Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Историческая информатика
Правильная ссылка на статью:

Факторы демографических процессов в российском аграрном обществе второй половины XIX – конца XX в. (на материалах Тамбовского региона)

Жуков Дмитрий Сергеевич

кандидат исторических наук

доцент, Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

392000, Россия, Тамбовская область, г. Тамбов, ул. Интернациональная, 33, оф. 316

Zhukov Dmitry Sergeevich

PhD in History

Associate professor, Derzhavin Tambov State University

of. 316,  33,  Internatsional'naya ul., Tambov, Tambovskaya oblast', Russia, 392000

ineternatum@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 
Канищев Валерий Владимирович

доктор исторических наук

профессор, Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

392000, Россия, Тамбовская область, г. Тамбов, ул. Интернациональная, 33

Kanishchev Valery Vladimirovich

Doctor of History

Professor, Derzhavin Tambov State University

33, ul. Internatsional'naya, g. Tambov,  Tambovskaya oblast', Russia, 392000

valcan@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 
Лямин Сергей Константинович

кандидат исторических наук

доцент, Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

392000, Россия, Тамбовская область, г. Тамбов, ул. Интернациональная, 33

Lyamin Sergey Konstantinovich

PhD in History

Associate professor, Derzhavin Tambov State University

33  Internatsional'naya ul., Tambov, Tambovskaya oblast', Russia, 392000

laomin@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.7256/2585-7797.2020.3.33820

Дата направления статьи в редакцию:

03-09-2020


Дата публикации:

11-11-2020


Аннотация: Статья содержит обзор факторов, которые воздействовали на изменения демографического поведения сельского населения типичного региона Центрального Черноземья с середины XIX до конца XX века. Значения факторов были определены в ходе моделирования демографических процессов в 1,5 тыс. сельских поселениях. Авторы исходят из классического представления о том, что для позднего традиционного общества были характерны сильная зависимость от негативных природных явлений, незначительная величина миграционных потоков, прочная связка высокой рождаемости с высокой смертностью. Показано, что экстраординарные позитивные факторы (в частности, появление земской медицины) стимулировали стремление к неограниченному естественному росту.      Краткосрочные стрессовые факторы (войны, голод, эпидемии) инициировали компенсаторную рождаемость. Авторы также приходят к заключению, что в модернизированном обществе (вторая половина XX в.) имела место многократно более сложная связь факторов демографического поведения. Эволюция модернизированных микросоциумов (отдельных поселений) была подвержена влиянию большого числа нелинейных эффектов. Имеющиеся данные указывают на то, что аграрное общество в это время продолжало, в целом, стремиться к естественному росту, хотя и в меньшей мере, нежели в предыдущие периоды. Однако результаты этой интенции, в значительной мере, нивелировались миграцией.


Ключевые слова:

историческая информатика, историческая демография, аграрное население, Центральное Черноземье, рождаемость, смертность, миграция, моделирование социальных процессов, демографический переход, демографические стратегии

Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда, грант № 18-18-00187 «Стратегии демографического поведения сельского населения юга Центральной России в XX – начале XXI в.»

Abstract: This paper outlines factors that impacted the change of demographic behavior of the rural population of the Central Black Earth Region from the middle of the 19th century to the late 20th century. Factor scores have been determined when modeling demographic processes in 1,500 rural settlements. The authors rely on a classical view that late traditional society was highly dependent on negative natural events, characterized by low migration and strong ties of birth rates with death rates. It has been shown that extraordinary positive factors (the rise of zemstvo medicine in particular) stimulated unlimited natural growth. Short-term stress factors (wars, hunger and epidemics) led to compensatory reproduction. The authors also come to a conclusion that modernized society (the latter half of the 20th century) had more complicated relations between demographic behavior factors. The evolution of modernized micro-communities (individual settlements) was subjected to a great number of nonlinear effects. The data demonstrate that the agrarian society at the time continued the move to natural growth although to a lesser extent than during the previous stages. However, the results of such an intention were largely neutralized by migration.


Keywords:

computational history, historical demography, agrarian population, Central Black Earth region, birth rate, mortality, migration, social simulation, demographic transition, demographic strategies

Введение

Анализ управляющих факторов представляет собой одну из ключевых задач исторического исследования. Моделирование социальных процессов в прошлом, поэтому, предусматривает, как правило, выявление и формализацию (исчисление) факторов. Следует заметить, что понимание, какие факторы и как влияли на жизнь людей и ход событий, представляет собой самоценный эвристический продукт безотносительно к тому, в какой модели или объяснительной схеме он используется.

Задачей этой статьи является обзор факторов, которые воздействовали на демографические стратегии сельского населения Центрально-Чернозёмных губерний/областей России. Мы, кроме того, проследим, как эти факторы трансформировались с середины XIX до конца XX века.

Исследование было осуществлено в рамках большого и длительного проекта, который предусматривал создание фрактальной модели демографического поведения – Демофрактала. Проект осуществляется под руководством В.В. Канищева коллективами Лаборатории социальной истории и Центра фрактального моделирования (ЦФМ).

Под демографическими стратегиями мы понимаем различные сочетания в конкретных социумах (микропопуляциях, отдельных сельских поселениях) показателей естественного и миграционного движения населения. Мы полагаем, что, помимо объективных обстоятельств, на данные показатели непосредственно воздействовали интерсубъективные представления о желаемом количестве детей и продолжительности жизни, а также общепринятые демографические реакции на внешние угрозы и благоприятные возможности.

Непосредственными объектами моделирования были сельские населенные пункты Тамбовской губернии/области – одного из типичных русских аграрных регионов Чернозёмного Центра. В общей сложности в исследование было вовлечено около 1,5 тыс. поселений. Математический аппарат Демофрактала, а также результаты моделирования применительно к разным историческим периодам представлены в наших специальных публикациях [1, 2, 3]. Исходные данные для моделирования представлены в монографии авторов [1], а для периодов 1939 – 1959 гг. и 1959 – 1989 гг. – на сайте ЦФМ: http://ineternum.ru/demo1/, http://ineternum.ru/demo2/.

Литература

Данное исследование опирается на фундаментальные отечественные и зарубежные труды по исторической демографии России. Крупнейшим центром историко-демографических изысканий в нашей стране является Институт Российской истории РАН. В Научном совете по исторической демографии и исторической географии, долгое время возглавлявшемся академиком Ю.А. Поляковым, подготовлена 3-хтомная коллективная монография «Население России в XX веке. Исторические очерки» [5]. Эта работа включает отдельные разделы по истории русского села вплоть до областного уровня. Весьма известны труды нынешнего руководителя Центра изучения истории территории и населения России В.Б. Жиромской [6]. Вклад в изучение сельского населения российской деревни внесли работы О.М. Вербицкой [7] и Л.H. Денисовой [8], содержащие немало данных о демографическом поведении крестьянства и о факторах сельских демографических процессов, в том числе, и на микро-уровне.

Определенное значение для понимания факторов демографического развития советского общества имеет монография демографов Е. Андреева, Л. Дарского, Т. Харьковой [9]. Но в этой работе, как в других демографических исследованиях, посвященных населению СССР в целом, недостаточно выделяется сельское население и, соответственно, мало изучаются специфические факторы естественного и механического движения жителей сельской местности.

С зарубежной историографией микродемографических процессов тамбовские историки познакомились в 1990-е гг. в ходе совместных исследований с голландскими историками [10, 11] и с американским историком С. Хоком [12, 13]. Именно в работах этих коллег мы увидели образцы определения разных демографических стратегий крестьян. Будучи последователями школы «Анналов», коллеги особое внимание уделяли подходам тотальной или интегральной истории, демонстрировали примеры выявления разнообразия факторов (в том числе и экономических), которые неоднозначно действовали на микроуровне сельской жизни.

В методологическом плане наша работа опирается на общие представления о моделировании социальных процессов, выработанные в трудах зарубежных и отечественных исследователей – Р. Аксельрода [14], Л.И. Бородкина [15], С. Лансинга [16]. Фрактальное моделирование заимствовано из естественнонаучных дисциплин и развивается в рамках синергетической парадигмы. В пространстве междисциплинарного диалога интеграцию идей синергетики в исторические исследования поддержали Л.И. Бородкин [17, 18], С.П. Курдюмов, Г.Г. Малинецкий, А.В. Подлазов и ряд других исследователей [19, 20]. Источниковые материалы, а также отдельные ключевые исторические сюжеты рассмотрены в ряде наших статей, а также в работах коллег-историков [21, 22, 23, 24, 25, 26].

Методы

Модель Демофрактал представляет собой вариант общей фрактальной модели перехода (ОФМП), предложенной авторами. ОФМП использует (в несколько модифицированном виде) методы Б. Мандельброта для создания алгебраических фракталов [27].

Мы построили несколько моделей для разных отрезков XIX – XX вв., каждая из которых была видоизменена для адаптации к историческим реалиям.

ОФМП представляет эволюционирующую систему как изображающую точку, движущуюся в двухмерном фазовом пространстве. Эта точка означает интерсубъективную демографическую стратегию единичного крестьянского микросоциума (поселения). Две координаты точки в каждый момент времени равны величинам двух ключевых характеристик системы (стратегии). Изменение системы, таким образом, представляется как перемещение точки в координаты, соответствующие её новым характеристикам. Эволюция в течение некоторого времени изображается траекторией точки. «В фазовом пространстве ОФМП выделены отдельные области, которые обладают определёнными качественными смыслами, симметричные относительно осей х и у (рисунок 1). Сочетание двух градаций (сильной и слабой) двух характеристик даёт четыре типа состояния системы – Т, О, М, Н» [3].

01

Рис. 1. Разметка ОФМП

В ходе проекта использованы две разметки фазового пространства, поскольку один раз ключевые характеристики системы были переопределены (рисунки 2 и 3).

02

Рис. 2. Разметка Демофрактала до периода 1926 – 1939 гг.

03

Рис. 3. Разметка Демофрактала начиная с периода 1926 – 1939 гг.

Аттрактор системы представляют собой точку (или совокупность точек) в фазовом пространстве – стабильное итоговое состояние системы, к которому она стремится. В ряде случаев нам были известны аттракторы демографических стратегий для хорошо изученных (т.н. «эталонных») поселений. Это позволило калибровать модель, вычислить весовые коэффициенты для различных управляющих факторов, а также смоделировать идеальные (желаемые) стратегии для большого числа микросоциумов. В качестве исходных данных для расчёта величин управляющих факторов были использованы источниковые материалы, а также экспертные оценки.

Изменение демографических факторов на разных этапах аграрного общества

В позднем традиционном аграрном обществе (мы относим к нему период 1860 – 1920-х гг.) экономические факторы на выбор демографических стратегий почти всех сельских популяций (отдельных поселений) влияния практически не оказывали. Преобладающая традиционная демографическая стратегия (высокая рождаемость – высокая смертность) всецело находилась в зависимости от стихийно-природных факторов.

Зарождавшаяся в пореформенные десятилетия новая стратегия (высокая рождаемость – средняя смертность) формировалась под воздействием земской медицины, которая способствовала снижению смертности – особенно, младенческой и детской.

Только в единичных поселениях (микропопуляциях) мы увидели снижение рождаемости, вероятно, в связи с началом сравнительно крупной трудовой миграции представителей молодых продуктивных возрастов. Но в целом миграция сельского населения в позднем традиционном аграрном обществе не приобрела столь заметного размаха, чтобы влиять не демографические процессы. Во второй половине XIX в. только около 15 тыс. тамбовских крестьян переселилось в промышленные районы России (около 0,5% всего крестьянского населения). В период столыпинских переселений из Тамбовской губернии выехало около 100 тыс. крестьян (менее 3% сельского населения).

Специальное изучение военно-революционного периода 1914 – 1922 гг. показало, что обстоятельства того времени только деформировали, но не разрушили традиционную модель демографического поведения крестьянства, которая во многом возродилась в 1920-е гг. [1].

В ходе моделирования демографических процессов периода Первой Мировой войны были выявлены два варианта реагирования на ухудшение условий жизни. Это, во-первых, адаптация и, во-вторых, компенсация. Адаптация проявилась в снижении рождаемости при росте смертности. Такую линейную реакцию можно было бы обозначить как «смирение». Но дело было не в спаде сельской экономики, а лишь в физическом оттоке молодых мужчин. Экономический спад в аграрных губерниях типа Тамбовской сказывался на товарном производстве, но не отражался на личном потреблении крестьян. Историки не выявили в годы Первой Мировой войны каких-либо проявлений в губернии голода и обычно связанных с ним эпидемий.

Учитывая также сравнительно небольшие фронтовые потери мужского населения, можно сказать, что демографическая реакция традиционного аграрного социума на Первую Мировую войну оказалась неглубокой. Это позволило уже в 1917 г. (еще во время продолжения войны) начать полноценную компенсационную рождаемость (при сохранении прежних величин смертности или даже при сокращении смертности). Значительная часть тамбовских сельских поселений оказалась склонна к компенсаторной рождаемости, и даже адаптирующиеся социумы оказались далеки от нулевой рождаемости.

Вопреки революционным обстоятельствам первых лет Советской власти, в Тамбовской губернии и в ряде соседних регионов (в частности, в Орловской и Саратовской губерниях) в 1918 – 1919 гг. интенция к рождению детей усилилась [5, 26]. В эти два года экономический фактор опосредованно сказывался на демографическом поведении тамбовских и соседних крестьян. Хорошие урожаи 1918 – 1919 гг. при сравнительно небольшом изъятии продовольствия до начала «чувствительной» продразверстки, при дальнейшем снижении товарного вывоза сельхозпродукции и улучшении возможностей «сытого» личного потребления способствовали высокому репродуктивному воспроизводству населения. В очередной раз традиционное общество, нацеленное на выживание в экстремальных условиях, отвечало на вызовы внешней среды решительными попытками численного роста.

И все-таки в экстремальных условиях Гражданской войны увеличилась вариативность факторов и разброс демографических стратегий. Средовой шок (Гражданская война в сочетании с политикой «военного коммунизма») стимулировал акцентуацию локальных стратегий выживания. В 1920 г. влияние продразверстки как экономического фактора на жизнь крестьян усилилось в связи с увеличением ее размеров, явным недородом хлебов и психологически напряженным ожиданием голода 1921 г. Демографическую ситуацию усугубляли существенно усилившиеся в 1920 г. эпидемии.

Изучение изменившихся факторов показало, что в начале 1920-х гг. традиционное аграрное общество на территории Тамбовской губернии столкнулось с относительно долгим и масштабным ухудшением условий жизни. Крестьянству пришлось пережить голод, эпидемии, лишения в ходе восстания («Антоновщины»). В совокупности это был не просто кратковременный средовой шок, а системный вызов. Попытки компенсаторной рождаемости предшествовавшего этапа не были поддержаны ни экономическим ростом, ни социально-политической стабильностью. В таких условиях традиционное общество, очевидно, задействовало своего рода чрезвычайную схему выживания, предусматривающую сокращение выживаемости и сброс «лишнего» населения. Такая болезненная интерсубъективная реакция отчасти объясняет готовность к самопожертвованию десятков тысяч крестьян-участников «Антоновщины».

Однако, в целом, традиционное аграрное общество оказалось довольно подготовлено к катастрофическому ухудшению условий жизни. Социум скорректировал демографические стратегии в сторону снижения выживаемости, но не отказался от поддержания естественного роста. Ранее мы отмечали, что «такое наблюдение вписывается в классическую гипотезу о том, что в демографическом смысле традиционное общество хорошо приспособлено к экстремальным, с современной точки зрения, условиям жизни. Поэтому масштабный кризис просто нивелировал очередной демографический всплеск, но не вызвал демографическую катастрофу» [1, с. 186].

Как системный долгосрочный фактор в Тамбовской губернии в начале 1920-х гг., – на последнем этапе Гражданской войны – проявился дисбаланс полов, когда погибло, было заключено в лагеря, выселено или разбежалось за пределы региона значительное число мужчин-участников большого крестьянского восстания 1920 – 1921 гг.

В чрезвычайных для демографического развития условиях первой половины 1920-х гг. в качестве существенного экономического фактора не сумел проявить себя подъем сельского хозяйства губернии в период НЭПа. Тем не менее, относительно благополучное состояние сельского хозяйства и, соответственно, продовольственное положение крестьянства не допустили демографическую катастрофу.

Во второй половине 1920-х – 1930-е гг. выжившее в суровых условиях войн и революций традиционное аграрное сообщество вступило в переходный в демографическом отношении период [2, 4]. Этому способствовали «безвоенные» условия и социалистическая модернизация экономики СССР – особенно, рост неземледельческих занятий в сельской местности и механизация самого сельского хозяйства. Именно эти факторы с конца 1920-х гг. начали играть существенную роль в демографических процессах в аграрных регионах типа Тамбовского.

Появление в период первых пятилеток громадного количества рабочих мест вне сельского хозяйства и за пределами региона впервые породило такой массовый отток плодовитой молодёжи из сельских поселений, который стал заметно сказываться на сокращении рождаемости.

Другой демографической стратегией сельского населения, остававшегося в 1930-е гг. жить на своем месте, стал рост сознательного регулирования рождаемости в связи с сокращением потребности в рабочей силе в условиях механизации сельского хозяйства.

В этот период местами притяжения мигрантов становились районные центры, которых в области к концу 1930-х гг. было около 40. К тому же, в связи с коллективизацией обозначилась тенденция к концентрации населения в крупных сёлах за счёт деревень и мелких посёлков.

Для периода 1930-х гг. необходимо было учесть также «уровень принудительной миграции» (масштабы раскулачивания). Сильное раскулачивание, особенно в бывших «антоновских» селах, вызывало ощутимый миграционный отток.

В предвоенный период приобрел большое значение такой фактор, как «уровень медицинского обслуживания». В 1930-е гг. существенную роль стало играть не только наличие в поселении первичных медицинских учреждений, но и система родовспомогательной деятельности, санитарно-эпидемиологической службы, медицинского ухода за детьми в школах, детсадах, яслях. Всё это вело к улучшению условий для эффективной рождаемости и к сокращению смертности – особенно, детской и младенческой.

В этот период проявились некоторые нелинейные эффекты. В целом ряде поселений улучшение условий среды стимулировало миграционный отток населения. И наоборот, наблюдалось немало случаев, когда ухудшение среды поощряло традиционные стратегии, в которых преобладал естественный прирост. Такое нелинейное поведение, очевидно, связано с тем, что механизмы «самосохранения народа» и компенсаторной рождаемости включались под воздействием неблагоприятных внешних обстоятельств (в частности, в качестве таковых могли выступать коллективизация, раскулачивание и голод 1932 – 1933 гг.).

При изучении периода 1939 – 1959 гг. мы, прежде всего, исходили из того, что в условиях войны и тяжелых первых послевоенных лет общий уровень благоприятствования среды снизился [2]. Длительное негативное экономическое воздействие на демографию села проявилось в снижении уровня сельскохозяйственного производства и увеличении изъятия продукции сельского хозяйства не только в военные, но и в первые послевоенные годы. Это вело и к увеличению смертности, и снижению рождаемости, в том числе не позволило состояться компенсаторной рождаемости.

Необходимо учитывать некоторые нелинейные эффекты в развитии сельских демографических процессов военных и послевоенных лет. Очевидно, что в годы Великой Отечественной войны все населенные пункты, независимо от административного статуса, испытывали отток населения – главным образом, призывного контингента. Тем не менее, крупные сёла и, особенно, райцентры получали некоторый приток в виде беженцев, эвакуированных, служащих временно размещённых воинских частей и учреждений, госпиталей и т.д. По простым житейским причинам это давало дополнительные шансы местных девушкам для вступления в брак и рождения детей.

Важно отметить, что в годы Великой Отечественной войны и в послевоенные годы советская система здравоохранения не допустила масштабных эпидемий, которые в традиционном обществе оказывали существенное влияние на демографические процессы. Наши наблюдения верифицируются общеизвестными данными о резком сокращении смертности в 1950-е гг. во всех русских регионах Советского Союза.

Анализ действия совокупности факторов 1939 – 1959 гг. показал, что основная масса сельских популяций (населенных пунктов) Тамбовской области достигла роста населения не за счёт увеличения естественного прироста, а, главным образом, за счёт сокращения миграции [2]. В послевоенный период крестьянские социумы были нацелены на восстановление своей численности и, только выполнив это задачу к концу 1950-х гг., они вернулись к исторически обусловленной мобильности населения. Война лишь затормозила разделение поселений на миграционных доноров и реципиентов. Модель зафиксировала, таким образом, фундаментальный перелом традиционного крестьянского способа реагировать на обстоятельства жизни – на условия, в которых формируются демографические стратегии. Многие социумы стали реагировать на внешние изменения посредством регулирования – стимулирования или подавления – миграционных процессов.

Конечно, нужно учесть, что после 1953 г. экономическое состояние тамбовских, как и других советских сел, несколько улучшилось. Но в 1960-е гг. экономический фактор стал явно нелинейно воздействовать на демографические процессы. Технико-технологическое обеспечение сельского труда и социально-культурные условия сельской жизни становились лучше, чем в 1950-е гг., а эмиграция из села в последующие десятилетия явно увеличилась.

В модели 1959 – 1989 гг. выявлены две группы сельских поселений: миграционные доноры и миграционные реципиенты.

Аграрное общество в это время продолжало стремиться к естественному росту, хотя и в меньшей мере, нежели в предыдущих фазах. Однако результаты этой интенции, в значительной мере, нивелировались миграцией. В результате изучения модели для данного периода, мы пришли к выводу: «Рассмотрение аттракторов демографического поведения сельских поселений позволяет скорректировать, казалось бы, очевидные концепции, которые сформировались под влиянием сугубо линейного понимания демографических процессов. Созданные в позднем советском обществе в “перспективных” поселениях социально-экономические и бытовые условия были лучшими за всю историю российской деревни, но всё же недостаточными для сдерживания субъективных устремлений большой части селян к другой жизни в неземледельческой среде» [3].

В 1959 – 1989 гг. управляющие факторы влияли на демографические стратегии нелинейно. Особенно было заметно действие закона возрастания потребностей. Более архаичные сообщества реагировали на стимулирование естественного роста относительно предсказуемо. Но довольно быстро эффективность такой политики падала: люди приобретали новые компетенции, новые потребности и возможности. Самым простым способом удовлетворить новые устремления была миграция. Миграционные настроения приводили к откладыванию рождений и падению рождаемости. Кроме того, мощный миграционный приток в поселения-концентраторы способствовал снижению коэффициентов рождаемости среди местного населения. Очевидно, распалась традиционная связь между благосостоянием (и даже выживанием) сообщества и высокой рождаемостью.

Cтавка государства на преимущественное развитие поселений-концентраторов (перспективных сёл) не улучшила демографическую ситуацию. Более того, она привела к некоторым негативным результатам. Большие поселения не демонстрировали существенного прироста за счёт высокой рождаемости. Все концентраторы (в модели и в реальности) имели минимальный или немного отрицательный естественный прирост. В то же время, миграция в такие поселения подрывала потенциал естественного роста в поселениях-донорах.

Заключение

Наши исследования показали, что одним из достоинств исторического моделирования является возможность уточнить и, главное, апробировать в ходе компьютерных экспериментов набор факторов, воздействующих на изучаемые процессы.

Ранее – в традиционных историко-демографических работах о естественном и миграционном движении сельского населения – мы уделяли главное внимание влиянию на демографическое поведение крестьянства природно-климатических факторов. Построение моделей для нескольких отрезков позднего традиционного аграрного общества показало наличие подтипов в традиционном типе воспроизводства в микросоциумах (поселениях), находившихся в одинаковой природной среде. Естественно, это стимулировало поиски других факторов, которые порождали различные демографические подтипы. В частности, во второй половине XIX в. одним из таких факторов стало наличие земских медицинский пунктов в поселениях, что уже тогда способствовало сокращению смертности и повышению рождаемости. Крайне редко проявлялся экономический фактор в виде трудовой миграции молодого сельского населения.

В ходе моделирования демографических процессов на отрезках 1914 – 1917, 1917 – 1920 и 1920 – 1926 гг. выявились различные сочетания в действии чрезвычайных факторов (войн, голодовок и эпидемий) и экономики на социумы одной территории. Так, прямое влияние военного фактора в наибольшей мере проявилось в гибели нескольких десятков тысяч тамбовских крестьян на фронтах Первой мировой войны и во время большого восстания («Антоновщины»). После восстания еще несколько десятков тысяч крестьян были высланы или разбежались за пределы губернии. Даже при максимальных расчетах потери населения от войн и восстаний составили не более 7% от числа жителей региона на 1920 г. Другое дело, что в отдельных «бандитских» селениях дисбаланс полов в ближайшие десятилетия сказывался на демографической ситуации.

Голод и эпидемии существенно не проявлялись в губернии до 1920 г. Только в этом году влияние на демографические процессы стала оказывать экономика военного времени, связанная с изъятием не только товарных излишков, но жизненно необходимых крестьянам продуктов сельского хозяйства. Позднее аграрное общество в большинстве исследованных поселений реагировало на негативные факторы, включая механизмы компенсаторной рождаемости.

С 1920-х гг. на демографию аграрного социума заметное воздействие стали оказывать миграционные факторы. В переходный период 1920 – 1950-х гг. в крестьянских поселениях тамбовского региона возникли разнообразные комбинации естественного прироста/убыли и миграционной прибыли/убыли.

Моделирование демографических процессов периода 1939 – 1959 гг., в течение которого действовал такой мощный фактор, как Великая Отечественная война, показало, что переходное в демографическом отношении крестьянское сообщество в большей мере восполняло свои потери за счёт сокращения миграции и в меньшей мере за счёт компенсаторной рождаемости, которую сдерживало тяжелое экономическое состояние послевоенной деревни. При этом сочетания естественного и миграционного движений в разных сельских поселениях региона были весьма разнообразными.

Особая роль государственной политики как демографического фактора проявилась, в частности, в административной и социально-экономической поддержке крупных сельских поселений – главным образом райцентров и, в меньшей мере, центров МТС и совхозов. Но даже при такой поддержке не все они стали концентраторами населения. Многие крестьяне из мелких поселений предпочитали мигрировать вообще за пределы Тамбовской области.

В 1959 – 1989 гг. социально-экономические и социально-культурные факторы стали определяющими в демографическом поведении сельского населения. Как правило, они действовали нелинейно. Особенно было заметно действие закона возрастания потребностей. Приобщение к «благам цивилизации» в сельской местности подталкивало часть селян к поиску ещё более лучших благ в городах и других неземледельческих поселениях.

Широко развёрнутая в 1960 – 1970-е гг. государственная политика поддержки «перспективных» сел и, напротив, ликвидации «неперспективных» деревень дала неоднозначные результаты: некоторые «перспективные» поселения к концу 1980-х гг. прекратили своё существование, а часть записанных в разряд «неперспективных» – сохранилась. Кавалерийские атаки по покорению «пространства и времени» (в данном случае, системы сельского расселения) в полной мере не сработали и даже дали нежелательные для государства и общества эффекты.

В период 1959 – 1989 гг. «стихийно» (т.е. помимо государства) наметилась тенденция к возвращению некоторой части бывших селян в родные места. Вновь полученные нами данные говорят о том, что подобные процессы продолжились в последующие десятилетия. В частности, социологические опросы, проведенные тамбовскими историками и социологами в двух сельских поселениях Сосновского района, показали проживание там примерно 40% жителей, которые родились в других регионах России и бывшего Советского Союза [25]. Родная тамбовская земля предков для многих из этих людей оказалась в трудных экономических условиях 1990-х – 2000-х гг. привлекательнее, нежели суровые в природно-климатическом отношении северные и восточные окраины Российской Федерации, шумные мегаполисы и тем более «неродные» бывшие республики Советского Союза.

Библиография
1. Жуков Д.С., Канищев В.В., Лямин С.К. Фрактальное моделирование историко-демографических процессов. Москва-Тамбов: Ineternum; Издательский дом ТГУ, 2011. 195 с.
2. Жуков Д.С., Канищев В.В. «Если бы не было войны»: моделирование демографических процессов в российской деревне 1930 – 1950-х гг. (по материалам Тамбовской области) // Вестник Пермского университета. Серия: История. 2019. № 3. С. 118–136.
3. Жуков Д.С., Канищев В.В., Лямин С.К. Моделирование демографических процессов в поздней советской деревне: 1959 – 1989 гг. // Историческая информатика. 2019. № 4. С. 43-73.
4. Жуков Д.С., Канищев В.В., Лямин С. К. Фрактальное моделирование демографических процессов в российском аграрном социуме (1926 – 1939 гг.) // Fractal simulation. 2012. № 1. С. 33 – 60.
5. Население России в XX веке. Исторические очерки. В 3-х тт. Т. 1: 1900-1939. Отв. ред. Ю.А. Поляков. Москва: РОССПЭН, 2000. 459 c.
6. Жиромская В.Б. Проблемы демографического развития России в XX веке // Труды Института российской истории РАН. 2010. № 9. С. 285–310.
7. Вербицкая О.М. Основные закономерности развития сельской семьи в России в XX в. // Труды Института российской истории РАН. 2010. № 9. С. 332– 53.
8. Денисова Л.Н. Деревня российского Нечерноземья. 1960 – 1980-е годы // Труды Института российской истории РАН. 2000. № 2. С. 426–478.
9. Андреев Е., Дарский Л., Харькова Т. Население Советского Союза. 1922 – 1991. М., 1993. 143 c.
10. Where the twain meet again. New results of the Dutch-Russian project on regional development. 1780-1917. Ed. by P. Kooij, R. Paping. Groningen/ Wageningen, 2004. 298 p.
11. Where the twain meet. Dutch and Russian regional development in a comparative perspective. 1800-1917. Ed. by P. Kooij. Groningen, 1998. 228 p.
12. Хок С. Голод, болезни и структура смертности в приходе Борщевка, Россия 1830 – 1912 // Социально-демографическая история России XIX – XX вв. Тамбов, 1999. С. 3–30.
13. Хок С. Л. Крепостное право и социальный контроль в России: Петровское, село Тамбовской губернии М.: Прогресс-Академия, 1993. 192 c.
14. Axelrod R. Advancing the art of simulation in the social sciences // Handbook of research on nature inspired computing for economics and management. Ed. by In J.-P.Rennard. Hersey: Idea Group, 2005. P. 1–13.
15. Бородкин Л.И. Моделирование исторических процессов: от реконструкции реальности к анализу альтернатив. Санкт-Петербург: Алетейя, 2016. 304 с.
16. Lansing J.S. Complexity: An emerging trend in social sciences // Emerging Trends in the Social and Behavioral Sciences. Ed. by Robert A. Scott and Stephen M. Kosslyn. Hoboken, New Jersey: John Wiley & Sons, Inc., 2015. P. 1–15.
17. Бородкин Л.И. Методология анализа неустойчивых состояний в политико-исторических процессах // Международные процессы. 2005. Т.3. №7. С. 4–16.
18. Бородкин Л.И. Вызовы нестабильности: концепции синергетики в изучении исторического развития России // Уральский исторический вестник. 2019. №2. С. 127–136.
19. Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. Изд. 2-ое. М.: Эдиториал УРСС, 2001. 288 с.
20. Курдюмов С.П., Малинецкий Г. Г., Подлазов А. В. Историческая динамика. Взгляд с позиций синергетики // Препринты ИПМ им. М.В.Келдыша. 2004. № 85. C. 1-16.
21. Дьячков В.Л., Канищев В.В. Уровни применения демографических коэффициентов: от микро до мезо. Тамбовская губерния, начало XX в. // Демографические и экологические проблемы истории России в XX веке. Сборник научных статей. Отв. ред. Жиромская В.Б., Канищев В.В. Москва-Тамбов: Издательский дом ТГУ, 2010. С. 71–90.
22. Жиров Н.А. Демографические процессы в Орловской губернии в начале ХХ в. // Демографические и экологические проблемы истории России в XX веке. Сборник научных статей. Отв. ред. Жиромская В.Б., Канищев В.В. Москва-Тамбов: Издательский дом ТГУ, 2010. С. 91–107.
23. Иванов Д.П., Канищев В.В. Демографическая обстановка накануне Тамбовского восстания 1920 – 1921 гг.: волостной уровень // Демографические и экологические проблемы истории России в XX веке. Сборник научных статей. Отв. ред. Жиромская В.Б., Канищев В.В. Москва-Тамбов: Издательский дом ТГУ, 2010. С. 150–172.
24. Канищев В.В. Экономика, демография, экология в условиях модернизации аграрного общества. Интегральная история Тамбовской губернии в XIX – начале XX в. // Экономическая история. Ежегодник. 2002. М., 2003. С. 513–530.
25. Канищев В.В., Окатов А.В., Слетков И.А., Светлаков Д.В. Сравнительный анализ методик социологических опросов населения с. Преображенье Измалковского района Липецкой области, р.п. Сосновка и с. Подлесное Сосновского района Тамбовской области с целью выявления демографических стратегий сельского населения // Проблемы аграрной истории России: материалы научной конференции памяти профессора В.М. Важинского. Липецк: ЛГПУ имени П.П. Семенова-Тян-Шанского, 2019. С. 83–87.
26. Чолахян В.А. Демографические процессы в Нижнем Поволжье в 1900 – 1930-х годах // Отечественная история. 2007. № 6. С. 76–88.
27. Mandelbrot B.B. The Fractal Geometry of Nature. New York: W.H. Freeman and Company, 1982. 470 p.
References
1. Zhukov D.S., Kanishchev V.V., Lyamin S.K. Fraktal'noe modelirovanie istoriko-demograficheskikh protsessov. Moskva-Tambov: Ineternum; Izdatel'skii dom TGU, 2011. 195 s.
2. Zhukov D.S., Kanishchev V.V. «Esli by ne bylo voiny»: modelirovanie demograficheskikh protsessov v rossiiskoi derevne 1930 – 1950-kh gg. (po materialam Tambovskoi oblasti) // Vestnik Permskogo universiteta. Seriya: Istoriya. 2019. № 3. S. 118–136.
3. Zhukov D.S., Kanishchev V.V., Lyamin S.K. Modelirovanie demograficheskikh protsessov v pozdnei sovetskoi derevne: 1959 – 1989 gg. // Istoricheskaya informatika. 2019. № 4. S. 43-73.
4. Zhukov D.S., Kanishchev V.V., Lyamin S. K. Fraktal'noe modelirovanie demograficheskikh protsessov v rossiiskom agrarnom sotsiume (1926 – 1939 gg.) // Fractal simulation. 2012. № 1. S. 33 – 60.
5. Naselenie Rossii v XX veke. Istoricheskie ocherki. V 3-kh tt. T. 1: 1900-1939. Otv. red. Yu.A. Polyakov. Moskva: ROSSPEN, 2000. 459 c.
6. Zhiromskaya V.B. Problemy demograficheskogo razvitiya Rossii v XX veke // Trudy Instituta rossiiskoi istorii RAN. 2010. № 9. S. 285–310.
7. Verbitskaya O.M. Osnovnye zakonomernosti razvitiya sel'skoi sem'i v Rossii v XX v. // Trudy Instituta rossiiskoi istorii RAN. 2010. № 9. S. 332– 53.
8. Denisova L.N. Derevnya rossiiskogo Nechernozem'ya. 1960 – 1980-e gody // Trudy Instituta rossiiskoi istorii RAN. 2000. № 2. S. 426–478.
9. Andreev E., Darskii L., Khar'kova T. Naselenie Sovetskogo Soyuza. 1922 – 1991. M., 1993. 143 c.
10. Where the twain meet again. New results of the Dutch-Russian project on regional development. 1780-1917. Ed. by P. Kooij, R. Paping. Groningen/ Wageningen, 2004. 298 p.
11. Where the twain meet. Dutch and Russian regional development in a comparative perspective. 1800-1917. Ed. by P. Kooij. Groningen, 1998. 228 p.
12. Khok S. Golod, bolezni i struktura smertnosti v prikhode Borshchevka, Rossiya 1830 – 1912 // Sotsial'no-demograficheskaya istoriya Rossii XIX – XX vv. Tambov, 1999. S. 3–30.
13. Khok S. L. Krepostnoe pravo i sotsial'nyi kontrol' v Rossii: Petrovskoe, selo Tambovskoi gubernii M.: Progress-Akademiya, 1993. 192 c.
14. Axelrod R. Advancing the art of simulation in the social sciences // Handbook of research on nature inspired computing for economics and management. Ed. by In J.-P.Rennard. Hersey: Idea Group, 2005. P. 1–13.
15. Borodkin L.I. Modelirovanie istoricheskikh protsessov: ot rekonstruktsii real'nosti k analizu al'ternativ. Sankt-Peterburg: Aleteiya, 2016. 304 s.
16. Lansing J.S. Complexity: An emerging trend in social sciences // Emerging Trends in the Social and Behavioral Sciences. Ed. by Robert A. Scott and Stephen M. Kosslyn. Hoboken, New Jersey: John Wiley & Sons, Inc., 2015. P. 1–15.
17. Borodkin L.I. Metodologiya analiza neustoichivykh sostoyanii v politiko-istoricheskikh protsessakh // Mezhdunarodnye protsessy. 2005. T.3. №7. S. 4–16.
18. Borodkin L.I. Vyzovy nestabil'nosti: kontseptsii sinergetiki v izuchenii istoricheskogo razvitiya Rossii // Ural'skii istoricheskii vestnik. 2019. №2. S. 127–136.
19. Kapitsa S.P., Kurdyumov S.P., Malinetskii G.G. Sinergetika i prognozy budushchego. Izd. 2-oe. M.: Editorial URSS, 2001. 288 s.
20. Kurdyumov S.P., Malinetskii G. G., Podlazov A. V. Istoricheskaya dinamika. Vzglyad s pozitsii sinergetiki // Preprinty IPM im. M.V.Keldysha. 2004. № 85. C. 1-16.
21. D'yachkov V.L., Kanishchev V.V. Urovni primeneniya demograficheskikh koeffitsientov: ot mikro do mezo. Tambovskaya guberniya, nachalo XX v. // Demograficheskie i ekologicheskie problemy istorii Rossii v XX veke. Sbornik nauchnykh statei. Otv. red. Zhiromskaya V.B., Kanishchev V.V. Moskva-Tambov: Izdatel'skii dom TGU, 2010. S. 71–90.
22. Zhirov N.A. Demograficheskie protsessy v Orlovskoi gubernii v nachale KhKh v. // Demograficheskie i ekologicheskie problemy istorii Rossii v XX veke. Sbornik nauchnykh statei. Otv. red. Zhiromskaya V.B., Kanishchev V.V. Moskva-Tambov: Izdatel'skii dom TGU, 2010. S. 91–107.
23. Ivanov D.P., Kanishchev V.V. Demograficheskaya obstanovka nakanune Tambovskogo vosstaniya 1920 – 1921 gg.: volostnoi uroven' // Demograficheskie i ekologicheskie problemy istorii Rossii v XX veke. Sbornik nauchnykh statei. Otv. red. Zhiromskaya V.B., Kanishchev V.V. Moskva-Tambov: Izdatel'skii dom TGU, 2010. S. 150–172.
24. Kanishchev V.V. Ekonomika, demografiya, ekologiya v usloviyakh modernizatsii agrarnogo obshchestva. Integral'naya istoriya Tambovskoi gubernii v XIX – nachale XX v. // Ekonomicheskaya istoriya. Ezhegodnik. 2002. M., 2003. S. 513–530.
25. Kanishchev V.V., Okatov A.V., Sletkov I.A., Svetlakov D.V. Sravnitel'nyi analiz metodik sotsiologicheskikh oprosov naseleniya s. Preobrazhen'e Izmalkovskogo raiona Lipetskoi oblasti, r.p. Sosnovka i s. Podlesnoe Sosnovskogo raiona Tambovskoi oblasti s tsel'yu vyyavleniya demograficheskikh strategii sel'skogo naseleniya // Problemy agrarnoi istorii Rossii: materialy nauchnoi konferentsii pamyati professora V.M. Vazhinskogo. Lipetsk: LGPU imeni P.P. Semenova-Tyan-Shanskogo, 2019. S. 83–87.
26. Cholakhyan V.A. Demograficheskie protsessy v Nizhnem Povolzh'e v 1900 – 1930-kh godakh // Otechestvennaya istoriya. 2007. № 6. S. 76–88.
27. Mandelbrot B.B. The Fractal Geometry of Nature. New York: W.H. Freeman and Company, 1982. 470 p.

Результаты процедуры рецензирования статьи

В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.

На протяжении XX в. наша страна претерпела существенную трансформацию от Руси «лапотной», аграрной, крестьянской до мощной индустриальной державы, фактически второй по значению в мире, имеющей огромный промышленный потенциал, в том числе в области наукоемких технологий (чего стоит только полет космонавта № 1 Ю.А. Гагарина). И в то же время, особенно в эпоху Перестройки, усиливаются голоса сожаления о утерянной крестьянской идиллии: ведь именно крестьянство является важнейшей составляющей коллективной исторической памяти и именно крестьянство претерпело колоссальные изменения за годы советской власти (стоит только упомянуть пресловутую коллективизацию, до сих пор остающуюся предметом дискуссий как среди профессиональных историков, так и среди публицистов). За последние годы увеличился интерес и к социально-демографическим процессам в аграрном обществе: назовем только имена С.А.Нефедова, П.В.Турчина, А.В.Коротаева, Дж.Колмоса, Б.Н.Миронова. Несмотря на это представляет интерес изучение различных аспектов трансформации демографических процессов на примере отдельных регионов, например, в Центральной России. Это важно, в том числе, и с точки зрения выработки качественной демографической стратегии в Российской Федерации: как известно, одним из слабых мест нашей страны все еще остается депопуляция населения.
Указанные обстоятельства определяют актуальность представленной на рецензирование статьи, предметом которой являются демографические стратегии сельского населения Центрально-Чернозёмных губерний/областей России. Автор ставит своими задачами на примере жителей Тамбовского региона проанализировать объективные и субъективные факторы, влияющие на демографическое поведение населения, а также раскрыть влияние государственной политики на данные процессы.
Работа основана на принципах анализа и синтеза, достоверности, объективности, методологической базой исследования выступает системный подход, в основе которого находится рассмотрение объекта как целостного комплекса взаимосвязанных элементов. Кроме того, в работе используется также модель Демофрактал, которая «представляет собой вариант общей фрактальной модели перехода (ОФМП), предложенной авторами».
Научная новизна исследования заключается в самой постановке темы: автор стремится уточнить и, главное, апробировать в ходе компьютерных экспериментов набор факторов, воздействующих на изучаемые демографические процессы.
Рассматривая библиографический список статьи, как позитивный момент следует отметить его масштабность и разносторонность: всего список литературы включает в себя 27 различных источников и исследований, что уже само по себе говорит о той масштабной работе, проделанной ее автором. К определенным достоинствам рецензируемой статьи можно отнести привлечение зарубежной англоязычной литературы Из привлекаемых автором исследований отметим труды Д.С. Жукова, В.В. Канищева, О.М. Вербицкой, Л.Н. Денисовой, в центре внимания которых как общие демографические процессы, так и демографические процессы в Тамбовском регионе. Заметим, что библиография представляет важность как с научной, так и с просветительской точки зрения: после прочтения текста читатели могут обратиться к другим материалам по данной теме. В целом, на наш взгляд, комплексное использование различных источников и исследований позволило автору должным образом раскрыть поставленную тему.
Стиль написания статьи можно отнести к научному, вместе с тем доступному для понимания не только специалистам, но и широкой читательской аудитории, всем, кто интересуется как демографическими процессами в России, в целом, так и на конкретно в Тамбовском регионе, в частности. Апелляция к оппонентам представлена на уровне собранной информации, полученной автором в ходе работы над темой статьи.
Структура работы отличается определенной логичностью и последовательностью, в ней можно выделить введение, основную часть, заключение. В начале автор определяет актуальность темы, высказывает предположение, что на демографические стратегии помимо объективных обстоятельств «непосредственно воздействовали интерсубъективные представления о желаемом количестве детей и продолжительности жизни, а также общепринятые демографические реакции на внешние угрозы и благоприятные возможности». Как отмечается в работе, «построение моделей для нескольких отрезков позднего традиционного аграрного общества показало наличие подтипов в традиционном типе воспроизводства в микросоциумах (поселениях), находившихся в одинаковой природной среде». В качестве примера одного из таких факторов, порождавших различные демографические подтипы, автор указывает на наличие во второй половине XIX в земских медицинских пунктов в поселениях, «что уже тогда способствовало сокращению смертности и повышению рождаемости». Примечательно, что как указывается в рецензируемой статье, «в 1959 – 1989 гг. социально-экономические и социально-культурные факторы стали определяющими в демографическом поведении сельского населения».
Главным выводом статьи является то, что на демографическое поведение крестьянства помимо природно-климатических оказывает влияние и целый ряд других факторов.
Представленная на рецензирование статья посвящена актуальной теме, снабжена 3 рисунками, вызовет читательский интерес, а ее материалы могут быть использованы как в курсах лекций по истории России, так и в различных спецкурсах.
К статье есть определенные замечания: так, имеются отдельные опечатки («В частности, во второй половине XIX в. одним из таких факторов стало наличие земских медицинский пунктов в поселениях, что уже тогда способствовало сокращению смертности и повышению рождаемости»), заключительные выводы отличаются скорее кратким изложением основного текста, нежели обобщением и т.д.
Однако, в целом, на наш взгляд, статья может быть рекомендована для публикации в журнале «Историческая информатика».