Перевалов В.П. —
«Сердечная приверженность» и «глубоко оскорблённое честолюбие» (к истории отношений между Карамзиным и Пушкиным в 1818-1820 гг.)
// Litera. – 2017. – № 2.
– С. 74 - 106.
DOI: 10.25136/2409-8698.2017.2.21386
URL: https://e-notabene.ru/fil/article_21386.html
Читать статью
Аннотация: В статье анализируются отношения между Н.М. Карамзиным и А.С. Пушкиным в период общественного обсуждения первых восьми томов «Истории государства Российского» (1818-1820 гг.).
«Медленное чтение» пушкинских текстов об Историографе, микроанализ их в текущем историческом контексте, а также вовлечение в проблемное поле исследования новых, хотя и известных вне его, материалов позволяет значительно уточнить время написания Поэтом «одной из лучших эпиграмм» против Карамзина: «В его «Истории» - изящность, простота…» Основой предлагаемой датировки пушкинской эпиграммы выступает положение о том, что одно и то же содержание критических возражений против концепции «спасительности самодержавия» может быть представлено как прозаически, так и стихотворно. Чёткое, последовательное различение между ними необходимо, поскольку их авторство, время возникновения и среда распространения в данном случае значительно не совпадают друг с другом. Повышенное внимание к моменту её создания обусловлено тем, что она представляет собой поворотное, рубежное событие в их взаимоотношениях, а именно – точку разрыва личного общения. В свою очередь, длительность существования эпиграммы и среда её распространения оказываются важнейшими факторами последовавшего затем компромисса сторон, позволяющими конкретнее и глубже понять примирительную роль Карамзина как заступника за Поэта в деле об авторстве противоправительственных, сатирических стихов. Историограф (наряду с другими лицами) просил у Е.И.В. милости за Пушкина при сохранении существенных идейно-политических разногласий с ним в апреле 1820 г. Поколебленная отстранением «сердечная приверженность» Александра Сергеевича к Николаю Михайловичу была восстановлена и сыграла в дальнейшем творческом развитии Поэта выдающуюся роль («подвиг честного человека», посвящение «Бориса Годунова» и т.д.).
Abstract: The article is devoted to the relationship between Nikolay Karamzin and Alexander Pushkin during the period of social discussions around the first eight volumes of The History of the Russian State (1818 - 1820). 'Close reading' of Pushkin's texts about the Historiographer, microanalysis of these texts in terms of the historical environment of those times and application of new materials, although the latter were already known disregarding thereto, allow to specify the exact time when the Poet wrote one of his best epigrams about Karamzin: 'His History attains gracefulness and simplicity...' The basis for defining the date of Pushkin's epigram was the author's statement that the same critical oppositions against the concept of 'saving czarist regime' could be expressed both in prose and poetry. Clear logical distinction between those is necessary because their authors, time of creation and environment where they were created were absolutely different. The author focuses on the moment of creation of that epigram because the epigram represented a crucial landmark event in their relationship, in particular, the point where their personal relationship was broken up. In its turn, the length of existence of the epigram and environment where the epigram became popular were the factors that later allowed the partices to reach a compromise as a result of the events when Karamzin defended the Poet during proceedings about the authorship of satirical poems against the government. The Historiographer (along with others) asked for the mercy for Pushkin while remaining politically opposed to Pushkin's views in April of 1820. The 'heart-felt devotion' of Pushkin to Karamzin was restored and later played an important role in Pushkin's creative writing when the Poet wrote about the 'deed of the honest man' and dedicated his Borin Godunov to Karamzin, etc.
Перевалов В.П. —
История в образах «Станционного смотрителя» А.С. Пушкина
// Litera. – 2015. – № 3.
– С. 1 - 61.
DOI: 10.7256/2409-8698.2015.3.17259
URL: https://e-notabene.ru/fil/article_17259.html
Читать статью
Аннотация: В статье разрабатываются проблемы истории, воплощённой в художественных образах. Непосредственным предметом анализа избрана повесть А.С. Пушкина «Станционный смотритель», представляющая собой образцово-показательный пример в этом роде. В огромном, продолжающем расти числе разнообразных интерпретаций пушкинского произведения по истории жизни смотрителя Самсона Вырина, как ни странно, недостаточно изучен феномен времени. Удивление тем, в имеющихся трактовках доминирует представление абстрактного времени (одинаково общая для всех и каждого нечто схема: прошлое – настоящее – будущее), вызвало потребность перехода к представлениям конкретного времени, специфически присущего именно вот этому «есть», его своеобразной динамике. Такова исходная задача предлагаемых в статье наблюдений и размышлений. Для её решения применяется метод «вдумчивого медленного чтения» и сравнительного анализа разных контекстов. В силу иного «зрительного разрешения» исчезающее при обычном восприятии временнáя мелочь, рассыпанная автором как бы невзначай, мимоходом, достигла критической концентрации для чёткого проявления единой связности. В статье реконструировано точное время событий повести и общая продолжительность описанной в ней истории. «Расчисленное по календарю время» совмещается с биографическими данными Пушкина и его (близких) знакомых, а так же играет роль надёжного компаса в установлении непростых соотношений между местами развёртывания сюжета и реальным эмпирическим пространством.
Выстроенный, по возможности максимально точно, хронотоп служит прочным мостом между образной тканью пушкинского произведения и послужившей ему источником реальностью. Фактически биографическим прообразом "Станционного смотрителя" выступают взаимоотношения между Пушкиным, Карамзиным и "молодыми якобинцами" (декабристами) в 1816-1826/27 годах.
Важнейшим результатом рассмотрения художественного текста повести в зеркале точного – волшебного у Пушкина – времени является открытие парадоксальной запечатлённости (следовательно, и запечатанности) в образе главного героя творчества и личности Н.М. Карамзина, любившего парадоксы.
Открытие неизвестного Карамзина в известной повести Пушкина обогащает возможности углублённого понимания исторической преемственности между ними в развитии российской духовной культуры.
Abstract: This article researches the issues of history manifested in creative images. The subject of the analysis is the novel by Alexander Pushkin “The Stationmaster”, which represents a great example in this case. With thin the ever-increasing number of various interpretations of Pushkin’s work on the story of the life of Samson Vyrin, the phenomenon of time is strangely under-studied. The strange fact is that within the existing interpretations there is a predominant factor of abstract time (past-present-future) that calls for transition towards perception of specific time. This is the starting task of the observations and reasoning presented in the article. The article reconstructs precise time of events and the timespan of the story. The “calendar-overlay” timeline correlates with the biographical data of Pushkin and his (close) acquaintances, and plays the role of a reliable compass in establishing the complicated relation between the image fabric of Pushkin’s novel and the reality that served as the source of the story. In fact, the biographical image of “The Stationmaster” is the relations between Pushkin, Karamzin, and the “young Jacobins” (Decembrists) during 1816-1826/27. The main result of the analysis of this creative work in the mirror of precise time is the discovery of paradoxical impression in the image of the main character of the hero of the story and the persona of N. M. Karamzin, who loved paradoxes. The discovery of an unknown Karamzin in the renowned novel of Pushkin enriches the possibility of a deeper understanding of the historical continuity between them within the development of Russian spiritual culture.
Перевалов В.П. —
Двуглагольное сказуемое. Анализ «ядра» центрального предложения стихотворной повести А.С. Пушкина
// Филология: научные исследования. – 2014. – № 4.
– С. 331 - 345.
DOI: 10.7256/2454-0749.2014.4.13727
Читать статью
Аннотация: Статья посвящена исследованию историософских взглядов А.С. Пушкина. Осмысление Поэтом судьбы Российской Империи выявляется путём анализа особенностей образности его произведения «Медный всадник. Петербургская повесть» (1833), которое стало важнейшим текстом духовной культуры в нашей стране. С момента опубликования пушкинский шедевр вызвал и до сих пор вызывает огромное число разных откликов и множество противоречивых концептуальных интерпретаций. Нарастающие различия становятся избыточными, заслоняют собой текст оригинала и размывают собственно авторскую позицию. В условиях чрезвычайно «расширившийся Вселенной» напрашивается подход к пониманию идейного смысла «Медного Всадника» противоположным образом. Содержательному развёртыванию пушкинского произведения должно предшествовать его предельное сжатие, нацеленное на установление центрального предложения в нём, а затем и на слово-«ядро» в самом центре. Таким словом-«ядром», выражающим противоречивую динамику мироустроения, парадоксально оказывается сказуемое «стоит» в последнем предложении 1 части «Медного Всадника». Его необычность привлекала внимание нескольких пушкинистов, но решающего значения они ему не придавали. На мой взгляд, первостепенность и оригинальность его образности порождается значениями двух разных глаголов: «стоИть» и «стОять». Трудность полного усвоения содержания ключевого сказуемого заключается в том, что оно, с одной стороны, вызывает сбой поэтического размера текста и смену его на прозу, а с другой, объединение обоих в одно целое. Тем самым в самом истоке системы образов произведения обнаруживается взаимодополнительность поэтического пласта с прозаическим, бытового с фантастическим, физического с метафизическим.
В данной трактовке приверженность Пушкина России как великой державе (Империи) несомненна и органически сочетается с его общей, в целом положительной оценкой деяний Петра I, в которой Поэт призывает его наследников особо почитать и культивировать милосердие.
Перевалов В.П. —
Исток «утаённой любви» А.С. Пушкина
// Филология: научные исследования. – 2013. – № 2.
– С. 6 - 6.
DOI: 10.7256/2454-0749.2013.2.9014
Читать статью
Аннотация: Статья посвящена рассмотрению одной из самых интригующих и дискуссионных тем творческой жизни величайшего Поэта. В ней продолжается обоснование и развитие авторской версии понимания сути «утаенной любви» А.С. Пушкина к О.С. Потоцкой-Нарышкиной, выдвинутой для обсуждения в монографии «Примерь-ка, Золушка, наряд поэзии чудесный», два фрагмента из которой опубликованы в данном журнале: «И месяц с правой стороны» (Ушаковский альбом (весна). 2011. № 4; «Ужели имя найдено?». 2013. № 1).
Анализ первоисточников (законченных и незавершенных произведений Пушкина, их черновых вариантов, графики, надписей и помет в рабочих тетрадях опирается на результаты последних текстологических изучений рукописей, а также учитывает различные интерпретации данной проблемы в пушкинистике. Это позволяет автору с немалой долей вероятности предложить новаторское решение поставленной задачи.
В свою очередь, обретенная «разгадка» становится основанием выявления скрытых связей между произведениями Поэта, разделенных годами жизни, жанрами, существенно изменившейся общественно-политической обстановкой. Кризисный перелом в пушкинском антропоэзисе предстает как утрата гармонии в первичном мыслеобразе «Любви-Свободы». Случайно ли это?
Перевалов В.П. —
Ужели Имя найдено?
// Филология: научные исследования. – 2013. – № 1.
DOI: 10.7256/2454-0749.2013.1.7260
Читать статью
Аннотация: обнаружение связи «Дон Жуанских» списков Пушкина в Ушаковском альбоме с «Евгением Онегиным» позволяет по-новому интерпретировать содержание первых глав романа в стихах, также иначе взглянуть на их биографическую основу. Опора на диалектическое единство действительности и поэзии в творчестве Пушкина позволяет автору статьи предложить новое имя для его «утаённой любви». В пушкинистике оно известно, но ей отводилась роль Золушки. По моему мнению, время знакомства и общения с ней Поэта, главное, его творчество в этот длительный период делают именно её кандидатуру приоритетной сравнительно с другими в пушкинистике.
Перевалов В.П. —
И месяц с правой стороны
// Филология: научные исследования. – 2011. – № 4.
DOI: 10.7256/2454-0749.2011.4.5208
Читать статью
Аннотация: Реконструкция динамики заполнения Пушкиным Ушаковского альбома позволяет предположить, что составление им осенью Дон-Жуанских списков – продолжение его весенних разговоров с сёстрами о любовных увлечениях Поэта. Скорее всего, они связаны со 2 переизданием первой главы «Евгения Онегина» и выходом в свет поэмы «Полтавы» в конце марта 1829г. Графическим свидетельством этого в альбоме являются автопортрет Пушкина в виде романтического Поэта и женская Троица, помещённая на соседних листах. Следовательно, ларцом, хранящим тайну любви Пушкина, является роман в стихах, особенно его первые главы, созданные в Одессе. В отличие от «Бахчисарайского фонтана» «Евгений Онегин» как целое не рассматривался в пушкинистике как ключевое произведение в решении проблемы «утаённой любви» А.С. Пушкина.