О важности определения момента наступления объективного банкротства для привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности

Егоров Александр Александрович аспирант; Юридический факультет; Академия труда и социальных отношений Курск, ул. Уфимцева, д. 2А Egorov Aleksandr Aleksandrovich Postgraduate student; Faculty of Law; Academy of Labor and Social Relations 305000, Russia, Kursk region, ul. Ufimtseva, 2A advokat-a.egorov@yandex.ru

УДК 347.15

Институт банкротства в Российской Федерации сегодня – значимый аспект правовой и экономической жизни общества. Такое положение дел определяется прежде всего актуальностью вопросов банкротства, поставленных как в правовой, так и в экономической реальностях. Если учеными-экономистами банкротство описывалось как форма развития рыночных отношений, то для юридической науки оно представляет собой актуальный и целесообразный вопрос. Значение исследований банкротства для правоведения может быть описано в фокусе увеличения случаев практики банкротства и ведения судами дел о банкротстве. Это создает академический прецедент для его научного изучения. Прежде всего, банкротство сегодня – институт, который затрагивает широкие слои населения, различные секторы экономики и общественной жизни. Обзор судебной практики в области банкротства, проведенный Верховным Судом РФ, показывает, что подавляющее число дел о банкротстве заканчиваются признанием должника банкротом и, как следствие, освобождением его от долговых обязательств [Обзор судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2023 г. // Верховный Суд Российской Федерации. М., 2024. 68 с. с.2-8].

При этом, дела о банкротстве физических лиц представлены относительно небольшим числом; дела о банкротстве юридических лиц составляют значительную часть в рамках судопроизводства. Можно констатировать, что, с одной стороны, банкротство позволяет российским гражданам и компаниям избавиться от невыполнимых долгов. С другой стороны, как подчеркивается в в указанном выше обзоре, банкротство определяется в пространстве правовой реальности Российской Федерации как надежный инструмент правового регулирования гражданских правоотношений (Обзор судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2023 г. // Верховный Суд Российской Федерации. М., 2024. 68 с., с.53). Проблема субсидиарной ответственности становится в фокусе как нормативного регулирования банкротства, так и особенностей процедур и практики судопроизводства по этому поводу. В частности, в исследовательской литературе задается вопрос: какую меру юридической ответственности несет контролирующее лицо в различных случаях банкротства? Анализ этой ситуации сегодня может быть признан одним из ключевых вопросов правового регулирования банкротства и процесса нормотворчества, связанного с проблемами этого института. При этом, определение момента объективного банкротства в этом отношении, очевидно, становится аспектом, который позволяет разграничить как прецедентные факты банкротства, так и основанием для возбуждения дела о банкротстве, что может быть связано с социальным и экономическим статусом должника. В настоящей статье на основании сравнительно-юридической методологии осуществляется исследование вопросов определения момента наступления объективного банкротства.

Необходимо уточнить, что существо объективного банкротства, очевидно, определяется наличием компонентов, которые могут быть описаны, оценены и ясно определены. Момент наступления объективного банкротства уточняется на основании отчетливых характеристик динамики финансово-экономического состояния должника, поэтому вопросам его академического изучения и констатации временных рамок следует уделять особое внимание. Обсуждение банкротства в научной литературе представляет собой сложение из нескольких ключевых подходов. С одной стороны, исследователи постулируют принцип, согласно которому банкротство – это в целом общественная практика, связанная с отправлением правого регулирования экономических отношений. Стоит отметить, что в работах ведущих ученых по проблемам банкротства и его правового регулирования – В. В. Витрянского, В. Н. Ткачева, М. В. Телюкиной – данный вопрос исследуется с позиций не только необходимость данного института и его правовой сущности, но и в фокусе многообразия изучения прецедентов банкротства как формы рыночного регулирования. Однако, например, в работе С. В. Петухова и Ю. В. Рачеевой обозначаются ключевые экономические характеристики правового регулирования банкротства, а также указываются общественные его причины и последствия ^[10]. Ю. Э. Монастырский определяет проблемы банкротства в контексте социальной причинности. По мнению исследователя, банкротство зачастую обосновано общественным положением должника, что сказывается на его финансово-экономической состоятельности и платежеспособности. Указывая на меру ответственности контролирующих лиц, исследователь, однако же, подчеркивает, что эта ответственность фиксируется через неписанные отношения между должником и самим контролирующим лицом ^{[7, с.83-84]}. А. П. Гвоздев полагает, что контролирующие лица находятся в пределах скорее внедоговорной ответственности. В частности, вопрос об определении критериев платежеспособности должника, что формируется в результате оценки его финансово-экономического состояния, не может быть ясно определена контролирующим лицом ^{[3, с.129]}. Ю. В. Рачеева, рассматривая ответственность родственников лица, контролирующего должника, отмечает, что на последнего не возлагаются обязанности за исполнением должником кредитных обязательность, что создает правовую коллизию. При этом, ученый отмечает, что сетка взаимодействий между должником и контролирующим лицом, имеющая социальные и даже психологические основания и особенности, формирует саму ситуацию займа и распределения ответственности между прямыми и косвенными её участниками ^{[11, с.65-66]}. С другой стороны, в ряде исследований подчеркивается значительная степень субсидиарной ответственности контролирующего лица, что определяется российским правом. Такой подход представлен в работах О. В. Гутникова ^[4], Ю. Я. Крючковой ^[6], Х. Т. Насирова ^{[8; 9]} и других исследователей. Последний автор отмечает, что проблемы субсидиарной ответственность формирует поле для восстановления прав кредиторов.

Хотя в общественном сознании и повседневной практике последние представляются не в лучшем свете, ученый отмечает, что в результате договорных отношений между заемщиком и кредитной организацией возникают правовые отношения, описанные в законе. Это фиксирует необходимость исполнения обязательств как со стороны первого, так и со стороны последнего ^{[14, с.151-153]}. При этом, современный российский правовед В. Б. Ермилов в статье “Объективное банкротство: теория и практика” выделяет несколько критериальных признаков, которые позволяют определить несостоятельность как объективное банкротство. К первому из таких признаков исследователь относит выявленную оценочно невозможность производить выплаты по долговым обязательствам. Это связано с тем, что должник в связи с финансово-экономическим состоянием теряет возможность к внесению необходимых выплат. Именно этот критерий становится решающим в определении признаков объективного банкротства и, как следствие, решения о невозможности должнику погасить задолженность, например, вносить платежи по кредитным обязательствам ^{[5, с.77-79]}. Исследование академической литературы, посвященной вопросам банкротства, в частности, определению объективных его критериев, позволяет выделить ключевые точки зрения, господствующие в отечественной правовой литературе по данном вопросу. При этом, стоит отметить, большинство ученых разделяют позицию, согласно которой, в том случае, если банкротство приобретает признаки объективного явления, суд, в случае судебного разбирательства о банкротстве, принимает решение о несостоятельности должника, следовательно, прекращается взыскивание по долговым обязательствам. Критерий превышения долговой суммы над реальность стоимостью активов должника является решающим и определяет факт объективного банкротства, расположенного во временных координатах. Другая точка зрения фиксирует обязанности кредитора. В частности, указывается на то, что последний должен прекратить любые попытки взысканий с должника после постановления суда, которое, в свою очередь, определяется объективными критериями его банкротства. Так, А. З. Бобылева и О. А. Львова полагают, что необходимо применять существенные экономические и финансово-ориентированные критерии в процессе определения объективного банкротства, которые бы выявляли данный факт. Указывая на целесообразность финансово-учетной и экономической оценки несостоятельности должника, исследователи отмечают, что факт банкротства, определяемый этими критериями, должен носить обязательно объективный характер ^{[2, с.24-28]}. Такую же точку зрения высказывает и В. А. Тюньков. В статье “Правовое регулирование субсидиарной ответственности руководителя должника в процедуре банкротства” с позиций формально-юридического подхода, исследователь выдвигает аргументы, которые, на его взгляд, следует полагать в основу решения о банкротстве. Эти аргументы, однако же, представляют собой данные, основанные на позиции законодателя и, согласно В. А. Тюнькова, судебной практике. К ключевому из таких аргументов ученый относит необходимость объективного установления невозможности выплачивать по долговым обязательствами, что связано с фактическим превышением суммы долга над реальными активами должника, как это в целом определено в нормативной базе ^[12]. В. Н. Алферов и М. М. Коригова в работе “Развитие концепции субсидиарной ответственности как инструмента повышения эффективности института банкротства и обеспечения экономической безопасности страны” высказывают точку зрения о теоретических основаниях вопросов банкротства в представлениях современных правоведов и, очевидно, самого законодателя. По мнению исследователей, проблемы банкротства, которые затрагивают ключевые рычаги и механизмы социальной жизни и отчасти являются маркером благосостоятельности общества, становятся в фокусе теории социального государства и необходимости, соответственно, распределения ответственности между членами социума. При этом, авторы отмечают, что субсидиарная ответственность становится в рамках этой концепции как инструмент, провоцирующий объективность решения дел о банкротстве и, вместе с тем, разделению ответственности между участниками процесса банкротства ^{[1, с.24-29]}. Вместе с тем, однако, банкротство определяется законодателем как “неспособность должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей”. Это означает, что банкротом выступает физическое или юридическое лицо, которое по объективным причинам не может выполнить свои долговые обязательства перед кредитором. При этом, диспозиция нормативных актов о банкротстве предполагает фиксацию прав и обязанностей двух сторон – заемщика и кредитора. Данные аспекты определяются в координатах как нормативного регулирования экономических отношений, так и фактом равноправности и равноответственности двух субъектов данных правоотношений, что влечет за собой равнозначность участия в спорах о банкротстве и несостоятельности. При этом, при определении временных рамок банкротства юридических лиц, ч.2 ст.3 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 № 127-ФЗ (далее – Закон о банкротстве) установлено, что во временной шкале факт несостоятельности устанавливается в случае трехмесячной задержки уплаты по долговым обязательствам (данное положение, однако же, касается отельных видов банкротства – банкротства юридических лиц) (Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 № 127-ФЗ (последняя редакция). М.. 2024. 62 с. С.19.) Это формирует запрос к юридической науке: если временная протяженность банкротства определяется сроком в три месяца, то следует уточнить момент наступления объективного банкротства, от которого должник теряет фактическую возможность уплачивать по долгу. Если “несостятельность” как правовую категорию можно признать коррелирующей с деятельность хозяйствующих субъектов, что встречается повсеместно и зачастую указывает лишь на частные аспекты невозможности уплачивать долг, то объективное банкротство, очевидно, необходимо рассматривать как ключевое фактическое основание для постановления суда о банкротстве (в настоящей статье не рассматриваются вопросы внесудебного банкротства). Значение определения момента объективного банкротства, таки образом, становится самоочевидной и тесно связанной с проблемами правоприменения и реальным положением дел должника. В частности, с вопросом о моменте наступления объективного банкротства связана проблема привлечения контролирующего лица к субсидиарной ответственности.

Например, данный вопрос может быть поставлен в рамках разбирательств по делам должника с целью выявления его реальной возможности уплачивать по долговым обязательствам или определение отсутствия таких возможностей. Данный аспект особо актуализируется повесткой, поставленной в юридической и судебной практике. Так, с учетом положений ст. 2, 9, 10 Закона о банкротстве, а также позиции, изложенной в Определениях Судебной коллегии по экономическим спорам 30.012020 г. № 305-ЭС18-14622(4,5,6) по делу № А40-208525/2015 (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС от 30.012020 г. № 305-ЭС18-14622(4,5,6) по делу № А40-208525/2015), для привлечения лица к ответственности за неподачу заявления должника о банкротстве необходимо доказать совокупность условий: 1. наличие признаков объективного банкротства в ту или иную дату; 2. наличие обязательств, возникших у должника в период с момента возникновения обязанности по подаче заявления о банкротстве и до момента возбуждения судом дела о банкротстве, составляющих размер ответственности привлекаемого лица по указанному основанию. Трактуя данное определение, следует указать на его очевидность и высокую информативность. С одной стороны, устанавливаются критерии для определения того, что банкротство является объективным. С другой стороны, позиция Судебной коллегии, выраженная в данном определении, формирует ясные границы банкротства, что облегчает работу судов и вопросы решения долговых споров, ответственности должника и контролирующих лиц. Однако, рассмотрим данное определение подробнее. Исходя из буквального толкования его содержания, момент объективного банкротства (т.е. критический момент) возникает, когда наличествует два обстоятельства: 1. стоимость чистых активов значительно снижена; 2. должник не способен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе по уплате обязательных платежей (налогов, сборов и иных обязательных взносов). Такое положение дел указывает на следующие существенные аспекты. Во-первых, определяются хронологические рамки банкротства, т.е. тот временной промежуток, когда банкротство должника становится юридическим фактов. Это может быть принято судами к рассмотрению и учету в случае судебного разбирательства по конкретному делу о банкротстве. Во-вторых, устанавливаются нормативные границы банкротства: это невозможность в полной (!) мере удовлетворить уплате обязательных платежей. Данный аспект формирует отчетливые границы для определения существа банкротства, что должно быть расценено судами как фактическое основания для вынесения решения о несостоятельности должника и о прекращении взысканий по задолженности. Вместе с тем, важно отметить, что Закон о банкротстве устанавливает обязанность руководителя должника обратиться с заявлением должника в арбитражный суд в случае, если должник отвечает признакам неплатежеспособности. Закон о банкротстве определяет «неплатежеспособность» как прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств.

При сравнительном анализе данных определений представляется, что объективное банкротство предполагает более тяжелое финансовое положение должника, нежели наличие неплатежеспособности. Такая категория, как «неплатежеспособность» не может свидетельствовать о реальной невозможности должника исполнить обязательства перед кредиторами, более того, признаки неплатежеспособности зачастую присутствуют в деятельности большинства хозяйствующих субъектов, привлекающих заемные денежные средства. Именно поэтому введение такой категории как «объективное банкротство» позволяет более точно установить круг контролирующих должника лиц и объем их ответственности. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве». М., 2017. 33 с. С.8-9) (далее – Постановление Пленума ВС № 53) определение было скорректировано: теперь под объективным банкротством подразумевался момент, когда должник стал неспособным в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе касающиеся уплаты обязательных платежей, из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов. Соответственно, в данном случае важно было установить два факта: 1. должник не способен удовлетворить требования кредиторов (в том числе касающиеся уплаты обязательных платежей) в полном объеме; 2. совокупный размер обязательств превышает реальную стоимость активов должника ^{[2, с.18]}.

Из-за наличия двух определений, предложенных Верховным Судом РФ, в настоящий момент в судебной практике не наблюдается единства по вопросу определения момента объективного банкротства. В ряде решений суды ссылаются на более старое Определение, не принимая во внимание обозначенное в Постановлении Пленума ВС № 53 толкование. Стоит отметить, что данное толкование можно отнести к формально-юридическим, следовательно, их специфика соотносится с нормативными основаниями права, но, вместе с тем, не учитывает реальную ситуацию, в которую попадает должник в виду отсутствия у него возможности уплачивать по долговым обязательствам. Кроме того, указанное толкование фокусируется лишь на ряде аспектов объективного банкротства, что формирует вопрос об определении некоторых прав кредитора, как лица, которое обладает правом взыскивать по долговым обязательствам с должника. При этом, определение такого критического момента важно не только для лиц, уже привлеченных к субсидиарной ответственности, но и для контролирующих лиц организаций, в отношении которых процедура банкротства еще не начиналась. Данный вопрос фокусирует внимание на проблемах определения существа объективного банкротства, что связано с динамикой финансово-экономический показателей должника. Именно надлежащее определение момента объективного банкротства, которое может быть осуществлено только при наличии единообразия правоприменения, позволит правильно оценить риски и избежать противоправного бездействия со стороны руководителя юридического лица и последующего его привлечения к субсидиарной ответственности. Более того, судебной практикой пока еще не выработан четкий алгоритм расчета реальной стоимости активов для целей определения объективного момента банкротства, в частности, не установлен конкретный расчетный период, в рамках которого размер кредиторской задолженности должен соотносится с реальной стоимостью активов. Вместе с отсутствием легального определения не установленный порядок расчета создает значительную правовую неопределенность в вопросе определения момента наступления критического для должника финансового положения. В частности, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ, вопреки выработанным ранее правовым позициям, указывала, что обстоятельства, подтверждающие объективное банкротство подконтрольного лица, могут быть установлены в том числе из косвенных признаков, таких например, как прекращение платежей по обязательствам и т.п Сложившаяся в законодательстве и судебной практике ситуация значительным образом ухудшает положение лиц, привлекаемых к субсидиарной ответственности. В связи с этим представляется необходимым проведение законотворческой работы по созданию и нормативному закреплению единой концепции определения момента наступления объективного банкротства. На взгляд автора настоящей статьи, законодательно необходимо закрепить определение, отраженное в Постановлении Пленума ВС № 53, поскольку именно оно в большей степени служит правильному распределению бремени ответственности за экономическую деятельность компании.

При этом необходимо уточнить, что подразумевается под неспособностью в полном объеме удовлетворить требования и каким образом этот момент должен фиксироваться, а также предусмотреть ряд исключений для особых субъектов экономической деятельности. В первую очередь особые правила должны быть установлены для застройщиков, которых Закон о банкротстве выделяет в качестве отдельной категории должников – юридических лиц. Такие субъекты экономической деятельности отличаются тем, что возможность получения прибыли у них возникает значительно позже, чем появляются необходимые для этого затраты. Такой разрыв во времени возникает, поскольку, например, прибыль застройщика может быть получена только после заключения договоров долевого участия в строительстве. Соответственно, само по себе превышение размера обязательств над реальными активами не может априори свидетельствовать о возникновении объективного банкротства. Кроме того, с привлечением специалистов в области экономической теории права необходимо разработать алгоритм расчета реальной стоимости активов должника. Во избежании злоупотреблений со стороны должников и привлекаемых ими экспертов компетентными органами должны быть подготовлены методические рекомендации, подробно описывающие перечень показателей, которые должны быть учтены при расчете, а также пакет документов, который должник обязан предоставить для извлечения соответствующих показателей.

Таким образом, в настоящее время на практике определение момента объективного банкротства вызывает трудности, которые обусловлены как отсутствием закрепленного в законодательстве единого определения объективного банкротства, так и трудностями в правовой оценке экономических показателей, имеющих решающее значение при разрешении спора. Объективное банкротство следует рассматривать как категорию, которая уточняет вопросы правоприменения в случаях банкротства. При этом, неопределенность данного понятия, очевидно, способствует возможной путанице и осложнения судопроизводства и судебных решений в области банкротства. Определение момента наступления объективного банкротства, таким образом, становится решающим аспектом для того, чтобы суд мог рассмотреть вопрос о банкротстве. Объективные критерия, на которые указывает момент наступления объективного банкротства, способствуют разрешению вопроса о привлечении контролирующего лица к ответственности в случае неуплаты должника по кредитным обязательствам. Хотя сегодня банкротство представляет собой широкое поле для правовых решений, ответственность контролирующих лиц представляется слабо изученной. Рассмотрение вопросов субсидиарной ответственности контролирующего лица, связанных с моментом наступления объективного банкротства должника, следует назвать ключевой перспективой, которая проясняет степень и необходимость применения санкций в его отношении.