Аннотация: Искусственный интеллект (ИИ) становится всё более важным фактором влияния как на динамику международных отношений, так и на трансформацию войны в XXI веке. Основные международные игроки активно исследуют возможности применения ИИ и смежных технологий как в конвенциональных областях, так и в новых, ранее слабо доступных, сферах (полярный вектор, глубоководное измерение и т.д.). Особый интерес представляет собой анализ политического измерения развития программы ИИ в Китае, видящем в "умных" технологиях важнейшее средство достижения проекта "международных отношений нового типа". В связи с этим предметом исследования настоящей статьи являются перспективы применения КНР ИИ в рамках китайско-американской политической войны в контексте китайской внешнеполитической стратегии. На основе анализа нормативных документов, институциональной трансформации КНР в последние десятилетия, а также концептуальных оснований китайского внешнеполитического курса выявляется три наиболее перспективных измерения китайско-американского ИИ-противоборства: стратегический контроль над пространствами, создание баз двойного назначения и формирование выгодной КНР международной повестки. В рамках первого измерения КНР может использовать ИИ для реализации своих интересов в Индо-Пацифике в рамках концепции "сдерживания через обнаружение", а также через применение роевого интеллекта для блокады неприятеля. Второе измерение даёт КНР возможность не только получить доступ к природным ископаемым в Арктике и океанических впадинах, но и проецировать своё влияние в этих регионах и формировать нормы поведения в них. Наконец, в рамках третьего измерения КНР может применять ИИ для реализации своей "дискурсивной силы" при помощи различных методов: от создания мета-норм в сфере глобального управления ИИ до использования "умных" ботов для "диалоговой пропаганды" среди интернет-пользователей и даже использования потенциала сильного ИИ для генерации новых "конфуцианско-марксистских" политических концепций. В заключении статьи также даются рекомендации относительно потенциальных треков сотрудничества РФ и КНР по геополитическому измерению ИИ: подключение России к китайской программе военно-гражданской интеграции, обмен опытом в сфере дискурсивного противостояния США с применением "умных" технологий, а также сотрудничество по арктическому вопросу.

Abstract: Artificial intelligence (AI) is becoming an increasingly important factor in the dynamics of international relations and the transformation of war in the 21st century. Of particular interest is the analysis of the political development of the AI ​​program in China, which sees "smart" technologies as the most important means of achieving its project of "new type of international relations". This paper attempts to explore the prospects for the use of AI by China in the framework of the Sino-American political war in the context of China's foreign policy strategy. Based on the analysis of regulatory documents, the institutional transformation of the PRC in recent decades, and the conceptual foundations of China's foreign policy course, three most promising dimensions of the Sino-American AI confrontation are identified: strategic control over spaces, the creation of dual-use bases, and the formation of an international agenda beneficial to China. First, China can use AI to advance its interests in the Indo-Pacific through the concept of “deterrence through detection,” as well as the use of swarm intelligence. Second, China can both access natural resources in the Arctic and ocean trenches and project its influence in these regions and shape the norms of behavior in them. Third, China can use AI to exercise its “discursive power” through a variety of methods: from creating meta-norms in the field of global AI governance to using “smart” bots for “dialogue propaganda” among Internet users and even using the potential of strong AI to generate new “Confucian-Marxist” political concepts. The article also concludes with recommendations regarding potential tracks of Sino-Russian AI cooperation: Russia's involvement in the Chinese military-civil integration program, coordination of discursive confrontation with the United States using "smart" technologies, as well as cooperation on the Arctic issue.

Аннотация: Статья посвящена исследованию дискурсивной силы и смежных концептов (институциональной силы, нормативной силы, эпистемической силы) как важной части внешнеполитической стратегии современной КНР. Особое внимание уделяется академическому измерению дискурсивной силы, проявляющемуся в формировании китайской теории международных отношений как способа конструирования современной китайской идентичности и инструмента критики западной концептуализации глобальных процессов и роли Китая в них. В связи с тем, что вестфальская идентичность несёт для Пекина определённые риски (противоречие экономической открытости Китая, потенциальная утрата уникальной китайской идентичности, исполнение самосбывающегося пророчества о конфликте КНР и США), Чжуннаньхай активно пытается осмыслять свою идентичность через развитие эпистемической силы, одним из проявлений которой является возникновение китайской школы международных отношений. При этом основными двумя стратегиями Китая при взаимодействии с западной теорией международных отношений становятся (1) повышение её инклюзивности через включение в неё китайских концепций и методов исследования и (2) создание альтернатив западной теории международных отношений. На более фундаментальном уровне теоретизации незападных международных отношений первая стратегия в целом соотносится с проектом «глобальных международных отношений», а вторая с деколониальным/постколониальным подходом к международным отношениям.  При помощи деколониальной герменевтики рассматриваются основные недостатки «глобальных международных отношений» и лежащей в их основе эпистемической культуры, а также вскрываются проблемы, возникающие при накоплении Китаем дискурсивной силы. На основе анализа можно сделать вывод о трёх потенциальных стратегиях КНР: вестфальская дискурсивность, вестфальская дискурсивность с китайской спецификой и критическая дискурсивность. При этом первые две стратегии чреваты попаданием КНР в ловушку дискурсивной силы: пытаясь противостоять западной дискурсивной агрессии через накопление дискурсивной силы, Пекин начинает интернализировать присущие западной политической модели властные структуры и нарративы или романтизировать альтернативные им системы воспроизводства власти имперского Китая, чем подкрепляет существующие в отношении его опасения и в итоге занимает менее выгодную стратегическую позицию. Для выхода из этой ловушки в статье предлагается ряд путей (развитие сотрудничества со странами глобального Юга, взаимодействие с их эпистемическими культурами, критическое переосмысление современных китайских концепций международных отношений).

Abstract: The paper explores discursive power and related concepts (institutional power, normative power, epistemic power) as an important part of contemporary PRC foreign strategy. As Westphalian identity carries certain risks for Beijing, China is actively trying to reconceptualize its identity through the development of epistemic power, its main manifestation being the emergence of the Chinese IR school. China’s two main strategies of interaction with the Western IR theory are (1) transcending its parochiality through inclusion of Chinese concepts and research methods and (2) creating radical alternatives to Western IR theory. At a more fundamental level of theorizing about non-Western IR, the former strategy is broadly aligned with the project of “global IR” and the latter with a decolonial/postcolonial approach to IR. Decolonial hermeneutics allows for revealing the main shortcomings of “global IR” and the underlying epistemic culture, as well as for examining problems that arise from China's accumulation of discursive power. Based on the analysis, we can conclude that there are three potential strategies of the PRC: Westphalian discursivity, Westphalian discursivity with Chinese characteristics, and critical discursivity. The first two strategies can potentially lead China into the trap of discursive power: trying to resist Western discursive aggression through accumulation of discursive power, Beijing begins to internalize power structures and narratives inherent in the Western political model or romanticize alternative systems for the reproduction of power in imperial China, hence reinforcing international suspicions regarding its true intentions and taking a less advantageous strategic position. The paper proposes a number of ways out of this trap (development of cooperation with countries of the global South, interaction with their epistemic cultures, critical rethinking of modern Chinese concepts of international relations).

Аннотация: Предметом исследования является даосская политическая философия древнекитайского трактата "Дао дэ цзин" как источник китайской стратегии. Раскрываются три аспекта даосской философии: административный (представление об идеальной форме правления и политической легитимности), военно-дипломатический (предпочитаемые виды взаимодействия с другими акторами и отношение к войне как политическому инструменту) и геополитико-геокультурный (представление культуры о своём месте в мире и соотношении культурной миссии с бытийствованием других акторов в рамках определённой мирополитической конфигурации). Оптикой исследования является теория стратегической культуры, включающая в себя парадигмальный анализ, культуральную топографию и философию международных отношений. Основной метод исследования - политико-философский анализ текста. Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе текста "Дао дэ цзин" как потенциальной парадигмы китайской стратегической культуры. "Дао дэ цзин" проповедует невмешательство как метод правления и критерий политической легитимности, оборонительный пацифизм и мирополитическую модель глобального общества малых государств. Делается вывод о важности изучения влияния даосской парадигмы на стратегию китайских народных движений для разрешения проблемы политико-стратегического агентства.

Abstract: The subject of this research is the Tao political philosophy of the ancient Chinese text of “Tao Te Ching” as a source of Chinese strategy. The author expounds three aspects of the Tao philosophy: administrative (perception of ideal form of government and political legitimacy), military-diplomatic (preferred types of interaction with other actors and stance on war as a political instrument), and geopolitical-geocultural (perception of culture in its place in the world and correlation of cultural mission with beingness of other actors withing the framework of certain world politics configuration). The scientific novelty of this research consists in a complex analysis of the “Tao Te Ching” texts as a potential paradigm of Chinese strategic culture. “Tao Te Ching” preaches noninvolvement as a method of government and criteria of political legitimacy, defensive pacifism and world politics model of global community of smaller states. A conclusion is made on the importance of study of the influence of Tao paradigm upon the strategy of Chinese national movements for solution of the problem of political strategic agency.

Аннотация: Предметом исследования является древнекитайская интеллектуальная игра вэйци как культурная матрица и аналоговая модель китайской геополитической картины мира. Применение вэйци в качестве инструмента политического анализа обусловлено, с одной стороны, ростом влияния Китая на международной арене и становлением китайской школы международных отношений; с другой – современной тенденцией к игрофикации социальных процессов. Рассмотрение вэйци происходит в рамках нового предлагаемого автором направления на стыке игрового и политического - "игровой геополитики" как изучения стратегической культуры в культурно воспринимаемом пространстве. В исследовании применяются сравнительно-политологический метод, метод изучения конкретных ситуаций (кейсов), метод построения аналоговой модели. Соотнесены категориальный аппарат игры и геополитической теории, рассмотрены основные стратегические и тактические элементы вэйци, применяемые КНР в своём внешнеполитическом курсе. Выявлены главные составляющие стратегии вэйци – максимизация долгосрочной прибыли, захват и удержание инициативы при избегании прямого противостояния, ориентация на многоцелевые ходы. Делаются прогнозы относительно дальнейших действий КНР на мировой арене с точки зрения стратегии вэйци. Предлагается использование вэйци в качестве инструмента создания восточноазиатской архитектуры безопасности в рамках триалога Китай-Япония-Корея.

Abstract: The subject of the study is the ancient Chinese intellectual game Weiqi as a cultural matrix and analog model of the Chinese geopolitical picture of the world. The use of Weiqi as a tool of political analysis is caused, on the one hand, by a growing influence of China on the international arena and the formation of the Chinese school of international relations; on the other hand, by the current trend towards gamification of social processes. Weiqi is viewed from the framework of  "game geopolitics" - a new direction at the junction of game and policy proposed by the author as a study of strategic culture in space perceived through culture. The study uses a comparative-political method, method of studying specific situations (cases), method of analog model construction. The author correlated the categorical apparatus of the game and geopolitical theory, considered the main strategic and tactical elements of the weiqi game used by the PRC in its foreign policy course. The article identifies the main components of the Weiqi strategy– maximization of the long-term profit, capture and retention of the initiative while avoiding direct confrontation, orientation to multi-purpose moves. The author made projections on the further actions of China on the world stage in terms of the weiqi strategy. The author proposes to use Weiqi as a tool for creating the East Asian security architecture within the China-Japan-Korea Trialog.