Компаративный анализ лексических единиц как инструмент исследования культурно-языкового суверенитета в творчестве Н. А. Бердяева

Ма Линь ORCID: 0009-0004-2090-4880 аспирант; кафедра русского языка и методики его преподавания; Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.6 Ma Lin Postgraduate student; Department of Russian Language and Teaching Methods; Peoples' Friendship University of Russia 6 Miklukho-Maklaya str., Moscow, 117198 LinMa2025@yandex.ru

Введение

В условиях интенсивного взаимодействия разнообразных культур и языков возникает необходимость в глубоком осмыслении того, как язык отражает и формирует культурные идентичности. Одним из наиболее значимых представителей русской философской традиции, который активно исследовал вопросы национальной идентичности и культурной самобытности, является Николай Александрович Бердяев (чьи труды, насыщенные оригинальными концепциями и глубокими размышлениями о человеке, свободе и духе ^[1-4], представляют богатый материал для научного исследования).

Большой интерес вызывает подход философа к пониманию языка как инструмента не только коммуникации, но и выражения глубинного культурного опыта ^[5]. При этом язык представляется живым организмом, который не только отображает, но и формирует мышление и восприятие мира (т. е. через язык не только передается какая-либо информация, но и создается определенный смысловой контекст, который влияет на понимание человеком себя и окружающей действительности). Исходя из этого, актуализируется проблема исследования лексических единиц, используемых в трудах Н. А. Бердяевым, как инструмента для исследования культурно-языкового суверенитета (который определяется как способность культуры и языка сохранять свою уникальность и самобытность в условиях глобального взаимодействия и влияния со стороны других культур и языков ^[6]). В этом смысле лексические единицы рассматриваются как носители культурных значений и кодов. Их анализ позволит выявить уникальные черты русского языка и мышления, а также проследить влияние философской традиции Н. А. Бердяева на формирование культурных идентичностей в современных условиях. Таким образом, актуальность темы исследования заключается в ее способности раскрыть специфику лексических единиц как инструмента для изучения культурно-языкового суверенитета, а также в применимости полученных результатов для решения важнейших научно-практических задач, связанных с сохранением культуры и языка в современных условиях.

Соответственно, цель исследования состоит в выявлении лексических элементов, которые служат отражением культурно-языкового суверенитета, а также философских взглядов Н. А. Бердяева, представленных в таких трудах, как «Русская идея: Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в.» ^[1], «Самопознание: Опыт философской автобиографии» ^[2], «Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности» ^[3] и «Философия свободы» ^[4] (что и послужило материалом настоящего исследования). Для достижения выше обозначенной цели необходимо решить следующие задачи:

1) проанализировать лексические единицы, использованные в трудах Н. А. Бердяевым, для выявления их культурных значений и кодов, которые отражают культурно-языковой суверенитет и философские взгляды автора;

2) классифицировать выявленные лексические элементы по тематическим категориям, чтобы проследить их связь с ключевыми концепциями и идеями, представленными в работах философа;

3) изучить влияние культурно-языкового контекста трудов Н. А. Бердяева на формирование лексических единиц, а также на их значение в рамках русской философской традиции.

Новизна исследования обусловлена тем, что впервые в рамках анализа творчества Н. А. Бердяева осуществляется систематизация лексических единиц, отражающих культурно-языковой суверенитет, с акцентом на их влияние на формирование отечественной философской и культурной идентичности. Исходя из этого, теоретическая значимость определяется тем, что разработанный в ходе исследования подход к классификации лексических единиц не только обогащает существующие теоретические знания, но и открывают новые горизонты для понимания роли языка в формировании культурной идентичности. Практическая значимость заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы для разработки методических рекомендаций в области преподавания философии и культурологии, а также могут стать основой для последующих филологических исследований, направленных на изучение взаимодействия языка и культуры в разных исторических и социальных контекстах. Соответственно, конкретные рекомендации предполагают включение полученных результатов в:

– научные работы, подробно освещающие принципы систематизации лексических единиц с примерами их использования в текстах Н. А. Бердяева;

– учебные программы и курсы, акцентирующие внимание на лексических единицах, отражающих культурно-языковой суверенитет;

– методические рекомендации для преподавателей, нацеленные на использование выявленных лексических единиц в учебном процессе;

– исследования в смежных областях, раскрывающие специфику влияния языка на различные аспекты культурной идентичности, что является весьма актуальным как для филологов, так и социологов, культурологов и философов.

В рамках настоящей работы применялись разнообразные методы исследования, включающие компаративный анализ, контекстуальный анализ и интерпретацию текстов. В частности, компаративный анализ позволил сопоставить различные лексические единицы, используемые в различных языковых и культурных контекстах, выявить их сходства и различия, а также проанализировать, как различные языковые конструкции могут влиять на восприятие культурных значений и кодов. Контекстуальный анализ дал возможность выявить влияние социальных, исторических и культурных факторов на формирование значений слов и выражений, а также понять, как контекст может влиять на интерпретацию текстов. Метод интерпретации обеспечил анализ лексических единиц, формирующих культурный контекст и создающих смысловые связи, которые обусловливают идентичность и восприятие философских идей Н. А. Бердяева. Кроме того, в работе были использованы методы классификации и систематизации, которые позволили организовать собранные данные и выделить ключевые группы лексических единиц, обусловленных их семантической и функциональной спецификой.

Таким образом, все вышеизложенное определяет необходимость использования комплексного подхода к изучению взаимодействия языка и культуры, а также выявлению лексических единиц, отражающих культурную идентичность и философские взгляды Н. А. Бердяева.

I. Лексические единицы и их культурные значения и коды, отражающие культурно-языковой суверенитет и философские взгляды Н. А. Бердяева

Лексические единицы (как уже ранее было отмечено), являясь важными компонентами языка, не только способствуют передачи информации, но и несут в себе глубокие культурные значения и коды, отражающие особенности мировоззрения и философских систем ^[7]. В рамках понимания культурно-языкового суверенитета и в целом философских взглядов Н. А. Бердяева, эти единицы становятся своеобразными мостами между языком и культурой, позволяя понять уникальность русской мысли и ее контекстуальность. В качестве примера можно привести понятие русская душа, в основу которой легли: «природная, языческая дионисическая стихия» и «аскетически-монашеское православие» ^{[1, с. 31-32]}. В этой полярности русской души, по мнению философа, заключалась ее особая специфика, выражающаяся в сочетании страсти и смирения, свободы и преданности [там же], что, в свою очередь, формирует уникальный характер русской культуры и ее языкового выражения. Это понятие стало символом глубинного понимания русской идентичности, отражая как индивидуальные переживания, так и коллективные ценности, которые передавались из поколения в поколение.

Особое внимание Н. А. Бердяев в своих трудах уделял значимости категоризации в процессе самоосознания человека и его духовной жизни. В его трудах можно увидеть множество лексических единиц, которые становятся не просто важными понятиями, а своего рода категориями и символами более глубоких культурных и философских концепций (речь идет, прежде всего, о таких понятиях, как свобода, дух, личность, смысл, творчество, сознание, родина, судьба и др.). Например, понятие свобода в контексте философии Н. А. Бердяева не ограничивается социальным или правовым аспектом: оно пронизывает всю систему отношений человека с миром и Богом, подчеркивая внутреннюю свободу как основополагающий принцип человеческого существования ^[4]. Культурно-языковая специфика понятия свободы в этом смысле тесно связана с русскими традициями и историческими условиями, в которых формировалась русская мысль ^[8]. Философ отмечает, что свобода не является абсолютной и независимой от моральных и духовных ориентиров: она «первичнее бытия <...> в свободе скрыта тайна мира» ^{[4, с. 51]}. Свобода подразумевает ответственность перед самим собой, обществом и высшими моральными законами (при этом она представляется как активный процесс самосознания и самореализации, что делает ее неотъемлемым элементом личностного роста русского человека).

Большое значение в трудах философа приобретают такие лексические единицы, как любовь, страдание, свет, вдохновение, истина, вера и др., содержащие в себе целый пласт ассоциаций и культурных координат, которые помогают глубже понять не только язык, но и душу русского народа, его историческую судьбу и духовные искания. Данные единицы также являются не просто абстрактными понятиями, они служат носителями глубокой культурной символики, отражающей философские взгляды Н. А. Бердяева на сущность человека и его место в мире. Например, понятие любовь рассматривается как высшая ценность, способная преодолеть эгоизм и разобщенность, соединяя людей в их стремлении к истине и красоте. Философ подчеркивает, что истинная любовь – это чувство, которое требует активного выбора, жертвенности и духовного роста: «В сильной эмоции любви есть глубина бесконечности. <…> Любовь есть выход из обыденности, для многих людей, может быть, единственный. Но таково начало любви. <…> В любви есть бесконечность, но есть и конечность, ограничивающая эту бесконечность. Любовь есть прорыв в объективированном природном и социальном порядке. В ней есть проникновение в красоту лица другого, видение лица в Боге, победа над уродством, торжествующим в падшем мире» ^{[2, с. 63]}. При этом философ подчеркивает, что любовь создает новый уровень взаимодействия между людьми, что имеет особое значение для формирования культурно-языкового суверенитета русского народа. В этом смысле любовь становится как личным объединяющим началом, так и важным социальным фактором, который в целом формирует моральные устои русского общества и определяет его культурные ориентиры.

Другой пример: лексическая единица страдание. Согласно точке зрения Н. А. Бердяева, страдание является важным этапом на пути к самопознанию и самореализации человека (это еще одно ключевое понятие, которое определяет смысл и значение человеческого существования ^[9]). Страдание служит неизбежным атрибутом жизни, который обладает преобразующей силой: через страдание человек может обрести истинное понимание себя и своего места в мире. Оно служит своего рода катализатором для личной трансформации и глубоких внутренних изменений. В этом контексте философ говорит о том, что именно в страдании человек может найти истину о себе, о других и о Боге; «духовные подъемы человечества в истории основываются именно на страданиях, на поисках избавления от зла» ^{[2, с. 211]}. В то же время страдание – не есть наказание, оно является действенным способом очищения и возвышения души. Такое понимание страдания позволяет человеку выйти на новый уровень осмысленности своей жизни и окружающего мира.

Подобные лексические единицы в контексте культурных значений и кодов являются важным инструментом для понимания и осмысления глубинных аспектов русской культуры и мышления. Они подчеркивают уникальность и самобытность русского языка, а также его способность передавать сложные философские идеи, формируя тем самым культурно-языковой суверенитет. При этом особое значение приобретают такие лексические единицы, которые определяют коллективную идентичность и духовные ценности, связанные с православной традицией и русским народным сознанием (соборность, общинность, исихазм, христианская ойкумена и пр.). Такая лексика отражает не только исторический контекст, но и современные реалии, в которых эти понятия продолжают оказывать влияние на общественное сознание и культурную идентичность.

II. Классификация лексических элементов в рамках их связи с ключевыми концепциями и идеями, представленными в работах Н. А. Бердяева

Анализ материала исследования ^[1-4] позволил условно выделить две группы лексически единиц, определяющих коллективную идентичность и духовные ценности, связанные с православной традицией и русским народным сознанием:

1 группа: лексические составляющие культурно-языкового суверенитета в имплицитной ментальной сфере в текстах Н. А. Бердяева;

2 группа: лексические составляющие культурно-языкового суверенитета в эксплицитной сфере исторической ментальности в текстах Н. А. Бердяева.

Каждая из указанных групп, в свою очередь, включает в себя различные лексические единицы, которые отражают специфику и многогранность русской культурной идентичности и значения православной традиции в контексте русской философии и истории, в частности:

1. Лексические составляющие культурно-языкового суверенитета в имплицитной ментальной сфере в текстах Н. А. Бердяева

а) лексика оценки католицизма и западной цивилизации

Н. А. Бердяев в своих трудах активно изучал католицизм и западную цивилизацию как важные элементы культурного фона, в который вписывается история и философия России. Его критика западного подхода к жизни часто основывается на восприятии католицизма как стремления к рационализации и институционализации веры, что, по мнению философа, привело к утрате непосредственной связи с божественным, обезличиванию и механизации человеческой жизни: все это противоречит исконной русской духовности, ориентации на внутренний опыт и живое чувство веры ^[3]. С целью представления католицизма и в целом западной цивилизации Н. А. Бердяев в своих трудах использует такие лексические единицы, как политическая религия, негодная цивилизация, антихристианская культура, дьявольская мораль, духовное разложение и др., формирующие в целом представление о западной цивилизации, как о некой негативной силе, представляющей угрозу для подлинной духовности и культуры России;

б) лексика русского православия, ее видоизменение и переход в культурно значимую общеупотребительную лексику

Особое внимание философ уделял размышлению о богатстве и глубине русского православия, которое он рассматривал как основную опору русской духовности и культуры ^[1]. Лексика русского православия, используемая в трудах Н. А. Бердяева, характеризует уникальность и самобытность русской веры: духовный опыт, божественная истина, единство с божественным, святость, духовное возрождение (подобные единицы формируют образ православия как религии, пронизанной глубокими метафизическими смыслами). При этом философ определяет эволюцию православия в России через такие понятия, как исихазм → разговор с Богом → правильно славить → народная религия → государственная религия, т. е. он исходит из того, что православие в России не является статичной системой догматов, а характеризует собой живую традицию, способную к активному развитию и трансформации. В т. ч. речь идет о трансформации процесса проникновения в саму жизнь русского общества, в частности, за счет: соборности → коммюнотарности (общинности) → коллективизма, где «соборность означает высокую качественность сознания, коллективизм означает объективирующую консолидацию подсознательного, которое всегда играло огромную роль в исторических проявлениях» ^{[10, с. 73-74]}. В свою очередь, «коммюнотарность есть духовное начало людей, общность и братство в отношениях людей» [там же].

2. Лексические составляющие культурно-языкового суверенитета в эксплицитной сфере исторической ментальности в текстах Н. А. Бердяева

а) лексика русского эксплицитного культурализма

Лексика этой подгруппы зачастую представляет идеи о культуре как о живом организме, который развивается и трансформируется в ответ на внутреннее и внешнее влияние. В частности, философ подчеркивал значимость таких понятий, как духовность, православие, новоевропейский гуманизм, культура (сверхкультура), христианская ойкумена (государство) (понятие отражает стремление к духовному объединению всех христиан во имя общей веры и любви к Богу ^[11]). В целом все это понятия становятся не только определяющими для русской культурной среды, но и для формирования исторической ментальности русского народа. Важно отметить, что ключевым в лексике русского эксплицитного является представление о культуре как о средстве самовыражения и самоосознания. В данном случае философ говорит о культуре как о творческом акте. Культура, по его мнению, лишь тогда соответствует своему назначению, «когда постоянно творится, когда появляются новые культурные ценности, когда она осмысливает самое себя и пути своего развития» через творчество, которое всегда является «приростом, прибавлением, созданием нового, не бывшего в мире» (цит. по: ^{[12, с. 466]}). При этом культура служит не только отражением внешней реальности, но и внутренним процессом, который ведет к духовному возрождению;

б) лексика русского мессианства

Лексические единицы, относящиеся к данной подгруппе, в текстах Н. А. Бердяева обретают особое значение, так как они отражают уникальную философскую традицию, в которой Россия рассматривается как особая богоизбранная страна. Эта концепция находит свое отражение в таких понятиях, как народ-богоносец, всеединство, русское мессианство, русская идея, миссия России, духовное возрождение, спасение мира и т. д. Философ подчеркивал, что русский народ наделен особой духовной задачей, заключающейся в сохранении и распространении высших ценностей путем принесения себя в жертву ^[3]. Данные понятие в целом отражают идею о том, что Россия должна стать «примером» для других народов, играя роль духовного наставника в мире, который страдает от материализма и утраты нравственных ориентиров. В этом контексте Н. А. Бердяев говорит о важности духовного очищения и возвращения к корням, к православной вере, как к источнику силы и вдохновения для всего человечества.

Соответственно, данная классификация лексических элементов в рамках их связи с ключевыми концепциями и идеями, представленными в работах Н. А. Бердяева, на наш взгляд, является наиболее исчерпывающей для понимания культурно-языкового суверенитета, раскрывающего глубокую взаимосвязь между языком, культурой и национальной идентичностью русского народа.

III. Влияние культурно-языкового контекста трудов Н. А. Бердяева на формирование лексических единиц и их значение в рамках русской философской традиции

Культурно-языковой контекст, в котором создавались труды философа,сыграл ключевую роль в процессе развития философской мысли в России, обеспечивая уникальное сочетание языка, философии и культуры. Такое сочетание позволило обогатить язык философии, в т. ч. за счет формирования новых понятий, которые стали важными в рамках русской философской традиции ^[13]. Например, понятия русская идея, народ-богоносец, соборность стал приобретать глубинный и многозначный смысл, выходящий за рамки привычного понимания. Это связано не только с его философскими воззрениями, но и с культурно-историческим фоном, в котором он жил и работал – эпохой глубоких социальных, политических и культурных изменений, религиозных исканий и кризиса традиционных ценностей. В этих условиях труды философа стали не просто теоретическими исследованиями, а важными вехами в осмыслении всего человеческого существования.

Говоря о влиянии культурно-языкового контекста трудов Н. А. Бердяева на формирование лексических единиц, важно отметить, что выявляются тенденции заимствования лексики как из русской православной традиции, так и европейских философских течений (в частности, экзистенциализма, гуманизма, персонализма и пр.). Такое смешение культурных влияний позволило обогатить язык работ философа, делая его «более выразительным и многослойным» ^{[14, с. 16]}. В частности, использование религиозной символики и аллюзий на библейские тексты в сочетании с философскими концепциями формирует особую языковую среду, в которой лексические единицы начинают нести как буквальное, так и метафорическое значение. Н. А. Бердяев вводит множество понятий и терминов, заимствованных из европейских философских традиций, которые он адаптирует для разъяснения специфики русской духовной реальности. В качестве примера можно привести понятие Н. А. Бердяевым первичной иррациональной свободы, которая соответствует первичному принципу, предшествующему Богу и миру и не содержащему никакой дифференциации (это понятие и в целом концепцию философ позаимствовал от Якова Беме, немецкого философа-мистика, который обозначал этот первичный принцип термином Ungrund – лишенный основания, первичный хаос) ^[15]. Все это дает философу возможность создавать уникальный синтез идей, который помогает ему глубже понять не только философские концепции, но и социальные, культурно-исторические процессы своего времени.

Влияние культурно-языкового контекста также обнаруживается и в том, как Н. А. Бердяев вводит в текст метафоры и символы, заимствованные из художественной литературы и фольклора. Очень часто философ обращается к понятиям, которые знакомы русскому читателю, что помогает ему лучше донести свои идеи и концепции. В частности, использование понятия соборности в его трудах становится не только философским, но и культурным символом, отражающим стремление к единству и общности, которое присуще русской душе. Большой интерес вызывает и то, как Н. А. Бердяев строит свои аргументы, используя риторические приемы, характерные для русской литературы. Философ искусно сочетает логику и поэзию ^[14], что делает его тексты интеллектуально насыщенными и эстетически привлекательными.

Соответственно, влияние культурно-языкового контекста на образование лексических единиц в трудах философа можно представить как динамический и многоплановый процесс. Он не только расширяет границы философского языка, но и способствует созданию нового понимания традиционных понятий, что дает возможность читателям воспринимать философские идеи как отражение глубинных культурных и исторических реалий (это особенно актуально в свете сложных трансформаций, происходивших в России в XX в.).

Заключение

Таким образом, рассмотрев лексические элементы, служащие отражением культурно-языкового суверенитета и философских взглядов Н. А. Бердяева, приходим к следующим выводам:

Лексика, отражающая культурно-языковой суверенитет и ключевые философские воззрения Н. А. Бердяева, служит важным инструментом для понимания и осмысления глубинных аспектов культуры и мышления русского человека. Они подчеркивают уникальность и самобытность русского языка, а также его способность передавать сложные философские идеи. В трудах философа важными понятиями становятся свобода, творчество, духовность, личность и др., которые позволяют не только учесть и «раскрыть» исторический контекст, но и обозначить современные реалии, в которых подобные понятия продолжают оказывать влияние на общественное сознание и культурную идентичность.

В соответствии с предложенной классификацией лексики, отражающей культурно-языковой суверенитет, все единицы используемые Н. А. Бердяевым, были разделены на две основные группы: первая – лексические единицы культурно-языкового суверенитета в имплицитной ментальной сфере; вторая – лексические единицы культурно-языкового суверенитета в эксплицитной сфере исторической ментальности. При этом в первую группу вошла лексика оценки католицизма и западной цивилизации и лексика русского православия (в т. ч. ее видоизменение и переход в культурно значимую общеупотребительную лексику), во вторую группу – лексика русского эксплицитного культурализма и лексика русского мессианства. На наш взгляд, такая классификация наиболее полно отражает специфику языка Н. А. Бердяева и является исчерпывающей для понимания культурно-языкового суверенитета.

Анализ влияния культурно-языкового контекста трудов Н. А. Бердяева на формирование лексических единиц, а также на их значение в рамках русской философской традиции, показал, что лексика, характеризующая культурно-языковой суверенитет, не только отражает уникальные аспекты русской ментальности, но и становится важным инструментом для глубинного анализа социальных, культурных процессов, что является первостепенным в понимании русской культурной идентичности на глобальном уровне.