Аннотация: В статье рассматриваются модели модернизации, которым следовала Россия, начиная с реформ Петра I до начала XX века. Особое внимание автор уделяет тенденциям трансформаций, которые в ответ на вызовы времени осуществлялись властью в сфере государственного устройства и экономической жизни российского общества с учётом исторически сложившихся правовых норм и духовно-культурных традиций. В исследовании И.Н. Сиземской история российской модернизации предстаёт как история геополитических и культурных отношений России и Европы, а в качестве её истоков рассматриваются реформы Петр I, которые после принятия страной христианства стали первой масштабной попыткой включения её, в общеевропейский ход развития. Реформы Петра, считает автор, не были модернизацией в её классической форме, т.е. переходом от традиционного общества к современному, но они резко развернули общество в сторону преобразования политико-управленческих, религиозных и культурных институтов, обозначив вступление его на путь инновационного развития по вектору Нового времени. Важным фактором в этом процессе стало создание плацдарма для появления российской культуры, соравной европейской. В качестве следующего исторически значимого этапа модернизационных преобразований в статье рассматриваются реформы Александра II, осуществлявшиеся при активной поддержке отечественного либерализма, и предложенные им проекты развития России (Б.Н. Чичерин, П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский). Они ориентировали на капитализацию российского общества с учётом специфики существующей в стране системы хозяйствования, её реального состояния и готовности к инновационным трансформациям. В это время Запад, как показывает И.Н. Сиземская, станет образцом развития, капитализм целью, а «догоняющая модернизация» способом её достижения. В рамках выбранного ретроспективного социально-философского анализа моделей модернизации автор статьи исходит из интерпретации модернизации как процесса, охватывающего все сферы общественной жизни и включающего в качестве гарантии успеха социально-культурную составляющую, что задаёт осуществляемым изменениям сбалансированный характер. Такая методологическая установка позволила представить историческое развитие России по пути модернизационных преобразований с учётом их экономической настоятельности и национальной специфики. Автор приходит к выводу, что Московское государство под влиянием петровских реформ перерождалось в Российскую империю, следуя выбранному вектору и , объединяющей все процессы общей идее вхождения страны в мировой общественный порядок. Это соответствовало духу времени и учитывало национальные интересы российского общества, оставляя место для деятельных инициатив различных социальных сил, что подтвердила эпоха реформ Александра II и последующее развитие России до октября 1917 года.

Abstract:  
 
This article examines the models of modernizations followed by Russia, beginning with the reforms of Peter the Great and up until the XX century. Special attention is given to the trends of transformations, which in response to the challenges of time were carried out in the area of government structure and economic life of the Russian society, considering the historically established legal norms and spiritual-cultural traditions. In I. N. Sizemskaya research, the history of Russia’s modernization is presented as the history of geopolitical and cultural relations of Russia and Europe; the reforms of Peter the Great are being considered as its origins, which after accepting Christianity, became the first major attempt to include the country into the all-European course of development. The author believes that the reforms of Peter the Great were not a modernization in its classical form, i.e. a transition from the traditional society to modern society, but they drastically turned the society towards the reformations in the political-administrative, religious, and cultural institutions, as well as defined the beginning of its path towards the innovation development according to the vector of Modern Times. An important factor in this process became the establishment of a platform for the emergence of Russian culture, similar to European. As the next historically significant stage of modernistic reforms, the author reviews the reforms of Alexander II, which were actively supported by the Russian liberalism. Such reforms oriented towards capitalization of the Russian society, taking into account its actual state and readiness for the innovation transformations. As demonstrated by I. N. Sizemskaya, the West will become the example of development; capitalism will become the goal; and the “catching modernization” – the way for its achievement. Within the retrospective socio-philosophical analysis of the model of modernization, the author of this article bases herself on interpretation of modernization as the process that captures all spheres of social life and contains a sociocultural component as a guarantee for success, which provides a sustainable character to the implemented changes.
 
 

Аннотация: В статье И.Н. Сиземской рассматривается проблема «Россия – Европа», как она ставилась в истории отечественной философской мысли и в творчестве видного культуролога и историка русского зарубежья В.В. Вейдле в связи с его анализом европейских истоков русской культуры. По мнению автора, творческое наследие Вейдле, в центре которого стоит тема исторически складывавшегося и развивавшегося культурного единения России и Европы, созвучно социокультурным проблемам, стоящим перед современной Россией. Исходной установкой обращения автора статьи к этой теме является признание исключительной по силе влияния роли духовной культуры (искусства, литературы, поэзии) на развитие социума. Культура не отражает бытие народа, а существует как его инобытие и потому её судьба и историческая судьба народа неразрывны и нераздельны. Эта методологическая установка предопределила направленность предлагаемого анализа. Внимание обращается на сквозные для творчества Вейдле проблемы.
1. Принятие христианства от Византии предопределило вектор исторического движения и духовного развития России, включило её в европейское культурное пространство «на правах части и целого», т.е. предопределило быть Европой не только по территории, но и по культуре.
2. Наследование греко-античных традиций от Византии, дававшее простор для развития под знаком православия национальной самодостаточности, отличало русскую духовность от культурного мира Европы. Это рождало ощущение некоторого отчуждения по вере, образу жизни, ценностным предпочтениям, которому сама Европа не противилась, хотя противопологание России всегда грозило ей замкнутостью в своём собственном бытии: теряя себя в России, Европа теряла исторически заданную целостность своего культурного мира. Поэтому вопрос о месте России в Европе изначально возник не только как русский вопрос.
3. Исторические деяния Петра своим важнейшим результатом имели появление культуры русского дворянства, соединившей в себе «западность» и «русскость». В наибольшей степени, по оценке Вейдле, это следует сказать о Пушкине. И в этом смысле в его творчестве больше, чем во всех последующих переворотах и революциях свершилась судьба России.
4. Серебряный век русской культуры, актуализировавший проблему традиционного и нового в художественном творчестве, её связь с религиозным сознанием, совпал по времени с переживаемым европейским искусством кризисом духовности, сопровождавшемся засильем потребительских и эстетических стандартов массовой культуры. Размышлениям о судьбе литературного и художественного творчества в этих условиях Вейдле посвящает своё эссе «Умирание искусства», тематика которого так же нашла отражение в предлагаемой статье.
5. Октябрь 1917 г. внёс раскол в русскую культуру, но и в зарубежье, и в новых условиях её лучшие представители, сохраняя связь с накопленным духовным опытом и сложившимися традициями художественного творчества, сохранили русскую культуру как единое целое. Творившие в насильственно разъединённом мире Ахматова и Мережковский, Цветаева и Ходасевич, Набоков и Пастернак в равной степени принадлежат русской культуре.
6. Отдельно автор статьи рассматривает отношение Вейдле к евразийству, увидевшего в евразийской интерпретации истоков русской культуры и истории желание отделить Россию от Европы, попытку, не отвечающую задачам научного осмысления реально складывавшихся между ними культурных взаимоотношений. Критический пафос его возражений продиктован убеждением, что русская культура родилась и развивалась в Европе, а не в Азии, и потому всякое «изъятие», даже частичное, её из культурного европейского пространства есть насилие над духовной жизнью и историей, как России, так и Европы.

Abstract: The article deals with the problem «Russia – Europe» as is was put in the history of Russian philosophical thought and in the works of a prominent Russian cultural scientist and historian living outside Russia Vladimir Veydle in connection with his analysis of the European sources of Russian culture. According to the author, the works of Veydle, centered around the theme of historical formation and development of the cultural unity between Russian and Europe, is in tune with sociocultural problems faced nowadays by modern Russia. The underlying reason for the author’s turning to this topic is the acknowledgement of the extremely strong influence of spiritual culture (art, literature, poetry) on the development of society. Culture does not reflect the being of people but exists as their other-being, and therefore the fate of culture and the historical fate of a nation are inseparable. This methodological attitude has determined the direction of the research analysis. Attention is paid to the prevailing themes in Veydle’s creative works. 1. Adoption of Christianity, the Byzantine religion, determined the vector of historical movement and spiritual development of Russia and included it into the European cultural space «as a part and whole», i.e. predetermined to be Europe not only as a territory but also as a culture. 2. Inheritance of ancient Greek traditions from Byzantium that gave way for development of Orthodox national self-sufficiency distinguished Russian spirituality from the cultural world of Europe. That created the feeling of certain alienation of faith, ways of life and values, to which Europe did not object though contradistinction of Russia has always threatened with closure in its own being: losing itself in Russia, Europe was losing a historically established integrity of its cultural outlook. Therefore, the question about Russia’s place in Europe initially rose not only as the Russian question. 3. The most important outcome of Peter the First's activities was the appearance of the culture of Russian nobility that combined «Westernness» and «Russianness». To the most degree, according to Veydle, that could be said about Pushkin. In this sense, the fate of Russia was reflected in Pushkin's works more than in all subsequent overturns and revolutions. 4. The Silver Age of Russian culture that actualized the problem of the traditional and the new in creative works and its relation to religious consciousness coincided in time with the crisis of spirituality experienced by European art and accompanied by the predominance of the consumer and aesthetic standards of popular culture. Veydle in his essay «The dying of art» ponders about the fate of literature and artistic creation under these conditions and this topic is also reflected in the present article. 5. October 1917 introduced a split into Russian culture but both outside Russia and under new circumstances the best representatives of Russian culture maintained the relationship with the accumulated spiritual experience, established traditions of artistic creation and preserved Russian culture as a whole. Even though they lived and created in the violently divided world, Akhmatova and Merezhkovskiy, Tsvetaeva and Khodasevich, Nabokov and Pasternak equally introduced Russian culture. 6. The author of the article pays special attention to Veydle’s attitude to the Eurasian theme. Veydle took Eurasian interpretation of the sources of Russian culture and history as the desire to separate Russia from Europe and the attempt that did not meet the task of scientific interpretation of real cultural relations between Russia and Europe. Veydle's critical objections was dictated by the belief that Russian culture was born and developed in Europe and not in Asia, and therefore its «removal», even partial, from the cultural European space is violent to the spiritual life and history of both Russia and Europe.

Аннотация: В статье рассматриваются вопросы становления и развития гражданского общества в условиях ускоренной модернизации, обращается внимание на взаимосвязь этих двух процессов, соединяющим звеном между которыми, по мнению автора, является культура. Если этой связи нет в гражданском обществе, возникают линии напряжённости, а модернизационные преобразования тормозятся. Автор обращается к историческому опыту России второй половины XIX – начала XX века и показывает, что в этот период модернизация жизненного уклада страны осуществлялась в единстве экономических, институциональных и социокультурных трансформаций, что обеспечивало, с одной стороны, сбалансированное её протекание и эффективность, с другой стороны, развитие гражданского общества по вектору, отличному от европейского, с включением в этот процесс социально-культурных факторов. Гражданское общество утверждало себя через практику земств, реализующих принцип самоуправления и самоорганизации под контролем государства. Параллельно автор обращается к истории общественно-философской мысли этого периода, показывая, как формирующиеся в области отечественной либеральной мысли (философии права) идеи правового государства, в том числе в варианте правового социализма (Кистяковский, Гессен) с его идеей расширения прав человека, повлияли на практическое воплощение моделей модернизации и процесс становления российского гражданского общества. В статье даётся развёрнутая характеристика тех его черт, которые определяли характер и линии взаимодействия в формах противостояния и согласия с органами власти. Отдельно в статье рассматриваются проблемы развития гражданского общества в стране сегодня, обозначаются «болевые точки» этого процесса. Автором обосновывается мысль о необходимости введения его проблематики в проблемное поле социальной философии.

Аннотация: В статье поэзия Лермонтова рассматривается под углом зрения стоящих за поэтическими образами философских смыслов, многие из которых остаются загадкой и сегодня. Обращая внимание на факт, что споры о последних продолжаются и сегодня, автор показывает многоплановость поэтического наследия поэта, выявляя его уникальную особенность – неотвратимую силу влияния метафизических идей о жизни и смерти, о свободе и необходимости, о духовном и телесном, о возвышенном и низменном, о божественном и человеческом. Исходная установка авторского анализа – вся поэзия Лермонтова окрашена романтическим восприятием мира, давшим отечественной культуре свой вариант романтического персонализма. Автор прослеживает, как в творчестве поэта через поэтические образы воспроизводятся состояния мечущейся человеческой души между совершенным и порочным, между добром и злом в поисках согласия не только с самим собой, но и с Небом. Сквозной проблемой поэтического наследия Лермонтова, считает автор, является антитеза земли и неба как двух полярных стихий человеческого бытия. В статье показано, что с Лермонтова в отечественной духовной культуре утверждается новое понимание божественного, в котором полюса Бога и человека сближаются в сфере богочеловеческого, что признанием этого нового измерения мира поэт ликвидирует фатальность раскола между Демоном и Богом как между ересью и истиной, вводя поэзию в новое смысловое пространство. Лермонтовым, считает автор, впервые в отечественной духовной культуре была сделана попытка для перевода божественного из «потустороннего» в «посюстороннее». Через образ Демона, определившего эмоциональный настрой и вектор смысловых поисков всей поэзии Лермонтова, решается вопрос, возможна ли гармония, согласие во взаимоотношениях небесного и земного. Глубинный смысл демоновских исканий, приходит к выводу автор, метафизичен: он направлен не против конкретных коллизий, а против «коренной неправды земного бытия», которую поэт и его герой связали с оправданным Богом ограничением свободы для личностного самовыражения. В основе этих исканий мятеж индивидуальности, требующей права на личный выбор способа и образа жизни, на счастье и любовь.

Аннотация: Предметом авторского исследования является понятийно-художественный способ постижения мира в качестве особенности отечественной философско-общественной мысли. В этой связи в статье рассматривается исторически развившийся в её рамках союз философии и поэзии, который автор делает объектом своего внимания и интерпретирует как генетический код русской духовной культуры. Единство творчества, подчиняющегося доводам ratio, и художественного созерцания, оперирующего образами, создавали общее для философии и поэзии смысловое поле: тайны космоса и человеческого бытия, жизни и смерти, свободы и необходимости, добра и зла. Обращаясь к этому смысловому полю, автор убедительно показывает, в чём состояло своеобразие того пути, по которому шло развитие русской философии и поэтической лирики в XIX веке. Основой методологии исследования стал принцип «целостности» бытия и философского осмысления мира, неразрывности умозрения и жизни. Осуществлённое в соответствии с такой методологией исследование позволило автору сделать доказательным вывод о том, что в объяснении мира «поэзия сердца имеет такие же права, как поэзия мысли». Интерес и новизну представляет авторский анализ опыта русской философской лирики от её зарождения в России (начало XIX века) до наших дней, включение в него исследований проблемы важнейшими представителями отечественной философии – Вл. Соловьева, Мережковского, Франка, Степуна, Булгакова, И. Ильина, Зеньковского. Статья снабжена обширной, в том числе новейшей, историографией по рассматриваемой теме.

Аннотация: В статье рассматриваются общественно-философские взгляды Н.В. Станкевича, развиваемые им в контексте идей эстетического гуманизма, его влияние как духовного лидера своего поколения и руководителя философского кружка, оставившего значимый след в истории отечественной культуры. Параллельно в статье даётся анализ культурно-интеллектуальной ситуации 30-х-40-х годов XIX века, её оценка как нового этапа российского просвещения, связанного с ростом национального самосознания и активизацией интереса к европейской общественно-философской мысли и одновременно к философским исканиям, диктуемым желанием объяснить место и роль России в европейской истории. Автор показывает, что формой существования философского сообщества в это время были литературно-философские кружки, а кружок Станкевича был центром общественно-философских изысканий. Многие идеи, родившиеся в лоне кружка и те, автором которых был сам Станкевич, получили концептуальную разработку в следующие десятилетия. Это - признание методологической роли философии для всего знания, интерпретация прогресса как бесконечного духовно-нравственного совершенствования человечества, идея целостности восприятия мира, синтеза понятийного знания и живого созерцания, толкование опыта как жизненно-интуитивного постижения бытия, значимость нравственных принципов в устройстве мироздания. Именно они определили главные направления развития отечественной философской мысли. Всё это, считает автор статьи, позволяет рассматривать Станкевича как знаковую фигуру своего времени.

Аннотация: В статье рассматривается история и философское содержание мессианской мифологемы «Москва – третий Рим» в связи с процессом формирования национального самосознания, анализируются ситуации, при которых идеи мессианизма, религиозного провиденциализма рождают феномен ложного национального самосознания, становятся аргументом имперской идеологии, провоцируют противостояние власти и общества. Исследование проблемы включается в контекст истории отечественной общественной мысли. Обращаясь к анализу метафизики национального мессианизма, автор выявляет векторы влияния идеи Москвы как третьего Рима на проблемное поле отечественной философии, на те пересечения мифологемы с историософскими проблемами, которые становились точками роста или, напротив, «ловушками» на пути развития русской философии истории и философии в целом. Отдельное внимание уделяется процессу трансформации русского мессианизма в миссианство, что произошло с мифологемой «Москва – третий Рим» в середине XIX века, когда ведущими мотивами философских изысканий стали поиски культурных отношений России и Европы под знаком идеи «XIX век принадлежит России!».

Abstract: The article discusses the history and philosophical content of the messianic myth of "Moscow – the Third Rome" in connection with the formation of national identity, analyzing the situation in which the idea of messianism, religious providential give rise to the phenomenon of false national consciousness, become the argument of imperial ideology, provoke confrontation between the authorities and society. Study of the problem is included in the context of the history of Russian social thought. Turning to the analysis of national messianism metaphysics, the author reveals the vectors of influence idea of Moscow as the Third Rome, the problematic field of native philosophy at those intersections with myths Historiosophical problems that become points of growth or, conversely, "traps" in the development of Russian philosophy of history and philosophy in whole. Special attention is paid to the process of transformation of Russian messianism in missianstvo what happened to mythologeme "Moscow – the Third Rome" in the middle of the XIX century, when the leading motives philosophical research was to find the cultural relations between Russia and Europe under the sign of ideas «XIX century belongs to Russia!".

Аннотация: В статье рассматриваются ключевые идеи историософских воззрений А.И. Герцена – о «растрёпанной импровизации истории», о вариативности исторического процесса, о роли в нем случайности и целенаправленной деятельности человека. Автором статьи эти идеи интерпретируются в их созвучности современному социально-философскому знанию.

Abstract: This article looks at the key points of A.I. Gerzen's historico-philosophical views about "uncombed improvisation of history", about the problem of variability of the historical process and the impact of coincidence and purposeful human actions on this process. These ideas are interpreted by the author in relation to modern socio-philosophical knowledge.

Аннотация: В статье рассматривается система экономических воззрений П.Б.Струве и в этой связи предложенная им в период увлечения им экономическими идеями Маркса («легальным марксизмом») модель капитализации российской экономики. Идеи этой модели сохранили свою теоретическую и практическую значимость и созвучны сегодняшним проблемам модернизации России.

Аннотация: В статье рассматривается философское содержание мессианской мифологемы «Москва – третий Рим» в контексте истории отечественной общественной мысли. Обращаясь к анализу метафизики национального мессианизма, автор выявляет главные векторы влияния идеи Москвы как третьего Рима на формирование и развитие проблемного поля русской философии истории.

Аннотация: В статье рассматривается одна из ключевых идей историософских воззрений А.И.Герцена – о «растрёпанной импровизации истории», позволяющая адекватно представить взгляды мыслителя на проблему вариативности исторического процесса, роль в нем случайности и целенаправленной деятельности человека. Автором статьи идея интерпретируется в её созвучности современному социально-философскому знанию.

Аннотация: В статье рассматриваются современные проблемы образования с обращением к трактовке его социокультурного смысла, целей и задач отечественной философско-педагогической мыслью XIX-начала XX века.

Аннотация: Автор, рассматривая русскую интеллигенцию как явление отечественной культуры, имеющее своими истоками гуманистические ценности и идеи Просвещения, обращается к проблеме «Интеллигенция и власть», к особенностям её философской рефлексии в отечественной общественной мысли XIX века и советского периода. Отдельной темой статьи стал анализ в этом ключе творчества О.Э.Мандельштама.