Структура защитного поведения личности в трудной жизненной ситуации

Богачев Алексей Михайлович ORCID: 0000-0002-9430-2274 научный сотрудник Центра профилактики экстремизма в сфере образования и молодежной среде, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена. Старший преподаватель кафедры практической психологии, Мариупольский государственный гуманитарный университет им А.И. Куинджи 197198, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Большая Пушкарская, 6, кв. 20 Bogachev Aleksei Mikhailovich Researcher at the Center for the Prevention of Extremism in Education and Youth Environment, A. I. Herzen Russian State Pedagogical University; Senior Lecturer of the Department of Practical Psychology, Mariupol State Humanitarian University named after A.I. Kuindzhi 197198, Russia, Saint Petersburg, Bolshaya Pushkarskaya str., 6, sq. 20 amb1976@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение

В современном мире проблематика преодоления личностью трудных жизненных ситуаций с помощью защитных механизмов, а также стратегий совладания, становится все более актуальной ^[1-17]. Несмотря на значительное количество исследований в этой области, остается нерешенным вопрос об внутрилистной интеграции процессов саморегуляции, а также их ситуационная специфичность. В частности, данная проблематика проявляется в реакциях на стресс гражданского населения, ставшего свидетелями военных действий.

Их адаптация – внутренняя и внешняя – к трудной жизненной ситуации может привести либо к деформации личности, сопровождаемой актуализацией незрелых защитных механизмов и стратегий совладания, либо к ее развитию и трансформации, а. значит, формированию и (или) задействованию адаптивной системы защит и копинг-стратегий. Во втором случае индивидуум проявляется как проявляется субъект - активный деятель, умеющий осознанно принимать на себя ответственность за собственные действия.

Настоящее исследование посвящено выявлению закономерностей в области защитно-адаптивной структуры личности, попавшей в особый тип сложной жизненной ситуации – нахождение в зоне активных военных действий на примере населения воссоединившихся с Россией территорий. Отметим, данная работа обобщает результаты цикла научных работ, посвященных вышеописанной проблематике (в их числе мы выделяем такие труды, как «Психологические особенности проявления посттравматического стрессового расстройства у мирного населения региона, подвергшегося локальным военным действиям (на примере г. Мариуполь)» ^[11], «Отношение к значимой жизненной ситуации, субъектность и объектность, риск ПТСР и качество сна у представителей гг. Мариуполь и Санкт-Петербург» ^[10], «Фактор распространённости посттравматических стрессовых расстройств среди студентов г. Мариуполя» ^[8], «Реабилитация лиц, переживших шоковую психологическую травму, методами глубинной экзистенциальной психологии» ^[13]).

Цель нашего исследования – выявление особенностей защитной системы личности у лиц, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, на примере студентов Мариуполя.

Поставленная цель конкретизируется в следующих задачах:

1. Анализ и систематизация существующих подходов к изучению защитной системы личности и трудных жизненных ситуаций;

2. Формирование теоретико-методологических оснований для разработки модели работы по совершенствованию защитной системы (саморегуляции) личности, оказавшейся в трудной жизненной ситуации.

3. Организация и проведение эмпирического исследования защитной системы (саморегуляции) личности, оказавшейся в трудной жизненной ситуации.

4. Обобщение и интерпретация полученных данных, их сравнительный анализ.

5. Разработка рекомендаций по совершенствованию защитной системы (саморегуляции) личности, оказавшейся в трудной жизненной ситуации.

Объект исследования – лица, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации во время военных действий по освобождению г. Мариуполь.

Предмет исследования защитная система личности у лиц, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации во время военных действий по освобождению г. Мариуполь.

Выборка исследования. Исследования проводились на базе Мариупольского госуниверситета им А.И. Куинджи и студентов из Санкт-Петербурга. Выборка составляет 206 человек – студентов в возрасте от 18 до 35 лет. Из них 99 респондентов представляют различные факультеты Мариупольского государственного университета в возрасте от 18 до 35 лет, а 107 респондентов – Институт психологии РГПУ им А.И. Герцена. Гендерное распределение: 9% лиц мужского пола и 91% — женского. Все испытуемые добровольно приняли решение принять участие в исследовании, и все они ранее пережили опыт нахождения на территории интенсивных военных действий в г. Мариуполь.

Основные гипотезы исследования:

1. Существуют значимые взаимосвязи между риском ПТСР, спецификой защитной системы личности и ее стратегиями совладания (копинг-стратегиями), а также уровнем тревожности.

2. Защитная система личности у лиц, имеющих опыт преодоления трудной жизненной ситуации, имеет свою специфику.

3. Существуют значимые различия в особенностях защитной системы личности между жителями Санкт-Петербурга и Мариуполя.

Обзор литературы

Что означает такое понятие, как «трудная [сложная] жизненная ситуация»? Его определение дано в статье 3 Федерального закона от 10.12.1995 №195-ФЗ «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации». Приведем данное определение: «сложная жизненная ситуация – это ситуация, нарушающая напрямую жизнедеятельность человека, которую преодолеть самостоятельно он не способен».

Согласно Ф.Е. Василюку сложная (трудная) жизненная ситуация понимается в контексте социальной нестабильности, влекущей за собой переживание стресса, кризиса, трансформации, неопределенности и невозможности реализовать жизненно важные потребности ^[18].

В работе Л.Ф. Бурлачук и Е.Ю. Коржовой «Психология жизненных ситуаций» данное понятие определяется более широко ^[19]. Речь идет о жизненном пути как о системе понимаемых в качестве внутренних и внешних условий объективного и субъективного характера в контексте единства собственно ситуации и ее событийного стратегического наполнения по С.Л. Рубиншейну. Авторы предлагает модель субъект-объектных ориентаций в жизненных ситуациях, основанная на феноменах целостности и дискретности восприятия.

Очевидно, что действия, деятельность и поступки в сложных жизненных ситуациях представляют собой крайне значимое условие развития зрелой личности. Именно в сложной жизненной ситуации возникает потенциал проявления обладающего внутренней активностью субъекта. Отметим, что пролонгированные сложные жизненные ситуации при этом могут представлять собой совокупность отдельных жизненных ситуаций, в которые индивидуум погружен в каждый момент своей жизни. Именно много-многозначными цепочками таких взаимодействий констируирована вся человеческая жизнедеятельность ^[6].

Именно в трудной жизненной ситуации проявляется защитная система личности, развивающаяся либо в сторону субъектности и зрелых стратегий совладания и защитных механизмов, либо в сторону их незрелых «эквивалентов». Согласно Е. И. Рассказовой и Т. О. Гордеевой значимый фактор снижения уровня дистресса заключается в возможности выбора между различными копинг-стратегиями: чем в большей степени индивидуум имеет такой выбор, тем более эффективно он реагирует на конкретную трудную (стрессогенную) жизненную ситуацию. При этом «переход неосознаваемых копингов в осознаваемые осуществляется спонтанно, по мере накопления жизненного и профессионального опыта личности по разрешению проблем ^[20]. Ускорить этот процесс может психолог с помощью психокоррекционных и психотренинговых методов» ^[21].

Защитный механизм в данном контекст определяется нами как «вызванная бессознательным психическим конфликтом (при этом путь разрешения данного конфликта блокируется страхом) бессознательная же попытка ухода от реальности с помощью того или иного варианта самообмана, попытка, нарушающая естественное функционирование человеческой психики и, в конечном счете, завершающаяся неудачей. Другими словами, защитный механизм – это бессознательная попытка адаптации и ухода от разрешения психического конфликта, причем попытка, построенная на самообмане и вызванная нарушением гармоничных взаимоотношений между субъектом и Другим, сознанием и бессознательным» ^{[7, с. 78]}.

Защитные механизмы личности были предметом изучения целого ряда зарубежных ученых, относящихся, прежде всего, либо к классическому психоанализу, либо к его дериватам, включая З. Фрейда и его дочь А. Фрейд, а также А. Адлера, К. Хорни, Ф. Перлза, К. Меннингера, Р. Плутчика. М. Бонда и др. Среди отечественных ученых, занимавшихся данной проблематикой выделяются – Б. В. Зейгарник, Д. Карвасарский, Ф. Е. Василюк, В.И. Гарбузов, Ф. В. Бассин, Р. М. Грановская и др. ^{[7, 25]}.

В сфере психологической науки существует большое количество классификаций защитных механизмов (психологических защит). Кроме того, их специфические дефиниции даны в DSM-IV и DSM-IV-TR, представлены в словарях Майснера и Вайлянта, определяются по шкале Перри и т.д. Главный критерий здесь основывается на степени «зрелости» используемых личностью защитных механизмов, причем такой подход соответствует как психоаналитической школе (и глубинной, и сконцентрированной на «эго»), так и когнитивной психологии. Также отсутствует и научный консенсус на тему взаимосвязи защитных механизмов личности между собой, что может быть обусловлено связью соответствующих концепций с авторским пониманием целостной структуры личности (то есть соответствующей теорией личности) и определенной сложностью в качественной и количественной дифференциации понятий защитного механизма и психической защиты. Отсюда и значительные отличия в различных классификациях защитных механизмов.

Что качается стратегий совладания (копинг-стратегий), то здесь выделяются такие фигуры, как Х. Хартманн, К. Меннингер, Р. Лазурус, В. Вайлант, Н. Хаан, С. Фолкман и т.д. Среди отечественных психологов это Ф. Е. Василюк, В. А. Ташлыков, Б. Д. Карвасарский, Е. И. Чехлатый, Э. И. Киршбаум, А. И. Еремеева, И. Р. Абитов, Н. А. Сирота, В. М. Ялтонский и др. ^[1].

При этом и в контексте нашего исследования наиболее значимым стрессором является шоковая травма ^[22], которая может стать источником ПТСР ^{[17, 21, 22]}. Под шоковой травмой мы понимаем любое событие, угрожающее или воспринимаемое как угроза целостности, физическому и психологическому здоровью человека ^[17]. Как правило, к шоковой травме приводит физическое и/или сексуальное насилие, последствия боевых действий (как для непосредственных их участников, так и для гражданского населения), различного рода аварии, сложные операции и т.д. Шоковая ситуация может быть как кратковременной, так и пролонгированной, но в любом случае в ней заключена мощная энергия, возникающая, метафорически говоря, на грани "жизни и смерти".

В ходе ситуации, приводящей к шоковой травме, либо возникает реакция по типу "борьба-бегство", либо актуализируется шоковая реакция замирания. Основной внутренней реакцией на шоковую травму, как правило, является расщепление (с отдельными проявлениями вытеснения конкретных фрагментов опыта) личности с формированием жесткого барьера между сознанием и бессознательным; духовным, социальным и биологическим; «эго» и «конгломератом «Id» и «суперэго», и периодическими прорывами в область сознания отщепленного (и частично вытесненного) материала, в том числе и в форме определенных действий, подсознательно воспринимаемых как защитные ^{[7, 23]}.

После шоковой травмы (особенно, если она нанесена незрелой, в том числе детской, психике) все ресурсы личности направляются на сбережение своих жизни, здоровья и целостности. Так как интенсивность события при «шоковом» стрессогенном факторе превышает адаптивные возможности индивидуума, то он или она не способны пережить событие в смысле его переработки и присвоения, трансформировать его в часть своего жизненного опыта: в результате личность фрагментируется. Более того, в результате шоковой травмы зачастую блокируется чувство собственной ценности (человеческого достоинства), а также способность выстраивать и защищать свои границы, что по механизму порочного круга угрожает внутренним распадом и приводит к блокировке вызвавшего травму и остающегося травмирующим опыта автоматически на бессознательном уровне ^{[7, 23]}.

Возникшая в результате структура личности может быть описана как сочетание "внешне нормальной личности" и ее части, относящейся к моменту (периоду) травматизации, то есть "аффективной личности", включающая в себя, в том числе, и ресурсы индивидуума. «Внешне нормальная личность», применяя различного рода защитные механизмы, пытается не допустить в сознание травмирующие воспоминания, которые, тем не менее, остаются стрессогенным фактором и проявляются в форме ночных кошмаров (и «флэшбеков»). Можно сказать, что здесь применяются неэффективные варианты копинг-стратегий и защитных механизмов в силу слишком высокой интенсивности стресса и неспособности индивидуума выдерживать соответствующее напряжение.

В работе, описывающей результаты исследования, проведенного одним из соавторов настоящей статьи с коллегами в г. Мариуполь, описываются следующие закономерности, выявленные на соответствующей выборке: «Показана взаимосвязь выраженности признаков посттравматического стрессового расстройства с преобладанием копинг-стратегии «бегство–избегание» и ориентацией на неадаптивные психологические защиты» ^{[11, с. 227]}.

Добавление к мариупольской выборке группы испытуемых из Санкт-Петербурга позволило нам как проверить существование этих закономерностей за пределами конкретной территории, так и сравнить результаты, полученные в результате исследования «санкт-петербургской» и «мариупольской» выборок.

Методология, материалы и методы

В исследовании были использованы следующие методики: Опросник на скрининг ПТСР (Trauma Screening Questionnaire) ^[24]; методика А. Лазаруса «Стратегии совладающего поведения» (ССП) (Ways of Coping Questionnaire, WCQ) в адаптации Л.И. Вассермана ^[1]; опросник структуры психологических защит (Self-Report of Defense Styles) М. Бонда в адаптации Е.Е. Туник ^[25], шкала реактивной и личностной тревожности Ч.Д. Спилбергера в адаптации Ю.Л. Ханина ^[26]; Госпитальная шкала тревоги и депрессии (Hospital Anxiety and Depression Scale, HADS) ^[27].

В рамках исследования использованы методы: тестирования, статистического анализа, качественного анализа, интерпретации полученных данных. Статистический анализ полученных эмпирических данных осуществлен посредством программ CPSS (статистический и аналитический блок) и включал в себя процедуры описательной статистики, расчет коэффициентов корреляции, сравнительный анализ контрастных групп с помощью критерия U-Манна–Уитни.

Результаты исследования (Results).

Согласно результатам прохождения опросника на скрининг ПТСР респондентами из Мариуполя 46,4 % (n=46) получили 6 и более баллов, что позволяет отнести их к группе риска ПТСР.

При этом осуществленная нами количественная обработка материалов исследования показывает, что распределение данных по результатам опросника на скрининг ПТСР (рис. 1) отличается от нормального. Проверка на нормальность распределения осуществлялась по критерию Шапиро-Уилкса (W =0,95, p=0,0009), что указывает на то, что выборочные данные существенно отклоняются от нормального распределения.

Рис. 1 Распределение респондентов из Мариуполя по опроснику на скрининг ПТСР

Fig. 1 Distribution of respondents from Mariupol according to the PTSD screening questionnaire

У респондентов из Санкт-Петербурга по результатам прохождения Опросника на скрининг ПТСР 38, 3% (n=41) получили 6 и более баллов, что также позволяет отнести их к группе риска ПТСР. Распределение данных по результатам опросника на скрининг ПТСР и в этой группе респондентов отличается от нормального (рис. 2). Проверка на нормальность распределения осуществлялась по критерию Шапиро-Уилкса (W =0,96, p=0,006), что указывает на то, что выборочные данные существенно отклоняются от нормального распределения.

Рис. 2 Распределение респондентов из Санкт-Петербурга по опроснику на скрининг ПТСР

Fig. 2 Distribution of respondents from St. Petersburg according to the PTSD screening questionnaire

Таблица 1.

Сравнительный анализ исследуемых показателей в группе риска развития ПТСР (n=46) и контрольной группе (n=53) г. Мариуполь

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

Полученные результаты позволяют нам зафиксировать существование статистически значимых взаимосвязей между риском ПТСР, с одной стороны, и использованием неадаптивных и искажающих образ защитных механизмов личности, а также копинг-стратегии «бегство-избегание» и высокого уровня тревожности, с другой стороны. Напротив, копинг-стратегия «планирования решения» значимо взаимосвязана с отсутствием риска ПТСР.

Таблица 2.

Сравнительный анализ исследуемых показателей в общей группе риска развития ПТСР (n=84) и контрольной группе (n=122) г. Санкт-Петербург и г. Мариуполь

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

Аналогичные закономерности выявлены нами и при анализе данных, полученных на общей выборке, в которую вошли студенты как Мариупольского университета, так и Санкт-Петербурга. Как явствует из таблицы 2, риск ПТСР значимо взаимосвязан с использованием неадаптивных и искажающих образ защитных механизмов, а также копинг-стратегией «бегство-избегание» и «дистанцирования», высоким уровнем тревожности. Кроме того, отсутствие риска ПТСР значимо взаимосвязано с копинг-стратегиями «планирование решения» и «положительная переоценка». Отдельно отметим, что риск ПТСР взаимосвязан с копинг-стратегией «принятие ответственности» (интерпретация данного факта будет представлена ниже).

Таблица 3.

Сравнительный анализ исследуемых показателей в группе риска развития ПТСР (n=46) г. Мариуполь и контрольной группе (n=53) г. Санкт-Петербург

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

Представленные данные показывают, что мариупольские студенты, входящие в группу риска ПТСР, характеризуются значимо более высоким уровнем тревожности, использования неадаптивных и искажающих образ защитных механизмов, копинг-стратегии «бегство-избегание» и «дистанцирования», нежели входящие не входящие в группу риска развития ПТСР студенты из Санкт-Петербурга. В свою очередь, последние характеризуются значимо более высоким уровнем самоконтроля.

Таблица 4.

Корреляционные взаимосвязи копинг-стратегий и психологических защит в ЭГ, Мариуполь (n=46)

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

Как явствует из таблицы 4, у мариупольских испытуемых, входящих в группу риска ПТСР, копинг-стратегия «бегство-избегание» значимо взаимосвязана с использованием неадаптивных защитных механизмов, стратегия самоконтроля – с адаптивными защитными механизмами, а стратегия «принятия ответственности» с защитными механизмами «искажения образа».

Таблица 5.

Корреляционные взаимосвязи копинг-стратегий и психологических защит в КГ, Мариуполь, (n=53)

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

В случае отсутствия риска ПСТР у мариупольских испытуемых копинг-стратегия «бегства-избегания» также связана, в том числе, с дезадаптивными защитами.

Таблица 6.

Корреляционные взаимосвязи копинг-стратегий и психологических защит в КГ, Санкт-Петербург, (n=66)

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

В случае отсутствия риска ПСТР у санкт-петербургских испытуемых копинг-стратегия «бегства-избегания» также связана, в том числе, с дезадаптивными защитами.

Таблица 7.

Корреляционные взаимосвязи копинг-стратегий и психологических защит в общей группе с риском развития ПТСР (n=84)

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

В общей испытуемых группе с риском ПТСР адаптивные защитные механизмы характеризуются взаимосвязью только с копинг-стратегией «самоконтроля», которая взаимосвязана и с неадаптивными защитными механизмами. При этом с последними взаимосвязаны и защитные механизмы «бегства-избегания» и «планирования решения». Защитные механизмы «искажения образа» в этой группе взаимосвязаны с копинг-стратегией «принятия ответственности».

Таблица 8.

Корреляционные взаимосвязи копинг-стратегий и психологических защит в общей группе без риска развития ПТСР (n=122)

Примечание: полужирным шрифтом выделены коэффициенты корреляции Спирмена р<0,05

В общей группе испытуемых без риска ПТСР использование адаптивных защитных механизмов взаимосвязано практически со всеми копинг-стратегиями, кроме «конфронтации» и «дистанцирования». Использование же дезадаптивных защитных механизмов также взаимосвязано практически со всеми копинг-стратегиями, кроме «самоконтроля» и «поиска социальной поддержки». Кроме того, использование искажающих образ защитных механизмов взаимосвязано с копинг-стратегией «конфронтации».

Таблица 9

Достоверно значимые различия копинг-стратегий и психологических защит в группах с риском развития ПТСР в Петербурге и Мариуполе (n=87)

Как видно из представленных в таблице 9 данных в группе мариупольских испытуемых с риском ПТСР значимо чаще, чем в группе испытуемых из Петербурга с риском ПТСР, используются искажающие образ защитные механизмы. При этом уровень личностной и ситуативной тревожности, как и сами показатели риска ПТСР, значимо выше в Санкт-Петербурге.

Таблица 10.

Достоверно значимые различия копинг-стратегий и психологических защит в группах без риска развития ПТСР в Петербурге и Мариуполе (n=119)

Как видно их данных таблицы 10, при отсутствии риска ПТСР испытуемые из Мариуполя значимо реже используют искажающие образ защитные механизмы и копинг-стратегию конфронтации.

Таблица 11

Сравнительный анализ нарушений сна в риска развития ПТСР (n=84) и контрольной группе (n=122) г. Санкт-Петербург и г. Мариуполь

Таким образом, риск развития ПТСР очевидно сопряжен с такими показателями нарушений сна, как кошмары (в особенной степени), ощущение «падения вниз», бессонница.

Кроме того, анализ ответов на авторскую анкету показал, что 32, 3% испытуемых и из Санкт-Петербурга, и из Мариуполя осознают связь содержания сновидения с физиологическим состоянием своего организма.

Обсуждение

Полученные нами при исследовании совокупной выборки испытуемых и Мариуполя и Санкт-Петербурга данные подтверждают предварительные выводы, сделанные в статье «Психологические особенности проявления посттравматического стрессового расстройства у мирного населения региона, подвергшегося локальным военным действиям (на примере г. Мариуполь)» ^[11].

Напомним эти выводы: «Полученные в исследовании результаты подтверждают выдвинутую гипотезу о взаимосвязи риска развития ПТСР с нарушением функционирования личности. Полученные данные могут быть объяснены с психодинамической точки зрения. Так, у респондентов с выраженными признаками ПТСР на первый план выходит стратегия совладания, ведущая к повторяющемуся циклу невротического конфликта — стратегия «бегства–избегания». Также в этой группе отмечены неадаптивные и искажающие образ защиты. Напомним, что слабоадаптивные (неэффективные) психологические защиты — это неосознанно используемые способы минимизировать стрессогенные факторы, которые не приводят к эффективным взаимодействиям с окружающими людьми и средой, а также сводят к минимуму желания и стремления человека (например, расщепление, отрицание, идеализация/обесценивание, проективная идентификация, соматизация, регрессия, ипохондрия и т.д.) ^{[11, с. 225]}. Кроме того, «при использовании неадаптивных защит в поведении идивидуума проявляются неспособность осуществлять эффективную саморегуляцию и вести созидательную деятельность, а также ориентация на рецептивное поведение, что, очевидно, сочетается со стратегией фактического ухода от реальности, то есть c «бегством–избеганием» ^{[11, с. 225]}.

Таким образом, можно утверждать, что взаимосвязь между нарушением функционирования защитной системы личности и нахождением в группе риска ПТСР (и, соответственно, опытом нахождения в той или иной трудной жизненной ситуации) действительно существует. Функционирование защитной системы психологически травмированной личности может перегружено вследствие вмешательства «архаичного суперэго», что приводит к синдрому гиперответственности (смотри данные из таблицы 2), как незрелой стороны стратегии «самоконтроля». Это проявляется, в том числе, в повышенном уровне тревожности.

В свою очередь, защитная система личности при отсутствии риска ПТСР характеризуется существенно большей внутренней интегрированностью, реалистичностью самовосприятия, адаптивностью и значимо меньшем, чем при риске ПТСР, уровне тревожности.

Отсюда следует и обоснованность ранее сделанного нами вывода: «На основании полученных данных в рамках психокоррекции и (или) психологической психотерапии лиц, подвергшихся воздействию стрессогенных факторов <…>, рекомендуется вести работу с учетом высокой вероятности использования ими дезадаптивных защитных механизмов, а также стратегии «бегства-избегания» ^{[11, с. 227]}.

Вместе с тем, при обработке данных опросника на скрининг ПТСР (испытуемые с показателем 6 и выше относились к группе риска) нами не выявлено значимых отличий между уровнем риска ПТСР среди испытуемых из Мариуполя и Санкт-Петербурга и, более того, общие показатели риска ПТСР и уровня тревожности в группе испытуемых из Петербурга, как явствует из таблицы 9, значимо выше. С одной стороны, это может быть обусловлено высокой степенью преодоления последствий воздействия психотравмирующей ситуации за счет развития личности проживающей в Мариуполе молодежи, которая в массе своей сопричастна российской цивилизации ^[9] и, соответственно, склонно придавать позитивный смысл произошедшим в 2022 в рамках СВО событиям ^[8], что формирует у них созидательные «жизненные якоря» ^[28]. С другой, следует учесть, что в г. Мариуполь испытуемые были в равной степени распределены среди факультетов данного вуза, тогда как Санкт-Петербурге все они относились к студентам Института психологии, и выбор ими будущей профессии может быть связан с личностной необходимостью проработки тех или иных психологических травм, возникший в той или иной трудной жизненной ситуации, что может быть сопряжено с повышенным риском развития ПТСР.

В то же время, нам удалось выявить, что находящиеcя в группе риска испытуемые из Мариуполя значимо чаще, чем находящиеся в той же группе испытуемые из Санкт-Петербурга, используют искажающие образ защитные механизмы. При сравнении испытуемых, не входящих в группу риска, соотношение между Мариуполем и Санкт-Петербургом является обратным: данные защитные механизмы используются чаще в городе на Неве. В этой связи можно предположить, что при давлении на защитную систему личности той или иной травмы, особенно травмы шоковой, психика, так или иначе, уходит от реальности, и в Мариуполе, жители которого были подвержены именно шоковой травме, эта закономерность проявляется особенно явно именно в случае риска ПТСР. В случае же преодоления личностью последствий травматизации, что сейчас в массовом порядке может происходить в Мариуполе, население которого придает позитивный смысл происходящим событиям, субъект начинает адекватно воспринимать самого себя и реальность, причем даже в большей степени, чем не прошедшие через шоковый травматический опыт индивидуумы. Такой смысл проявляется даже в мелочах: личность начинает ценить «каждый солнечный лучик и каждый глоток кофе».

Данный вывод сопрягается и со следующими данными: среди студентов-психологов в Мариуполе риск ПТСР выявлен у 29.5% ^[8]. Возможно, осмысленное переживание шоковой психотравмы, соединенное с усилением чувства сопричастности и, соответственно, приводящее личность к профессиональному пути психолога, именно в Мариуполе вызывает существенное уменьшение вероятности развития ПТСР, тогда как в Петербурге выбор профессии в значительной степени обусловлен травматическим опытом.

Выводы

Итак, выдвинутые нами гипотезы подтверждены. В частности, подтверждены и систематизированы полученные в рамках предварительного исследования данные о значимости взаимосвязи между риском развития ПТСР (как следствия попадания в ту или иную трудную жизненную ситуацию, особенно в случае шоковой травмы) и «деформации» защитной системы личности в сторону использования незрелых и дезадаптивных защитных механизмов и копинг-стратегий.

Данная закономерность требует при психологической психотерапии и (или) психокоррекции лиц, попавших в трудную жизненную ситуации и повергшихся психологической травматизации учитывать высокий уровень их тревожности и соответствующее ему давление тенденций к гиперответственности, болезненному самоконтролю и побуждений к «бегству» от осознания реальности и продуктивного решения тех или иных проблем. Также стратегия «бегства-избегания» в сочетании с риском ПТСР, высокой тревожностью и использованием дезадаптивных защитных механизмов может указывать на вероятность переживания личностью шоковой травмы и высокой степени нарушения целостности (интегрированности) личности.

Отметим, что ранее полученные нами данные ^[11] подтвердились и в части того, риск развития ПТСР очевидно сопряжен с такими показателями нарушений сна, как кошмары (в особенной степени), бессонница, ощущение «падения вниз».

Кроме того, анализ ответов на авторскую анкету показал, что 32, 3% испытуемых и из Санкт-Петербурга, и из Мариуполя осознают связь содержания сновидения с физиологическим состоянием своего организма. В выборке испытуемых из Мариуполя этот показатель составлял 23%. Таким образом, мы получили новое подтверждение адекватности висцеральной теории сна Пигарева ^[29].

При этом придание позитивного смысла травмирующим событиям и личностным перспективам в Мариуполе с высокой степенью вероятности является одним из базовых (если не базовым) фактором преодоления последствий ПТСР, выхода из трудной жизненной ситуации, восстановления здоровой, адаптивной защитой системы личности и адекватного восприятия реальности ^{[8, 9, 30]}. Этим может объясняться отсутствие различий в общем уровне риска ПТСР в Мариуполе и Санкт-Петербурге.

Вместе с тем, «застревание» в травме для имеющих опыт нахождения в зоне боевых действий жителей Мариуполя является более тяжелым, чем для жителей Петербурга, что согласуется с результатами другого нашего исследования ^[10].

Отметим также, что работа с материалом сновидений является весьма перспективной и в плане устранения симптоматики, сопровождающей последствия чрезмерно сильного стресса, и в плане восстановления общей целостности личности, что сочетается с полученными нами ранее данными ^{[10, 12, 14]}.

Заключение и рекомендации

Представленные выше выводы, на наш взгляд, напрямую указывают на высокий потенциал эффективности экзистенциального подхода в психокоррекции и психологической психотерапии при работе с лицами, попавшими в трудную жизненную ситуацию и находящими в зоне риска развития ПТСР. Важно сделать акцент и на то, что обретение реального личностного смысла первоначально травмирующих событий в контексте преодоления их влияния во многом, как показывает «мариупольский кейс», сопряжено с восстановлением внутренней «связи времен», начиная с семейной и завершая этно-культурной и гражданской идентичностями, и обретением личностью субъектности ^{[8, 9, 10, 11, 13]}. Восстановление же «связи времен» напрямую обусловлено успешностью работы в «системе координат» межпоколенческой передачи психологически значимой информации ^[31], что, в свою очередь, подразумевает использование методов и методик глубинной психологии, включая психологию сновидений ^{[10, 12, 14, 15]} как инструмента развития и (или) психокоррекции (психотерапии) личности, опять же, именно в экзистенциальном контексте ^[13].

На основании вышеизложенного, мы формулируем следующие рекомендации:

1) В психокоррекционой и психолого-психотерапевтической работе с лицами, характеризующимися высоким риском развития ПТСР, особенно показано применение экзистенциального подхода, подразумевающего, прежде всего, осмысленное развитие внутренней субъектности как жизненной ориентации;

2) В этом контексте уместна глубокая проработка неадаптивных (самопринижающих) защитных механизмов личности с выходом на здоровое, ответственное самовосприятие и, соответственно, эффективные стратегии совладания;

3) Данный подход уместно сочетать с работой над смысловыми аспектами и акцентами личностно значимых и (или) исторических событий (особенно на воссоединившихся в Россией территориях);

4) Эффективность этой работы во многих случаях может быть существенно усилена при обращении к материалу сновидений.

Перспективы дальнейших исследований направлены на прояснение соответствующих различий между студентами из Мариуполя и других населённых пунктов, воссоединившихся с Россией территорий, исследования выборки студентов из Санкт-Петербурга, не обучающихся по направлению «Психология», а также анализа эффективности применения тех или и иных методик в отношении различных категорий получателей психологической помощи.