the war, and that these actions were successful. The commander managed not only to prevent the destruction of the capital of Poland, but also to save a significant part of the civilian population of Prague.

Аннотация: Значительное присутствие иностранных книг в библиотеках, изучение русскими западных языков, тесные контакты с иностранцами в России и за границей в 1680–1720-х гг. оказывали незначительное влияние на русских авторов, предпочитавших описывать события в традиционных литературных формах. Даже в первых исторических монографиях авторы, используя западные научные формы, сохраняли русский литературный стиль. Предпринятые В.В. Голицыным попытки воздействовать на общественное мнение с помощью инспирированных им сочинений, которые распространялись за границей и переводились как иностранные в России, имели тактический успех, т.к. не соответствовали западным представлениям о варварской Московии.   Влияние на западные сочинения о России получила фантастическая версия организации Московского восстания 1682 г. боярами и царевной Софьей, начало которой положили правительство регентства и сторонники канцлера А.С. Матвеева, пропагандировавшие ее за границей особенно успешно. В XVIII в. эта версия была изложена в сочинениях графа А.А. Матвеева и его домашнего учителя Л.И. Поборского. Сравнивая русские истоки и отражения версии с ее западными реализациями, в т.ч. переведенными в Москве, мы получили возможность оценить своеобразие взглядов иностранцев на Россию. Сочетание русских и иностранных изложений фантастической версии заговоров лежит в основе представлений многих историков о «стрелецких бунтах» конца XVII в.

Abstract: A considerable amount of foreign books in the libraries, the study of Western languages by the Russians, and close contacts with foreigners in Russia and abroad in the 1680s – 1720s had insignificant impact on the Russian authors, who preferred to describe the events using traditional literary forms. Even the first historical monographs, although contained Western scientific forms, retained the Russian literary style. The attempts to influence public opinion made by V. V. Golitsyn using the inspired by him, which were distributed in foreign countries and translated as foreign In Russia, had a tactical success, as they did not correspond to the Western ideas on the barbarian Muscovy. Western publications about Russia were affected by the fantastic version of organization of the Moscow Uprising of 1682 by the boyars and Tsarina Sofia, initiated by the regency government and supporters of Chancellor A. S. Matveev, who propagated it abroad with particular success. In the XVIII century, this version was explicated in the essays of the Count A. A. Matveev and his mentor L. I. Poborsky. The comparison of Russian origins and reflections of the version with its Western interpretations, including those translated in Moscow, allowed assessing the uniqueness of foreign outlook on Russia. The synthesis of Russian and foreign interpretations of the fantastic version of conspiracies underlies the representations of many historians on the Streltsy uprising of 1682.

Аннотация: Статья посвящена спорам о просвещении России в первой половине 1680-х гг. Они возникли и продолжались в связи с замыслом царя Федора Алексеевича открыть в Москве Академию: автономный от государственных и церковных властей университет для подготовки светских и духовных кадров, с обучением на польском, греческом, латинском и русском языках. В статье рассмотрены позиции русских и греческих грекофилов. Одни из них настаивали на изучении исключительно греческого языка для того, чтобы воспрепятствовать распространению знаний на латинском и других языках. Другие – доказывали преимущество греческого языка в системе образования на всех языках науки того времени. Автор показал, что инициатор Академии Сильвестр Медведев, объявленный впоследствии «латинствующим еретиком», положил в основу проекта университета именно второй подход. В статье опровергнуты современные попытки изменить сформированный в XIX–XX вв. взгляд на датировку, содержание и значение основных источников, начиная с Привилегии Академии. Автор доказал, что Привилегия была не плодом фантазии Медведева, но утвержденной царем Жалованной грамотой, утвердившей основные принципы нового университета. В частности, его ученому совету передавались царем функции охраны веры. Применение жестко сформулированных в законодательстве мер против ересей, волхования и т.п. требовало теперь экспертизы ученых. Возражения коллег против «жестокости» этих мер, якобы изобретенных Медведевым, были связаны с незнанием ими действующего законодательства и юридической практики XVII в. Значительная часть статьи посвящена ознакомлению коллег с юридическим, политическим, культурным и литературным контекстом, без которого анализ источников невозможен.

Abstract: This article is dedicated to the disputes on the enlightenment of Russia in the early 1680s. They emerged and continued due to the idea of Tsar Fyodor Alekseevich to open an Academy in Moscow: an autonomous university from the state and church authorities for preparing secular and religious personnel, which would teach in Polish, Greek, Latin and Russian languages. The article examines the positions of Russian and Greek Philhellenes. Some of them insisted on studying solely Greek language for preventing the distribution of knowledge in Latin and other languages. Others proved the advantage of Greek language in the educational system in all languages of science of that time. The author notes that the initiator of the Academy Sylvester Medvedev, who was later declared a “Latinist heretic”, took the second approach as the basis. The article refutes the modern attempts to change the perspective on dating, content and meaning of the primary sources, beginning with the Privilege of the Academy. The author substantiates that the Privilege was not a figment of Medvedev's imagination, but a Charter approved by the Tsar, which established the basic principles of the new university, namely the functions of faith protection were delegated by the tsar to the academic council. The implementation of measures against heresies, sorcery, etc., which were sternly formulated in the legislation,  since now on required the scholars’ examination. The objections of colleagues to the “harshness” of these measures, allegedly invented by Medvedev, were associated with legal ignorance. A substantial part of the article is aimed at familiarization of the colleagues with the legal, political, cultural and literary context, which contributes to the analysis of the sources.

Аннотация: Исследование келейного сборника проливает свет на исторические взгляды, культурные интересы и обстоятельства жизни Боголепа Адамова (вторая половина XVII в. – 13 января 1727), о которых было известно крайне мало. Лишь деятельность владыки в его новой епархии, созданной царем Федором Алексеевичем по плану духовного просвещения подданных, была более или менее освещена источниками. Все остальное о Боголепе Адамове, начиная с его фамилии и продолжая жизнью в Чудове и Александро-Невском монастырях в Москве и Петербурге до поставления епископом 25 января 1719 г., мы узнаем по его книгам и рукописям. Одна из них, на наш взгляд самая личная и потому особо ценная, явилась главным предметом исследования. Методически работа демонстрирует норму, которую желательно соблюдать при описании рукописи XVII в. Статья показывает, как последовательный кодикологический анализ рукописного сборника позволяет раскрыть всю историю его создания, и какие методы исследования, начиная с текстологии, помогают понять его содержание. Разбираясь в суждениях Боголепа Адамова, мы одновременно знакомимся и с русской книжностью его времени. Немалое внимание уделено археографическим поискам, позволившим составить представление о частично сохранившейся библиотеке епископа, сформированной в последней четверти XVII – первой четверти XVIII в. В результате исследования Боголеп предстает образованным, традиционно широко мыслящим человеком его эпохи, начавшейся реформами царя Федора Алексеевича и завершившейся преобразованиями Петра Великого, о котором владыка, в итоге жизни, отзывается с теплотой.

Abstract: The research of secretive collection of manuscripts sheds light upon the historical views, cultural interests, and life circumstances of Bogolep Adamov (the second half of the XVII century – January 13, 1727). The sources contain some information on the activity of the bishop in his new eparchy, created by the Tsar Feodor III Alexeyevich according to the plan of religious education of his subjects. The rest of the facts about Bogolep Adamov, from his last name and his life path in the Chudov Monastery and Alexander Nevsky Lavra in Moscow and St. Petersburg respectively, to his episcopal consecration on January 25, 1719, are known from his books and manuscripts. One of them, which in the author’s opinion is most personal, and thus especially valuable, was the subject of this research. From methodical perspective, the work indicates the norm that is advisable to observe in describing a manuscript of the XVII century. It is demonstrated how a consistent codicological analysis of the manuscript collection allows tracing the entire history of its creation, and which research methods, starting with textology, reveal its content. Having examines the reasoning of Bogolep Adamov, the author also gets familiar   with the booklore of that time. Considerable attention is given to the archeographic explorations that give an idea of the partially preserved library of the bishop, formed in the last quarter of the XVII – first quarter of the XVIII centuries. As a result of the conducted research, Bogolep appears as an educated, traditionally open-minded individual of his era, which began with the reforms of the Tsar Feodor III Alexeyevich and ended with the reforms of Peter the Great, whom in the twilight of his life, the bishop recalls with warmth.

Аннотация: В статье дан общий обзор установленных фактов о работе и замыслах русских училищ 1650–1700-х гг. Проанализирована начавшаяся в XVII в. и идущая до сих пор полемика вокруг высшего образования в России от школы Ртищева до Заиконоспасских греческих школ учеников Лихудов. Тем более в Москве не возникло автономного всесословного университета, задуманного царем Федором Алексеевичем и получившим от него привилегии в царской Жалованной грамоте 1682 г. Автор вскрывает мотивы сопротивления введению регулярного обучения и признанию правил рациональной науки. Показано, что ломка традиционных русских церковных обрядов Никоном на ложной основе греческой учености вызвала сомнения общества в пользе иноземной регулярной науки. А стремление поборников греческой учености доказать, будто латинское образование, в отличие от греческого, опасно для веры, свело на нет попытку царя Федора Алексеевича создать в Москве университет для подготовки светских и духовных кадров. Борьба за задуманную царем Академию привела к столкновению рационализма просветителей с авторитетом церковной власти, в котором первые были уничтожены и подавлены, а духовная власть дискредитирована. Высших учебных заведений в России XVII в. не появилось, московские ученые кадры были уничтожены. В XVIII в., в контексте реформ Петра I, гуманитарное образование внедряли в России малороссийские, а естественнонаучное – западные ученые.

Abstract: This article reviews the known facts on the work and concepts of Russian higher educational institutions of the 1650s-1700s. The author analyzes the polemics that unfolded in the XVII century and continues until today around higher education in Russia from Fyodor Rtishchev's School to Zaikonospassky Greek Schools created by Likhud brothers. It is noted that the idea of autonomous estate-inclusive university in Moscow, which was conceived by the Tsar Feodor III Alexeyevich and received privileges in the Grant Letter of 1682, was never brought to life. The author reveals the motives of resistance to introduction of regular education and recognition of rules of the rational science. It is demonstrated that breaking with the Russian traditional church rituals by Patriarch Nikon on the basis of false Greek scholarship caused doubts of the society on the utility of foreign regular science; and the desire of the devotees of Greek scholarship to prove that Latin education, unlike Greek, is harmful for the faith, nullified the attempt of Tsar Feodor III Alexeyevich to create a Moscow university for preparing secular and church personnel. Such struggle for the Academy resulted in the clash between rationalism of the enlighteners and authority of the church, which destroyed and suppressed the enlighteners, and discredited the church. In the XVII century, no Higher educational institutions were established in Russia; moreover, the Moscow academic staff was annihilated. In the context of the reforms of Peter the Great, the humanities education in Russia of the XVIII century was implemented Little Russian scholars, while natural scientific education – by Western scholars.

Аннотация: Статья рассматривает появление и содержание системы учебных пособий для «материнской школы», созданных придворным поэтом и просветителем Карионом Истоминым для царевича Алексея Петровича. Замысел принадлежал бабушке царевича, царице Наталии Кирилловне, которая начала учить в «материнской школе», с 3-х лет вместо обычных 5-ти, еще своего сына Петра.
Идея дошкольного образования была выдвинута великим педагогом Яном Амосом Коменским в связи с его концепцией развития детской психики. Сама мысль, что ребенок – не маленький взрослый, и его способности восприятия меняются с возрастом, была революционной для Века Научной революции. В странах Центральной и Западной Европы, где работал Коменский, мысль эта продвигалась с трудом.
В России, где с большим интересом покупали и читали труды Коменского, для усвоения этой мысли уже была создана солидная основа. Все дети семьи Романовых (о воспитании их предшественников у нас нет данных) получали массу развивающих игрушек и наглядных материалов, сначала покупных, а затем рисованных картинок и книг в картинках. Совместив русскую традицию с идеями Коменского, Карион Истомин создал не одну, как великий чех, а целую серию книг, в которых обучение и воспитание было образным, в картинках и стихах к ним. Самой знаменитой из этих книг, актуальной по сей день, стал уникальный русский Букварь. Но вся система этих учебных пособий, в которой обучение от наглядного постепенно переходило к логическому, изучена автором статьи впервые.

Abstract: This article reviews the emergence and content of textbook system for “Mother School”, written by the court poet and educator Karion Istomin for Grand Duke Alexei Petrovich of Russia. The concept belonged to grandmother of Alexei Petrovich – Grand Duchess Natalia Kirillovna, who enrolled her son Peter to “Mother School” at the age of 3 instead of usual 5. The idea of preschool education was advanced by the prominent pedagogue John Amos Comenius based on his concept of developmental psychology. The very thought that a child is not a small adult and his perception transforms with age  was innovative for the Age of Scientific Revolution. In the countries of Central and Western Europe, where John Amos Comenius pursued his activity, promotion of this thought encountered difficulties. Although in Russia, where the works of Comenius enjoyed wide popularity, was created a solid foundation for assimilation of this thought. All children of the Romanov family (there is no records on education of their predecessors) received multiple educational toys and visual materials, which were purchased at first, and later illustrated in books. By combining the  Russian tradition with the ideas of Comenius, Karion Istomin the entire series of books, in which upbringing and education was in the form of pictures and poems to them. The most famous book, which retains its relevance today, is the unique Russian Alphabet Book (Bukvar). The author is first to examine the entire system of these textbooks, which mark gradual transformation from visual learning to logical.

Аннотация: Перед вами первое издание чернового автографа церковной части отчета в Посольский приказ русского посла Арсения Суханова. Текст представляет две первые авторские редакции сочинения. Указано его соотношение с третьей редакцией, протограф которой стал основой рукописной традиции сочинения, известного «Прения с греками о вере». Актуальным это сочинение, защищающее русский церковный обряд, сделали реформы Никона, вставшего на позиции греков – оппонентов Суханова. Публикация показывает, как посол уточнял свой документально точный отчет, состоявший из двух частей. В первой он провел расследование оскорбления государевой чести при сожжении на Афоне московских книг и заставил греков отказаться от обвинений Русского Православия в ереси. Во второй посол защитил суверенитет России от притязаний четырех восточных патриархов указывать царю и Московскому патриарху. Суханов объяснил, что главой мирового православия является православный царь. Так было в Риме, когда Константин Великий пожаловал Римскому папе белый клобук вместо царского венца. Падение пап в ересь сделало главным в православии подчиненного им Константинопольского патриарха, близкого к благочестивому царю. После отпадения в унию и гибели Константинополя главой православия стал Московский патриарх при единственном православном русском царе. Восточные патриархии повторили судьбу избранного Богом, а затем отвергнутого им Израиля. Они не были и вследствие утраты благочестия не могут являться «учителями веры» для русских. Место Римского папы занимает Московский патриарх, а место восточных патриархов – четыре русских митрополита. Такова была официальная позиция Московского правительства в 1650 г.

Abstract: This article presents the first edition of the draft of autograph ecclesiastical report to the Ambassadorial decree of the Russian ambassador Arseny Sukhanov. The text contains first two author’s editions of the composition. Its correlation with the third edition is indicated, which protograph became the foundation for the manuscript tradition of the famous “The Debate on Faith with the Greeks”. The reforms of Patriarch Nikon of Moscow, who took the side of the Greeks –  opponents of Arseny Sukhanov, increased relevance of this composition. The publication demonstrates that in first part of the report, the ambassador pursued investigation of the insults of monarchic dignity due to burning Moscow books on Mount Athos, and forced the Greeks to withdraw accusation of the Russian Orthodoxy in heresy. In the second part, the ambassador defended the Russia’s sovereignty from the claims of the four Eastern patriarchs to oppress the Czar and the Patriarch of Moscow. Sukhanov explained that the head of the world Orthodoxy is the Orthodox czar. Same was in Rome, when Constantine the Great conferred on the Pope a white klobuk instead of the imperial fritillary. Sliding of the popes into heresy, made the chief in Orthodoxy the subordinated to them Patriarch of Constantinople, close to the pious czar. After the fall of Constantinople, the head of Orthodoxy became the Patriarch of Moscow  under the only Russian Orthodox czar. The Eastern patriarchies repeated the fate of the chosen by God, and them rejected by him Israel. They have never been, particularly due to the loss of piety, the “mentors of faith” for the Russian people. The post of the Pope was filled by the Patriarch of Moscow, and the position of Eastern patriarchs – by the four Russian metropolitan bishops. Such was the official position of the government of Moscow in 1650.

Аннотация: Автор подводит итоги 350-летней истории толкований и исследований одного из крупнейших памятников русской общественной мысли: «Прений с греками о вере» Арсения Суханова. Статья сообщает результаты монографического исследования всех обстоятельств создания, бытования и изучения этого сочинения. Полностью пересмотрена историография «Прений», служившая ареной жесткой идейной борьбы. Выявлены скрытые мотивы изданий памятника, получили научное объяснение причины их неисправности. По-новому представлена археография «Прений», вдвое увеличено число их выявленных списков. Впервые восстановлен и издан текст авторских редакций сочинения, созданных официальным представителем России Арсением Сухановым в столице Валахии Тырговиштах с 6 июня до 23 сентября 1650 г. Доказано, что «Прения» представляют собой дипломатический отчет о реально происходивших спорах с греческим и валашским православным духовенством, в которых Суханов отстаивал официальную позицию России как нового центра Православного мира. Обоснован вывод, что Арсений не имел скрытых мотивов спора, вызванных какими-либо церковными несогласиями в Москве. Аргументы, которые опытный дипломат был обязан привести в споре и записать в своем посольском отчете, отражали систему взглядов, принятых в России на высшем государственном и церковном уровне. Подготовленное научное издание авторских редакций «Прений» дало нам достоверный источник для изучения фундаментальных идей русского общества накануне реформ Никона и Раскола русской церкви.

Abstract: In this article, the author draws up the results of the 350-year history of interpretations and studies of one of the largest monuments of Russian social thought: "Debates with the Greeks on Faith" by Arseniy Sukhanov. The article presents the results of a monographic examination of all the circumstances behind the creation, existence, and study of this work. The author completely revised the historiography of the "Debates", which served as the arena for a heated ideological struggle. The author also brought to light the hidden motives of the written monument's various editions and obtained a scientific explanation of the cause of their failure. The article presents the archaeography of the "Debates" in a new light, with the number of their identified lists doubling. For the first time in historiography, the author restores and publishes the texts of Sukhanov's own revisions of his work, created when he was the official representative of Russia in Targovishte, the capital of Wallachia, from June 6 to September 23, 1650. The article's author proves that the "Debates" is a diplomatic report on actual disputes with the Greek and Wallachian Orthodox clergy in which Sukhanov defended the official position of Russia as the new center of the Orthodox world. The article substantiates the conclusion that Arseny did not have hidden motives in the disputes, caused by some ecclesiastical disagreements in Moscow. The arguments, which the experienced diplomat was obliged to bring into the debates and to record in his embassy report, reflected the system of views adopted in Russia at the highest state and church levels. The prepared scientific edition of the author's editions of the "Debates" gives us a reliable source for studying the fundamental ideas of Russian society on the eve of Nikon's reforms and the Split of the Russian Church.

Аннотация: Статья сообщает новые факты об истории создания Арсением Сухановым выдающегося публицистического произведения, «Прений с греками о вере». Предметом исследования являются найденный в РГАДА автограф Суханова и известный авторизованный список Посольского приказа в сравнении с последующей рукописной традицией. Показано, как летом и осенью 1650 г. возникли три первые редакции памятника, из которых последнюю Суханов в декабре сам пустил в оборот. Раскрыты обстоятельства, в которых автор, начав с расследования дела об оскорблении государевой чести, вынужден был последовательно отражать в тексте аргументы полемики с греками, сложившиеся в систему обоснования первенства Русской церкви и царства в православном мире. Обоснован вывод, что значение «Прений» выходило за рамки предстоящего вскоре Раскола Церкви. Судьба автора и его идей, оказавших глубокое влияние на формирование идеологии XVII в., подтверждает этот вывод.

Abstract: The article presents new facts concerning the history behind the creation of Arseniy Sukhanov’s outstanding publicist work “the Debate with the Greeks on Faith”. The central research objects of the study are the recently found autograph of Sukhanov and the famous authorised manuscript of the Posolsky Prikaz as compared to the subsequent manuscript tradition. The author demonstrates that during the summer and autumn of 1650 the first three versions of this source were created, the last of which was circulated in December by Sukhanov himself. The article reveals the circumstances under which Sukhanov, having initiated an investigation into the case of the affront to the sovereign's honour, as a consequence was forced to reflect in the text the arguments of the debate with the Greeks, which formed the system of substantiating the primacy of the Russian Church and of tsardom in the Orthodox world. The author substantiates the conclusion that the significance of “the Debate” lay outside of the forthcoming Schism of the Church. The fate of Sukhanov and his ideas, which had a major impact on the formation of the 17th century ideology, confirms this conclusion.

Аннотация: в статье дана характеристика отношений русского культурного общества с Италией. На материале XVII в. показано, что с точки зрения образованного русского, кроме России, именно Италия представляет в Европе подлинную историческую и культурную ценность и что итальянцы, как и русские, ярко выделяются среди народов Европы